***
Входная дверь легко распахнулась, впуская Кастиэля внутрь. Дом встретил его давящей тишиной и прохладой, какая бывает летом только в помещениях. Те два окна, что были на первом этаже, были достаточно плотно занавешены чёрными шторами, которые, кажется, были сшиты еще их пра-пра-прабабушкой. Камин не горел. Казалось, будто дом давным-давно бросили. Новак подошёл к опрокинутому креслу и поставил его на место. Видимо, кто-то сидел и смотрел на огонь, когда прилетели драконы, и так торопился, что уронил потрепанный временем элемент мебели. Почему-то это стало таким обыденным, что уже перестало как-то удивлять или злить брюнета. Когда на счету каждая жизнь и каждая секунда — ты не думаешь о мебели, ты думаешь лишь о том, чтобы остаться в живых и о том, чтобы никто среди твоих близких не пострадал… Тихо вздохнув и окинув гостиную взглядом, голубоглазый направился к лестнице, чуть закручивающейся наверху. Его немного порадовало то, что дверь в первую же комнату была открыта, пропуская дневной свет в узкий коридор и освещая лестницу. Обе кровати, находящиеся в узкой комнатке, были аккуратно заправлены; стол, окно, да и в целом вся комната практически сверкали от чистоты. В такие моменты альфа радовался, что привил малышу Самандриэлю любовь к порядку, а Анна просто не хотела видеть слёзы на лице маленького омежки, и поэтому постоянно помогала ему с уборкой. Подойдя ко второй комнате, и уже взявшись за ручку двери, Кастиэль остановился, хмурясь, и после поворачивая голову в сторону третьей двери. Она была чуть-чуть приоткрыта, и через небольшую щёлку пробивался маленький слабый лучик света. Тяжело вздохнув, альфа подошёл к этой двери и аккуратно приоткрыл её, тихо заходя в комнату. На одной из кроватей лежал Михаил: его левая рука, от плеча и вплоть до кончиков пальцев, была хорошо перебинтована; русые волосы взмокли и были растрёпаны, всё его тело покрывал пот, и сам он постоянно вздрагивал, бормоча что-то невнятное — его лихорадило. Брюнет снова тяжело вздохнул, присаживаясь рядом с братом и аккуратно снимая влажную тряпку с его лба. Она уже достаточно нагрелась, и голубоглазый медленно опустил её в ведро с ледяной водой, слегка отжимая и снова возвращая её на лоб старшего брата. Тот в свою очередь вздрогнул всем телом, начиная дрожать и быстро бормотать что-то, что никак было нельзя разобрать. — Тише, Михаил, тише. Все мы позаботимся о тебе: и Люцифер, и Габриэль, и я, и Аннаэль с Самандриэлем. Ты поправишься, — альфа, вздохнув, взял другую тряпку и, также смочив её, принялся вытирать пот с тела брата. Если Люцифера в их семье считали злым и вспыльчивым, то Михаил был кем-то вроде всеобщего любимчика, в каком-то роде символ доблести и чести, наверное. Совсем как их отец. Кастиэль находил немного забавным то, что, несмотря на то, что Люци и Миша были близнецами, они были не очень похожи внешне и совсем различались внутренне, по духу. — К-к… Каст… — Михаил с трудом разлепил глаза, чуть поворачивая голову в сторону брата. — Тише, тебе нельзя говорить. Ты должен отдыхать, ладно? — брюнет строго посмотрел на него, и тот, устало улыбнувшись, слегка кивнул, снова прикрывая глаза, — Анна должна была сидеть с тобой, но, видимо, ей зачем-то пришлось уйти, — Кастиэль покачал головой, убирая тряпку обратно на тумбочку у изголовья кровати. — В… В… Во-ды, — тяжело дыша, Новак-старший провёл языком по своим иссохшим, потрескавшимся губам; Кастиэль тут же подхватил с тумбы кружку с водой, прислонил её ко рту брата и стал медленно наклонять, наблюдая за тем, как Майкл делает жадные глотки. Майкл. Так, кажется, называли его только родители… — Всё, спи. Тебе нужны силы, — брюнет поставил кружку на место, вставая с постели брата и поправляя простынь на том месте, где только что сидел. Михаил лишь повернул голову к стене, тихо вздохнув, и по тому, как выровнялось его дыхание, голубоглазый понял, что тот мгновенно провалился в царствие Морфея.***
Кастиэль бродил по лесу уже не меньше часа точно, может даже около двух. Несмотря на его неплохую подготовку и одежду, предназначенную для длительных походов, сил продолжать поиски практически не осталось. Легко сказать «сходи поищи дракона», другое дело — когда ты внезапно осознаешь, что тебе надо прочесать около пяти тысяч гектаров, чтобы найти одну чёртову чёрную ящерицу! На это может уйти не один день, даже, наверное, лучше сказать, что на это не может уйти всего-лишь один день. Альфе придётся ходить в лес завтра и, скорее всего, послезавтра, а, возможно и после-послезавтра! От осознания этого брюнет прислонился плечом к огромной секвойе, сползая по её стволу вниз и присаживаясь на траву. Нужно было немного отдохнуть, а после лучше всего отправиться домой и действительно продолжить поиски завтра. Голубоглазый отстегнул ножны с мечом от своего пояса и положил их рядом с собой, чтобы не мешались, но и были неподалёку. Недолго думая, он достаёт кожаную флягу, полную воды, и утоляет жажду. Бродить несколько часов без привала в самый разгар летнего дня — идиотизм! Иначе и не скажешь! И что, что лес? Зной так или иначе пробивается сквозь крону деревьев, и с этим ничего не поделаешь. Новак просидел так минут пять, наслаждаясь звуками природы: пением птиц, шумом листвы и тихим треском качающихся из-за ветра сосен. Устало вздохнув, он поднялся с земли, оттряхивая одежду от хвои и мелких прошлогодних листочков. Он пристегнул флягу обратно к поясу, а после наклонился за мечом, пристёгивая и его тоже. Брюнет осматривается вокруг в поисках ориентира и, недолго думая, с тяжелым вздохом достаёт карту и компас. Он, конечно, мог просто пойти в ту сторону, откуда он шёл, но до этого он долго петлял по лесу, проверяя каждую поляну, поэтому он бы просто наткнулся на один из краёв острова, а оттуда бы направился в сторону деревни, но это было бы слишком долго; а по карте и компасу он мог легко построить себе прямой маршрут домой, не тратя лишний час на петляние по лесу. Внезапно внутри альфы как будто что-то встревоженно заклокотало; он замер, прислушиваясь к окружающим его звукам, и внезапно понял: тишина. Пропало пение птиц и шум деревьев, лес как будто бы замер, будто ждал чего-то. И в следующий момент Кас понял, чего именно он ждал: тихий, будто бы жалобный, вопль раздался где-то вдалеке. Это был он. Это был дракон. Это была Фурия. Раньше Кастиэль не задумывался над тем, что все драконы звучат по-разному, он не замечал этого, но сейчас он точно знал, что это Ночная Фурия, и он, впопыхах свернув карту и сунув её в один из кармашков на своём поясе, тут же рванул в сторону звука, мгновенно срываясь на бег, несмотря на всю усталость, что скопилась в нём после бессонной и за часы блужданий. Это сейчас не имело значения — поныть об усталости он всегда успеет. По мере того, как альфа прорывался глубже в лес, вой постепенно становился всё громче, всё сильнее, и когда тот резко прекратился, брюнет понял, что подобрался крайне близко, и теперь дракон, возможно, услышал его тоже. Кастиэль перешёл на шаг, стараясь дышать тише, а не пыхтеть как чёрт знает кто, и, облизнув губы, достал из ножен свой меч, тихо приближаясь к тому месту, откуда, как ему казалось, еще недавно доносился зов о помощи. Почему-то он думал, что это был именно зов о помощи, а не что-либо иное; уж больно жалобно звучали эти крики, расходясь эхом по лесу на несколько миль вокруг. В конце концов за деревьями показалась большая чёрная туша, обмотанная верёвками. Альфа остановился на секунду, а после еще более осторожно стал подбираться к дракону, прикусив нижнюю губу, поглядывая изредка под ноги и крепче сжимая рукоять меча. Его тёмно-голубые глаза лихорадочно блестели от предвкушения. Когда деревья окончательно перестали преграждать ему вид, и до дракона оставалось не более десяти метров, он остановился, присаживаясь на корточки и внимательно рассматривая его: глаза Фурии были закрыты, грудь тяжело вздымалась и опускалась при каждом вздохе, а уши были высоко подняты и быстро поворачивались в разные стороны, улавливая малейшие звуки. Новак зря опасался того, что дракон мог быть связан недостаточно хорошо: сейчас, видя то, как верёвки обхватывают его лапы, крылья и даже морду, он ликовал. Кастиэль начал подниматься, как вдруг услышал хруст под своими ногами. Он случайно сломал небольшую сухую веточку, а когда взглянул на Фурию, то та уже смотрела на него одним из своих больших зелёных глаз. Ночная Фурия задёргалась в путах, стараясь выбраться, и оглушающе громко заверещала, когда Кастиэль направился к ней. Это заставило альфу улыбнуться еще шире — он видел, что дракон не может более ничего сделать, он безобиден. Из-за того, что его морда перемотана верёвкой, он даже не может пальнуть по Ангелу, отсрочив тем самым свою смерть. — Страшно тебе? — с ухмылкой спросил Новак, остановившись в паре метров от дракона, и оглядывая его с головы до хвоста уже ближе. Ящер тихо заурчал, чуть вздрогнув, и, не моргая, продолжал смотреть на него своим зелёным глазом с узким чёрным зрачком. Брюнет удивлённо вскинул бровь, тихо хмыкнув, — Будем считать это за положительный ответ, — Кастиэль смотрел на то, как раздуваются ноздри ящера на выдохе, как участилось его дыхание и как взгляд Фурии отчаянно метался от его лица к мечу и обратно. — Наверное… Это просто чудовищно неприятно и обидно — осознавать, что все бросили тебя, и ты остался один на один со смертью, — в этот раз дракон не заурчал, но по тому, как широко распахнулся его глаз, и по тому, как он выдохнул, будто его сильно ударили под дых — альфа понял, что попал точно в яблочко. — Твои дружки улетели, как только поняли, что ты вышел из игры, и бросили тебя умирать в полном одиночестве. И совсем никто уже не придёт тебе на помощь… Как думаешь: мне лучше отрубить тебе голову или пронзить мечом твоё сердце? Кастиэль приставил меч к шее ящера, примеряясь, а после напоследок взглянул на его морду и застыл сам, изумлённо вздохнув: Фурия несколько раз моргнула, и её глаз наполнился влагой. Она зажмурилась, и слеза медленно покатилась, прокладывая себе путь между чешуйками и падая на землю; дракон судорожно вздохнул, вздрагивая, будто бы всхлипывая, а после медленно перекатился на бок, подставляя грудь — «В сердце». Альфа медленно опустил меч — его руки будто вмиг потяжелели, налились свинцом, и сам он весь побледнел. От прозрения, которое на него нашло, ему вмиг стало дурно. Перед ним лежало не глупое животное с жаждой крови и разрушений. Перед ним было разумное, и до смерти напуганное существо. Новака как будто самого пронзили мечом, перед этим несколько раз ударив кинжалом точно в сердце. Он медленно спрятал свой меч в ножны, и Фурия тут же распахнула глаза, привлечённая этим звуком; кажется, она даже не дышала, ожидая своей смерти. Брюнет встретился своим растерянным взглядом синих глаз с точно таким же потерянным зелёным. — Ты не хотел ранить детей, ты хотел дать им время на побег и прогнал Ужасное Чудовище?.. И ты не хотел навредить мне… Лишь сломать арбалеты, чтобы никто не мешал делать вам то, за чем вы пришли, — Кастиэль нахмурился, снова оглядывая дракона с головы до хвоста и тяжело вздыхая. — Ты ведь всё-всё понимаешь, я прав? — альфа снова встретился взглядом с зелёным глазом, зрачок которого чуть расширился, и дракон тихо, будто бы неуверенно, заурчал, словно подтверждая его слова. — Я отпущу тебя, хорошо? Разрежу верёвки. А ты взамен не тронешь меня и улетишь туда, откуда ты прилетел. Идёт? — Фурия задышала чаще и снова заурчала. Достав небольшой блестящий кинжал, Кастиэль опустился на корточки перед драконом, слыша дыхание его мощных лёгких и тихий треск от натяжения пут. Он еще раз напоследок заглянул в глаз Фурии. Один взмах, секунда, и веревки падают. Дракон мгновенно вскакивает с земли и отпрыгивает подальше от Ангела. И в это мгновение он видит его: до смерти перепуганного парня, подростка, подобного ему, руки которого покрыты синяками и ссадинами; ёжик его русых волос сильно растрёпан, а щёки раскраснелись от слёз и страха; почти всё его тело покрыто чешуёй, имитирующей одежду, за его спиной видны большие чёрные крылья, а хвост мечется из стороны в сторону... Всего миг, и это снова дракон, быстро улетающий от него, скрывающийся за деревьями. Кастиэль смог выдохнуть только когда совсем потерял его из виду. Он медленно перевёл взгляд себе под ноги: обрывки сети с камнями на концах и кусок будто пропаханной земли — всё, что осталось после встречи с Ночной Фурией. Только теперь Новак обратил внимание на ландшафт, подмечая сломанные стволы и даже несколько выкорчеванных с корнями деревьев. Спрятав кинжал обратно за пояс, он поднял и намотал себе на руку оставшиеся лежать на земле путы, задумчиво рассматривая их какое-то время. Кастиэль еще некоторое время так и стоял, вглядываясь далеко в лес, будто