Наш с тобою секрет

      Толпы людей, вспышки фотокамер, говор журналистов. Вокруг здания кипит жизнь, полная роскоши. Эти взгляды и жесты, эти прически и одежда… Высокие титулы и море денег… Кто-то родился в этом мире, кто-то пришёл в него путем труда и усилий. Смотря на таких, сразу появляется стимул к чему-то новому, важному. Чтобы попасть сюда, нужно быть очень богатым и известным, а чтобы стать очень богатым и известным нужно проводить много бессонных ночей за работой, не жалеть себя и не полагаться на удачу. Есть, конечно, и два более коротких путей, но они столь же жалки, сколь жалок этот мир, погрязший в зелени банковских купюр.       Большие голубые глаза с любопытством смотрят на этот мир, желая оказаться в нём как можно скорее. В голове играет незамысловатый вальс на «раз-два-три», а тонкие пальцы в черных перчатках, скрывающих многочисленные порезы от швейной иглы, трепят край платья.       — Не волнуйся, Маринетт, — раздалось рядом, и девушка резко повернула голову.       Изумрудные глаза самого Агреста-младшего смотрели прямо на неё.       — Всё будет хорошо.       Маринетт намотала прядь и без того накрученных волос на палец и закусила губу. Машина, в которой они ехали, остановилась у красной ковровой дорожки, ведущей к входу во дворец съездов. Водитель раскрыл дверь и из него вышел месье Агрест-старший. Костюм с иголочки, пшеничные волосы, изумрудные глаза и бриллиантовая улыбка. Поклонницы завизжали, а вспышки фотоаппаратов усилились.       Но Адриан не пошёл дальше. Он развернулся обратно к машине и подал кому-то руку, от чего стоящие за ограждением остались в недоумении.       — Адриан, я боюсь…       — Не бойся…       Из тьмы салона появилась изящная рука в черной перчатке и Агрест помог девушке выйти из машины. Крики возобновились, а журналисты стали буквально лезть друг другу на голову, только бы запечатлеть пару в наилучшем ракурсе. Поклонники и поклонницы зашептались.       — Кто она такая?       — Она его девушка?       — Ха, очередная подстилка…       — Разве он не гей?       — У неё вообще образование есть?       — Какая красавица…       Маринетт посмотрела по сторонам. Для неё всё это было так… Непривычно… Журналисты, красная ковровая дорожка, роскошь, толпы фанатов… причём чужих. Все они в недоумении смотрели на заявившуюся незнакомку в коротком красном платье с пышной юбкой и длинными чёрными перчатками. Им не давали покоя её иссиня-чёрные волосы и васильковые глаза. Многие фанатки Адриана Агреста, доселе лелеявшие надежду, теперь прекрасно понимали, что она намного красивее и, возможно, намного успешнее их, и народ с любопытством разглядывал избранницу знаменитого на весь мир Агреста-младшего. Верно, их интересовала оболочка, её внешность, сколько она зарабатывает, с кем спит, много ли у нее связей. Никто и не подумал о внутреннем мире брюнетки. Никто не задался вопросом «Какой у нее любимый цвет?» или «Любит ли она божьих коровок?». Зачем? Большинство в этом мире интересуют чужие грехи и наружная аура, все к этому давно привыкли.       Адриан взял свою девушку под руку и повёл по ковровой дорожке вперёд. Для него всё это было не впервой. Знакомые лица, папины связи, скандалы, жёлтая пресса, поклонники и недоброжелатели. Он родился в таком мире и у него, собственно говоря, не было выбора: жить в нём или построить свою жизнь. Из-за смерти матери он много потерял, но и многого добился. Потерял веру, но обрёл силу воли. Потерял надежду, но получил желание действовать. Утратил любовь, но приобрел стойкость и серьёзность. Хотя… Ах, никакие стойкость и серьёзность, сила воли и желание действовать не заменят материнскую любовь, надежду на светлое будущее и веру в чудо. Скептики скажут, что на одной только вере, надежде и любви далеко не уедешь, но такие люди просто не имеют понятия о том, что говорят.

***

      — …Представляем вам жемчужину последней коллекции Габриэля Агреста. Уверяем вас, такого вы ещё не видели!       — Я боюсь… — пролепетала Маринетт. — А вдруг я споткнусь?! Я тогда опозорюсь и месье Агрест-старший даже не посмотрит на меня, Адриан бросит и я останусь одна-одинёшенька на всю жизнь, подрабатывая разносчицей кофе! Не-е-ет!       — Хм, — укоризненно посмотрела на брюнетку гримерша. — Это бы могло сработать, но меня не проведёшь! Иди на сцену и порви там всех!       С этими словами она с силой двинула подругу на сцену и той, волей не волей, но пришлось ступить на подиум.       Сотни-сотни взглядов устремились на неё. Здесь Маринетт в центре внимания и не имеет права ошибиться.       — Поход на бал в вечернем платье цвета золота осенних листьев — так месье Агрест-старший рекомендует проводить эту осень и встретить зиму! Короткая пышная юбка сделает вашу талию визуально тоньше, а позолоченные туфли на высоком каблуке покажут ваши стройные ноги. Нечего стесняться своего тела!       Маринетт вспомнила уроки мадам Консье и уверенно зашагала вперёд. Под чёткие слова ведущей показа она продефилировала по подиуму в точности, как учила её приемная мать, ловя восторженные взгляды и возгласы сидящих в зале. Кажется, им… нравится. Шаг вперёд, и нет пути назад. Только лишь идти уверенной походкой вперёд и серьёзно смотреть в одну точку, словно кукла. Со стороны она и правда была похожа на фарфоровую куколку, хрупкую, с маленькими ручками и пальчиками. Сотни глаз устремлены на неё, на её фигуру, кто-то еле сдерживает слюну. Любовницы богатеньких папиков тут же заёрзали на местах и сквозь болтовню ведущей — Маринетт даже удалось уловить фразу одной такой дамы-блондинки: «Натаниэль, какая красивая девушка! На ней так хорошо сидит это платье! Я тоже хочу такое же!». С трудом Дюпен-Чен расслышала даже ответ Натаниэля: «Оно у тебя будет, дорогая Хлоя, и будет смотреться на тебе не хуже!».       Маринетт дошла до конца подиума и её сердце бешено забилось. Прямо впереди у спуска сидел на стуле сам месье Агрест-старший с сыном. Габриэль внимательно смотрел на модель, немного прищурившись, а затем спросил что-то у Адриана, на что тот почтительно кивнул.       Прямо сейчас нужно было сделать то, чего Маринетт боялась больше всего на свете — точку. Точка — это окончание походки у моделей и разворот. С каблуками у девушки так и не вязалось, а тут — эта чёртова точка. Всё вокруг застыло и она в последний раз посмотрела на Агрестов. Как же чертовски похожи они друг на друга… волосы, черты лица и, должно быть, характер. А еще эти эти изумрудные глаза… Две пары изумрудов смотрели на неё: одна строго, а другая мягко, с надеждой и любовью. В голове эхом отозвались высеченный на сердце завет женщины, ставшей для Маринетт матерью:       «Без уверенности вера умирает».       Маринетт гордо вздернула подбородок, с силой повернулась на месте и зашагала обратно ещё увереннее прежнего. Этот приём взорвал подсознание зрителей. Привыкшие к каменным моделям, они были удивлены увидеть такую… живую… Она выделялась из всех. Послышались восторженные возгласы и даже блондинка по имени Хлоя вскочила с места, чтобы аплодировать стоя.