Жить в твоей голове

…В кабинете Трауна всё по-прежнему: тишина, необходимый минимум техники, старинная мебель, которую Гера помнит с детства. Вновь они здесь одни; вновь в уголке копошится исаламири, и сумрачная подсветка словно убаюкивает, отгоняя все тревожные мысли и чувства. Только вот Гера знает: такой, как прежде, её жизнь уже не будет никогда. — Садитесь, — звучит мягкий голос, и тело само обессиленно падает в кресло. Она наверняка отметила бы, что сейчас Трауна заботит какой-то важный вопрос, если бы была в силах наблюдать за чем-то, кроме собственных чувств. Собственной боли… — Зачем вы вновь вызвали меня? — спрашивает Гера сквозь слёзы. — Ведь уже был отбой… — Вам плохо, — замечает он. — Вам нельзя сейчас надолго оставаться одной. Тем более по ночам. — Мне очень трудно разговаривать, — выдавливает из себя она, из последних сил пытаясь вдобавок сострить. — Я не смогу составить компанию даже для светской беседы… — Я понимаю. Голос гранд-адмирала звучит тихо, умиротворяюще; и Гера принимает это впечатление. За прошедшие дни и часы, особенно после их недавней беседы, имперец успел стать Гере практически родным — пусть она пока и не смеет себе в этом признаться, обнаружить даже перед собой столь сильную привязанность. — Не бойтесь, — тем же тоном добавляет Траун и, легко коснувшись её плеча, подходит к ней со стороны спины. Он развязывает тви’лекскую ажурную косынку и кладет ее на стол. Сердце Геры тут же заходится от тревоги и осознания своей беззащитности; однако вскоре волна страха, не получив подтверждения извне, затихает. Траун кладёт руки на плечи Геры. От прикосновения его ладоней, всегда прохладных, она замечает, что её плечи давно скованы горячей, болезненной хваткой напряжения. Он осторожно исследует их на ощупь и вскоре находит самую напряжённую точку — почти рядом с позвоночником, у основания шеи. Каменная мышца выдерживает несколько довольно болезненных нажатий, становясь всё мягче и свободнее под сдержанным напором имперского адмирала. Гера слышит его тихое, мерное дыхание и понимает: угрозы нет. Плечи и руки становятся тёплыми, тяжелыми, безвольными; хочется прикрыть глаза. Впервые за долгое время ей тоже легко дышать. Пальцы Трауна медленно, методично поднимаются вверх по шее, разгоняя остатки тревоги и боли, загнанных прежде глубоко под кожу. С каждым прикосновением она чувствует, что всё больше доверяет ему; и когда он достигает самого верха затылка, ей вдруг становится жаль, что вскорости странное действо наверняка подойдет к концу. Он, будто уловив её чувства, делает еще несколько новых движений: скользит пальцами вверх по голове, проводит ими по лбу и вискам, осторожно ощупывает основания лекку. Его пальцы предельно бережно прикасаются к её упругим, но чутким конусовидным ушкам; и она чувствует, как по всему телу проходит тёплая волна спокойствия, безопасности… нежности?.. В какой-то миг он останавливается; его руки вновь покоятся на плечах Геры, пальцы невесомо касаются ключиц. — Что… что вы делаете, гранд-адмирал? — она слегка оборачивается; в её глазах — смятение и благодарность. — Я хочу помочь вам, Гера. Она замолкает и вновь подставляет голову под эти удивительные прикосновения. — Трудно пережить столько жестоких событий… — бархатный голос мягко вплывает в сознание. — Но самое страшное уже позади. Она хочет верить ему; и, пожалуй, этим словам невозможно не верить — иначе жить становится слишком невыносимо. «Представить не могла, что смогу быть хоть за что-то благодарна Империи», — думает она. Благодарна ему. Он не стремится унизить её, использовать, как слишком часто происходило с девушками её расы. Он хочет вернуть её к жизни. И это ему непременно удастся… Уже удаётся. И он это знает.

***

В завершение столь неожиданной встречи Траун набрасывает на голову тви’лечки косынку и не торопясь завязывает уголки изящным узлом. Вот и всё. — Я должен идти, — мягко произносит он и убирает руки. — Спасибо вам, — шепчет Гера. …Она, пошатываясь, возвращается в свою крохотную палату — и вскоре засыпает крепким сном, которого не знала с самого детства.