Притяжение

      Почувствовав под собой упругую жесткость родного матраса, я начинаю медленно возвращаться из сумрака забытья. Открываю глаза, и мир постепенно обретает четкость.       Вот мой старенький шкаф, с которого по углам скалывается небесно-голубая краска. Я сама шкурила некогда темное дерево, долго смешивала нужный оттенок, а потом спала несколько дней с открытым окном, чтобы избавиться от неприятного запаха. Вот резное трюмо, заваленное книгами и косметикой, большая часть которой покрывается пылью в ожидании своего часа.       Вот письменный стол, одну половину которого занимает компьютер, а другую — навороченный планшет для рисования. Над рабочим местом, конечно же, красуется плакат Big Bang — коллекционный, 2006 года, с пятью автографами с первого фан-сайна. Такой есть только у самых преданных фанатов. Вот мой ночник в форме полумесяца, мои тапочки-зайчики, будильник в виде улыбающегося Тоторо на прикроватной тумбочке…       Единственное, что не вписывается в привычную обстановку — это сосредоточенно нахмурившийся Джиён, который пытается расстегнуть замысловатый ремешок туфли на моей правой ноге. Рассеянно моргнув, я на секунду впадаю в ступор: почему на моей кровати сидит G-Dragon? А потом снисходит озарение — и хоть переезжай в другую страну, хоть совершай показательное харакири!       Старушка, это полный провал… Такого ты еще не отчебучивала!       Заметив, что я зашевелилась, Джиён оставляет в покое неподдающуюся застежку и опускает мою ногу себе на колени.       — Как ты? — вкрадчивым голосом спрашивает он, накрывая ладонью мою голень. Сквозь тонкий капрон я чувствую, как тепло его пальцев успокаивающе разливается вверх по ноге, доказывая, что я здесь, в мире живых, а не блуждаю в кровавом лабиринте воспоминаний.       — Нормально, — сиплю я в ответ, не спеша предпринимать каких-либо поспешных действий. Джиён остался со мной, за что я ему вечно буду благодарна, но что дальше?       — Принести воды? — заботливо предлагает он, изучающе всматриваясь в мое лицо в поисках малейших признаков дурного самочувствия или истерики.       — Нет, спасибо, — потупив взгляд, мямлю я. Господи, как стыдно! Что же теперь будет между нами после таких закидонов с моей стороны? И ведь мне не приснилось: до инцидента с Дарой лидер Бэнгов намекал, что я ему нравлюсь не как друг! А что теперь?       В давящей тишине я осмеливаюсь взглянуть на Джиёна, страшась увидеть разочарование или осуждение на его лице, но GD встречает мой взгляд со сдержанной уверенностью. Так смотрят доктора на тяжелобольных пациентов, когда те начинают сомневаться в возможности выздороветь и решают сдаться.       Меня все еще штормит от произошедшего, мысли путаются, и я боюсь даже представить, что же ждет меня завтра. Но Квон сидит рядом, рассеянно оглаживая мою ногу, и излучает непоколебимое спокойствие. Как могучая прибрежная скала, стойко сносящая удары бьющихся о нее волн.       Собравшись с духом, я приподнимаюсь на локте, с секунду прислушиваюсь к своим ощущениям — не кружится ли голова, не саднит ли ладонь? — а затем неуклюже сажусь. Рука, расслабляюще поглаживавшая мою ногу, замирает. Парень выжидающе молчит: предлагает мне самой решить, о чем будет наш разговор?       — Спасибо, — скомкано благодарю я, вновь отводя взгляд в сторону, — Спасибо, Джиён. И мне так жаль, что я…       Нервно запускаю руки в волосы, разрушая остатки прически, и покаянно качаю головой.       — Тебе не за что извиняться, — пальцы сильнее сжимают мою голень, привлекая внимание обратно к Джиёну, — Посмотри на меня, Тэиль…       Не в силах сопротивляться всепоглощающей нежности в его голосе, я медленно скольжу взглядом по GD, стараясь оттянуть момент, когда придется встретить его взгляд. От моего внимания не ускользает, что вечерний костюм Квона изрядно помялся, две верхние пуговицы рубашки расстегнуты, а из некогда идеальной укладки, щедро сдобренной лаком, на лоб спадает несколько непослушных прядей.       «Да, ему явно было не так-то легко тащить до дома девицу одной с ним комплекции!» — иронизирует пробудившийся внутренний голос, но я отмахиваюсь от него как от назойливой мухи. Нет никакого желания терзаться угрызениями совести еще и по этому поводу, я и так натворила дел.       — Иль-а… — Джиён аккуратно берет меня за подбородок, побуждая посмотреть, наконец, ему в глаза. В ярком электрическом свете люстры его орехово-золотистая радужка пылает драконьим огнем.       Раньше я и не осмеливалась мечтать, что когда-нибудь G-Dragon одарит своим сияющим взором меня. Еще полгода назад ради собственного душевного равновесия я всячески уверяла себя, что между мной и Джиёном ничего не может быть. «Лучше синица в руках, чем журавль в небе» — верила я. И даже после печальных январских событий, неожиданно сблизивших нас, я все равно подсознательно старалась быть осторожной. Сейчас же розовые очки сняты, маски сброшены, иллюзии рассыпались в прах: я отчетливо вижу, что мы пересекли черту дружбы.       Ха, как странно! Обычно после очередного срыва все мои мысли занимал только Бора. Я смаковала каждое счастливое воспоминание и корила себя за каждую ошибку — и так до бесконечности, пока Тэхо не замечал, что я застряла в замкнутом круге, и не вытаскивал меня из трясины депрессии. Сейчас же мое сознание переполнено Джиёном.       — Иль-а, все хорошо, — левая рука GD присоединяется к правой, и я инстинктивно подаюсь навстречу его ладони, — Думаешь, ты первая, с кем Дара пыталась устроить разборки? Если она чувствует угрозу, то атакует. Такой она человек.       Я вздрагиваю от напоминания о Враге Номер Один. Чуткий к переменам чужого настроения, парень тут же подхватывает меня под колени и подтягивает ближе к себе, так что мы почти что сталкиваемся носами. Его руки возвращаются обратно к моему лицу, мягко очерчивают контур скул и спускаются вниз, на шею, где мерно бьется пульс.       Еще одна странность. Я всегда остро реагировала на каждое мимолетное прикосновение своего кумира, тут же пытаясь понять, что за ним стоит, а сейчас его теплые ладони на моем теле воспринимаются как нечто естественное и абсолютно необходимое.       — Я знаю, какие тревоги занимают твою очаровательную головку, — с расстановкой говорит мне Джиён, как несмышленому ребенку, который не понимает очевидных вещей, — Ты не доставила неприятности ни мне, ни брату, ни кому-то еще из YG. Забудь об этом. Думай только о том, чтобы отдохнуть и поправиться.       Не доставила неприятностей? Серьезно?       Закусив губу, я несмело берусь за его локти и осторожно тяну вниз. Джиён покорно следует моему желанию и отстраняется, ни единым жестом не давая понять, что разочарован.       — И ты не спросишь у меня, почему? — проглотив ком в горле, решаюсь спросить я, — Почему я сорвалась? Почему устроила сцену? Почему…почему, как ты верно догадался, у меня боязнь крови?       Не моргнув и глазом, GD с прямолинейной искренностью отвечает: — Нет. Но если ты захочешь мне рассказать, я готов выслушать.       Захочу ли я? Вряд ли. Мне бы заснуть в надежных объятиях, чувствуя под боком биение живого сердца, в полной уверенности, что, если мне приснится кошмар, рядом будет кто-то, кто прогонит демонов сновидений прочь.       Вот только на Тэхо я рассчитывать больше не могу…       Шумно выдохнув через нос, я стараюсь выбросить из головы тот факт, что брат рассказал Даре о Бора. Выходит паршиво. Это самый настоящий нож в спину — от самого близкого мне человека! Как бы я не старалась найти оправдание тонсену, сознание разъедает тлетворное слово «предатель». А ведь я верила, что какие бы разногласия у нас ни возникали, Хо никогда не выдаст моих тайн! Похоже, зря. Неужели я такая обуза для Тэхо, что он хочет разорвать связь между нами, и Дара — это его неуклюжая попытка дать мне понять, что он устал от своей проблемной старшей сестры?       Вторя моим безрадостным мыслям, Джиён вновь тянется ко мне и обнимает в утешение. Его пальцы скользят по моим ладоням, рисуя одному ему ведомые рисунки. Почти невесомое прикосновение, будто бы кисти моих рук — это шедевр венецианского стекла: стоит чуть сильнее надавить, и хрупкое совершенство формы разлетится на тысячу осколков.       — Если не хочешь ни о чем говорить, мы можем просто помолчать. Но одну я тебя сегодня не оставлю, — с присущей ему твердостью настаивает Квон. Возможно, в другом случае меня бы и взбесило, что кто-то посторонний выдает распоряжения. Однако сейчас я наслаждаюсь тем, что контроль над ситуацией находится в руках Джиёна, а я сама греюсь в его объятьях, стараясь хоть на минуту позабыть о снедающих меня тревогах.       — Спасибо. Ты… очень надежный, — подбираю нужные слова я, — Всегда знаешь, что делать и не боишься…брать на себя ответственность в кризисной ситуации.       — Надежный и бесстрашный? — по-доброму усмехается Джиён, игриво теребя мой мизинец, но под наносной легкостью и веселостью проступают следы тревоги. Мне не раз доводилось видеть Короля к-попа в состоянии душевного раздрая, но сейчас я на противоположном конце спектра: это мои душевные раны выставлены напоказ.       — Знаешь, ты очень меня испугала, — тихо продолжает G-Dragon, в который раз за вечер переплетая наши пальцы, при этом предусмотрительно избегая края бинтовой повязки, — На мгновение меня охватил настоящий ужас, когда я увидел твою окровавленную руку.       Рассеяно переспрашиваю, полностью отдавшись приятным ощущениям:       — Правда? Я совсем не поняла. Хотя я была не в том состоянии, чтобы…       Джиён вовремя перебивает меня, пока облако темных эмоций не набежало на наш проясняющийся небосвод.       — Отец с детства говорил: настоящий мужчина — это не тот, кто никогда не боится, а тот, кто преодолевает свой страх так, чтобы никто не видел его слабости. Ведь если семья, или просто те, кто на него полагаются, заметят, что ему страшно, им станет страшно вдвойне.       Прижавшись лбом к его плечу, я позволяю отяжелевшим векам опуститься. В таком скрюченном положении сидеть не так уж удобно, да и сам Джиён слишком щуплый и костлявый, чтобы служить мягкой подушкой, но меня это не останавливает: все так, как и должно быть. После нервной встряски я заслуживаю немного покоя, разве нет?       — Наверное, твой отец прав… — сонно бормочу я. Джиён ерзает, устраиваясь поудобнее.       — Во времена дебюта я всегда вспоминал его совет. Я — лидер. Я не должен показывать, что мне страшно или больно, что я устал и хочу все бросить. Я отвечал за остальных, я должен был подавать пример. И знаешь, что? — уловив в его голосе характерно драконьи интонации, я представляю, как тонкие губы Джиёна растягиваются в ироничной ухмылке. Сейчас он наверняка расскажет какую-нибудь позитивную или забавную историю из прошлого Big Bang…       — Что? — послушно отзываюсь я.       — Я понял, что все это полная лажа.       Неожиданно…       — Именно потому, что мы настоящая семья, я могу поделиться с Big Bang чем угодно. Вывалить на них все мои проблемы без прикрас, если от этого мне станет легче. И они выслушают и примут меня. Поржут, конечно, и поиздеваются, мол, опять драму развел, нечем заняться что ли? Но я в них верю. За эти безумные годы вечного движения вверх, через тернии к звездам, я осознал, что снимать с себя непомерный груз ответственности и выпускать эмоции — это не просто нормально. Это — необходимость. Иначе рано или поздно перегоришь.       С каждым сказанным Джиёном словом внутри меня поднимается могильный холод. Не такого поворота событий я ожидала: вместо умиротворяющей истории о тяжелом пути на звездный Олимп я получаю отрезвляющую отповедь, которая вновь беспощадно открывает глаза на то, что я вижу, но никак не могу принять.       Джиён не сказал ничего нового, просто попытался придать мне сил собственным примером, вот только эффект получается обратный. Второй раз за вечер я теряю себя: плотину, сдерживающую мутную воду болезненных воспоминаний, прорывает.       — Не надо… — я беспомощно хватаюсь за лацкан его и так измятого пиджака и тяну на себя, крепко зажмурившись и тяжело дыша, — Не надо. Я знаю, как…как люди ломаются. Бора… Бора совершил… самоубийство в третьем классе с-старшей ш-школы. Зимой… За два дня до Рождества. Перер-резал вены. Мы должны б-были полететь вместе в Японию, п-пока был шанс. Потому что потом экзамены…ему…надо б-было готовиться к п-поступлению. Его отец был против, а я… Я на год с-страше, я уже…       Джиён порывисто сгребает меня в охапку, прижимает к себе крепко-крепко и зарывается носом в растрепанные волосы, укачивая в объятьях, пока я не затихаю.       — Шшшш, не заставляй себя, — шепчет он на ухо, — Не надо.       Я стараюсь выровнять сбившееся дыхание и проглотить вновь подступившую к горлу тошноту.       Вдох-выдох, Тэиль. Вдох-выдох, старушка, давай, ты сможешь…       Так мы и сидим в полной неподвижности, вслушиваясь, как часы в гостиной отмеряют секунды. Ноги начинают затекать от неудобной позы, и я пытаюсь заставить себя сдвинуться с места, но не могу. Я вросла в Джиёна, слилась с ним. Отодвинуться, шевельнуться и разорвать нашу связь — значит упасть на самое дно прожорливой темной утробы, где блуждают призраки моей юности.       Джиён шевелится первым, разминая ступни. Ощутив под собой движение, я неохотно отстраняюсь. Тысячи мелких иголочек тут же вонзаются в потревоженные ноги, так что сползти с коленей парня удается с трудом. Кое-как устроившись рядом, я убираю волосы с лица, смахиваю подсыхающие слезы и потерянно смотрю на Джиёна.       Что мне сейчас делать? Просить прощение? Попытаться адекватно объяснить сложившуюся ситуацию? Продолжить свой рассказ? Сделать вид, будто бы ничего не произошло? Пожаловаться на Дару? Узнать, где Тэхо? Выяснить, не возымела ли серьезных последствий сцена на вечеринке?       Или спросить, правильно ли я поняла слова Джиёна о том, что я ему нравлюсь?       — Давай я все же принесу тебе воды. Или может быть чего-нибудь покрепче? Для успокоения нервов, — предлагает лидер Big Bang, поднимаясь с кровати.       Задумываюсь на секунду.       Нет. Как бы заманчиво ни звучало его предложение, идея распить на двоих бутылку импортного коньяка, которую режиссер последней картины Тэхо подарил ему в честь успешного окончания съемок, не самая лучшая. Я и так не слишком хорошо соображаю, чтобы добровольно терять остатки ясности ума.       — Воды, — пытаюсь благодарно улыбнуться, но эффект получается диаметрально противоположный. Вместо того, чтобы увериться, что я в порядке, Джиён бросает на меня полный сочувствия взгляд и удаляется выполнять мою просьбу.       Пока парень хозяйничает на кухне, я порываюсь занять себя каким-то полезным делом — переодеться в домашнее или застелить кровать, чтобы спрятать мои детские простыни с пчелками — но лишь безрезультатно слоняюсь по комнате, не зная, за что взяться, с чего начать. Когда Джиён появляется в дверном проёме, я так и не успеваю ничего придумать и возвращаюсь обратно.       — Спасибо, — смущенно благодарю, принимая из рук кумира стакан воды.       Почему я реагирую на происходящее довольно спокойно? Потому что весь ужас сложившейся ситуации никак не складывается в цельную картину. То и дело всплывает что-то отдельное, за что мне становится стыдно или неловко, а затем тут же растворяется в молочно-белом тумане, застилающем мои мысли. Наверное, так работает защитный механизм: когда сознание переполнено переживаниями до самых краев, чувства притупляются, и наступает равнодушное оцепенение.       — Лучше? — Квон опускается передо мной на корточки, опираясь руками о мои колени.       — Да, — отвечаю я, причем абсолютно правдиво. Забота Джиёна целебным бальзамом льется на сердце, помогая потревоженным ранам вновь затянуться.       Подношу стакан к губам. Прохладная вода с лимоном смывает горький привкус тошноты во рту.       — Мы с менеджером, конечно, обработали твой порез, но завтра лучше сходить к врачу, — предупреждает парень.       Я возвращаю опустевший стакан и с иронией разглядываю пострадавшую руку, с опаской разминая пальцы в ожидании неприятных ощущений.       — Опять правая, ха! — морщусь я, когда неосторожное движение мизинцем заставляет всю ладонь вспыхнуть тянущей болью, — У вселенной просто отменное чувство юмора!       Краем глаза улавливаю, что парень закусывает губу, сдерживая смех.       — Что? — недоуменно вскидываюсь я. Моя реплика была не такой уж остроумной, чтобы вызвать такую реакцию. В глазах Джиёна впервые с момента возвращения в мой дом разгораются озорные драконьи искры.       — Я только сейчас заметил, что у тебя весь макияж размазался, — хрюкает он, запоздало зажимая рот ладонью.       Что?       Я в полном ужасе бросаюсь к трюмо, отчего балансирующий на корточках Джиён теряет равновесие и заваливается на пол, смеясь уже в голос.       — Вот же…! — шиплю я при виде черных разводов от туши на щеках и слезающего с кожи тонального крема, — Жееесть! И ты молчал!       — Ха-ха-ха! — ржет развалившийся на полу Джиён, а я не знаю, что мне делать: пнуть его, чтобы пришел в себя, или посмеяться вместе с ним.       Заметив у парня жирное пятно на вороте, которое вряд ли легко отстирается, я с нелепой гордостью заявляю, будто бы мы в детском садике спорим, у кого больше машинок:       — А я тебе рубашку в помаде измазала!       — А у тебя на подоле платья… — продолжает наше дурашливое соревнование GD, но вдруг останавливается на полуслове. Черты его лица искажает неприкрытый испуг. Я не успеваю сообразить, в чем дело: за долю секунды парень вскакивает на ноги, подлетает ко мне и ладонью закрывает мои глаза.       — Не смотри вниз, — напряженно произносит он, придвигаясь ближе и перехватывая руку поудобнее.       Ошеломленная, я пытаюсь спросить, что не так, но G-Dragon не дает опомниться, второй рукой бережно подталкивает меня под лопатки и направляет к кровати.       — Не открывай глаза, хорошо? — просит он, бережно усаживая меня обратно. Ладонь с моего лица исчезает, раздаются непонятные шорохи, и я чувствую, как мне на колени ложится некая ткань.       «Пятно, — понимание приходит запоздало, когда я уже открываю глаза и вижу, что подол моего платья прикрыт пиджаком Джиёна, а сам он стоит передо мной в одной рубашке, — Я испачкалась в крови.»       Горло сжимается в конвульсивном спазме. Воображение рисует картину, как голубая атласная ткань платья окрашивается в ржаво-красный цвет, и меня передергивает.       Быстрее-быстрее, снять его, снять-снять-снять…       — Тебе лучше переодеться, — перебивает панические мысли лидер Big Bang. Вновь спокойный и собранный, Джиён уже стоит у шкафа и, открыв дверцы, деловито оглядывает содержимое: — Что доставать?       — Любую футболку, — зарядившись его уверенностью, я возвращаю власть над собой, — Третья полка сверху. И спортивки. На одну ниже.       Чтобы не думать о злосчастном пятне на подоле, я слежу за каждым движением парня, фокусирую свое внимание на нем, чтобы притупить собственные ощущения. Джиён быстро вытаскивает первые попавшиеся треники и вешает их на плечо — так обыденно и по-домашнему, будто бы мы уже тридцать лет женаты — а затем переходит к футболкам, ровной стопкой сложенным на полке. Он тянется достать самую верхнюю, но потом замирает и, повернувшись ко мне, вопросительно приподнимает брови.       — Это то, о чем я думаю? — спрашивает он, указывая на черную майку в середине стопки. В глазах самой яркой звезды халлю сияет мальчишеский азарт.       — Мммм, смотри, что я нашел, — намеренно дразнит меня он, гордо разворачивая футболку с эмблемой peaceminusone (*1) и его автографом. Губы невольно растягиваются в улыбке: к заботливому и дурашливому Джиёну, отчаянно пытающемуся меня расшевелить и подбодрить, невозможно остаться равнодушной. Невероятно довольный собой, дракон протягивает мне сменную одежду и возвращается обратно к изучению моего гардероба.       — Может быть, ты выйдешь? — спрашиваю я, перебирая в руках предложенную одежду. Теперь присутствие Джиёна несколько подрастеряло свой умиротворяющий эффект, вызывая скорее смущение. Обниматься с кумиром — это одно, раздеваться перед ним — совсем другое.       — Я же тактично отвернулся! — возмущается парень, который, похоже, пытается отыскать в моем шкафу вход в Нарнию, — А вдруг тебе понадобится моя помощь?       Снисходительно фыркнув в ответ на его не особо веский довод, я принимаюсь за дело и тут же сталкиваюсь с проблемой, которую не в состоянии решить сама. Сглазила… Ну зачем я выбрала именно это платье?       Признав поражение после нескольких провальных попыток, я наступаю на горло своей гордости и окликаю парня. Глухое «ммм» доносится из недр шкафа.       — Ты не мог бы… — пытаюсь придумать, как бы так озвучить свою просьбу, чтобы она звучала без подтекста, но в итоге говорю как есть, — Ты не расстегнешь мне платье?       Копошение в шкафу тут же прекращается, и я вижу, как напрягается спина Джиёна под тонкой тканью рубашки. Если он скажет что-то вроде «А я же говорил!», я его точно пну, честное слово!       — Ну, если ты наста-а-а-иваешь, — тянет в ответ икона корейской моды, выныривая из глубин гардероба.       Придерживая съезжающий с колен пиджак GD, я залезаю с ногами на кровать и пересаживаюсь так, чтобы оказаться к парню спиной. Ловлю себя на том, что в горле резко пересыхает, а сердце ускоряется в такт приближающимся шагам. Неужели я испытываю…предвкушение? После разразившегося сегодня девятибалльного шторма я все еще в состоянии чувствовать возбуждение?       «Предательница! Ты предаешь память Бора! Ты предаешь СынЮна, в конце концов! Или уже забыла о нем, а?» — хлестко бьет внутренний голос, но пальцы Джиёна берутся за молнию, и электрический разряд вышибает все мысли из моей головы.       Он стоит почти вплотную, и каждая клеточка моего тела вибрирует от нашей близости. В отличие от туфель, застежка платья поддается с первого раза: GD плавно тянет ползунок молнии вниз, и атласная ткань послушно расходится в стороны, обнажая спину. С плохо скрываемым сожалением вздыхаю, понимая, что необходимость в таком тесном контакте отпала, и у Квона больше нет оправдания, чтобы…       Я давлюсь собственным вздохом, когда сухие горячие губы Джиёна оставляют поцелуй на нежной коже между лопаток. Ощущения похожи на взрыв бомбы: ударная волна выбивает землю из-под ног, расщепляет на атомы, а затем воскрешает из пепла.       — Джиён…       Как только с моих губ срывается его имя, парень отскакивает как ошпаренный. Придерживая платье у плеч, я оборачиваюсь, но Джиён уже отступает к двери, прижав сжатую в кулак ладонь ко рту и в смятении чувств кусая костяшки пальцев.       — Прости, не удержался… — с неприкрытым сожалением в голосе сбивчиво бормочет он, — Сейчас не время… Я пойду в гостиную, лягу спать на диване, и если тебе что-нибудь понадобится…       G-Dragon резко разворачивается и устремляется в коридор. У меня есть лишь несколько секунд, чтобы остановить его, пока не стало слишком поздно, поэтому, полностью отдавшись инстинктам, я произношу вслух то, о чем хотела попросить уже давно:       — Поцелуй меня.       Заветные два слова.       — Поцелуй меня! — повторяю я с все нарастающей уверенностью. Долой страхи, сомнения, комплексы и угрызения совести. Долой иллюзии и отговорки. Долой стены и двери, ключи и замки, разделяющие нас. Господи, это же так легко! Просто взять и сказать!       — Джиён, поцелуй меня! — с новообретенной смелостью настаиваю я. Расставить все точки над «и» — не страшно. Признаться самой себе в своих желаниях — не страшно. Впустить в свое сердце человека, который волнует меня не первый год — не страшно. Терять мне все равно уже нечего.       Лидер Big Bang, застывший в дверном проеме, отмирает и медленно оборачивается. Его лицо — каменная маска из белого мрамора, лишенная каких-либо эмоций. Я бы, наверное, испугалась такого незнакомца-Джиёна, если бы не адреналин, бурлящий в крови.       — Ты уверена? — проникновенно спрашивает он непривычно низким хриплым голосом, в котором, в противовес ничего не выражающему лицу, гремучим коктейлем бурлят все сдерживаемые чувства, — Я не хочу пользоваться твоим состоянием.       — Уверена, — твердо отвечаю я, сжигая за собой все мосты к отступлению, — Если здесь кто-то кем-то и пользуется, так это я. Тобой, СынЮном, Тэхо. Но если… Если я все еще тебе нравлюсь…даже после сегодняшнего…то поцелуй меня…       Джиён возвращается к кровати и, не сводя с меня взгляда горящих темным огнем глаз, порывисто очерчивает контур моего лица.       — Точно уверена? — спрашивает он, задевая кончиками пальцев мочку уха. По телу тут же бегут мурашки, подстегивая нарастающее возбуждение.       — Точно, — отвечаю я и закрываю глаза, приподнимая лицо навстречу GD.       Джиён не заставляет себя долго ждать. Поцелуй начинается с игривого укуса: ухватив зубами нижнюю губу, он чуть оттягивает ее, и отголоски сладкой боли разносятся по всему телу. Я вздрагиваю, но вместо напряжения ощущаю лишь жаркую истому. Джиён действует осторожно, но за намеренной сдержанностью таится хищный зверь, отчаянно рвущийся с цепи. Он зализывает саднящую ранку, будто бы извиняясь, проскальзывает языком внутрь, резко углубляя поцелуй. Я податливо приоткрываю рот и чуть запрокидываю голову назад, чувствуя, как рука Джиёна властно ложится на затылок.       Да, вот так.       Джиён задает темп, больше не делая скидок и поблажек: целует так, будто бы изучил меня вдоль и поперек и теперь точно знает, чего я хочу. Он страстен и нетерпелив. Правая рука поддерживает меня за шею, а левая спускается на плечо, стягивая расстегнутое платье. От неожиданности я возмущенно мычу ему в рот, и парень несмотря на клокочущее желание переключается на мою талию.       Поцелуй полностью поглощает меня, не оставляя в сознании места ни для чего другого: во всем мире существует один только Квон Джиён. G-Dragon нависает надо мной, склоняясь все ниже и ниже, пока мы полностью не опускаемся на кровать. Придавленная весом его тела к матрасу, я наконец-то отпускаю все произошедшее за этот день и отдаюсь на милость дракону. Поэтому, когда колено Джиёна вклинивается между моих ног и чуть раздвигает их, я не сопротивляюсь — наоборот, раскрываюсь и прижимаюсь теснее. Желание раскаленной добела лавой струится по венам, сметая все барьеры, которые так долго выстраивал разум.       Мне нравится Джиён. Я хочу его. Я люб…?       GD вдавливается пахом в мои бедра, высекая сноп искр, грозящийся перерасти в настоящий пожар, и так же резко отстраняется, разрывая поцелуй и приподнимаясь на локтях. Наши губы все еще соединяет тонкая ниточка слюны, когда он полностью выпрямляется и спрашивает, тяжело дыша:       — Мне остановиться? Потому что это твой последний шанс. Я могу сделать над собой усилие, встать и уйти. Но дальше…       — Пачка презервативов в верхнем ящике тумбочки, — прерываю я его джентельменские разглагольствования, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения.       Ну уж нет, мы не будем терять время зря, когда я наконец-то решилась!       Джиён закатывает глаза и хватается за голову.       — Блядь, Иль-а, я серьезно! — повышает голос он, возмущенно взмахивая руками.       — Я тоже! — почти что кричу я.       G-Dragon обрушивается на меня с животным рыком, оставляя на припухших губах смазанный поцелуй. Тянется к платью, все еще каким-то чудом держащемуся на плечах. Он помогает мне высвободить руки из рукавов и одним рывком спускает его до талии, открывая взору простой белый лифчик без всяких кружевных изысков.       В этот момент мне становится стыдно за свое нижнее белье. Под обтягивающий наряд я подобрала проверенный временем и оттого несколько потерявший свою белизну бюстгальтер без швов, чтобы он не выделялся под тканью платья. И сейчас, когда Джиён с необъяснимым благоговением смотрит на мое полуобнаженное тело, меня накрывает волна неуверенности.       Я ведь не такая уж и красивая. Застиранное белье, набранный за зиму жирок на животе и бедрах, размазанный по всему лицу макияж… Так почему Джиён все равно хочет меня?       Поежившись, я отвожу взгляд и пытаюсь самостоятельно подавить отрезвляющее чувство дискомфорта, но лидер Big Bang и вправду каким-то непостижимым образом знает, что мне надо. Не обращая никакого внимания на мой старый лифчик, он ловко расстегивает расположенную спереди застежку и избавляется от досадного лоскутка ткани, чтобы в ту же секунду припасть губами к моей груди.       Когда горячие пальцы сжимают возбужденные бусинки сосков, а язык движется вниз, прокладывая влажную дорожку от солнечного сплетения к пупку, я не могу сдержать протяжный стон. Умелые руки парня оставляют мою грудь и подхватывают под бедра, чтобы окончательно стянуть платье, а вместе с ним и колготки. Тонкий капрон соскальзывает с моих ног, и только сейчас я понимаю, что осталась перед Джиёном в одних трусиках, тогда как он полностью одет.       — Нечестно! — жалуюсь я и тут же берусь расстегивать рубашку GD. Я стараюсь не испортить дизайнерскую вещь, но помимо перевязанной руки мне порядком мешает сам лидер Big Bang, настойчиво осыпающий поцелуями шею и плечи.       — Джи…ён… — выдыхаю я сквозь стиснутые зубы, когда парень прикусывает чувствительное место над левой ключицей, — Я… не могу… расстегнуть…       С нетерпеливым стоном парень на секунду оставляет мое тело, сам стягивает рубашку через голову, обрывая в процессе несколько пуговиц, и швыряет ее на пол, словно это не Pierre Cardin или Lacoste, а какой-то H&M. Я сглатываю, завороженно разглядывая многочисленные татуировки на его теле, пока лязг пряжки ремня не возвращает меня обратно на бренную землю.       — Подожди! — упираюсь я обеими ладонями в грудь парня, — Тумбочка!       — Блядь! Сейчас-сейчас, — с чувством ругнувшись, G-Dragon отвлекается на поиски презерватива. Жар после прерванной прелюдии вовсе не сходит на нет: наоборот, возможность вволю любоваться поджарым телом Джиёна распаляет горящий внутри огонь еще сильнее. Я хочу медленно ласкать каждый сантиметр его кожи, очерчивая губами контуры татуировок. Но это потом, когда пламенная лихорадка спадет — сейчас же я просто изнемогаю от желания наконец-то ощутить его в себе…       С победным возгласом Джиён задвигает верхний ящик тумбочки и, зажав в зубах край цветного квадратика, разрывает упаковку. От взгляда наполненных страстью глаз у меня внутри все переворачивается и ухает вниз, к самому сосредоточию моей женственности. Не спуская с меня ликующего взгляда, Джиён нестерпимо-медленно расстегивает ширинку и снимает брюки, оставаясь в серых боксерах, которые ничуть не скрывают его эрекцию.       Теперь мы на равных.       Квон вновь тянется к моему лицу и, запечатлев в уголке губ целомудренный, почти невесомый поцелуй, скользит рукой вниз и под влажной тканью моих трусиков безошибочно находит клитор. От первого же прикосновения я выгибаюсь дугой и раскрываю ноги шире, подаваясь бедрами вперед. И мне совершенно не стыдно, что я уже насквозь промокла.       — Ммм, кто-то уже готов… — многозначительно улыбается парень и забирается пальцами под резинку трусов.       Наконец-то! Как же хорошо! Гораздо лучше, чем когда я сама…       Джиён старательно исследует меня, внимательно прислушиваясь к ответной реакции на каждое свое движение, а когда понимает, что именно мне нравится, усиливает натиск. В голове не остается ни единой связной мысли, лишь один за другим взрываются красочные фейерверки в ожидании кульминации.       — Джиён, пожалуйста… — бормочу я между поцелуями, пока GD творит внизу настоящее волшебство, — Я хочу…тебя…хочу… Ах! П-пожалуйста…       Я пытаюсь добраться до последнего оставшегося на парне предмета одежды, но именно в этот момент Джиён резко входит в меня сразу двумя пальцами, и я растекаюсь по кровати, мелко содрогаясь в ожидании взрыва.       Но разрядка так и не наступает: парень то замедляется, то снова набирает темп, растягивая меня изнутри.       — Джиён! — прошу я, впиваясь ногтями в его плечи, — Джиён, я хочу…       Парень целует меня в висок, невозмутимо продолжая экзекуцию, хотя я всем телом чувствую, что сам он тоже на грани.       — Проси правильно, — хрипло шепчет он, щекоча тяжелым дыханием шею.       — Ч-что? — переспрашиваю я, не понимая, к чему он ведет.       — Скажи «оппа», — подсказывает парень, прижимаясь ко мне теснее и вновь усиливая напор.       И тут в розовом мареве наслаждения ярко вспыхивает воспоминание. Джиён, стоящий на мосту в январский снегопад, и его обиженное «а почему Сынхёна ты зовешь оппой, а меня нет?». Это что, его так сильно задело? Абсурд!       — «Джиён-оппа, я хочу тебя в себе», — настойчиво повторяет Квон, — Давай, Иль-а, это так просто.       Или не абсурд?       — Аааах! — стону я во весь голос, срываясь на крик, когда к двум пальцам присоединяется третий. Джиён методично доводит меня до самой грани, и когда снова наступает время отступить, я сдаюсь и, вцепившись в его волосы мертвой хваткой, прошу:       — Оппа! Оппа, пожалуйста!       Джиён не внемлет моим отчаянным мольбам. Пальцы резко выходят из меня, и я судорожно всхлипываю, все еще паря в заоблачной вышине и не желая спускаться на землю.       — Оппа… — жалобно хнычу я, протягивая ослабевшие руки к Джиёну, но получаю в ответ лишь ласковое:       — Не будь такой нетерпеливой, малыш.       «Нетерпеливой? — бушует внутренний голос, и я в кои то веки с ним согласна, — Да ты с нами тут такое сотворил, а теперь в кусты?»       Но с моих уст срывается лишь удовлетворенный вздох, когда GD наконец-то снимает с меня последний лоскуток одежды, попутно оставляя на внутренней стороне бедер влажные поцелуи. Не теряя больше времени, Джиён подбирает брошенную на кровать упаковку презерватива и избавляется от своих боксеров.       Обычно в такие интимные моменты мне в голову закрадываются какие-нибудь пошлые шуточки или неуместные сравнения достоинств прежних и нынешнего любовников, и я с трудом сдерживаю себя, чтобы не испортить настрой. Сейчас же я могу думать лишь о том, что дракон идеален. С шумом втянув носом воздух, я задерживаю дыхание и прикрываю глаза.       Один удар сердца, два удара, три…       — Илли…       Рваный вздох. Толчок…       На миг время останавливается: Вселенная замирает, планеты замедляют свой ход, астероиды, острыми иглами пронзающие космическое пространство, вязнут в вакууме.       Я — цельная. Не осколок, не изжеванная бумажка, не огарок свечи. Я заполнена до предела — так, что нет места ни боли, ни страхам, ни сожалениям.       Джиён прижимается еще теснее, сминая наши тела воедино, и уже не разберешь, где заканчиваюсь я и начинается он.       — Иль-а…       Обвиваю руками шею Джиёна и утыкаюсь носом в его ключицы.       Я жива. Примечание автора: 1 — бренд Джиёна, если кто-то не знал:) Кажется, я его уже упоминала, но все равно на всякий случай.