Из Вонголы с любовью

Очаровательно: величайший киллер сидит в спальне своей бывшей ученицы и пьет виски. С утра. Просто потому, что к запаху этого алкогольного напитка Тсунаеши за время попоек с Занзасом привыкла, и он не разбудит ее, в отличие от аромата свежесваренного кофе, который предпочел бы Реборн. Но мужчина слишком должен Тсунаеши, чтобы придерживаться своих принципов. За спасение от проклятия, за то, что прикрыла его задницу, когда он облажался, как репетитор. Реборн ненавидел вспоминать о своих ошибках, благо тех было немного. Тсунаеши служила вечным напоминанием о том, как ошибся величайший киллер. Чтобы не умереть от пули Посмертной воли, надо о чем-нибудь сильно-сильно жалеть. Неосуществленное желание активизирует пламя, поднимет буквально из могилы, в шаге проведет от смерти. Тактика, используемая столетиями. С Савадой Тсунаеши дала сбой. Потому что... Савада Тсунаеши никогда ни о чем в своей жизни не жалела. И тогда, в четырнадцать ее лет, Реборн убил наследницу семьи Вонгола. Ему повезло, что Тсуна была знакома с Ичиго Куросаки, через нее каким-то образом вышла на Урахару, и вроде бы все устаканилось. Как именно, Реборн не знал. Тогда малолетка обвела его вокруг пальца - еще одна небольшая, по сравнению с остальными, ошибка. Он недооценил подопечную. Только вот это не отменяло того факта, что Савада Тсунаеши была окончательно и бесповоротно мертва. Реборн посмотрел на кремовое плечо, выглядывающее из-под белоснежного одеяла. Жаркое солнце Сицилии падало через распахнутое окно, разбивалось на осколки и вместе с ветром играло прядями каштановых волос, вычерчивало плавные изгибы рук и пальцев, на среднем образовалась от письма крохотная шишечка. Следом за солнцем взгляд прочерчивал россыпь родинок на острых крыльях лопаток - как будто кто-то неосторожно стряхнул чернила с пальцев и усеял точками нежный, кремовый бархат. Тсунаеши пахла соблазном и радостью, это не угасло в ней даже после смерти. Ударьте того, кто скажет, что донна Вонгола прекрасна. В ней нет ничего красивого. Внешность большинства азиаток на любителя, очень немногие могут пробиться в европейский мир и те, как правило, смески, разбавившие классические восточные черты кровью второго родителя. В Тсунаеши забавно перемешались итальянские и японские ветви. Ее глаза большие, но миндалевидные, с пушистыми ресницами, у нее маленький ротик, маленькие ручки, маленькие стопы, как будто их перебинтовывали в детстве. Но Реборн уверен на сто процентов, что Нана никогда не стала бы мучить своего ребенка. Донна Вонгола - смешение противоположностей, сочетание несочетаемого, одна черта привлекает, другая - вызывает отвращение. Не японка, не европейка, что-то между ними. И тем не менее, она прекрасна. Девушка умело подчеркивает свои достоинства, делает привлекательными недостатки, выставляет их в таком свете, что невозможно оторвать взгляд. Даже не верится, что перед ним гигай. Десятая могла бы заказать Урахаре Киске какую угодно внешность, но Тсунаеши слишком горда. Она выше притворства. Реборну кажется, что Десятую веселит раздражение почтенных донов ее не итальянской внешностью. Старейшую семью мафии возглавила чужестранка. Тсунаеши веселится. Это привычка, выработавшаяся за несколько лет. Каждое утро Реборн проводит в спальне Десятой Вонголы, чтобы видеть, как та проснется, откроет глаза и отправится на работу. Чтобы просто знать, что она дышит, а не умирает в очередной раз. За свои ошибки надо платить. Тело в постели тем временем покрылось ровной коркой блестящего льда с оранжевым отливом. Грани сверкали на солнце, и Тсунаеши внутри походила на Спящую красавицу. Реборн не успел ничего предпринять, расширенными глазами смотрел он на случайно образовавшуюся в спальне Колыбель, когда дверь распахнулась и внутрь вошла погруженная в бумаги Ичиго. Окинула взглядом фигуру киллера, постель, хмыкнула себе под нос и развернулась обратно к выходу. - Отдохнуть решила, - все-таки просветила репетитора, - вчера было Собрание. Старичье из Альянса кого угодно доведет, поэтому Тсуна и вышла ненадолго погулять. Ага, из собственного, пусть и искусственного, тела. А чтобы никто не повредил, запаковала в лед. Реборн допил виски и направился вслед за Ичиго. В отличие от босса, Внешний советник была собрана и готова к предстоящему дню с раннего утра. Реборн по пути в спальню Тсуны видел, как эта маньячка боя практиковала новые удары с мечом в тренировочном зале. - Ты так много времени проводишь в спальне Десятой. Не хочешь на ней жениться? - в глазах Ичиго было в меру насмешки, в меру понимания. Всего в меру. Этакое гребанное, мать его, совершенство. В меру циничная, в меру упрямая, в меру спокойная, в меру рассудительная. Умеет принимать нужные и важные решения. Казалось, Ичиго Куросаки родилась для кресла Внешнего советника и этого кабинета. Лучшего выбора не смог бы сделать Емитсу. Откровенно говоря, его Базиль не подходил для этой роли - слишком мягок и нерешителен, слишком ведом. Ичиго вписалась в семью идеально, как будто готовилась к этому с раннего детства. Кто бы мог подумать... Всего один раз Реборн спросил нового Внешнего, как у нее получается сохранять баланс. В тот день веселый, открытый смех стал ему ответом. Ичиго склонила голову и сказала, что с такой внутренней шизофренией, как у нее, баланс - единственное, что остается. Впервые за последние десять поколений ЦЕДЕФ и основная семья подошли так быстро к друг другу. Хранители - вторые по значимости люди в семье после босса, клинки в ее умелых руках, но Ичиго... Ичиго Куросаки вторая Десятая. Ее воля, ее решимость, только она знает все планы Савады Тсунаеши, знает, как их осуществить. Ее подпись равняется подписи босса, ее слово такой же закон, как решение Тсунаеши. Они неразделимы, они похожи больше, чем могут предполагать союзники и ожидать противники. - Вы сами хотели, чтобы я стала боссом, - хриплый голос Тсунаеши до сих пор временами звучит в голове. - И я стану таким, чтобы вы пожалели о том, что не оставили меня в Намимори. Они жалеют: Девятый, его Хранители, бывший Внешний советник. Той Вонголы, что они пестовали - кровавой, злобной и жестокой - уже нет. Возвращается наследие Виджиланте. Реборн честно не понимал, чего ожидал Емитсу. При таком-то отношении к собственной дочери... ничего удивительного, что при правлении Тсунаеши его главенство оказалось недолгим. Все предыдущее руководство было отправлено на добровольно-принудительный отдых, а молодая Десятая с новым Внешним советником воцарились в мафиозной семье. Реборн гордится ею. Как учитель, как подчиненный. Десятая - незыблемость, воплощение стабильности не только Вонголы, но и всей итальянской мафии. Столп изо льда посмертной воли, убрать который не под силу никому. Королевское достоинство, закованное в рыцарские доспехи делового костюма. И стоит бояться того момента, когда в карих глазах донны Вонголы разгорается пламя. Никто не смеет оспаривать ее решения, а кто осмеливался... что ж, их примеры весьма убедительны и показательны для остальных. Железная хватка у молодой леди, несмотря на то, что курс Вонголы, ее мотивы и стремления значительно смягчились. Но никто не скажет, что донна Вонгола размякла, что ею можно управлять. Сочетание противоположного, невыносимое, постоянное, сводящее с ума противоречие. Реборн помотал головой и потянулся к принесенном служанкой кофе. Ичиго просматривала бумаги, мерно и шумно дышал компьютер, периодически пиликая новыми сообщениями. - Как у нее это получается? Ичиго расфокусированным взглядом посмотрела на задавшего вопрос киллера, вырываться из дебрей собственных мыслей, погруженных в очередную проблему, подкинутую Альянсом, было тяжело. - О чем ты? - Как ей удается выходить из гигая, разгуливать по городам, бороться с Пустыми? Мне казалось, Посмертная воля и реяцу различаются. Реборн ненавидел усмешку Куросаки. Понимающую, говорящую о том, что девушка знает больше остальных. Киллер привык быть единственным всезнайкой, но тут ему приходилось мириться, ибо Ичиго лучше разбиралась во всех этих сверхъестественных делах. - На самом деле нет. Для пламени также собирают реяцу, просто переводят ее в физическую величину, в реальный мир. Этого не умеют ни квинси, ни шинигами. Их духовное оружие вредит только Пустым да призракам. В этом отношении мафия пошла гораздо дальше, - Ичиго помолчала некоторое время, а затем хитро улыбнулась. - Тсунаеши меня этому научила... Делать силу материальной, чтобы она была опасна не только для уже мертвых. Возле ее руки на столе из сотен мелких частиц образовался черный пистолет, массивный и элегантный одновременно. Ичиго помахала его белым братом-близнецом. Реборн откинулся на спинку кресла. Все говорили, что Внешний не пользуется оружием, так как никто не видел ни ножен, ни кобуры. Однако даже во время светских раутов Ичиго могла постоять за себя во внезапно вспыхивающих сражениях. Теперь становилось понятно, как. Требовательно запищал телефон. Ичиго подняла трубку, с каждым произнесенным на той стороне словом ее лицо теряло краски и одновременно становилось все более невозмутимым. Этому искусству Реборн ее не обучал. Превосходный самоконтроль, на поле боя превращающийся в ярость берсерка, неудержимую, сметающую все на своем пути. Киллер не мог ощутить духовную энергию, но сейчас он задыхался в отдаленном жаре, всколыхнувшемся вокруг Ичиго Куросаки. Ее пистолеты растаяли во внутреннем мире, пальцы сжались нервно, а глаза... в глаза смотреть не хотелось, потому что там мерцало газовое пламя. Синее, холодное, обещающее смерть любому, кто встанет на пути Внешнего советника семьи Вонгола. Пожалуй, Десятая да Внешний являлись точной иллюстрацией к словам о двойственности мафии. Добрые, отзывчивые, сострадательные, всегда протягивающие руку помощи, в такие моменты они превращались в убийц. Семья превыше всего. И горе тому, кто вызывал подобные метаморфозы. - Мне нужно отлучиться, - Ичиго поднялась из кресла. - Пни Хранителей в сторону кабинетов, напомни им, что в школе их учили читать и писать. Спасибо, - девушка сунула телефон в карман. - Если повезет, верну нашего босса. Мукуро! Хранитель Тумана возник в комнате немедленно, как будто всегда там стоял. - Перемести меня домой. - Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, - театрально поклонился иллюзионист. Ичиго вскинула брови. - У кого-то хорошее настроение? Успел вынести с утра мозги Гокудере? - Ага, - растянулся в довольной улыбке Чеширского кота туманник. - И нам лучше поспешить, пока взрывное возмездие не настигло меня. Ичиго подхватила Рокудо под руку, и парочка растворилась в индиговых всполохах. Ворвавшийся в кабинет Ураган опоздал на какие-то доли секунды. Карин Куросаки лежала на полу возле кровати, неподвижная, раздавленная. Опустошенная. Невидящими глазами смотрела она на тело сестры. Там, за пределами палатки, за плотной темной тканью, разливалась по Каракуре высвобожденная энергия Ада, проходящая через разрушенные врата. Никакие заклинания и печати шинигами не могли удержать ее. Карин знала, что обычные люди тоже ощущают эту дьявольскую волну. На уровне инстинктов их тянет убраться подальше от эпицентра событий, растения пропитываются силой боли и ненависти грешников. Сколько понадобится ритуалов очищения, чтобы освободить от нее город? При условии, что все закончится хорошо. Это ее вина. Главнокомандующий и капитан Укитаке правы. Это ее вина. Не послушалась Ренджи и Рукию, думала, что справится самостоятельно с группой обезумевших, сбежавших из Ада грешников. Но почему, почему за ее ошибки вынуждена расплачиваться Юзу?! Маленькая сестренка, которая ни разу в жизни никому не сделала ничего плохого. Они родились одновременно, но Карин всегда считала себя старшей, обязанной защищать близняшку. Наверное, это у нее от Ичиго. Онее-сан всегда оберегала их, помогала, один ее взгляд заставлял хулиганов, обижавших младших Куросаки, срочно подыскивать слова извинения. Почему она не может так? Почему не может не вмешиваться, ограничившись одним лишь взглядом? Какого черта она... Карин задохнулась слезами, комком в горле, согнулась пополам от невыносимой боли. Как Ичиго жила с этим? Пусть даже несколько дней? Ведь старшая сестра точно также винила себя в смерти матери. Карин помнила, как перепугалась, когда Ичиго не вернулась домой. Они нашли ее свернувшуюся клубочком на том месте, у реки... Сейчас клубком хотелось свернуться временной шинигами. Чтобы защититься от отчаянно атакующих, справедливо обвиняющих мыслей. Это она во всем виновата. Кто же знал, что наследие квинси позволит ей впитать энергию Ада и так усилит атаку шинигами? Черты лица Юзу застыли, словно восковые, на губах еще витал призрак улыбки. Казалось, она спала. Беззаботная, спокойная. Вот-вот откроет глаза, улыбнется, спросит, что Карин хочет на ужин. - Вставай, Юзу, - Карин погладила русые волосы близняшки, - вставай, сестренка. Скоро приедет онее-сан, так что... пожалуйста, вставай. Пальцы задели цепь на груди, вгрызшиеся в мясо черные звенья насмешливо звякнули, это звон для Карин прозвучал погребально. Кровавое пятно на платье Юзу... ей было больно, когда воля Ада сковывала ее. Почему именно бедная сестренка? Карин взвыла на низкой ноте, отчаянно, обреченно. Это она во всем виновата. В черные волосы вплелись тонкие пальцы, тело привычно обволокло теплом, носа коснулся легкий запах апельсинов. Карин метнулась вслепую и угодила прямо в объятия. Ей не хотелось сейчас смотреть на Ичиго, видеть осуждение в глазах сестры. Пожалуйста, еще немного. Пусть онее-сан скажет, что глупость временной шинигами еще можно исправить. Даже погруженная в боль и отчаяние, Карин безусловно верила в сестру. Ичиго часто говорила, что непоправима только смерть, но пример босса убеждает пытаться даже в этом случае. Онее-сан пахла апельсинами, ее шелковые волосы касались мокрой щеки Карин так ласково, так нежно-успокаивающе, крепкие, тонкие руки обнимали за плечи, гладили по спинке, вычерчивая острые позвонки. Ичиго молчала, но это молчание работало лучше всяких утешительных глупостей, которые обычно шепчут, когда люди плачут. - Поднимайся, Карин. Шинигами недоверчиво распахнула глаза, посмотрела на вставшую сестру. Ей не почудилась ласка в голосе? Неужели не будет обвинения? Но нет, на лице Ичиго была написана привычная смесь терпения и бесконечной нежности - отпечаток безграничной любви, которую испытывала старшая Куросаки к своим сестрам. И даже отцу, хотя в жизни не признается в этом. - Прости... - Карин задрожала. - Это моя вина. Если бы я... - Да, - не стала отрицать Ичиго, затем наклонилась, погладила сестру по голове. - Но если бы ты проигнорировала попавших в беду товарищей, если бы отвернулась от них, это была бы уже не моя Карин-чан, которую я знаю и люблю. Идем, еще все можно исправить. Карин вытерла слезы, закивала с такой силой, что стала походить на китайских собачек-болванчиков. Ее Ичиго снова что-то придумала, потому что умница да и вообще лучше всех. Ей никто в подметки не годится. Даже Бьякуя - и тот обвинял сестру, а Ичиго не стала. Знала, что Карин грызет себя сильнее, чем могут ударить слова чужих, посторонних, неважных людей. Ичиго легко подняла Юзу на руки. Только сейчас временная шинигами отметила, что старшая сестра в духовной форме. Значит, уже побывала дома и оставила там тушку. Вместе, бок о бок, плечом к плечу, они вышли из палатки. Врата Ада переливались всеми оттенками кровавого и багрово-черного, словно разверзнувшаяся на теле мира рана, гнойная, болезненная. Бесконечная злоба, перемешанная с болью, долгое время концентрировавшаяся внутри, теперь выплескивалась наружу, отравляя сам воздух. Карин словно наяву видела черные миазмы, тянущиеся от огромного провала, видневшегося через обломки массивных дверей. На их фоне тонкие цепочки заклинаний шинигами казались совсем смешными и нелепыми. Капитаны и Главнокомандующий столпились вокруг, в любой момент готовые сорваться в атаку. Бесстрастное лицо Кучики Бьякуи застыло мрамором. Карин хотелось ударить аристократа и одновременно расплакаться у него на плече, ведь это она оставила Рукию и Ренджи в Аду, заставив Бьякую вновь потерять важных ему людей. Но Ичиго все исправит. Карин посмотрела на идущую впереди сестру. Важную, гордую королеву маленького мира, девушку, привыкшую командовать, отдавать приказы и видеть, как эти приказы исполняются и приносят пользу. Их появление первым заметил Тоширо, передернул плечами, наверняка вспомнил происшествие с Кусакой. Сой Фонг бросила в их сторону яростный взгляд и на всякий случай спрятала Сузумибачи в карман хаори. В свое время ей пришлось немало поторговаться, чтобы вернуть оружие. Ичиго ну ни в какую не желала расставаться с трофеем, хотя Карин честно подозревала простое желание поиздеваться. - Доброго денечка! - старшая Куросаки приветствовала весело, как будто это не у нее на руках лежит тело младшей сестры. Но веселье было искренним, что вызвало недоумение в рядах шинигами. - Мы не пустим тебя туда, дитя, не проси, - отрезал Главнокомандующий. - Да я и не стремлюсь, - пожала плечами Ичиго, передала Юзу на время Тоширо. - Подержи. Ледяной шинигами беспрекословно подчинился, приняв тело максимально бережно. Карин тут же переместилась к нему, с болью глядя на черную цепь в груди Юзу. Ичиго тем временем сняла туфлю и швырнула ее в проем врат. Оттуда раздалось ойканье и сдавленное ругательство на итальянском. - Деймон, Тсунаеши позови! И обувку верни. Туфель прилетел обратно, Ичиго перехватила его в сантиметрах от лба - видимо, кто-то бросал прицельно. - Спейд всегда ошивается неподалеку от врат, когда те открыты, - пояснила она любезно, возвращая обувь на положенное место. Мерцающее марево, заменяющее переход в Джигоку, всколыхнулось, подалось вперед. Шинигами напряглись. Наружу могла лезть какая угодно гадость, от воли Ада до демонов и грешников. Карин положила руку на Цукихиме, готовясь защищать тело Юзу и прикрывать спину Ичиго до последнего. Рядом непонятным образом оказался Бьякуя, его занпакто дрожал, вот-вот рассыпется вихрем розовых, смертельно опасных лепестков. Марево еще немного поволновалось и замерло. Наружу вылезла... Карин хихикнула нервно. Савада Тсунаеши, подруга и по совместительству босс старшей сестры. Такой Тсуну еще видеть не доводилось. Белоснежная блузка была расстегнута наполовину и завязана под грудью на манер топа, узкую черную юбку сбоку украшал длинный разрез. Девушка обвела присутствующих мутным взглядом, икнула деликатно. Повеяло теплым пламенем, сжигающим воздействие Ада, очищающим воздух. Стало легко и светло, даже пальцы Бьякуи не так сильно сжимали рукоять занпакто. Гармония... на какой-то необъяснимый миг шинигами стали едины в своих стремлениях, как будто кто-то приоткрыл их души друг другу. Неужели вся Вонгола чувствует себя рядом с боссом так же? Неудивительно, что они готовы убивать за Десятую. - Тсуна, нужна твоя помощь, - Ичиго подвела подругу к сестре. Тоширо слегка отстранил тело в своих руках, давая разглядеть последствия глупости временной шинигами. - С этим ничего нельзя поделать, она признана добычей Ада, - тихо произнес он. - А я признана мертвой, - хмыкнула трезвеющая на глазах Тсунаеши. - Но это не мешает мне терроризировать семью. Маленькие ладошки легли на легкое платьице Юзу, скрыли цепь. Под ними разгорелось оранжевое сияние. Поближе подобрались шинигами, Унохана и Главнокомандующий с любопытством смотрели, как медленно, звено за звеном исчезает черная цепь Ада, восстанавливается тело. Карин прижала руки к груди, когда Юзу резко вздохнула, приоткрыла глаза, обводя присутствующих ничего не понимающим, сонным взглядом. - С возвращением, Юзу-чан, - Тсунаеши улыбнулась и нажала какую-то точку на шее девушки. - А теперь - спи. Близняшка снова погрузилась в глубокий сон, а Карин шумно вздохнула. Эхом прозвучал выдох сестры. Значит, тоже волновалась за успех предприятия. - Но как подобное возможно, Куросаки-сан? - вежливо обратилась капитан Унохана к Ичиго. Теперь, когда Юзу ничего не грозило - Тоширо понес ее в палатку - Карин могла с гордостью смотреть на сестру, с которой с уважением разговаривали старейшие капитаны Готея-13. - Потомки Шаманов всегда крепко связаны с миром живых, при желании могут восстановить эту связь у посторонних. - Тем более, мы в каком-то смысле с Юзу родственники, - улыбнулась Тсуна. - Пусть дальние, от общего предка в нас остались капли, но этого хватило. Время Юзу еще не пришло, мир живых не отпустил ее. Карин впервые видела такой взгляд у Тсунаеши: знающий и больной. Как будто она видела что-то, недоступное остальным, и страдала из-за этого. Неужели это правда, и потомки Шаманов обладали даром ясновидения? Или это гиперинтуиция Тсуны во всем виновата? Что чутье говорит девушке? - С нетерпением буду ждать, когда вы окажетесь в рядах Готей-13, - погладил бороду старик Главнокомандующий. Подруги переглянулись. - Ну-у-у, это вряд ли, - Тсуна неловко улыбнулась, хихикнула. - Для нашей семьи в Аду уже подготовлен отдельный котел. - Да что там котел?! - возмущенно пропел незнакомый мужской голос. - Вы там целый район захватили! Шинигами резко развернулись. На пороге врат стоял высокий мужчина в дорогом кимоно. Золотое шитье переливалось на черном шелке, озарялось багрянцем вспышек марева, игравшим на заколках, держащих длинные, темно-каштановые волосы. Карин могла признаться, что никогда в жизни не видела никого красивее этого мужчины. По точеным чертам лица, по стати Бьякуя мог поспорить с ним на равных, но... от фигуры незнакомца веяло властностью, его аура придавливала к земле, а ледяной взгляд теплел лишь когда касался Ичиго и Тсунаеши. Широкие рукава стекали водой со сложенных на груди в недовольстве рук, и Карин стало страшно за сестру. Кого она прогневала тем, что вновь отдала Юзу в мир живых? Девушка подобралась поближе к онее-сан. Даже если придется умереть, она будет защищать Ичиго до последнего. Но Ичиго не выглядела обеспокоенной. - О, Эмма, привет! Эмма? Карин потрясенно выдохнула. Этот мужчина с твердой линией подбородка, недовольно поджатыми тонкими губами и ледяными глазами - Эмма Дай-О? Правитель Джигоку? Она представляла себе мифический персонаж несколько... иначе. Мужчина тем временем закатил глаза. - Куросаки, восстанавливай последствия доверчивости твоей сестры, - кивнул на врата многозначительно. - Эм... - Тсунаеши подняла руку, как примерная ученица. Если бы не отблески дьявольского смеха в глазах, можно было бы решить, что ей в самом деле стыдно. - Можно только вначале вернуть некоторых собутыльников? Шинигами пребывали в перманентном ступоре, им не говорили, что у Джигоку появился правитель. Эмма Дай-О пропал много лет назад, поэтому Готей и взялся следить за Адом. Видимо, их банально использовали демоны, чтобы самим не заниматься рутинной деятельностью. Смириться с этим было непросто. - Каких собутыльников? - поинтересовалась Карин, единственная сохранившая дар речи. Ее восхищение сестрой увеличилось. Вот расскажет папаше, тот точно не поверит! - Карин-чан так быстро прибежала, поучаствовала в восстании и убежала, даже не заглянув на огонек, что пришлось вылавливать, кого успела, - Тсунаеши надула губки. - Шинигами, шинигами, квинси. - И вы их споили. - Ага! - гордости донны Вонголы не было предела. Ичиго повернулась к Эмме. - И это мы еще живые. Представь, умрем, попадем к тебе, будем донимать тебя вечность. - Расширим свои владения в Джигоку, - мечтательно протянула Тсуна, уже прикидывая, как и что она будет делать. - У Десятого поколения есть Вария! - довольно потерла руки. - Устроим еще одно восстание - надо же как-то веселиться - или будем консультировать Одиннадцатое поколение или... Надо сказать, это был первый раз, когда шинигами наблюдали людей, с радостью ожидавших попадания в Джигоку. - Почему вы уверены, что вас ждет Ад? - вмешался Главнокомандующий. Эмма, Тсуна и Ичиго насмешливо фыркнули, разрушив то театральное представление, что разыгрывали до этого, показав свои истинные лица. - А куда еще попадают убийцы? - спросила Савада. - Тем более, вас с нетерпением уже ожидают, - Эмма достал откуда-то вполне современный мобильный телефон, провел уголком по губам. - То, что Ичиго творила на прошлой вечеринке... М-м-м, эти воспоминания будут согревать меня в холодные, темные ночи. - Что я творила? - не поняла Куросаки. - Ты не помнишь, к тому времени ты была никакая, - отмахнулся мужчина, - но намекну: к празднованию по поводу ваших будущих похорон мои подданные уже подготовили шест для стриптиза. Тсунаеши расхохоталась, Карин покраснела, а вот Ичиго... Ичиго фыркнула. - Не зря мама меня на занятия танцами записала, - пальцы принялись вычерчивать символы демонического заклинания, голос старшей сестры звучал певуче, мелодично. Под действием чар врата восстанавливались, как будто не было вовсе никаких повреждений. Реяцу Ичиго бушевала, закручивалась и ластилась к проходу в Джигоку, закрывая его. В последнее мгновение, перед тем, как двери восстановились полностью, через проем вылетели хмельные Рукия, Ренджи и Исида. Иноуэ поймала их на свой щит. - Ладно, увидимся еще! - махнул рукой повелитель Джигоку. - Ну, уж нет! - Тсунаеши подлетела к нему, схватила за руку. - У меня отпуск, так что я иду с тобой! Ичиго, Вонгола на тебе. Выпори их там всех и вразуми! - Слушаюсь, босс! - отсалютовала старшая Куросаки. Карин не сомневалась в способности Ичиго выпороть и вразумить. Зато теперь становилось понятно, откуда у нее глубокие познания в демонических заклинаниях. Странно, будь оно иначе - с такими-то связями. На слово "босс" откликнулся, как ни странно, Ренджи. Застонал, распространяя вокруг себя ароматы вина и виски. - Только не босс... только не снова... Ичиго с некоторым умилением, смешанным с жалостью, посмотрела на лейтенанта Шестого. - Интересно, какой из боссов Вонголы произвел на него такое впечатление?