Как приручить Винчестера: Summer Is A Curse

       Тьма… Она повсюду: ласково обволакивает его, скользит по его телу, словно шёлковое одеяло, проникает в его лёгкие липким холодом, струится своей чернотой по его венам вместо крови, шипит и копошится в его голове, тихо убаюкивая и размеренно перебирая струны мыслей. Сознание возвращается медленно, тягуче, будто бы неохотно. Он словно находится глубоко-глубоко, где-то на дне своего подсознания, под толщей воды, мыслей, воспоминаний. Тут темно, холодно, тихо. Но ему хочется наверх. Хочется проснуться. Осмотреться. Отдышаться. Выжить.        Он делает небольшое усилие, толчок, помогающий оторваться от этого самого дна. И всё его тело, каждая чертова клеточка тут же пронизывается острой болью. Он стонет, крепче стискивая зубы, а его дыхание тут же сбивается и учащается. Каждое, даже самое ничтожное движение, каждая мысль посылают по его телу нестерпимые волны боли.        Он резко распахивает глаза, пытаясь разглядеть что-нибудь перед собой, но всё, что он может увидеть — сплошная стена тьмы. Так что он держит свои зелёные глаза открытыми так широко, как только может, боясь снова стать пленником пустоты, бездумья, безвременья. Он абсолютно ничего не слышит, будто находится в вакууме, и это до смерти пугает его. Смерть… Может быть он всё-таки умер? Отмучался?.. Он предпринимает еще одну попытку пошевелиться, взмахивая крыльями и хвостом и дёргая одновременно всеми четырьмя лапами. Тупая, пульсирующая боль тут же усиливается в стократ, но в этот раз он не позволяет себе зажмуриться, и лишь шире раздувает ноздри, стараясь дышать глубже, несмотря на ледяное, сковывающее ощущение в грудной клетке.        Чёрная картинка, неподвижно стоявшая перед его взором, начинает плыть и покрываться рябью, состоящей поначалу лишь из крошечных серых точек. Он пытается сглотнуть, но лишь давится сухим холодным воздухом, хрипя и едва удерживаясь, чтобы не закашляться. Когда его глаза начинает уже нестерпимо пощипывать, он сдается и начинает моргать, заодно пытаясь сфокусировать взгляд. Интересно, сколько времени проходит между тем, как он закрывает и открывает глаза? Секунды или же часы? В любом случае — тьма никуда не девается, будто бы насмехаясь над ним.        Он тихо рычит, загнанно воет, скулит, вонзая когти в мягкую, податливую землю. Он пытается вернуть себе слух, старается пошевелить ушами, поднять их, но те едва слушаются его, вздрагивая, но не поворачиваясь ни на дюйм. Ладно, черт с ним, будь неладен этот слух! Он ведь проснулся? Проснулся. Всё еще жив? Более чем. Он уверен, что, будь он мёртв, то не чувствовал бы этой сковывающей боли. Что там еще осталось? Осмотреться? Отлично!        Он предпринимает несколько жалких попыток поднять голову, но всё, что ему удается — пару раз удариться подбородком о землю. Ладно, хорошо, просто чудненько! А кто вообще сказал, что нужно поднимать голову, чтобы оглядеться? Вновь сухо сглатывая, он прикладывает усилие, и — вау! У него выходит немного сдвинуть свою чертову голову! А еще он уверен, что видит краем глаза какой-то свет. Что ж, кажется, он еще не безнадежен!        Какое-то время он лежит неподвижно, чтобы перевести дух и взять всю эту боль под контроль. И ведь дёрнуло его согласиться помочь той шайке! Нет, конечно, ужасно трудно отказать в помощи, когда тебя держат клыками за загривок и заставляют рыть мордой землю… Но что, черт возьми, помешало ему улететь при первой же возможности? Нет ведь! Обязательно нужно было атаковать деревню вместе с ними, попасться на крючок и позволить тому кретину сбить его и истрепать все нервы в лесу, так ведь он после этого еще и под завал сам умудрился попасть! Ну не идиот ли?! Что ж, с памятью у него всё отлично и на том, так сказать, спасибо, черт возьми!        Крепче стискивая челюсти, он снова напрягает мышцы шеи, заставляя себя повернуть голову еще чуть левее, чтобы наконец-то рассмотреть источник света. Что ж… Это огонь. Ну, костер, если быть точнее. Как, однако, мило с чьей-то стороны оставить горящий костер рядом с бессознательным драконом ночью, посреди леса. Дин напряженно засопел, всё его нутро настороженно клокотало. Было бы куда проще и спокойнее, если бы он мог нормально пошевелиться или хотя бы слышать то, что происходит вокруг.        Внезапно, как по заказу, его слух начинает разрывать невыносимый, оглушающий писк. Дин снова заходится тихим воем, пытаясь перебирать лапами, чтобы зажать ими свои уши, лишь бы не слышать этого издевательства. Отпускает его, впрочем, практически также внезапно и стремительно. Он, загнанно дыша, обессиленно роняет передние лапы обратно на землю, устало прикрывая глаза. Когда же всё это уже закончится?!        Иногда Дину кажется, что его мысли кто-то подслушивает и направленно издевается над ним, используя его страхи и желания против него самого. Вернувшийся слух заботливо предупреждает его о совсем тихих шагах, приближающихся откуда-то позади. Дин готов поклясться, что, прежде чем начать бешено колотиться, его сердце на долю секунды остановилось. Эй! Кто-нибудь! Он совсем не это имел ввиду под «всё закончится»! Не готов он умирать!        Он замирает, напрягшись всем телом, стараясь сдерживать непрошенную дрожь. Через какое-то время в круг света, исходящего от костра, ступает человек, держащий в руках охапку хвороста. Его лицо прикрыто кожистым капюшоном, вероятно согревающим своего хозяина от ночной прохлады. Судя по телосложению — мужчина. Он присаживается на корточки у огня, подбрасывая в пламя хворост, который тут же начинает потрескивать и поднимать в воздух искры. Дым, идущий от костра, раздражающе мешает Дину уловить запах, который должен исходить от человека.        Тот, в свою очередь, недолго погрев руки над огнём, снова поднимается на ноги, поворачиваясь при этом к Фурии спиной. И этого достаточно, чтобы Дин заметил ножны для оружия, покоящиеся на его поясе. Вот теперь точно не смешно. Вот прямо ни капельки. Что ему делать? Ему едва ли хватит сил на то, чтобы подняться на лапы, не говоря уже о драке или стремительном побеге через полёт! Тогда что? Лежать, наблюдать, выжидать? Ну очешуеть! Дожил! Беспомощно валяемся и ждем смерти!        Человек к тому моменту уже оказывается вне зоны видимости дракона, но Дин действительно придает этому значение лишь тогда, когда ощущает прикосновение тёплой ладони к своему хвосту. Она медленно скользит по нему, приближаясь к месту, где должны начинаться элероны, вводя Фурию в состояние тихого ужаса. Каждая клеточка его тела, каждая чёртова чешуйка напрягается и встает дыбом от подобного надругательства. Пара секунд оцепенения практически позволяют руке коснуться элеронов, но Дин тут же дёргается в жалкой попытке встать на лапы и хоть чуть-чуть развернуться мордой к неприятелю, заодно вырывая хвост из-под его руки. — «А НУ НЕ ТРОЖЬ, МУДИЛА!» — проносится в его голове. Он шипит, рычит изо всех сил, вторя своим мыслям и скаля зубы. Ему хотелось бы устрашающе разинуть пасть пошире, но что-то не даёт, не позволяет ему сделать этого, сковывая. Находясь на грани страха и истерики, он переключается на это «нечто», начиная из последних сил мотать головой из стороны в сторону, лишь бы скинуть это со своей головы.        В конце концов, так ничего и не добившись, он, загнанно дыша, обессиленно роняет голову обратно на землю. Сердце задушено шумит в его глотке, отбивая в ушах жалкое подобие барабанной дроби. Перед глазами плывут цветные пятна и всё вновь темнеет — потеря большого количества крови, дикие голод и жажда, а еще, кажется, ему знатно прилетело булыжником по голове — очевидно, Дин собрал чёртово комбо, иначе просто и быть не могло! Ну вот и почему нельзя было просто тихо уйти на тот свет под завалом или оказаться прирезанным тем парнем в лесу? За что ему, чёрт возьми, эта череда беспросветного ужаса?!

***

       Стоит ли говорить о том, как сильно перепугался сам Кастиэль? Кажется, он едва удержался от вскрика, когда Фурия кинулась в его сторону. Ну вот откуда ему вообще было знать, что дракон пришёл в себя? Нет, это, конечно, ужасно хорошо, что он очнулся, но альфа явно представлял это себе как-то по-другому: более постепенно и дружелюбно что ли…        Новак инстинктивно отпрыгнул, неудачно споткнувшись и упав на спину. Отдаляться от дракона пришлось уже ползком, пятясь в срочном порядке назад. Ящер явно был слегка не в себе — немного заторможенная реакция и расфокусированный взгляд. Вполне возможно, что у него, помимо прочего, было еще и сотрясение.        Фурия безрезультатно пыталась скинуть с морды мешающую ей веревку. Кастиэль осторожно поднялся и, присев на корточки, оборонительно выставил руки перед собой. Он понимал, что, в случае чего, это никак не поможет ему защититься. Доставать оружие смысла он не видел — его видом он скорее всего лишь еще больше встревожит Фурию, и тогда лишь одному Господу Богу известно, чем всё может кончиться. Хоть и было видно, что двигается дракон из последних сил, сам факт, что эти силы после всего случившегося у него оставались, говорил о многом.        Через какое-то время дракон вновь более или менее приходит в норму. Его ноздри широко раздуты, а дыхание всё еще быстрое и тяжёлое от страха. Однако его глаза открыты и теперь он более чем внимательно следит за Кастиэлем. Кажется, капюшон Новака слетел с его головы, когда тот приземлился на пятую точку, отчаянно не желая оказаться съеденным заживо. Так или иначе, теперь им обоим ничего особо не мешает разглядывать друг друга, и по тому, как Фурия слегка щурится, Кастиэль понимает, что она его узнаёт. Или, возможно, ему хочется думать, что она его узнаёт. — Здравствуй, — голос человека слегка дрожит, но он ни разу не удивлён этому. Неизвестность изрядно щекочет нервы: когда ты в бою, и в твоей руке тяжелеет смертоносный меч — ты едва ли боишься приближающегося дракона. В твоей крови бурлит адреналин, а в голове прочно сидит мысль «Либо ты, либо тебя».        Но тут всё иначе. Кастиэль не может и не хочет убивать Фурию. И в его руках нет придающего уверенность оружия. У него нет никакой защиты и никакой уверенности в том, что дракон не причинит ему вреда в ответ. По крайней мере, он, кажется, узнаёт Новака, и если это действительно так, то, возможно, он не станет трогать его. Но это только в теории. — Позволь я сниму её?.. — он аккуратно кивает в сторону дракона, ожидая какого-либо «ответа», знака, но тот никак не шевелится и молчит, так что Кастиэль решает уточнить, — Верёвку. Тебе явно будет лучше без неё, ведь так? — он судорожно вздыхает и, немного подумав, тянется рукой к ножнам. На этот раз реакция не заставляет себя ждать: уши дракона приподнимаются и он начинает издавать низкое рычание, чем-то даже больше похожее на гудение. Брюнет тут же замирает, гулко сглатывая и нервно проводя языком по губам, — Я не желаю тебе зла. Больше не желаю, — он аккуратно отстёгивает ножны от пояса, медленно опуская их на землю, но затем, немного поразмыслив, отстёгивает и сам пояс, точно так же откидывая его в сторону, себе за спину.        Новак медленно привстаёт, всё так же держа руки перед собой, и осторожно делает шаг к Фурии. На этот раз ничего из ряда вон выходящего не происходит. Дракон не шевелится, не издаёт звуков, лишь внимательно следит за каждым его движением своими вытянутыми зрачками. Кастиэль и сам не может отвести взгляда от его глаз. Они большие, изумрудные, и даже в ночном полумраке он может разглядеть в них карие и золотистые нити вкраплений. Он видит в них отражение костра. Дикий танец необузданных языков пламени. Он видит в них собственный тёмный силуэт.        Он не замечает, что медленно приближается, пока не оказывается на корточках, а его правая, вытянутая вперёд рука не касается грубой шершавой бечёвки. Тихо, рвано выдыхая, он берётся рукой за её виднеющийся край и неспешно тянет. Узел охотно поддаётся, медленно распускаясь, и в какой-то момент верёвка просто падает на землю. Забрать её Кастиэль не решается, поскольку голова Фурии всё еще частично покоится на ней, а вытягивать что-либо из-под пасти дракона — себе дороже.        Он возвращается на своё место, медленно пятясь назад и не отрывая от дракона взгляда. Фурия неспешно приподнимает свою голову невысоко над землёй, после чего медленно разевает пасть на манер зевка. Она проделывает это несколько раз, явно разминая затёкшие от долгого пребывания в одном положении мышцы, а затем складывает голову обратно на передние лапы.        Она долгое время смотрит то ли на языки пламени, то ли сквозь них прямо на Кастиэля. Он не знает. И пребывает в замешательстве. У этого дракона нет клыков. Серьезно есть драконы без клыков? Он уверен, что видел белоснежные клыки, когда Фурия, кинувшись на него, скалилась. Ну не могло же ему показаться? Какой тогда вообще смысл скалиться, если у тебя нет клыков? Запугивание ради запугивания?        Альфа выныривает из своих мыслей лишь когда дракон поднимает и поворачивает свою голову в сторону, шире расставляя передние лапы. Он явно собирается подняться, но Кастиэль не успевает даже начать беспокоиться об этом, так как лапы Фурии начинают предательски дрожать и она тут же заваливается обратно на бок. Что она делает? Что нужно делать Кастиэлю?.. Ничего? Помочь? Но как?

Пожалуй, самой ненавистной вещью для Дина… После, разумеется, подчинения кому-либо и пресмыканием… Самой ненавистной вещью для него было просить о помощи. Но конкретно в этой ситуации он прекрасно понимал, что без помощи ему не обойтись.

       Он поворачивается обратно к человеку и пристально вглядывается в его глаза. Они оба просто смотрят некоторое время, будто бы пытаясь наладить какую-то невидимую связь, контакт.        Фурия несколько раз высовывает язык, коротко облизываясь и чуть щурясь. И Кастиэль готов ударить себя за забывчивость и невнимательность. Озеро. Дракон пытался встать, чтобы попить. Вода. Он больше недели провёл под палящим солнцем, потеряв много крови, а Кастиэль просто сидит и смотрит на него, как какой-то кретин. — Я… Из ёмкостей для воды у меня только фляга, — он снова поднимается на ноги, прихватывая с собой кожаный бурдюк, и осторожно подходит к дракону. Страх всё еще никуда не делся. Новак прекрасно понимает всю опасность Ночной Фурии, пусть раненной и настолько ослабшей, — Давай только договоримся, что ты не оттяпаешь мне руку?.. — он чуть трясёт флягой, чтобы дракону было слышно бульканье находящейся в ней воды, а затем откупоривает бурдюк, протягивая руку с ним к драконьей морде. К его удивлению, он замечает, как зрачки Фурии чуть расширяются при этом звуке, а сам дракон едва слышно урчит, и это заставляет Кастиэля чуть успокоится. Вода в обмен на целые конечности звучит вполне честно. И не важно, что у дракона вроде как даже нет клыков.        Как только Кастиэль достаточно переворачивает флягу и вода начинает литься прямо в пасть крылатому, тот начинает частно и жадно сглатывать, прикрывая глаза от удовольствия. Новак понятия не имеет, насколько нужно быть обезвоженным, чтобы так пить.        Когда альфа трясёт флягу, выбивая из неё последние капли, он подумывает о том, чтобы сходить к озеру и снова наполнить её водой для Фурии. Всё-таки такому большому существу как дракон наверняка требуется приличное количество воды. Может быть как лошади — литров двадцать или тридцать в день, а то и больше!.. И тогда его двухлитровая фляга попросту насмешка над жаждой дракона.        Однако Фурия, кажется, не разделяет его беспокойства. Проглотив всё до последней капли, она, так и не открывая глаз, складывает голову обратно на лапы. Она собирается просто уснуть?.. Насколько сильно она уже доверяет ему?        Застыв, Кастиэль почти завороженно смотрит на её голову, на все эти и крупные, и мелкие чёрные чешуйки, чуть поблёскивающие благодаря костру. Тихо сглотнув, он неуверенно тянется свободной рукой к его лбу, чтобы вновь ощутить кончиками пальцев шероховатость его кожи.        Однако вовремя замирает и отдёргивает руку. Учитывая то, как дракон среагировал на то, что альфа погладил его хвост, то что будет, притронься он к его голове?.. Что-то подсказывает Кастиэлю, что в ближайшее время проверять этого точно не стоит.        И всё же он не собирается просто взять и позволить дракону лечь сейчас спать. В смысле… Ну… А для кого он тогда наловил рыбы?.. — Хэй. Ещё не время для сна, — отложив флягу в сторону, он берёт в руки плетёную мисочку с рыбой и ставит её рядом с мордой дракона. Кастиэль сам сплёл её из упругих прутьев, пока ожидал пробуждения Фурии. Ну, всё-таки ему нужно было занять себя чем-нибудь и заодно найти ёмкость для рыбин, чтобы они оставались чистыми и не упрыгивали от него по суше.        Пару секунд дракон просто смотрит на него, то ли изрядно удивившись, то ли не совсем понимая, что от него хотят. Хотя Кастиэль всё же ставит на первое, так как уже через мгновение чёрный драконий нос оказывается в миске, и вся рыба исчезает из неё едва ли не мгновенно. Кажется, Фурия даже на секунду давится, что не особо удивляет Новака, если она глотает рыбу целиком.        Прикончив небольшой весьма поздний ужин, дракон, облизываясь, вновь поудобнее устраивается на своём месте и какое-то довольно продолжительное время, кажется, с интересном разглядывает Новака. Или, наверное, это ему хотелось бы так думать.        Тем не менее, Кастиэль не может не отвечать ему тем же. Его память жадно впитывает информацию об изгибах его спины, крыльев, лап, хвоста, о том, как его изумрудные глаза и смоляная чешуя отбрасывают от костра небольшие блики. Он видит, что зрачки Фурии стали куда шире, напоминая теперь не узкую вертикальную линию, а небольшие овалы.        Чем дольше они смотрят друг на друга, тем чаще и продолжительней начинает моргать дракон. Вскоре, в какой-то момент, он просто прикрывает глаза, и его дыхание постепенно выравнивается. Он засыпает. — Спокойной ночи, — Новак выдыхает это совсем тихо, не желая прерывать его только начавшийся сон. Фурия в ответ издаёт какой-то едва слышимый звук, напоминающий угуканье, и чуть заметно дёргает ухом. Кастиэль еще какое-то время не может оторвать от неё взгляда, слегка глупо, восторженно улыбаясь. Он сделал это?..        Альфа всё равно продолжает сидеть у костра некоторое время, периодически подкидывая в него хворост. Однако вскоре тот кончается, и Кастиэль, уже порядочно клюя носом, решает тоже прилечь вздремнуть.        Засыпать практически бок о бок с драконом более чем боязно, но и уходить куда-то в другое место кажется неразумным. Ну, вот уйдёт он, и что? Замёрзнет без огня под боком, вот что...        Тем более они, кажется, вполне неплохо поладили, ведь так? Устраиваясь на своём месте поудобнее, Кастиэль упирается спиной в огромный торчащий из земли валун. Ощущение того, что позади есть нечто весьма большое и крепкое, даёт некоторое чувство защищённости. Ощущение, будто он дома, в своей кровати, упирается спиной в стену. И пусть это не так, и он под открытым небом, и уже изрядно выдохся отбиваться от комаров и прочей травянисто-лесной мелкой нечисти. Пусть это не так. Но он засыпает быстро, почти сразу, с лёгкой улыбкой на губах и тихой молитвой о завтрашнем дне.

***

       Просыпается Кастиэль как-то одновременно и резко, и будто бы оставаясь где-то на грани с явью. Он чуть приподымается на локтях, но перед его глазами всё еще стоит пелена. Ему кажется, что он крайне давно не спал так плохо, хоть это и не так. Однако всё его тело едва подчиняется ему и ощущается просто мешком с костями или чем-то таким.        Недолго думая, он тянется протереть глаза рукой, однако пелена никуда не девается, и до него внезапно доходит, что это туман. Весь овраг заполнен густым туманом из-за озера. По спине альфы пробегают мурашки от того, что он чувствует себя героем какой-то давней сказки или страшилки, что когда-то давным-давно рассказывал ему Габриэль, и он, будучи совсем еще ребёнком, с большой охотой верил во все его выдумки. Забавно, что теперь и он сам стал рассказчиком для детей…        Небо только едва начало светать, так что Новак искренне не понимает какой чёрт дёрнул его проснуться после каких-то, может быть, трёх часов сна. Всё-таки они легли спать действительно поздно, далеко за полночь… Они.        Он вскидывает голову, но место по ту сторону уже потухшего костра пустует. Он здесь один. Дракона нет… Стоп! Дракона нет!        Не успевает он как следует запаниковать, как слышит всплеск воды где-то позади себя и тут же подрывается встать. Однако тут же решает немного пригнуться обратно, чтобы лишь слегка выглядывать из-за валуна.        Фурия лежит наполовину в озере, и её голова едва ли не полностью погружена под воду. Вот что разбудило его. Проснувшийся, вставший и прошедший мимо него дракон. Хах, да, это многое объясняет. Однако, он мог бы быть уже мёртв, реши та прикончить его, пока он спит. Что ж, хорошо, что этого не произошло.        Новак наблюдает за ней из своего импровизированного укрытия и уже начинает беспокоится о том, а не утонула ли она там, однако дракон наконец поднимает свою голову над поверхностью воды и, судя по тому, как он запрокидывает её наверх, он постепенно глотает всю ту воду, что успел набрать за это время в рот. Интересно, на сколько драконы способны задерживать дыхание под водой?.. Есть ведь еще и морские, водоплавающие драконы… Кастиэль никогда не задумывался о том, как они дышат.        Пока Новак пребывает в своих мыслях, Фурия уже успевает зайти чуть дальше в озеро, погружаясь немного глубже. Внезапно она заныривает, оказываясь практически целиком под водой, но почти сразу выныривает, чуть отряхиваясь, и трёт лапой морду, явно умываясь.        Однако в следующий момент всё меняется. Тело Фурии как-то неестественно изгибается, даже будто бы искажается. Всё, что успевает сделать Кастиэль — моргнуть, и вот в озере вместо дракона уже оказывается человек. Или, вернее, почти человек…        Он сидит на коленях. Его тело погружено в воду примерно по пояс. Из его спины, где-то на уровне лопаток, торчат два всё таких же огромных крыла. На голове вместо обычных человеческих ушей виднеются два продолговатых чёрных драконьих уха. Его туловище почти полностью покрыто мелкими смоляными чешуйками, а вдоль позвоночника по-прежнему торчат треугольные пластинки. Они начинались чуть ниже шеи и скрывались в воде, но Кастиэль достаточно прошлым днём и вечером насмотрелся на дракона, чтобы знать, что они доходят до самого хвоста.        Парень, примерно, наверное, ровесник самого Кастиэля. Он зачёрпывает воду руками, умывает ею лицо, льёт её на голову, проводя руками по коротким светлым волосам. Стекающая по его шее, плечам и спине вода явно мутная, грязная, с багровыми кровавыми разводами. Это видно даже несмотря на то, что кожа парня покрыта чёрными чешуйками.        Какое-то время шатен просто сидит в воде, устало прикрыв лицо руками. Кастиэль не слышит, но видит по движению плеч и спины его тяжёлый вздох. Отнимая руки от лица, парень явно собирается встать, однако замирает на месте, уставившись куда-то в воду рядом с собой.        Новак попросту не может уследить за этим, но в следующий миг парень вновь становится драконом. Он делает быстрый и точный рывок, и всё, что успевает заметить Кастиэль — бьющаяся в зубах Фурии рыба. В зубах?.. То есть?.. Он не понимает…        И всё же, минутку… Значит, ему не показалось тогда в лесу?! Кастиэль действительно видел его… человеческую форму?!.        Дракон медленно выходит из воды, но уже чуть в сторону, не рядом с местом их ночлега, так что Кастиэль может как следует разглядеть его в профиль, сбоку. Оказываясь на суше, он слегка оттряхивается, заодно пару раз взмахивая крыльями, будто бы на пробу.        И вот тут Новака прошибает дрожью и пóтом. Он же не может просто взять и улететь? Кастиэль думал, что отсутствие части хвоста отразится на полёте Фурии, но теперь он уже не уверен, потому что то ли она всё еще не заметила «пропажи», то ли ей попросту всё равно. И вообще правильно ли теперь думать о Фурии как о «ней», если брюнет теперь знает, что это парень?..        Так или иначе, Кастиэлю как-то не приходило в голову, что после спасения дракон просто немного поест, попьёт водички и спокойненько улетит восвояси. Неужели ему не нужно, ну, к примеру, отдохнуть хотя бы пару деньков, сил там набраться? Тут ведь, по сути, идеальное место как раз для этого! Большое количество пресной воды, рыба, лесные животные там всякие, полное отсутствие людей. Ну, если не считать самого Кастиэля…        И, тем не менее, у дракона на этот счёт, очевидно, своё мнение: он продолжает взмахивать крыльями и делает это всё чаще и чаще. В какой-то момент он просто прижимается к земле, и тут же с силой отталкивается всеми четырьмя лапами, одновременно с этим делая особо мощный удар крыльями, так что его подкидывает в воздух на добрые два-три метра, а это практически треть оврага по высоте.        В груди Кастиэля что-то будто бы обрывается и разбивается. Кажется, это конец?.. Однако в следующий миг Фурия с каким-то потусторонним воплем и грохотом плашмя влетает в скалистый склон, на скорости ударяясь лапами, животом и хвостом.        Она падает на землю, но вовремя группируется, так что приземляется на лапы, тут же отскакивая подальше от склона оврага, с которого из-за удара начинает сыпаться песок и мелкие камушки. Может ли это означать, что в тот раз под завал Фурия попала таким же образом?.. Может, её хвост всё-таки уже был повреждён, и из-за этого она попала под завал? Тогда это целиком и полностью вина Кастиэля. К его горлу подкатывает отвратный привкус тошноты, а в груди сворачивается тугой узел из вины и сожаления. Не этого он хотел, высвобождая дракона из плетёных пут…        Фурия же тем временем, убедившись, что новый завал ей не грозит, начала осматривать себя, так как наконец осознала, что что-то явно было не так. И Кастиэль прекрасно знал что именно…        Посмотрев на свои лапы и проверив крылья, он уставился на свой хвост. Кастиэль даже с этого расстояния из своего укрытия мог видеть, как зрачки дракона медленно сузились, вновь превратившись в две узкие вертикальные полоски. На секунду из-за этого Новаку даже показалось, что его глаза стали полностью зелёными, но это было не так.        Альфа видел, как Фурия несколько раз медленно сложила и раскрыла целый левый элерон, будто до сих пор не верила в то, что видит. Внезапно она громко вскрикнула, рыкнув, и яростно задёргала и замахала хвостом. Но ничерта не изменилось. Что же он натворил?        В следующий миг вместо дракона вновь появился парень. Он схватил свой хвост руками, чуть ниже начала элеронов, и поднёс его ближе к лицу, явно рассматривая. Новак находился слишком далеко, чтобы судить что-либо о выражении его человеческого лица. Однако, очевидно, что никаких положительных эмоций парень явно не испытывал.        Новак мог видеть, как парень поднёс одну руку к срезу, явно намереваясь провести по нему кончиками пальцев. Однако, стоило ему лишь едва коснуться, как он тут же отдёрнул руку и, кажется, зашипел от боли.        Брюнет и моргнуть не успел, как парень мгновенно обратился в Фурию. Два больших зелёных глаза уставились на человека, после чего медленно сощурились. Уши недружелюбно прижались к затылку дракона. Он агрессивно оскалился, и тут уже в наличии у него зубов сомневаться не приходилось. Кажется, он не оценил попытку Кастиэля спасти ему жизнь и остановить кровотечение таким способом…        Что ему делать? Схватить меч? Спасаться бегством? Только он дёргается, отлипая от камня, являвшегося ему укрытием всё это время, как дракон тут же срывается с места, преодолевая расстояние между ними в несколько стремительных прыжков.        За те секунды, что ящер несётся к нему, Кастиэль, пятясь, успевает сделать лишь пару шагов назад. Фурия делает последний рывок, и Кастиэль закрывает глаза, готовый к тому, что её острые когти и зубы сейчас вцепятся в него, и он окажется придавлен к земле тяжеленной тушей дракона и растерзан в отместку. Он чувствует сильный толчок в грудь, от которого падает на спину и ударяется затылком. Перед глазами пляшут цветные пятна, и все мысли путаются, превращаясь в один большой неясный ком.        Через пару секунд его сознание проясняется. Он вполне отчётливо ощущает на своём животе чей-то вес… И как на его шее лежит чья-то ладонь. Она не душит его, но он инстинктивно открывает глаза и хватает её владельца за запястье, пытаясь высвободиться, но чужая рука не сдвигается ни на дюйм, лишь крепче вцепившись в него. Она всё еще не душит, но крайне близка к этому. Проходит еще какое-то мгновение, прежде чем Кастиэлю удаётся сфокусировать взгляд на человеке.        Теперь он может разглядеть его в полной красе вблизи. И первое, за что цепляется взгляд Кастиэля, это большие драконьи зелёные глаза на человеческом лице. Зрачок вытянут в узкую черную вертикальную полоску, и Кастиэль замечает, что он едва заметно подёргивается, попеременно чуть расширяясь и сужаясь обратно. От ярости?..        Весь внешний вид… дракона?.. парня говорит о его раздражении и злобе. Губы поджаты и крайне недовольно вытянуты в узкую полоску. Ноздри широко раскрыты. Брови нахмуренно сдвинуты к переносице. Плечи напряжены, а крылья угрожающе нависают над ними, частично загораживая только выглянувшее утреннее солнце.        Существо, прижавшее его к земле, устрашающе наклоняет голову вперёд, чуть прищуриваясь, и в этот момент Кастиэль ощущает не только теплоту его ладони на своей шее, но и холодок его когтей, прижавшихся к коже. И жар его дыхания.        Он, кажется, понимает, что полностью завладел вниманием человека, так как наклоняется еще немного ближе, на миг предупреждающе сжимая руку на шее Кастиэля чуть крепче. — Что ты сделал со мной? — его голос сопровождается шипением и рычащими нотками. Кастиэлю стоило бы не испытывать его терпения, однако он попросту оцепенел от такой близости дракона к нему. Одно дело наблюдать за этим издали, и совсем другое видеть это перед своим лицом, ощущать собственной кожей и слышать его голос. Новак хоть и надеялся, но никак не ожидал, что ящер сможет еще и говорить, и вполне внятно… Не дождавшись ответа, Фурия встряхивает альфу за плечи, но тот по-прежнему лишь ошалело пялится на него, — Что ты сделал с моим хвостом?! Отвечай!        Кажется, то, как он повышает голос, срабатывает, потому что Кастиэль осознаёт, что ему абсолютно точно необходимо ответить, если он хочет остаться в живых. — Я… Это было необходимо. Ты… — судя по тому, как шатен оскалился, обнажая зубы, подобный ответ его не устроил, — Он был переломан! — рука, до этого медленно и угрожающе стискивавшая его шею, останавливается, и Фурия снова недоверчиво прищуривается, но чуть ослабляет хватку, явно ожидая продолжения, и Кастиэль не может ей в этом отказать, — Его придавило камнями. Переломало. Ты истекал кровью. — Ты лжёшь! — парень рычит, явно готовясь продолжить его душить, и Кастиэль готов поклясться, что видит, как нечто дикое и необузданное, нечто по-настоящему драконье вспыхивает в его изумрудных глазах. — Ты бы умер, не отрежь я его и не прижги! — кажется, слова больше не интересуют его, так как на шее Кастиэля оказывается уже две руки, а давление ощутимо усиливается.        Кастиэль даже не успевает толком подумать. Это происходит как-то рефлекторно, спонтанно. Но в следующий момент он сгибает ноги в коленях, притягивая их к себе, и подбрасывает таз вверх благодаря найденной точке опоры.        Не ожидавший толчка снизу, парень практически слетает с него. Ему приходится тут же прекратить душить Новака и выставить руки перед собой, чтобы не приземлиться в землю лицом.        Кастиэль, не теряя времени, обхватывает его за талию, заламывая одну из его рук, чтобы лишить опоры, и окончательно скидывает его с себя, отталкивая в сторону. Он тут же поднимается на ноги, чтобы быть готовым к следующей атаке, но, кажется, в этом уже нет такой острой необходимости.        Дракон остаётся лежать на земле, упираясь в неё дрожащими руками. Он тяжело дышит, на лбу проявилась испарина, а глаза прикрыты. Кажется, у него не так много сил, как могло показаться изначально. Тем не менее, одному Богу известно, сколько тому потребуется времени на восстановление. Может он вообще просто пытается вызвать жалость, а сам ударит в спину?        Кастиэль немного отходит, не отводя от своего противника взгляда, и вынимает из лежащих на земле ножен меч, оборонительно выставляя его перед собой. Шатен тем временем приподымается и садится на колени, сгорбившись и всё еще опираясь руками о землю. Он вскидывает на Кастиэля уставший, но непокорный и обвинительный взгляд из-под бровей, но затем, завидев меч в руках человека, расплывается в вымученной ухмылке, запрокидывая голову назад. Он выглядит дико, даже безумно, в своей преклонной позе на коленях и непокорным, вызывающим взглядом. — Давай. Не стой столбом. Возьми да убей, сложно что ли? — его голос прямо сочится ядом, а глаза выжидающе прищурены. Он явно берёт Новака на слабо, но зачем? Атаковать в последний момент, застав его врасплох? Или он действительно жаждет смерти?..        Кастиэль с подозрением прищуривается и чуть опускает меч — он не намерен плясать под чужую дудку. Дракон тут же недовольно оскаливается и вскакивает на ноги, кидаясь в сторону альфы и явно намереваясь вцепиться в него когтями, но тот ловко уворачивается, и шатен пролетает мимо, вновь оказываясь на земле. Впрочем, встаёт он на этот раз куда быстрее, хоть выступивший на лбу пот и дрожь в теле выдают степень его измотанности. — Лишил возможности уйти, а теперь отказываешься дать избавление? Низко даже для Вас, — последнее слово он буквально выплёвывает. Кастиэлем вмиг завладевает ярость, хоть он и не уверен в том, говорит тот о человечестве в целом или об Ангелах в частности. Однако плещущийся в драконьих глазах триумф вмиг остужает пыл Новака. Парень явно отменный провокатор. — Прекрати. Я не лгу тебе, — Кастиэль хмурится, припоминая недавние его слова. Он осторожно отходит чуть назад, к костру и остальным своим вещам, и осторожно опускается на корточки. Это чертовски опасно, но дракон не двигается с места, наблюдая за ним так же внимательно, как и Кастиэль — за ним. Однако, как бы, наверное, сказал Габриэль — игра стоит свеч. Кастиэль берёт с земли свёрток из кожи и так же медленно поднимается на ноги, после чего, предупреждая легким кивком, кидает свёрток в руки шатена, — Взгляни сам.        Дракон с легкостью ловит его, не отрывая взгляда от брюнета, после чего всё же переводит своё внимание на свёрток. Он недолго вертит его в руках, после чего всё-таки медленно разворачивает, замирая на какое-то время. Кастиэль внимательно вглядывается в его лицо… Может потому, что хочет лучше его понять, а может и потому, что не хочет вновь смотреть на перемолотый окровавленный обрубок… Но выражение его лица не меняется, остаётся каменным, будто он смотрит не на свою бывшую конечность, а на какой-то кусок ткани или невесть знает чего.        Однако в следующий момент дракон моргает, и, Боже, Кастиэль готов поклясться, что из драконьих его глаза превратились в обычные человеческие! Они стали меньше размером, и он отчётливо видит белые белки по краям радужки, которая, кажется, всё еще такая же зелёная, но ему всё же немного сложно судить с того расстояния, на котором они стоят друг от друга. Но теперь он видит, как взгляд дракона парня бегает по тому, что осталось от элерона.        Кастиэль не уверен, как долго это длится, но в какой-то момент парень просто кивает, выпячивая нижнюю челюсть вперёд в не совсем ясном жесте, и снова заворачивает остаток хвоста в ткань. — Н-да, — информативно мычит он, невесело усмехаясь и делая пару шагов вперёд, к Кастиэлю, отчего тот слегка напрягся, но парень лишь кидает свёрток в давным-давно потухший костёр. Они оба смотрят на него какое-то время, каждый предаваясь своим мыслям, пока шатен не издаёт тяжелый вздох. Они оба слегка вздрагивают от этого звука и растерянно переглядываются, отчего шатен хмурится и отводит взгляд в сторону. Он стоит буквально в двух шагах от Кастиэля. Новак видит россыпь веснушек на его лице… Но не чувствует запаха, хотя, по идее, должен… Что если у драконов нет такого понятия как альфы и омеги?.. Нет собственных запахов?..        Кастиэль уже было собирается раскрыть рот, чтобы задать вертящийся на языке вопрос, как вдруг Шатен чуть качает головой и сжимает руки в кулаки, после чего просто проходит мимо альфы, вероятно, решив побыть в одиночестве. В один миг Новаку кажется, что, проходя мимо, тот заденет его плечом или вообще ударит по лицу, сломав нос или челюсть, но ничего из этого не происходит. Лишь его хвост, волочась по траве, чуть задевает ногу альфы своей целой стороной, но тут же одёргивается, будто обжегшись или ударившись током.        Кастиэль оборачивается вслед за ним, в смешанных чувствах провожая взглядом. Что ему сказать? Что сделать? Нужно ли вообще что-то делать или говорить? Пока все эти мысли варятся в его голове, парень успевает превратиться обратно в Фурию и отдаляется от него уже на четырёх лапах, едва заметно размеренно покачиваясь из стороны в сторону в такт шагам.        — Постой! — Кастиэль не знает, что им движет, но он делает пару шагов вслед за драконом и после останавливается, застанный собственными окриком и действиями врасплох. Зачем он делает это?..        Фурия неохотно останавливается, так же лениво поворачивая голову назад и смотря на Новака с легким прищуром и неким вопросом или негодованием, мол, «Ну, что еще?». Альфа пару раз глупо открывает и закрывает рот, не в силах выдавить из себя ни слова. Дракон дёргает, будто нетерпеливо, одним из своих длинных чёрных ушей и уже собирается пойти дальше, как вдруг Кастиэль решается хоть на что-то.        — Меня зовут Кастиэль! — он не знает, зачем выкрикивает это или зачем едва заметно неловко взмахивает рукой, будто бы в приветственном жесте. Он чувствует себя просто до ужаса глупо и наверняка весь покраснел от этого.        Фурия же лишь невпечатлённо дёргает ушами, хлопая из-за этого ими себя по шее и затылку. Внезапно она широко раскрывает пасть. Но вместо звука из неё со смертоносной скоростью вырывается лиловый залп. Кастиэль не успевает ни упасть на землю, ни отвернуться, лишь прикрывает глаза, кожей ощущая жар пронёсшегося мимо него выстрела. Позади него раздаётся грохот, небольшой взрыв, шипение и потрескивание дерева. Что это, черт возьми, вообще было?!        Мгновенно обернувшись, Новак видит, как на месте бывшего костра фиолетовые языки пламени поглощают собою свёрток. Его края медленно сворачиваются под действием температуры и тлеют, покрываясь чёрным налётом, золой. Тушить пламя и пытаться спасти его бесполезно. Кастиэль стоит, обескураженный выстрелом Фурии и волшебным, чарующим цветом пламени… Да и решись он спасать этот несчастный хвост из огня, как знать, может, дракон провернул бы подобное снова?.. Это кажется правильным. Будто это часть некоторого избавления, о котором говорил парень. Парень. Он даже не назвал Кастиэлю своего имени! А что если у драконов просто нет собственных имён?..        Альфа неудовлетворённо фыркает, поворачиваясь обратно в сторону, где не так давно стоял дракон. Однако тот уже скрылся из виду. Просто взял и ушёл. Спасибо, что всё-таки не убил, хоть и пытался. Да что за чертовщина вообще?!        Немного поразмыслив, Кастиэль с трудом подавляет в себе желание пойти следом. Потеряй он часть своего тела, ему бы тоже захотелось побыть в одиночестве. Однако, что тогда ему остаётся делать? Дальше сидеть у костра? Пойти поохотиться или порыбачить?.. Его не было дома два дня… Если Габриэль начнёт беспокоиться и поднимет всю деревню на уши, то ничем хорошим это не кончится.        Тяжело вздохнув и еще раз взглянув на уже красные угасающие язычки пламени, Кастиэль подхватывает свои вещи с земли и наконец-то прячет меч в ножны. Он наполняет флягу водой из озера с мыслью о том, что, если повезёт, то он доберётся до деревни еще до того, как наступит полдень и солнце начнёт нещадно жечь своими лучами и обжигать летним зноем.        Кастиэль еще раз оглядывается, но, так и не заметив Фурии где-нибудь за кустами или что-то вроде того, направляется к всё той же узкой тропинке, ведущей из оврага на поверхность. Оказавшись наверху, он окидывает взглядом овраг уже с высоты. Однако, кажется, это бесполезно. Новак лишь с удивлением отмечает, что туман над озером давным-давно развеялся.        Он непременно собирается вернуться сюда через день-другой, но сейчас ему нестерпимо сильно хотелось оказаться дома, среди родных стен, рядом с родными братьями и сестрой, в своей удобной кровати и без неприятно снующих по телу насекомых.        В груди Кастиэля что-то болезненно ноет при мысли о том, что у Фурии тоже мог быть свой дом, куда та хотела бы вернуться. Или всё же лучше будет сказать хотел?..