Сети Неметона

Бейкон-Хиллс встречает Ками и Стайлза проливным дождем и порывистым ветром. Только это не так важно когда видишь друзей. Скотт и Лидия встречают их у терминала со счастливыми улыбками. — Как ты? — шепотом спрашивает Скотт, обнимая лучшего друга. Он волновался за него, не потому что Стилински его бета, а потому что он всегда считал его братом. Стайлз лишь кивает, он еще успеет все рассказать. Знает, друг будет в гневе. Жаль, что Лидии против собственной воли пришлось вернуть к жизни поддонка Питера. Наконец усевшись в машину, они едут к дому Стайлза. Все время отъезда он так скучал по отцу и сейчас надеется застать его дома. Ками решила поехать к себе и немного отдохнуть после перелета, так что Стилински заходит в дом один. Он замирает в дверном проеме, наблюдая, как отец пытается приготовить обед. Выходит не очень, омлет подгорел и выглядит совсем не аппетитно.  — Привет, пап — произносит Стайлз, когда шериф идет к столу. Ему не нужно говорить что-то еще, потому что отец бросается к нему. Он так рад, что слезы катятся по щекам. — Стайлз — шепчет он, все еще не веря, что любимый сын вернулся домой. Они долго болтают о всякой ерунде и Стайлз так рад своему возвращению. Еще совсем недавно ему казалось, что здесь для него не осталось места. Чувство вины и отвращение к самому себе не давали покоя. Время, проведенное в Новом Орлеане, помогло вернуться к нормальной жизни. *** Еще один самолет из Нового Орлеана касается взлетной полосы, когда на город опускаются сумерки. В числе его пассажиров и Элайджа Майклсон. Сразу после прилета он садится в такси и спешит на место встречи. В письме не говорилось о конкретном месте, но он знает куда ехать. Извилистая дорога и чем ближе к точке назначения машины попадаются все реже. — Остановите здесь — просит водителя первородный и расплатившись покидает автомобиль. Оставшийся путь он преодолевает пешком. Он не ошибся и прямо перед указателем «Заповедник Бейкон-Хиллс» припаркован серый седан, такие берут в автосалонах на прокат. — Узнаю, твой стиль, Катерина — произносит Майклсон, когда девушка выбирается из машины. Она как всегда безупречно выглядит и ее изысканные наряды, подчеркивают красоту, перед которой сложно устоять. — Здравствуй, Элайджа. В глазах девушки загораются огоньки, она все еще любит. Но ее любовь, стала другой. Единственной целью стало выживание все остальное отошло на второй план. Знает, если бы Пирс смогла измениться, Элайджа простил бы, но она уже не может. — У меня нет времени. Ты писала, у тебя есть нужная информация, что ты за нее хочешь? — прямо спрашивает первородный. Он привык быть дипломатичным, но сегодня не тот случай. С Кэтрин он может быть самим собой, а не благородным старшим братом. — Как скажешь, Элайджа. Мне нужна кровь Никлауса, и я расскажу все что знаю — с улыбкой произносит Пирс. Ей надоело бегать от гибрида, а одна ведьма пообещала защиту от внушения Майклсона. На такие условия первородный соглашаться не намерен, хотя бы до тех пор пока не узнает зачем Катерине кровь его брата. — Ты могла сразу написать об условиях сделки. У меня нет с собой крови Клауса. На слова Элайджи Кэтрин лишь усмехается. Так и думала, что он решит обвести ее вокруг пальца. Только она уже давно не так наивна и проста. — Нет, нет. Я не за что не поверю, что ты приехал в городишко, где тьма оборотней без подстраховки. — Ты как всегда проницательна, Катерина — сдается Майклсон, достав из кармана пробирку с кровью брата. Как только девушка тянется за ней, первородный прячет колбу в пиджак. — Я жду. Несколько мгновений Пирс медлит, но все же выкладывает необходимую Элайдже информацию. Отдав флакон, мужчина уходит, даже не оглянувшись. Его любовь тоже стала другой, он давно привык бороться с чувствами. В них его единственная слабость, которой пользуется не только брат, так что лучше отказаться от них вовсе. *** Камилла собиралась отдохнуть после перелета, но ей так и не удается уснуть. Голова разрывается от головной боли, вероятно, последствия смены часовых поясов. Решив прогуляться, О’Конелл выходит из дома и бредет по дороге, что ведет к заповеднику. Ноги сами несут к месту аварии и цель найти убийцу уже похожа на паранойю. Долго задерживаться здесь Ками не может, все еще больно. — Думал, меня одного сюда привели воспоминания — раздается знакомый голос за спиной. Блондинка даже не сомневается, что это ее спаситель. — Элайджа. Что ты здесь делаешь? — обернувшись и подтвердив свою уверенность, спрашивает Камилла. Она то думала, что первородный вампир занят делами в Новом Орлеане. Элайджа и сам не знает, что творит. Опять совершает одну и ту же ошибку, но по-другому просто не умеет. — У меня была встреча у заповедника, и я решил прогуляться — отвечает Майклсон, предлагая блондинке продолжить прогулку вместе. Ее компания куда лучше стервы Катерины. Они полные противоположности, если Пирс все делает чтобы выжить самой, то Камилла жертвует своими интересами ради других. Быть ее другом настоящий подарок, уверен вампир. — Что привело тебя в Бейкон-Хиллс. Надеюсь, дело не в конфликте со Стайлзом — интересуется О’Конелл, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом карих глаз. Поняв свою оплошность, Элайджа делает вид, что осматривает лес. — Нет, что ты. Так что, я должен простить долг или Элизабет мне все еще должна? — спрашивает вампир через несколько мгновений. Совсем забыл спросить у ведьмы, воспользовалась ли девушка ее услугами. Последние несколько дней Майклсон был слишком занят семейными проблемами. Они всегда одни и те же любовь, предательство и боль. Ребекка в очередной раз увлеклась смертным, а Клаус сбесился. В итоге труп, найденный в сточной канаве, слезы и обвинения в адрес младшего брата. Все это повторяется каждое столетие и пора бы привыкнуть. — Долг прощен. Элайджа, спасибо. Ты, правда, нам очень помог — улыбаясь, отзывается Ками. Она всегда верила что, отдавая частичку себя, в тяжелое для нее время кто-то протянет руку помощи. — Я сделал это ради нашей будущей дружбы — отмечает первородный, остановившись на узком деревянном мосту. Здесь всегда так красиво, несмотря на недавно прошедший дождь. Высокие кроны вековых деревьев все еще хранят его влагу, а тоненькие паутинки провисают от прозрачных бус. — И для чего тебе моя дружба? — с обвинительными нотками в голосе прямо спрашивает блондинка. Мысль о том, что первородному тоже что-то от нее нужно немного выводит из равновесия. Элайджа показался ей порядочным человеком, но что если первое впечатление обманчиво? Майклсон на этот вопрос уже нашел ответ, но сказать решается, только взглянув в глаза цвета весенней листвы. В них столько жизни, радости и веры, а у него лишь потухшие надежды. — Чтобы не быть одиноким. Камилл, ты даже не представляешь, как сложно найти настоящих друзей в этом мире. За тысячелетнее существование их было так мало, что по пальцам можно пересчитать — признается Элайджа, зная, что О’Конелл поймет. Он не тот, кто слепо доверяет людям, его доверие еще нужно заслужить. — Никто не хочет быть одиноким — шепчет Ками, расплываясь в улыбке. Ее тонкие пальчики касаются шершавой поверхности деревянных перил, но думает она совсем не об этом. Произнесенные слова, правда жизни, а не просто ее мнение. Если жить только ради себя, то какой в этом смысл? В мире много причин для того чтобы изменить хоть что-то. Например, подарить другому свою доброту и заботу. Тогда одиночество отступит, его заменят другие эмоции. Одному невозможно быть счастливым, и потому Камилла не убирает руку, когда ее накрывает ладонь Майклсона.