Ад пуст

Вечером небо окрасилось в удивительный серо-фиолетовый оттенок, однако бледные облака делали его еще прекраснее. Между облаками мелькали вспышки молнии, которые поражали горизонт и отражались в гладкой поверхности воды. Прекрасная была ночь. Слишком прекрасная для печали, тяготившей королевское сердце. На холодный ветер кожа Лианны отреагировала мурашками, и девушка поежилась. «Зима близко, а это означает конец ложной весны». Она сидела на самом верху Твердыни Мейгора в гордом одиночестве и рассматривала город. Блошиный Конец был по-прежнему живым, и создавалось впечатление, что безумие Эйриса и осада Замка Рейегаром никак не коснулись его. Смех и крики перекрывали раскаты грома. Старк внимательно разглядывала далекую молнию и размышляла, неужели Старые Боги таким образом решили отомстить Югу за ее потерю. Ведь они наняли облака, которые обрушили шторм на город? Они мечтали отомстить от имени ее потерянного ребенка и установить ад на земле за ее павшего волчонка? Королевская Гавань была огромной и ужасной еще задолго до ее переезда сюда. Разве она ей когда-нибудь казалась красивой? После пропажи Эйриса Лианна поняла, что каждый угол, каждая стена, каждая комната казалась ужасной. Она хотела лишь взять ее в руки и обвить их вокруг нее, чтобы вытащить маленькую крысу из своего убежища. «Он может быть мертв», — пронеслась мысль в ее голове. Но нет… Жизнь — это не песня, и злодеев не убивают бесстрашные герои. В реальной жизни злодеи выигрывали, а герои сражались за пустое место. Холодный ветер подул вновь, однако в этот раз он принес с собой одурманивающий аромат яблок. Девушка внезапно вспомнила ту ночь, когда муж привел ее сюда, то, как он играл с ней и смеялся, то, как их губы встретились в жадном поцелуе, который оставил послевкусие яблочного пирога и вина. Ей вдруг стало интересно, будет ли она еще когда-нибудь испытывать голод к жизни, к вину, к прогулкам по утрам. Казалось, что каждый орган был вынут из нее, а теперь остался лишь пустой труп. Лианна чувствовала себя полуживой и глухой к окружающему миру. Она ничего не чувствовала, совсем ничего. В ее сердце была брешь, пустота, которая осталась на том месте, что некогда занимал ее ребенок. Холодный ветер заставил ее поежиться, и если бы она закрыла глаза, то представила бы, что это был летний день в Винтерфелле. Но она не была дома, и сейчас было не лето. Зима надвигалась на Королевскую Гавань, а ложная весна передавала ей свои полномочия. Она взглянула вниз. Падение было бы долгим. Она подумала о том, каково будет упасть и увидеть все самые ценные моменты в своей жизни, пока смерть не поцелует ее. Ее ребенок был мертв, и она была повинна в этом… Так в чем тогда состоял смысл дальнейшего существования? «…ты родишь детей. Троих, если быть точным». — В голове Лианны раздался звонкий голос Мэгги. Насколько удачно были подобраны слова. — «Родишь троих», — произнесла она, однако гадалка не сказала ничего о том, что ее ребенок умрет в утробе. Девушка прищурилась. «Что же знала Мэгги-Лягушка? Она была старухой. Кроме того, бедной, и вообще сосала мою кровь для своего магического обряда. Ни больше ни меньше». Она сразу вспомнила своего ребенка. Старк потеряла сознание прошлой ночью, пытаясь справиться с петлей, которая могла лишить ее жизни, а проснулась в покоях Рейегара в тот самый момент, когда старый Мейстер Пицель склонился над ней. Она истошно кричала. Что ж, кричала настолько, насколько это возможно. Ее шея очень сильно пострадала от петли, в которой она оказалась. Кроме того, едкий дым тоже не очень хорошо сказался на ее здоровье. Именно это и пояснили Рейегару, когда тот ворвался в комнату на ее крики. После того, как девушка немного успокоилась, она обратила внимание на пятна крови на бедрах. Она впилась ногтями в свою нежную кожу. Лианны была готова убить Пицеля, однако его слова о том, что она потеряла ребенка, заставили ее отказаться от этой идеи. «Мой милый малыш… — Горячие слезы стекали по ее щекам, когда она подалась вперед. Она так и не почувствовала, как он толкается, а теперь уже никогда не почувствует. — Мне следовало отправиться на Драконий Камень, мне следовала оставить Визериса и Рейлу… Следовало, следовало, следовало». Похороны пройдут в Великой Септе Бейлора утром, весь обряд будет сопровождаться Верховным Септоном. На церемонии будут присутствовать она и Рейегар. Несмотря на всю помпезность этого, Старк знала, что душа ее нерожденного ребенка найдет покой у Старых Богов. Большое Чардрево Винтерфелла сохранит его. Лианна надеялась только на то, что когда-нибудь и ее душа обретет покой там. — Ваше Величество. — Появился Сир Эртур, который сначала взглянул на небо, а затем на нее. — Давайте зайдем. Скоро начнется дождь. «Ваше Величество, — подумала девушка. — Я потеряла ребенка, но приобрела титул. Я теперь их Королева, но я всего лишь мешок из кожи и костей без сердца, способного чувствовать». Реплика Гвардейца осталась без ответа. Она не говорила с тех самых пор, когда проснулась с криками. Она не проронила ни слова, когда ей рассказали, что Сир Джейме притащил ее с Тронного Зала, не закричала, когда ей сообщили о выкидыше. Она только попыталась обвить свои руки вокруг шеи Мейстера Пицеля. Но ничего не сказала. Сир Эртур нахмурился. — Ваше Величество, пожалуйста, позвольте мне помочь Вам зайти. Вы не должны вставать. Старк б засмеялась, если бы ее сердце не было разорвано на кусочки. «Зачем оставаться в постели, когда во мне ничего не осталось?» Однако она позволила Рыцарю взять ее на руки и отнести в Твердыню Мейгора. Когда они подошли к покоям Рейегара, она отказалась входить. Два месяца она жила там, с тех самых пор, как Таргариен отправился в Утес Кастерли, однако теперь они не казались ей ее собственными. Теперь ее муж стал Королем и должен вести себя подобающим образом. Некогда было играть в игры, зима наступала им на пятки. Она оперлась на стену, когда Дейн поставил ее на ноги. — Хотите, чтобы я помог Вам войти внутрь? — Мягко спросил он. Старк покачала головой, позволяя слезам катиться по своим щекам. — Хотите, чтобы я отыскал Рейегара? — Медленно проговорил Эртур. Она вновь покачала головой, набрала воздуха в легкие и произнесла: — Девичий Склеп. Пусть это и показалось Гвардейцу странным, возражать он не стал. Для передвижения по Замку было найдено кресло-каталка. Таргариен настоял на том, чтобы жена использовала его, чтобы не перетруждать свой организм. Честно говоря, он бы предпочел, чтобы она соблюдала постельный режим. Еще и дня не прошло с того момента, как Рейегар вернулся с армией, однако девушка все равно отказалась лежать в постели. Она все не могла прекратить удивляться: она уже потеряла ребенка, и ни одно кресло не могло воскрешать мертвых. Лианна поспешила вытереть свежие слезы, чтобы Сир Эртур не видел их. Хотя она слышала сплетни о том, что Белый Рыцарь не один уносил ее из Башни Белого Меча. Кажется, он и так видел достаточно… Дейн толкал кресло перед собой. Что-то подсказывало Старк, что долго она не будет использовать его. Она натянула капюшон своего плаща так, чтобы она могла видеть лишь ноги всех тех, кого они встречали на своем пути. От звуков разговоров в ее висках отдавало резкой болью. Как только они оказались внутри Девичьего Склепа, она сняла капюшон. А затем девушка подумала о Брандоне, своем брате. Ей стало интересно, знает ли Сир Эртур о том, что у них была общая племянница, что теперь их дома связаны кровными узами. Очевидно, что он знал, но поднимать эту тему не желал. Да и кто в здравом уме и светлой памяти расскажет о новорожденном Королеве, утонувшей в своем горе? Она тихонько заплакала. Мрачный Девичий Склеп идеально подходил ей сейчас, как и снега в Богороще Винтерфелла. Лианна и Бенджен были неугомонными детьми, которые все свое свободное время проводили за играми. Когда они играли в прятки, девушка всегда залезала на огромное Чардрево и пряталась между его кроваво-красными листьями, а затем с интересом наблюдала за тем, как Бенджен пытался найти ее. Он никогда не был высоким, поэтому ему даже в голову не приходило залезать на дерево или вообще искать сестру там. Больше всего ей не хватало именно младшего брата. Лианна подумала, приедет ли он, если она позовет его. — Вот мы и приехали, — Проговорил Гвардеец, закатив девушку в ее покои. Кровать была такой же, какой она ее и запомнила, такой же огромной. Постельное белье, которое сейчас было на постели, было убрано в сундуки перед ее отъездом на Драконий Камень, но, когда она солгала Королю, слуги все сразу же вернули на свои места. Все лежало там же, где и обычно. Рядом с окном стояли два стула, чтобы можно было комфортно наблюдать за происходящим за стенами Замка. Старк показала пальцем на один из них, и Гвардеец сразу же помог ей занять его. После того, как она села, ее рука сразу потянулась к шее. Маленькие порезы, которые сделал Сир Левин, после знакомства с петлей превратились в огромную открытую рану. Великий Мейстер делал все, что было в его силах: мазал ее специальной мазью, часто менял повязки, однако боль от подобных манипуляций не уменьшалась. Рана еще и сильно чесалась. — Еще что-нибудь, Ваше Величество? — Промолвил Дейн. За окном небо становилось все более темно-фиолетовым, дождь был таким же легким, словно поцелуй матери. Девушка покачала головой. Сир Эртур не сказал ни слова и просто вышел из комнаты тихо, словно приведение, и лишь звук закрывающейся двери дал ей понять это. Когда она осталась наедине с собой, начали звонить колокола.

***

«Огонь не может убить Дракона», — подумал Таргариен, когда оглядывал сгоревший Великий Чертог. Еще не прошло и часа с того момента, как Гильдия Алхимиков потушила Дикий Огонь, однако в помещении по-прежнему было невыносимо жарко, словно в духовке. Лишь массивные драконьи черепа смогли пережить испытание этим пожаром. Массивные и черные, сверкающие при свете луны. И, разумеется, Железный Трон. Внутри все было черным и сгоревшим: большие дубовые двери с бронзовыми вставками, которые вели в Зал, длинный ковер, который застилал пол, толстые столбы, которые некогда были белыми, витражи на окнах. Столько предстояло убрать перед началом ремонта, однако никто даже и не осмелился зайти внутрь. Мраморный пол тоже стойко выдержал испытание диким огнем, лишь в нескольких местах он пострадал, но теперь он был настолько раскаленным, что мог смело уничтожить любые ботинки или тапочки. Несколько пиромантов проверили это на собственном опыте. Всю ночь Гильдия Алхимиков работал над тем, чтобы приручить и убить зеленое пламя. Несмотря на то, что они преуспели в этой задаче, они, к сожалению, потеряли нескольких своих братьев, многие получили сильнейшие ожоги. «Так им и надо, — размышлял Рейегар. — Их любимый нефритовый монстр не умеет различать». Первым указом в качестве Короля он постановит распустить Гильдию, однако сейчас ему необходимо было повременить с этим. Варис знал о том, что Король Эйрис приказал разложить горшки с диким огнем по всем городу и Красному Замку, о чем сразу же поведал новому правителю. Таргариену будут нужны пироманты, чтобы уничтожить все оставшиеся запасы дикого огня, и только потом он сможет распустить их. Вернувшись в реальность, он принялся внимательно изучать помещение. Пепел и мусор лежали на полу. Ему вдруг стало интересно, где же останки его отца. Жизнь Рейегара представляла собой круговорот событий с самого начала битвы. После того, как Лианна была перемещена в его покои, а Джейме — в свои собственные, ему необходимо было сделать тысячу дел. Разобраться с погибшими и ранеными, полыхающим диким огнем, держать Рейлу и Визериса в Твердыне Мейгора, попытаться собрать воронов и отправить просьбы о помощи мейстерам Королевских Земель. Слишком много было больных и пострадавших, Пицель и его помощники не справлялись. Целый день Таргариен был занят исполнением королевских обязанностей. Он приказал Сиру Эртуру приглядывать за Лианной в его отсутствие, пока Освелл весь день следовал по пятам за новоиспеченным Королем. А затем проснулся Сир Джейме. Рейегар навестил Молодого Льва, Гвардейца было решено оставить за дверью. Лорд Тайвин сидел у постели сына, Великий Мейстер, что также находился в комнате, предупредил о слабом здоровье юного Ланнистера перед уходом. Челюсть Рыцаря была сломана, на левой стороне его лица красовался огромный синяк. Его легкие также пострадали из-за большого количества едкого дыма. Джейме давали маковое молоко, чтобы унять его боль, именно оно заставило его признаться в своих грехах. — Я убил его, — провокационным тоном проговорил Гвардеец, его зеленые глаза были широко распахнуты в тот момент. — Я убил своего Короля. Лорд Тайвин сразу же вмешался в разговор. — Он не ведает, что говорит, Ваше Величество, — Ланнистер попытался оправдать своего сына, — он еще не пришел в себя. Эйрис может скрываться. — Я вонзил меч в спину Эйриса, а затем перерезал ему глотку, — сразу же пробормотал Джейме, — Я убил его ради Лианны. После этой реплики глаза Лорда Утеса засверкали, однако Рейегар не придал этому особого значения. Вместо этого он встал и вышел из комнаты, а Сира Барристана оставил охранять покои юного Ланнистера. Затем Таргариен приказал, чтобы колокола звенели ровно семь дней как того и требует обычай в случае смерти Короля. Настанет день, когда сознание Сира Джейме не будет затуманено маковым молоком, и тогда Рейегар сможет узнать всю правду, а уже потом решить, что же делать с Ланнистером. «Мой отец мертв…» Он бы мог допросить кого-нибудь из тех, кто бежал из Тронного Зала, как только пламя начало распространяться, однако он никак не хотел слышать об издевательствах над своей женой или ранах Джейме ни от кого, кроме них самих. Достаточно поводов для сплетен даст появление Лианны на похоронах их ребенка, поэтому допрос лишь усугубит ситуацию. Когда день подошел к концу, и ночь наступила в Королевской Гавани, Таргариен был готов свалиться. Он страстно желал уснуть, зарыться в волосах своей жены и просто лежать с ней в одной постели. Он хотел коснуться пальцами ее кожи и накрыть поцелуем каждую рану на ее теле. Рейегар не знал всей истории о том, что же случилось с ней и Джейме, не знал, что именно спровоцировало выкидыш. Он был не готов заставить Лианну рассказать об этом, поэтому ему остается ждать, пока Ланнистер не придет в сознание. Но все же он хотел обнять свою девочку, чтобы они могли скорбеть вместе. Когда Таргариен зашел в свои покои, там было пусто. Он нахмурился и последовал в покои своей матери, но и там не было Лианны. Он бы проверил комнату Визериса, но тот был вместе с Рейлой. Рейегар, у которого не было никаких ответов, бродил по Замку в поисках жены, пока не столкнулся с двумя служанками, направляющимися в Девичий Склеп с едой в руках. — Что вы делаете? — Никто не жил в Девичьем склепе, кроме Лианны, однако, со слов младшего брата, и та какое-то время ночевала в Твердыне Мейгора. — Сир сказал нам принести Принцессе ужин, — тихо промямлила одна из них, потупив взгляд. — Королеве, — поправил он, а затем добавил. — Моя жена там? Девушки синхронно кивнули. — Очень хорошо, — произнес Рейегар. Освелл открыл служанкам дверь. Таргариен последовал за ними. Он был озадачен, ему было интересно, почему его жена пряталась в таком мрачном месте. Он полагал, что она останется с ним… Около ее двери находился Сир Эртур. — Мой Король, — произнес он, склонив голову. — Эртур, — ответил Таргариен. — Почему она здесь? Дейн в ответ покачал головой. — Она ничего не говорила, лишь произнесла: «Девичий Склеп», — поэтому я и привез ее сюда. Внутри Лианна сидела в темноте у окна. Она не шелохнулась, когда четверо человек вошли в ее покои. Служанки принялись расставлять еду на маленьком столике в углу, а перед уходом зажгли десять маленьких свечей. — Освелл, — тихим голос произнес Рейегар, — не мог бы ты подождать снаружи вместе с Эртуром, пожалуйста? Гвардеец кивнул и сразу же поспешил удалиться. Таргариен медленно подошел к жене и занял место рядом с ней. Девушка продолжала смотреть в окно, ее щеки блестели от слез. От подобной картины его сердце обливалось кровью. — Лианна, — прошептал он, положив ладонь поверх ее рук. Она дернулась, но руки не убрала. Рейегар посмотрел на повязку вокруг ее шеи. Мейстер Пицель заявил, что ее раны были нехарактерными для ран от петли, они были более серьезными. Он часто менял повязки на ее шее, однако сейчас на ней виднелись свежие пятна крови. — Почему ты здесь, В Девичьем Склепе? — Таргариен задал вопрос в надежде на то, что она даст ему ответ. Она не произнесла ни слова с тех самых пор, когда он нашел ее в Башне Белого Меча, где она звала его, звала своего Дракона. — Я думал, что ты будешь спать со мной сегодня, — он не унимался. — Я бы развел огонь, чтобы тебе не было холодно, как в нашу первую брачную ночь… Кристаллы слез покатились по щеке Старк, однако она не издала ни звука. Ее скорбь была тихой, но от этого ему не становилось легче. — Ты голодна? — Рейегар вновь задал вопрос. — Эртур сказал, чтобы тебе принесли еды. Лианна не отвечала. Она по-прежнему смотрела в окно, а слезы так и катились по ее щеке. Он чувствовал слезы и отчаяние. «Это был и мой ребенок тоже, — хотел сказать он, — позволь мне скорбеть с тобой, чтобы мы смогли подняться вместе, стать сильнее». Муж мечтал спросить ее о том, почему же она осталась в Королевской Гавани, почему решила не ехать на Драконий Камень, однако не рисковал трогать еще свежие раны. Отстраненность жены пугала его сильнее, чем сражение или кровь. — Хочешь, чтобы я остался с тобой здесь на ночь? Пусть она не проронила ни слова, она покачала головой. «Нет». Он так хотел, чтобы она указала ему хоть на что-то, поэтому выпалил: — Сир Джейме убил моего отца. Поэтому звонят колокола. Ее серые глаза стали шире, однако она так и не взглянула на него. Лианна лишь сильнее сжала челюсть, слезы быстрее побежали по ее щеке, она буквально вцепилась в свой стул. Рейегар чувствовал себя ужасно, он хотел забрать ее боль, хотел высушить все ее слезы. Чтобы хоть как-то извиниться за свои последние слова, он решил позволить ей провести эту ночь в одиночестве. Пусть он ненавидел эту идею, ему было больно оставлять жену в Девичьем Склепе одну. Вскоре он отправит Эртура спать, и Сир Герольд будет охранять ее покои. Белый Бык будет присматривать за его любимой волчицей. Рейегар мог позволить ей эту ночь тишины, а потом она обязательно переедет в Твердыню Мейгора или в свои личные покои, или в его. — Сир Герольд будет за дверью, — пообещал Таргариен, — а я буду в своей комнате, если буду нужен тебе. — Он надеялся получить ответ, но все было тщетно. — Спокойной ночи, красавица. Когда он уже подошел к двери, раздался скрипучий голос Лианны. — Это была девочка. Рейегар сразу же обернулся, его голова закружилась. — Что ты сказала? Ее печальные глаза посмотрели на него. — Наш ребенок. Великий Мейстер Пицель сказал, что это была девочка. Ему нечем было дышать, по его щекам покатились слезы. Девочка, драгоценная девочка… «Разве могло что-нибудь доставить более сильную боль, чем эти слова?» Он несколько раз моргнул, попытался подобрать слова, но… — Если тебя не затруднит, закрой, пожалуйста, дверь за собой, — хриплым голосом прошептала девушка, — я хочу поспать. Муж не стал спорить или возражать, а сделал то, о чем его попросили. Его мысли были заняты маленькой девочкой с серебряными волосами и фиолетовыми глазами. Слезы продолжали катиться по щекам Старк даже после того, как дверь была закрыта.