Вечера

Гэндальф был ужасно сердит. И не выходил из этого состояния уже дней восемь кряду, с того самого момента, как Саруман провернул свое дрянное дело у него под носом. Это же надо было - пригнать двух величайших эльфов Средиземья в лес, с которым у них связано столько болезненных воспоминаний, и, пользуясь их растерянностью, убедить обоих в необходимости убить ребенка! - Поплатишься ты за это, старый друг, ох как поплатишься... - пробурчал он, не вынимая крепко сжатой в зубах трубки. - Отчего ворчишь, странник? - тихо и дружелюбно окликает его очередной попутчик. - Да так, о нашем, стариковском... Все скорблю о прошедших годах… Ему и хотелось бы до самого утра молчать, глядя в огонь, и ругаться в бороду, как старый дед. Но кто ему позволит-то... - Раз уж все равно дело к ночи, не согласишься ли ты рассказать мне какую-нибудь историю из тех, что наверняка хранятся в твоей памяти? С другой стороны, стоит ли тратить нервы на интриги Сарумана? Оно ведь того не стоит. Ничего страшного, всего лишь обычный просчет, основанный на вечном пессимизме старика, не верящего в силу чистой человеческой души… Его за это не стоит винить, ведь таких душ уже и не встретишь на дороге… - Расскажи что-нибудь об Истари. Об Олорине, например. Гэндальф тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли. Это воспоминание всегда приходило к нему не ко времени и непременно означало беду. Прочь его, к Морготу. Нынче вечером всем и так придется достаточно трудно. - Ты готов? – слегка обреченно спросил Элронд. Маг по привычке прикинул свои и его силы, будто готовясь к битве. Да, пожалуй, это и было битвой. Для эльфинита уж точно… - Главное, чтобы ко всему был готов ты. Владыка со вздохом прикрыл глаза. Конечно же, он не был готов. И не будет никогда. Гэндальф вновь, словно наяву, видел его молодым, бесстрашным, полным сил и огня. Тот, прежний Элронд, еще не Владыка Ривенделла, не великий полководец, не муж и не отец, не знал головных болей, от которых сейчас его избавит не каждый лекарь. Он не волновался о завтрашнем дне и одинаково уверенно шел как в битву, так и на светский раут. На его плечах не лежала судьба Средиземья, на пальце не сверкало проклятое Вилья. Маг видел его тогда едва ли не каждый день – то там, то здесь, танцующим то с мечом на плацу, то с прелестными дамами в роскошных залах, и не болело сердце полуэльфа от тоски по несчастной возлюбленной… Сейчас, глядя на постепенно сгибающегося все ближе к земле под тяжестью забот эльфинита, Гэндальф вдруг сделал для себя очень странный вывод: каждый миг счастья стоит очень дорого. Настолько, что не всякий может позволить себе хоть минуту. Ведь они с Элрондом всегда брали его огромными горстями: один – любовью семьи и годами покоя в прекрасных владениях, второй – ласковой дружбой с великой Артанис. Теперь же Владыка медленно сходит с ума от душевной боли, а он сам… Впрочем, о себе маг старался не думать. Так может, лучше было бы прожить другую жизнь? Как Саруман – не утопая в эмоциях, не ища приключений и никуда не вмешиваясь? Да, никакого экстаза и никакой тесноты в груди, но зато и после, вечно – покой… Элронд, будто прочитав его мысли, устало усмехнулся: - Не то, что в юности, а? На мгновение Митрандира накрыла такая волна любви и сочувствия старому другу, что на глаза его едва не навернулись слезы. Но лишь на мгновение. Древним Истари не полагается проявлять столь сильные и столь… постыдные?.. эмоции. - Во старости да в великой мудрости, мой друг, - отозвался он, отворачиваясь. - Это я-то старик? – вдруг весело фыркнул Владыка, - да на себя посмотри, Серый Странник! Гэндальф ухватил в воздухе нить шутки и уже собирался было остро ответить, и плевать на седины, но снаружи, в коридоре, послышались легкие шаги. Элронд нахмурился и отошел к окну. - Я просил Эстеля зайти позже. - Лучше раньше, чем тянуть козла за хвост, - неопределенно хмыкнул Митрандир, скрываясь в тени. Согласно плану, он должен был быть рядом просто для подстраховки, на случай непредвиденной реакции мальчика. Откровенно говоря, никакой необходимости в этом не было – Владыка далеко не настолько ослаб, чтобы не справиться с двадцатилетним воспитанником. Но перестраховка лишней не бывает. Никогда. Так еще, кажется, старик Туор говаривал. Дверная ручка осторожно повернулась. В покои заглянул Линдир. Гэндальф уже был готов с ворчанием выйти на свет и открыть себя, ведь ничего особенного в этом явлении быть не должно было. Однако его остановил один-единственный слегка смущенный взгляд. Что, простите? Тот, кто, не стесняясь никого, целовал Келебриан в алые губы на глазах у Келеборна, Галадриэль и всех лориэнских эльфов, смущается от того, что к нему заглянул домочадец? Ну уж нет, что бы ни произошло сейчас, он не упустит шанс увидеть это! - Владыка, - почтительно и очень мелодично проговорил певец, - мы не хотели вас тревожить, но… Его чудесный голос прервался. Неудивительно. Насколько маг мог видеть, Элронд сильно побледнел. И уж точно был слышен тихий тяжелый вздох, будто у эльфинита внезапно перехватило дыхание. - Владыка? С вами все в порядке? – обеспокоенно спросил Линдир. - Да, - едва выговорил тот. Гэндальф подавил порыв броситься к нему, осмотреть, напоить чем-нибудь… Скорее всего, на то и идет расчет старого хитреца. Ну нет, никогда еще эльф не обводил вокруг пальца Истари! Линдир слегка поморщился и подошел ближе к господину. Секунду помедлил, будто сомневаясь, а потом коснулся его руки. Элронд обернулся с печальной улыбкой. Насквозь фальшивой, надо признать: слишком уж явно за ней виднеется тревога. И это великий эльфинит, славный своей сдержанностью? Интересно, на него так влияет будущий разговор с воспитанником или все же пальцы менестреля?.. Линдир вглядывался в испещренное мелкими морщинками лицо, будто видел его впервые. Внимательно, настороженно. Отыскивал каждый след былых горестей, вспоминая, когда могла появиться та или иная складка на светлой коже. Кажется, за этим занятием он забыл даже о цели своего визита. И о приличиях, отметил Гэндальф, когда обе руки Владыки оказались в руках певца. Самое интересное, что Элронд был вовсе не против. Не отводил взгляда, не отворачивался, не строил каменное лицо, как частенько делал в других ситуациях. Даже рук не отнимал – он, всегда позволявший такое только жене, детям да Артанис! Будто просто взял и... разрешил молодому домочадцу делать с собой все, что хочется! Один Эру знает, что в этот момент творилось в эльфийских головах. Если, конечно, там вообще происходил какой-либо мыслительный процесс. «Непохоже», - сердито решил маг, обращая внимание на то, как вдруг расслабились плечи Владыки. Во имя Варды, да что же с ним творит этот юный менестрель? Когда в последний раз Элронд забывал обо всем на свете, всего лишь оказавшись с кем-то чуть ближе обычного? Или это такое показательное выступление, игра на нервах? Линдир, будто заколдованный, потянулся к его губам. Совсем близко… Гэндальф просто не был бы собой, если бы не вмешался именно в этот момент. - Ах, эти путешествия у ветра на спине, никакого здоровья на них не хватит, - громко забурчал он, демонстративно, с шумом вываливаясь из своего угла – благо, рядом действительно было окно. Линдир мгновенно оказался на другом конце комнаты. Его большие красивые глаза глядели с суеверным ужасом. Правда, маг так и не понял, то ли это была реакция на его абсурдную легенду, то ли на сам факт: миг до поцелуя… - Здравствуй, дорогой друг, - полупридушенно выдавил Элронд. Либо и правда забыл, что в комнате их все это время было трое, либо сдерживает дикий истерический хохот. Гэндальф весело прищурился. Представление удалось. Как звонко и открыто смеялась бы сейчас Галадриэль, видь она всю картину от начала до конца! - В общем, - слегка нервно протараторил бедный Линдир, - я хотел сказать, что Эстель нашел в ваших покоях ту шкатулку… Всякие зачатки улыбки мгновенно покинули лицо эльфинита. Митрандир догадался, о чем речь: небольшая коробочка, в которой лежат письма Араторна Гилраэн… Кажется, разговор отменяется. - Это ведь ты – Олорин? – выдыхает молоденький рыжий воин, отхаркивая сгустки крови, - скажи мне, это ты? Ты пришел с Запада? А что тут скажешь? - Да, ты прав, мой верный товарищ. Улыбка – страшная, кровавая улыбка на уже побелевшем лице. - Там хорошо, да? Там нет стальных мечей? Там… Свист чьей-то последней стрелы в темноте. Тишина.