Глаза цвета солнца

Кисе почти две недели пролежал в больнице. За это время, Господь, Дьявол, языческие боги, святые – видели, каких усилий ему стоило каждый раз приподниматься на локтях. В ожидании, что распахнётся дверь. И опасный зверь пройдёт в палату. Беззвучно ступая, глухо порыкивая - уляжется. И глазищи, невозможно синие, вцепятся в самую душу. Чтобы с напускным равнодушием сбивать Кисе с толку. Путать мысли и видеть, как он, дурачок, всё равно заулыбается. Потому что уже не может по-другому. Ведь Дайки – безумие. А Рёта – уже давно поехал головой. В дверной проём осторожно протискивается посетитель. Мгновение - золото в глазах потускнело. Только пальцы до побелевших костяшек сжимают перину. В Кисе разрождается паранойя. Причитания посетителей кажутся пластмассовыми: мешки под глазами, похудел. Модель смеётся в ответ, с театральной тоской скучая по летним паркам и спортивному залу. Правдоподобно. Настолько, что никто не замечает подрагивающих губ, расплывающегося взгляда. Рёта непременно отвернётся, гоня удушливую тоску. Замолчит на минуту и… встрепенётся. Натянет восхитительно-фальшивую улыбку и продолжит маскарад, где нет ночей с кошмарами, а он – не кукла с разбитым сердцем. Вечером того дня, когда город задыхался под палящим зноем, а окна распахивались чаще птичьих крыльев, к ногам зачитавшегося пациента упал камешек. С улицы хорошо было видно, как бледный юноша свесился из окна. Щурясь, он бегал взглядом по опустевшей улице, искал кого-то у фонарного столба. Но тот, чьи пальцы сжимали камень мгновение назад, давно уже нёсся по улицам выцветающего города. Думая только о том, как парень с глазами цвета солнца высматривает его за окном.

***

- Привеееет, Сацуки! - Рёта, как я рада тебя слышать! Как ты? - Я так скучаю! У меня всё замечательно! Тут все такие добрые, хорошие~. Получил твоё вчерашнее поздравление. Таааак тронуло, чуть не расплакался. Каааак там дела у Момой-чи~? Сейчас он улыбается искренне. Как и девушка на другом конце города. - Готовимся к выпускному. Ребята немного нервничают. Никто не знает, что будет, после того, как все по разным школам разойдутся. Мадорин свою уже выбрал. Мур-чин пока молчит, Тецу-кун ещё в раздумьях… Кисе сосредоточенно обкусывает внутреннюю сторону губ. Вслушивается. И когда подруга умалчивает о главном, вскидывается, горячо выдыхая в динамики: - А он? Девушке становится неловко. В двух словах звучит вопросов больше, чем она знает ответов. Ей ужасно хочется перевести тему. Но, менеджер Поколения Чудес как никто другой знает, как Кисе ждёт. - Рёта… он уехал. Позавчера позвонили из академии Тоуоу, сказали, что принимают. А вчера он сорвался в их тренировочный лагерь, на все каникулы. Момои слышит, как тяжело в повисшей тишине звучит вздох. Трудно оправдывать дорогого человека перед близким другом. Поэтому она молчит, лишь прислушиваясь к звукам из динамика. Безмолвие прерывается голосом, который девушка узнает только по последней фразе. И это её пугает. - Знаешь, Сацуки, тут такая жара, - слова звучат глухо. - Мне кажется. Город плавится. Люди едва ли не босиком ходят по асфальту. И тихо сходят с ума. И почему жара началась именно в мой день рождения?! Она трясёт головой, смахивая льющиеся по щекам слёзы. Обиженный Кисе, раздражённый или плачущий – подруга знала его всяким. Но, никогда, не слышала голоса, в котором не было ничего, кроме хрипящей тоски. - Хочешь, я приеду? Модель грустно улыбается. Уверяет - всё хорошо. Он просто устал, просто не выспался. И прощается, отключив телефон раньше, чем успевает ответить подруга. В тот день он не желал видеть ни друзей, ни поклонников, ни родных. Рёта выпишется из больницы, так и не узнав, что, за день до этого разговора, некто, сквозь зубы матерясь, залпом глотая кофе, мерил шагами коридор перед его дверьми. Спустя несколько часов, врезав кулаком в стену, он подхватил спортивную сумку и зашагал к выходу. В тот момент Кисе подивится ощущениям, подзывающими к окну, за которым фигура высокого синеволосого парня растаяла в толпе.

***

Почти год прошёл с тех пор, когда Рёта, обрезая пальцы о разбитый стакан, окровавленными губами запивал снотворное - виски. А после, бледной тенью шатался по квартире. Не узнавал в зеркале себя, но всюду видел – его. Доходил до безумства, набирая очередное сообщение, которое он никогда не отправит. Слал всех к чёрту, сбрасывая звонки. И, наконец, засыпал где-нибудь в ванной, прижимая к груди исцарапанный мобильник.