Наш с тобою секрет

      Маринетт и понять не успела, как она вообще здесь оказалась. Вот, только что разговаривала с Адрианом, сказала ему о модном показе отца… и вот она уже в офисе сидит, работает. Вот так просто? Стоило сказать, что у тебя есть мечта стать моделью и дизайнером? Что-то это как-то туманно. Маринетт почувствовала себя самой настоящей содержанкой. Неприятное чувство.       Непривычно было находиться в пустом офисе наедине с самой собой. В последний раз Мари была в этой компании около месяца назад в качестве разносчицы кофе, а сегодня она уже дизайнер.       Адриан выделил ей личное помещение и велел творить. Да-да, так и сказал.       — А что творить-то? — почесав затылок спросила сама у себя Маринетт.       Дело в том, что у неё вся коллекция была уже почти готова. По словам Адриана она должна быть идеальной, ибо с эскизов Маринетт начнется её знакомство с Агрестом-старшим.       Маринетт еще раз оглядела офис.       — Живут же люди… — пробормотала она.       Она намотала по помещению уже кругов пять то ли от волнения, то ли от непривычной обстановки.       — А мадам Консье действительно фигни не посоветует… — пробормотала девушка, и ей стало немного даже стыдно за эти слова.       Такая спокойная обстановка… Так тихо, что любое событие сейчас было бы неожиданным. Нет, ну думаю, никто не ожидал, что дверь в офис резко раскроется, и в него влетит Лайла.       Маринетт даже не сразу сообразила, что произошло. Говорю же, неожиданность. Меж тем Росси подлетела к новоиспеченному дизайнеру и схватила её за шиворот.       — Что ты здесь делаешь, паршивка?! — прошипела она прямо в лицо Маринетт.       — Привет, Лайла… — криво улыбнулась Дюпен-Чен.       — Зови меня мадам Росси, ущербность! Ты не ответила на мой вопрос!       — Во-первых, я теперь старше тебя по статусу, поэтому ты обязана называть меня мадам Дюпен-Чен. Во-вторых, я не собираюсь перед тобой отчитываться.       Росси немного успокоилась и отпустила «мадам Дюпен-Чен».       — А-а-а-а, — протянула она. — Я поняла. Ты спишь с ним.       — Что?! — оторопела Маринетт.       — Не строй из себя дурочку, подстилка! Ты спишь с Адрианом! У тебя свои цели! Хочешь, чтобы он проталкивал тебя по золотому пути вперёд?! Не выйдет! Ты нужна ему только из-за твоего тела! Шлюха!       — Лайла Росси, немедленно покинь помещение! — крикнула Маринетт. — Живо!       Росси сдула с лица прядь волос и злой походкой направилась к выходу, не сказав ни слова.       — Господи, по-моему, ей нужна психологическая помощь… — пробормотала Мари.

***

      — Ну и как у вас с Адрианом? — спросила Алья у телефонной трубки. — Серьезно?! Значит, скоро встретимся! Нет, я не уволилась. Да, до сих пор ношу кофе «мадам Росси». Да, обожаю её. Эй-эй, это был сарказм, если что. Что делаю? Ничего не делаю. Скучаю. Какой гулять?! Видела какой дождь?! Да-да… Ой, что-то, пш-ш-ш, связь, кхмхк, плохая, скр, скр, скр, я перезвоню.       Она бросила трубку.       — Не хорошо обманывать свою подругу, — улыбнулся Нино, сидящий рядом на диване.       — Так, — Нино получил смачный подзатыльник. — А ты, как бы, ничего не слышал! Понял?       — Раньше ты была не такой противной, — усмехнулся мулат.       — Раньше была. Жизнь меня закалила. Может, не будем ворошить прошлое? Или мне тоже вспомнить, каким ты был бедным студентом и…       — Ладно, я понял… — кашлянул тот и перевел тему. — И ты совсем не хочешь начать всё с чистого листа?       Молчание.       — А ты хочешь?       Молчание.       — Я не хочу начинать всё с начала, — ответила Нино. — Я хочу продолжить начатое.

***

      — Лайла, подготовь-ка отчёт за прошлый месяц, я совсем о нём забыл, — сказал спокойно Адриан.       — А может, ты прекратишь весь этот цирк? — Лайла воспользовалась моментом, когда рядом больше никого не было.       — О чём ты? — не понял Агрест.       Ну или сделал вид.       — О нас, Адриан.       Он поднял глаза и увидел мольбу в глазах Росси.       — Лайла, ты прекрасно всё знаешь и без меня. Это было в прошлом. Между нами не может быть никаких отношений, кроме рабочих.       — Это из-за девчонки Дюпен-Чен?!       — Называй ее «мадам» Дюпен-Чен.       — Ты просто поменял себе игрушку, не так ли?       — Лайла…       — Что «Лайла»?! Ты не помнишь, как клялся мне в любви?! Какие стихи мне читал?! Как мы не спали всю ночь?! А я помню!       — Я изменился, Лайла, и тебе советую. На свете полно блондинов с зелёными глазами, найдешь себе нового, а меня оставь в покое.       — Со мной ты так и поступил: оставил в покое. Из-за тебя я стала жертвой, понимаешь? Ты мне жизнь сломал! Ты меня уничтожил!       — Лайла, сколько тебе лет, что ты так говоришь? Сорок? Пятьдесят? Прекрати, это не смешно.       — Вот уж действительно, не смешно.       — Принесешь мне отчёт в кабинет, мне пора.       Он собрался идти, но Лайла окликнула:       — Подумай хорошо! Вспомни тот день! Вспомни похороны твоей матери!       Адриан вздрогнул и остановился.       — Кто подбадривал тебя? Утешал? Успокаивал? Маринетт или я?

***

      Мальчик сидел в углу комнаты, спрятав лицо и обхватив колени. Что с ним случилось? Он упал? Его наказали? Отняли плюшевого мишку? Нет, его не взяли на похороны собственной матери.       К нему подошла девочка, примерно его же возраста, и села рядом.       — Адриан, — тоненько сказала она, поглаживая мальчишку по голове. — Не плачь. Твой папа не хотел, чтобы ты видел мадам Агрест такой.       — Какой?! — не поднимая голову, спросил Адриан. — Какой, Лайла? Мертвой! Называй вещи своими именами!       — Она больше не вернётся, Адриан. Не стоит из-за этого плакать. Все когда-то умирают.       — Нет, не умирают! — вскинул голову Адриан. — Они отправляются на небеса и наблюдают за нами оттуда!       — Это тебе мама так сказала?       — Да!       — Адриан, если ты будешь жить по всем сказкам, которые она рассказывала тебе, точно не сможешь смириться с её утратой!       — Это не сказки! Люди правда улетают на небо!       — Нет, Адриан. Хватит думать о том, чего нет. Людей после смерти кладут в большую коробку и закапывают в землю.       — Ты врёшь!       — Не вру! Пошли, покажу!       Они пробрались на задний двор и увидели, как огромную коробку опускают в яму — могилу. Маленькое сердечко мальчика не выдержало. Он перестал верить в чудеса.