Продажная любовь

Маринетт не могла оторвать своих наполненных отчаянием и острой болью глаз от этих двух сверкающих изумрудов ни на секунду, не смотря на её состояние, склонное к потери сознания и сердечному приступу, не говоря уже о разрыве половых органов и сильнейшему кровотечению. Перед ней стоял молодой парень примерно её же возраста, с пшеничными волосами, локоны которых непослушно рассыпались по высокому лбу, с чётко выраженными скулами, отображающими одновременно и полагающуюся мужественность и особенную грациозность данному образу, а также прямым носом, сжатыми губами и этими невероятными глазами, оттенок которых можно было перечислить в неимоверном количестве существующих цветов: -неоново-зеленый, бирюзово-зеленый, темно-салатовый, мятный, патина, темно-зеленый, нефритовый, малахитовый, ментоловый. «Черт. Это потрясающе.» На мгновение позабылись все мучительные страдания, пережитые сквозь горькие слезы и протяжные стоны, навсегда отпечатавшие нехороший след в разрывающемся от боли, так и душевной, так и физической, сердце девушки, испытавшей на себе самые жестокие и беспощадные похоти садиста, не знающего ни малейшего сострадания и жалости к насильно подчинившейся жертве. *** Перед ним стояла молодая девушка примерно его же возраста, с длинными иссиня-чёрными волосами, локоны которых небрежно развивались по оголенной спине брюнетки, с окровавленно-опухшими губами, то и дело заглатывавшими небольшие пузырьки воздуха от неравномерно-тяжелой отдышки и большими глазами с пышными ресницами и растекшейся тушью по багряным щекам. Оторвать взгляда от этих голубых глаз, цвета бездонного океана и синих волн, накрывавших с головой, самозабвенно теряя рассудок, было невозможно, пока одурманенный блондин не обратил внимания на какие-то рваные тряпки, висевшие на бедняжке и, еле прикрывающие интимные части тела девушки. Странно, что ещё до сих пор удрученный вид и само состояние не вызвало у него никаких особых подозрений. — Что случилось? — слегка грубовато, но с явным небезразличием спросил он, расчитывая только на самый честный ответ. Трясясь в болезненной лихорадке и пытаясь хоть как-то удержать себя в руках, Маринетт всё же сумела кое-как открыть рот, чтобы ответить на чётко-поставленный вопрос, но не успев и выговорить одно слово, на неё моментально нахлынул оглушающий, как гром голос, спустившийся с самых небес, озарив всю комнату ослепляющей вспышкой. — Это моя новая домохозяйка, — прогремел он, заставляя покрыть оголённое тело вздрагивающей бедняжки крупными мурашками. На лестнице стоял Габриэль. Выглядел он так, словно разъяренный на арене бык, готовый наброситься на любого, помешавшего заполучить любимую игрушку. Его глаза были налиты густой кровью, ноздри раздуты до безумного размера, а сердце бешено колотилось, безостановочно отбивая сумасшедший ритм. Агрест младший даже не обратил внимания на столь необычное появление своего отца. Он всё также продолжал наблюдать за девушкой, не спуская с неё своего пристального взгляда, а только с каждым разом всё больше и больше вызывая у него столь любознательный интерес, продолжал терпеливо дожидаться не менее важного ответа. — Я… я просто упала, — тихо прошептала Маринетт, находясь под давлением наблюдавшего за ней человека, вызывающего жуткий страх, неизбежную панику и сковывающий холод, пронизывающий каждую косточку и заставляющий беспрекословно выполнять все его откровенные требования. Затем она виновато опустила глаза в пол, то ли извиняясь за свою грязную ложь, то ли за свою чистую правду, ведь фраза « я упала » также подразумевает и другое значение. Упасть в своих глазах — опозориться, скомпрометировать себя, осрамиться, ославиться, сесть в лужу, оскандалиться — это самое страшное, что может произойти с человеком, испытавшим на себе столь гнусные вещи и выпутаться из такой ситуации совсем непросто. Сейчас главное было понять, что она не виновата в произошедшей ситуации и ни в коем случае не должна вешать на себя этот столь ужасающий проступок. После неловкой тишины, нависшей между «счастливой троицей», Габриэль не выдержав, бросил неодобрительный взгляд в сторону дрожавшей от страха брюнетки. — Отец, можно тебя на минуту? — сквозь зубы проговорил блондин, постепенно сжимая руки в кулаки. Если бы не он, возможно её сейчас бы не было в живых. Агрест старший лишь криво улыбнулся, тем самым преподнося одобрительный знак, заставляющий Агреста младшего нервно дёрнуться, в неожиданно набежавшей волны обжигающей судороги. Остановившись в обеденном зале, блондин молниеносно прижал своего отца к стене, сильно сжимая горло, полностью перекрывая дыхательные пути. — Ах ты, старый извращенец, — прошипел он, так и не ослабив свою каменную хватку. — Брось, разве ты сам не хотел бы оттрахать её так, чтобы она потом несколько недель не смогла сидеть на своей сексуальной заднице? , — Габриэль указал глазами на широкий дубовый стол, при этом только расширяя свою похотливую улыбку. — Я с этим завязал, — отрезал блондин, разжимая пальцы, тем самым давая садисту полной грудью вдохнуть свежий поток воздуха. — Помню как раньше, ты мог по десять девушек за раз отшлепать, — прохрипел он, элегантно поправляя галстук, делая вид, что ничего совершенно необычного не произошло. — Заткнись! — срываясь на крик и постепенно надвигаясь на отца, разъярённый парень только ускорил на вид свой умеренный шаг. — Как же они сладко стонали… — Закрой рот, я сказал. — Как же они жалостно просили тебя прекратить… Сильная пощёчина, позволившая Агресту старшему буквально вжаться в стену и сильно удариться головой о кирпич, заставила блондина почувствовать только большую власть и могущество над старым извращенцем, испортившим ему всё своё детство, да и в будущем всю свою жизнь. — Разве не из-за тебя, я стал таким?! После этих слов он буквально вылетел из той зловонной комнаты, так громко захлопнув за собой дверь, что можно было подумать, что потолок не выдержит такой большой нагрузки и обрушиться до самого основания. *** Тем временем, как только Агресты скрылись за углом, Маринетт не долго думая, быстрым шагом направилась к выходу, чтобы раз и навсегда забыть это НЕзабываемое происшествие, словно кошмарный сон. «Неужели всё наконец-то закончилось? Неужели всему этому пришёл конец?» Эти счастливые мысли с каждым разом прибавляли новые силы и не давали упасть, лихорадочно скорчившись от мучительной боли. Оставалось мгновение. Всего лишь одно мгновение, чтобы обрести полную свободу и полную независимость от кого-либо. Шаг и всё самое страшное оставалось бы позади. Всего лишь один шаг. Сильная рука, крепко сжавшая хрупкое запястье брюнетки, разрушила все мечты и ожидания, овладевшие девушкой, только усугубив так и физическое, так и моральное состояние бедняжки. Резко повернувшись к тому, кто лишил её долгожданного мгновения, она встретилась взглядом с теми самыми изумрудными глазами, сводившими её с ума с самой первой встречи. В них читалась безумная ярость и негодовавшее отчаяние, вызывавшее одновременные страх и сомнения, поглощавшие все разумные мысли, посещающие, уже и до того забитую всевозможными предположениями голову. — Ты в порядке? — рука сжималась всё сильнее, не давая крови поступать в уже итак окоченевшие от холода пальцы. Маринетт не могла выговорить и слова. Не дождавшись ответа, блондин сумел всего лишь одним взглядом показать, что ему можно доверять, тем более после произошедшей ситуации, идти было всё равно не куда. Тяжёлые двери распахнулись и, свежий воздух подул в побледневшее лицо девушки, придавая ей всё большие силы. Город засыпал. Повсюду царила тишина, лишь ночные совы не спали, а изредка перекликались где-то в рощах, находившихся неподалёку, разливая своё глухое уханье по мирно спящим кварталам. Небо тоже давно спит, а на его темном лоне то здесь, то там загораются огни далеких звезд. Спустя мгновенье, появляется сама луна, плавно выплывая из-за горизонта и, проливая свое мерцающее сияние столько, сколько достигает его серебряное око, смущая глубину ночи. На фоне черного неба мощно высятся посеребренные тени деревьев; широкие степные просторы едва колышут пышные травы, которые тоже уже давно находятся в объятиях сна. Словно на морских волнах качается месяца силуэт в высоком небе и словно гребни этих волн разбивающихся о его лодку, когда мимо него проплывают облака. Лунный свет освещал припаркованную Lamborghini Veneno Roadster, цвета по правде хорошего виноградного вина или бордово-алой крови, выступавшей из опухшей нижней губы синевласки. Она довольно неплохо разбиралась в автомобилях, тем более если они принадлежали к классу люкс и входили в топ к одним из самых дорогих во всём мире. Дело в том, что в течении нескольких месяцев, отцу Маринетт помимо изготовлений мучной выпечки и других хлебных изделий, приходилось подзарабатывать в автосервисе своего родного кузена, чтобы погасить долги и вернуться к нормальной жизни с нормальным режимом дня, а приём заказов был совершенно не у обычных клиентов, а только у элитных покупателей с элитными средствами передвижения. Блондин элегантно открыл дверь и предложил даме сесть в машину, как полагается истинному джентельмену. Спустя нескольких минут колебаний, она всё-таки решилась и приняла приглашение сесть в салон, цвета кофейных зёрен. Через свои глубокие раздумья она успела расслышать только одну единственную фразу, которую произнёс уже приятный и мягкий голос. — Меня зовут Адриан. Её состояние трудно было описать. Она чувствовала острую боль, прожигающую всё тело; дикий страх перед человеком, уничтожившим её за один вечер; благодарность за чудесное спасение, которое возможно сохранило ей жизнь; туманную рассеянность, позволявшую забыть и кто ты и как тебя зовут и где ты живёшь. Все эти чувства смешались в одно и вызвали у Маринетт невероятную слабость, заставившую провалиться в глубокий сон, как только она почувствовала себя в полной безопасности, каждый раз вспоминая имя своего героя.