Монстр сильнее человека?

Pov фон Кролок       Прошло уже три месяца с того дня, когда Лаура стала жить в замке. Она уже полностью освоилась, не терялась больше в коридорах, не путалась в длинном подоле платьев, не боялась нас, даже немного дерзила, прекрасно зная, что ее все равно не накажут.       В первое время я боялся, что девочка решится-таки сбежать, что она лишь изображает покорность, так что двери были накрепко заперты, а гулять Лаура ходила только под моим присмотром. Но девочка и не думала сбегать, в душе, похоже, посмеиваясь над моими опасениями, так что сейчас по двору вокруг замка она могла гулять в любое время, но за ворота я все же ходил с ней — кто знает, какие опасности могут ее подстерегать — в округе много волков.       Уже выпал снег, снова сделав мир черно-белым, и Лаура вовсю радовалась первой свободной зиме, валяясь в снегу, делая снежных ангелов. -Поберегись! — крикнула она. Я не обратил внимания на предупреждение, однако через секунду меня настиг снежок, прицельно пущенный ее рукой. Я обернулся, желая найти в себе силы для суровой отповеди. Лаура сидела на коленях в снегу, и этот белый снег лежал на ее распущенных огненных волосах, свободно струящихся из-под шапки, на ее ресницах, попадал на щеки, быстро обращаясь в «слезы»… А глаза смотрели так преданно и доверчиво, что я просто не мог заставить себя произнести суровую речь. -Я же сказала: «поберегись», — произнесла она, лукаво щурясь и склоняя голову на бок.       Мне осталось только демонстративно отряхнуть плащ. Лаура, видимо, почувствовав что-то, начала потихоньку отползать за ближайшее дерево. Я медленно наклонился и загреб руками пригоршню снега, сжимая его между ладонями. Глаза девочки загорелись азартом, но она постаралась успокоить меня: -Граф, Вам не к лицу кидаться снежками, — она выглядывала из-за дерева.       Мне пришлось кидать снежки не в полную силу, иначе они могли набить ей синяки. Лаура, счастливо смеясь, пыталась укрыться от меня, изредка бросая снежки, но не попадала. Она мне нравилась именно такой — беззаботной и счастливой, свободной и веселой.       Учеба давалась ей легко — она схватывала все на лету. Рисование, пение, литература, история, география — не полный список того, чему я учил Лауру. Только арифметика была ее слабостью. Даже Герберт отмечал успехи и уже думал устроить домашний концерт.       Магда радовалась, что Лаура не оказалась замкнутой и молчаливой. Наоборот — ей нравилось общение и она с удовольствием болтала с Магдой вечером, когда та одевала и причесывала ее (я настоял на том, чтобы Лаура каждый день была одета и причесана соответственно нынешнему своему положению), и под утро, когда готовила девочку ко сну.  Альфред был все так же внимателен, больше подходя на роль старшего брата. И Лаура купалась во внимании и заботе, удивительно быстро к ним привыкая. -Я сдаюсь, — смеясь, заявила девочка, падая на снег, — лежачих бить нельзя, граф, — она всегда называла меня «графом», хотя я просил ее не делать так. Но она упорно продолжала, а на вопрос: «почему?» — ответила лишь: -Потому что Вам нравится, когда я так называю Вас, граф, — и она, черт возьми, была права. Не знаю, как объяснить, но она умела произносить это слово так, что я чувствовал — она подчиняется мне, признает мою власть над ней, однако в этом не было подобострастия и лизоблюдства.       Я опустился на снег рядом с ней. В такие моменты я чувствовал себя совсем живым.       Обаяние Лауры действовало на всех, даже Герберт теперь относился к ней с большим снисхождением, добротой и заботой. У меня был шанс убедиться в этом совсем недавно, в библиотеке, когда Лаура пыталась достать книгу с одной из верхних полок, но ее роста не хватало. Я наблюдал за этим со второго этажа, невидимый для нее, и уже хотел прийти ей на помощь, ведь она стояла на лестнице, на носочках, иногда чуть-чуть подпрыгивая, и эти акробатические трюки могли очень плохо закончиться. Но в этот момент в библиотеку вошел очень редкий гость — Герберт. Иногда при виде него мне хочется плакать — неужели я мог таким его воспитать? Неужели я так мало времени уделял своему сыну?  Чаще хотелось закрыть глаза, желательно еще двумя руками для верности, лишь бы не видеть. Этот стиль в одежде, это равнодушие к противоположному полу… Но я смирился с его выбором спутника жизни, ничего ему не сказав, черт с ним.       Он медленно вошел в библиотеку, осматриваясь по сторонам. Не знаю, меня он искал, или Альфреда, но взгляд его упал на Лауру, все еще пытающуюся исполнить цирковой номер и достать книгу. Герберт еще минуту наблюдал за этим действом, после чего лениво поинтересовался: -Что ты делаешь?       Лаура, видимо, не заметившая его прихода, от неожиданности поскользнулась на ступеньке и свалилась с лестницы, тихонько вскрикнув. Я хотел слететь и подхватить ее, если успею, но Герберт легко поймал ее, предотвратив несколько переломов. -Спасибо, — пискнула Лаура, когда ее поставили на ноги, — я хотела достать книгу, которую меня попросил прочесть граф.       Неужели? Я ничего не просил ее прочитать, изучая все, что нужно, на наших занятиях. Лукавый блеск в ее лисьих глазах подсказал решение — она знала, что Герберт, если бы узнал, что она сама хочет прочесть эту книгу, вполне мог из вредности отказать ей. Но сейчас, пробормотав что-то очень похожее на «малявку», сын в пару мгновений залез на лестницу и достал том, который доставил Лауре столько хлопот. -Эта? — спросил вампир, протягивая книгу. Лаура широко улыбнулась, кивнула и прижала книгу к груди.       Ее обаяние не обошло стороной даже Куколя, хотя казалось бы — вот уж от кого любви к человеку ждать не стоит. А все из-за «бедных, несчастных, одиноких зверушек», которых подбирала Лаура.  Каким-то непостижимым образом, она безошибочно находила детенышей, оставшихся по какой-либо причине без заботы взрослых особей, брала их на руки, не задумываясь о том, что ее могут укусить, после чего смотрела на меня огромными печальными глазами, только этим взглядом умоляя позволить взять их в замок. Она знала, что находясь под таким ее взглядом, я не могу ей отказать. Таким образом к этому моменту по замку уже бегали два хорька, лисенок и волчонок. В ее комнате обитал филин со сломанным крылом, о котором я, по ее мнению, не знал. А недавно она притащила домой медвежонка, умоляя и ему позволить бродить по замку. С этим я согласится не мог — медведь опасное животное, гораздо опаснее и лисы, и волка. Я пригрозил всех ее питомцев выгнать вон, если она оставит медведя в замке. Конечно, сердце разрывалось, когда смотрел в ее огромные глаза, наполненные слезами. Но за нее вступился Куколь, так что медведь остался-таки на территории замка, правда во дворе, где он с удовольствием валялся на земле и чесал спину о старый каштан.       Минус всех этих животных был в том что они привыкли к жизни с вампирами и потому совершенно нас не боялись, бегая, порой, прямо под ногами. -Я выпущу их, как только станет теплее, — обещала Лаура, когда один из хорьков в очередной раз прыгнул на меня с книжного шкафа, на который он с легкостью забирался, — зато они избавили замок от крыс.       Да, крысы… Пожалуй, единственные животные, которых боялась Лаура, и было за что. Еще до того, как она устроила из замка приют для животных, одна крыса каким-то образом проникла в ее комнату, когда девочка спала, и нагло и хладнокровно укусила за палец. Лаура, разумеется, очнулась и закричала, стряхивая тварь на пол. Ее крик было слышно во всех коридорах замка. Был уже вечер, так что крысу очень скоро постигла смерть, но с тех самых пор Лаура очень их боялась, а ее любимцы без труда пролезали в любые норы и, довольные, раскладывали на полу кухни задушенных грызунов. -Идемте домой, граф, — Лаура легко поднялась с земли  и отряхнула одежду от налипшего снега. Мне понравилось, как это прозвучало в ее устах — «домой». С тех пор, как стал вампиром, я и забыл, что значит возвращаться домой, ведь домом для меня был весь мир, и в то же время не был, и никогда не стал бы, ведь мир, к которому я принадлежал ранее, не смог бы никогда меня принять, отвергая само мое существование. Но теперь весь этот мир сжался и воплотился в этом маленьком человечке, который смог меня принять. Pov Лаура       Три месяца… счастья? Да, я действительно была счастлива здесь, хотя в начале было немного страшно. И не только из-за того, что я живу в замке с вампирами.       Первые дни было сложно. Приходилось полностью менять свой распорядок дня и начинать бодрствовать ночью. Сложно было привыкнуть к тишине, что теперь окружала меня. Сложно было привыкнуть к вниманию и заботе, которыми меня щедро окружили.       На следующее утро я действительно встретила горбуна Куколя, который терпеливо ждал за дверью, пока я проснусь. Мне было жаль видеть это существо, неправильное, неестественное, неспособное даже на выражение своих мыслей, но удивительно преданное тем, кто проявил к нему толику сочувствия (во всяком случае, я надеялась, что граф взял его слугой именно из-за сочувствия).       Куколь, пару раз промычав что-то невразумительное и показав, чтобы я шла за ним, неуклюже прошагал вперед, ведя меня длинными разветвляющимися коридорами. При свете дня в замке мало что изменилось, разве что стало чуть светлее, но по углам до сих пор прятались тени, ждущие, когда ночь вновь накроет замок в горах и даст им свободу…       Горбун привел меня в просторную залу, служившую столовой. Удивительно, что моя комната, библиотека и столовая были очищены от пыли и грязи, в то время как коридоры чистотой не отличались. Здесь было чуть больше света из-за больших — от пола до потолка — окон, в которые сейчас проникал тусклый свет осеннего солнца. Массивный стол, должно быть, был предназначен, чтобы держать на себе множество блюд во время званных ужинов, которых здесь давно не бывало. Во главе стола был поставлен поднос с тарелками и чашкой, от которой поднимался пар. Здесь было и поджареное мясо, и тушеные овощи, и толстые ломти сыра… Признаться, я не привыкла к таким сытным завтракам, поэтому пожевала лишь чуть-чуть, но все было очень  вкусным. -Спасибо, Куколь, — я хотела найти общий язык со всеми обитателями замка. Хуже мне от этого не будет, и это обрадует графа. К этому я и стремилась с самого первого дня.       После завтрака, найдя-таки библиотеку, я достала книгу, которую не читала прежде, и погрузилась в чтение, примостившись на подоконнике. Из окна открывался прекрасный вид на осенний лес, радующий глаз яркими красками. Днем я заставила себя лечь спать, чтобы просидеть всю ночь до самого рассвета, дабы заслужить похвалу графа.       Он общался со мной очень ласково, словно я была напуганным зверьком, которого он очень хотел приручить.  Граф ходил гулять со мной, потому что днем главные двери были заперты — я проверяла — наверное, чтобы я не сбежала. Но, даже если не брать в расчет того факта, что идти мне было некуда, убегать я не хотела…       В начале меня ужасно пугали уроки с графом. Я боялась показаться глупой, разочаровать его, но этот страх быстро прошел. Граф не торопил меня, все разъясняя и показывая. Его не злили мои неудачи в арифметике, он лишь мягко журил меня и растрепывал мне волосы, оставаясь таким же заботливым и внимательным.       Скоро я уже не тосковала по родным, для меня по-настоящему родными стали обитатели замка, каждого из которых я полюбила. Мне было приятно общаться с каждым из них…       Скоро все, что окружило меня здесь, в замке, стало для меня привычным. Я не удивлялась, не смущалась, не боялась. Даже с Гербертом я нашла общий язык, настойчиво упражняясь игре на рояле.       Мне не хватало малого — домашних питомцев. Но скоро появились и они, мои маленькие найденыши, потерянные и одинокие. Я не посмела самовольничать в этом вопросе, поэтому каждого зверька приносила к графу, умоляя позволить мне оставить их. Он был терпелив, хотя эта моя просьба удовольствия не вызывала. Взорвался он только на медвежонке… И здесь мне помог Куколь, с которым я смогла,  если не подружиться, то уж точно найти общий язык, как с остальными. Кроме того, зверьки мои нравились горбуну, а они уважали его, потому что он распределял еду.       Но, несмотря на эту стычку, мне очень нравился граф, нравился таким, каким был, и даже если бы у меня была возможность, я бы не стала его менять.       А вот Альфред говорил, что Его Сиятельство очень изменился со времени моего появления здесь. Я, однако, никаких перемен не замечала, а Альфред не смог (или не захотел) объяснить, что же именно изменилось в моем учителе и покровителе.       Я обожала наши ночные прогулки по лесу, когда граф рассказывал мне различные истории из своей очень длинной жизни. Так начиналось и в этот раз, но снег так манил, такой белый, что освещает все вокруг, делая темноту не такой густой. Мы с графом играли как дети, позабыв о возрасте и положении. Только когда моя одежда отяжелела от подтаявшего снега, а волосы превратились в мокрые сосульки, я предложила пойти домой, боясь заболеть. Граф взял меня за руку, как маленького ребенка, что всегда доставляло мне  удовольствие и, наверное, будет, потому что рядом с ним я всегда буду ощущать себя маленькой и слабой, но это не неприятное ощущение, скорее, наоборот.       Мы уже подошли к воротам, как граф напрягся и прислушался к тишине, которая нас окружала… Он повернулся в сторону дороги и задвинул меня за спину, будто намереваясь от кого-то защищать… Меня такие действия немного смутили и напугали. Я выглянула из-за спины графа и заметила далеко внизу экипаж, запряженный пегой двойкой, который медленно поднимался по тонкой дорожке на гору, где расположился замок… -Граф, кто это? — гости здесь были редким явлением, точнее, их не было вовсе. И уж точно здесь не бывало незваных гостей… -Один субъект, который упрям, как мул, — граф скривился от неудовольствия и какого-то беспокойства, — а я уж думал, что он навсегда откажется от своей затеи с поиском вампиров и их умертвлением…       Беспокойство графа передалось и мне — кто этот сумасшедший, едущий сейчас в логово вампиров без приглашения? А экипаж медленно приближался…