Самоцветы для мятежницы

Руки исколоты острыми углами тонкой, мифриловой проволоки, серебряная стружка въелась в нежную кожу… Нарвэндэ творит, и смотрит лишь на свои пальцы и на гибкий материал в руках. Все работают, и она тоже. Изредка над головами учеников слышится низкий голос Фэанаро, и потом всё затихает — тишину вокруг периодически нарушает стук молота и шипение стали в воде. Нолдиэ настолько увлечена работой, что даже не замечает смены обстановки. Она меняется со сменой сияния Древ — в залы Фэанаро заглядывают вернувшиеся с охоты старшие феаноринги. Вокруг становится шумно. Фэанаро что-то говорит поверх её плеча. Крепкие пальцы мастера направляют упрямую нить в правильное русло, к его голосу присоединяется другой. Голос Тьелкормо. Он облачен в красное, красное как кровь из свежей раны когда кто-нибудь из подмастерьев случайно ранится резаком. Нолдиэ рассматривает его украдкой. На его широких плечах лежит пушистый, серый мех. Он красив, пахнет лесом и влагой, теплой травой и землей. Нарвэндэ пахнет сталью и сердито вытирает руки об фартук. Вставать с насиженного места так неохота! Тьелко говорит, говорит без умолку, обсуждает обстановку, тревожит сплетнями отца, громко смеется... ”Тьелко, уйди.” мысленно твердит она раз за разом, но он не слышит её, а лишь стоит рядом. Зачем, зачем? Что ему надо? Зачем он здесь? Украшение разлетается в её руках, кусачки режут материал не там. Нарвэндэ громко стонет, роняя голову на руки. Всё в пекло! Завтра будет новый день, она сможет, но… Не хочет. Венец превращается в кулон. Мастерская пустеет, а Тьелко… Тьелко всё это время стоял у неё за спиной! Нарвэндэ смотрит на него большими глазами, ожидая ответа. Охотник смотрит на неё с улыбкой. — Совсем не замечаешь ничего вокруг, — тянет яркие губы в широкой улыбке он, а затем решительно заявляет, — мне нравится, — кивает он в сторону кулона в её руках, на камень, прозрачный как стекло, со светом внутри. Светом её души. — Хочешь, бери, — неровным голосом отзывается она, и наконец поднявшись с места, отдает украшение Тьелкормо. — Только не выкидывай! — предостерегает она. — Никогда! — жарко и важно отзывается он, и вместе они выходят из мастерской в объятия золотого, вечернего света. Нарвэнде шумно вдыхает цветущий воздух, смотрит на чистые холмы вдалеке… Ей хочется скакать, скакать за город в лоно полей и лесов, провести ночь у ручья, искупаться в холодной воде, отдохнуть от работы, но её не пустят. Надо собираться домой. — Там красиво, — Охотник, словно услышал её мысли. — Там за холмами только ветер и небо правят бал. Там свобода, — говорит он, и Нарвэнде кивает, а после смотрит на него. — Я бы хотела там побывать. — Мы можем съездить, если ты хорошо держишься в седле, — с хитринкой в голосе предлагает он. — Ни разу не падала на землю, — гордо и упрямо заявляет она. — Значит будем летать вместе, — довольно отвечает он, и заранее намечает их будущие совместные поездки и скорые встречи. И два пламенных духа от разных отцов начинают свое сближение.