Глава 2. Юный воспитанник герцога
3 марта 2017 г. в 01:29
Раулю было страшно. Он боялся этого незнакомого дома, боялся не понравиться дядюшке и тем самым прогневить матушку, боялся нарушить какое-нибудь правило этикета и расстроить воспитателя.
К тому же Рауль понимал, что матушка привезла его сюда, чтобы оставить. Одного. Навсегда. Он не хотел этого и боялся признаться себе, что не хочет. Потому что последнее время дома только и разговоров было, что о невероятной удаче Рауля, о том, как он уедет и станет воспитанником дядюшки. Как это хорошо, и как Рауль должен радоваться, что герцог Медина-Сидония берёт его к себе в дом.
Но почему он должен уезжать к незнакомому дядюшке? К чужому и, наверное, очень злому. А вдруг дядюшка примется его бить? Или не будет давать по воскресеньям сладкого? Матушка, конечно, строгая, и дон Пабло часто гневается на Рауля, но это же дома, где всегда можно убежать и спрятаться в свою комнату. И воспитатель у Рауля хороший и ласковый, иногда угощает его засахаренными фруктами.
Раулю хотелось плакать, но он был уже взрослый идальго и не имел право на слёзы. Он понимал, насколько важен этот визит, и насколько важно не рассердить дядюшку. Он старался держать спину прямо и не кусать ноготь…
— Рауль, будь как можно вежливее с дядюшкой, улыбайся, кланяйся, — напоминала мать, поправляя свой кружевной воротник и одергивая юбки, помявшиеся от долгого сидения в карете.
Дон Пабло вытащил его из кареты и поставил на землю. Матушкин супруг выглядел хмурым и недовольным, и от него пахло вином. Это сердило матушку, и Рауль старался быть как можно незаметнее, пока она свистящим шёпотом что-то дону Пабло высказывала.
К дядюшке их допустили не сразу, пришлось долго ждать в огромном светлом холле с мраморными колоннами. Там сновало столько слуг, сколько Рауль в жизни не видел. Впрочем, он никогда раньше не видел и таких высоких потолков, огромных белоснежных лестниц, стен с замысловатыми рисунками, ярких картин в золотых рамах, пушистых ковров на полу. Рауль восторженно оглядывался по сторонам, открыв рот и забыв про всё на свете.
Мать с отчимом продолжали свой свистяще-шипящий спор, огрызаясь друг на друга, и не обращали на него никакого внимания. А Рауль увидел рыцаря. Тот стоял немного в стороне, в нише рядом с лестницей. Настоящий, в шлеме, в латах, с мечом и щитом. Рауль был смелым мальчиком и, конечно, подошёл посмотреть поближе. Он хотел спросить рыцаря, что он здесь охраняет: сокровищницу или красавицу принцессу? Рыцарь стоял, не шевелился и молчал.
Рауль легонько коснулся его и тут же отдёрнул руку, но рыцарь не шелохнулся. Тогда мальчик, осмелев, легонько постучал железному гиганту по колену. Звук раздался слишком громкий, будто рыцарь внутри был пустой. Рауль удивился и испугался. Он хотел вернуться к маме, но ни мамы, ни дона Пабло в холле уже не было, и слуги куда-то исчезли. Рауль остался один. Он и пустой железный рыцарь. Но рыцарь не собрался бить его своим тяжёлым мечом, а вот матушка непременно прогневается, что он потерялся, прикажет выпороть или даже выкрутит ухо. И всё из-за этого пустого болвана! Рауль вновь ударил по железному колену! Громкий звук был даже забавным.
— Это доспехи, — проговорил кто-то у него за спиной.
Рауль вздрогнул и обернулся. За ним с улыбкой наблюдал молодой нарядный мужчина. Он был высокий, изящный, с длинными блестящими волосами, перевязанными шёлковой лентой. Очень красивый.
— Вы похожи на бога Феба, — не удержался Рауль. Он любил, когда воспитатель-итальянец рассказывал ему римские сказки. И, конечно, если бы существовали какие-нибудь боги кроме Господа, то бог Феб выглядел бы именно так.
Молодой мужчина улыбнулся ещё шире:
— И откуда ты здесь, маленький умница?
— Я Рауль Хосе Антонио де Сильва, герцог Альба, — старательно выговорил он своё имя, как учила матушка, и поклонился. — Благородный дон, простите, что трогал ваши доспехи.
— Это не мои, — всё с той же ласковой улыбкой ответил незнакомец. — Это облачение шестого герцога Медины-Седонии, твоего предка, Рауль. И моего, — добавил он и спросил: — Значит, ваше семейство уже прибыло? Где же твоя матушка?
Рауль, насупившись, признался, что потерялся. Он боялся, что красивый мужчина на него рассердится и прогонит искать родных, но тот взял его за руку и сказал:
— Ничего, сейчас мы её отыщем. А ты пока расскажешь мне про свою жизнь…
Рауля никто и никогда не расспрашивал о его жизни, и никто с ним так не разговаривал, будто бы им и вправду интересно. А что можно рассказать о жизни? Жил-жил, а потом взяли из дома, увезли к чужому злому дяде, который будет теперь воспитывать его и бить розгами. Рауль постарается быть послушным, но когда вырастет, сбежит от дяди и станет пиратом. Новый знакомый его план одобрил. И даже сказал, что если будут обижать, то сбежать он должен непременно, и даже пообещал помочь.
Рауль так обрадовался столь быстро найденному в новом страшном доме другу, что даже широко улыбнулся. Неприлично, с зубами! Точнее, без зубов. Зубы как раз недавно выпали, а новые ещё не выросли. Матушка ругалась — говорила, что улыбаться так нельзя, это пугает приличных людей. Но мужчина не испугался и тоже улыбнулся широко, правда, у него все зубы были на месте, белые и ровные.
Пока они шли, Рауль рассказал о матушке, об отце, которого почти не помнил, о доне Пабло, новом матушкином муже, о маленьком брате, который остался дома с нянькой, потому что только-только научился ходить и часто плакал. Спутник слушал его внимательно, задавал вопросы. Не ссорится ли матушка с доном Пабло? Не обижает ли дон Пабло Рауля? Хорошо ли мальчику живётся дома?
Жилось не очень хорошо: матушка и дон Пабло часто ругались, и друг с другом, и его ругали. Матушка часто кричала, что не хватает денег. И слуги шептались, что господин пристрастился к картам и вину, а госпожа слишком любит наряды. Детьми занимались только нянька и воспитатель, и Раулю даже больше нравилось, когда матушка не заходит в детскую, а то она всегда находила повод на него накричать.
— Вот, значит, как, — задумчиво проговорил мужчина и погладил Рауля по голове. — Тебе понравился этот дом, Рауль?
— Да, очень.
— А если я пообещаю, что дядюшка не будет бить тебя розгами и даже кричать на тебя не станет, ты захочешь здесь остаться? Сам, а не потому что так велела матушка.
Рауль подумал, посмотрел на яркие гобелены, на ещё одного пустого рыцаря, на красивого и доброго мужчину, который пообещал быть его другом, и кивнул.
Матушка появлению Рауля за руку с мужчиной, похожим на Феба, не обрадовалась, дон Пабло тоже скривился, но Рауль едва успел это заметить, потому что они оба тут же принялись кланяться и улыбаться так широко и счастливо, что мальчик даже удивился, он никогда родителей в таком расположении духа не видел. А тут мать даже бросилась обнимать его.
— Рауль! — воскликнула она радостно. — Куда ты подевался, малыш? Ваше сиятельство, прошу простить нас! Не усмотрели, мальчик такой шустрый… Он вам докучал?
— Нисколько. Хороший мальчик, очень похож на Хосе.
И Рауль вновь замер с открытым ртом, теперь глядя на мужчину. Это и есть Его сиятельство? Герцог? Дядюшка? Но он думал, что дядюшка должен быть старый, седой и очень вредный. А этого дядюшку он совсем не боится, он хороший.
Герцог пригласил родственников за стол. Начался скучный и непонятный разговор о погоде и ценах на бархат. Рауль жевал персик и озирался по сторонам, разглядывая картины в зале. Матушка жаловалась на нищету, а дон Пабло пил и ел так жадно, будто впервые в жизни дорвался до пищи.
Прекрасный герцог больше не улыбался, а только хмурился и изредка кивал. А потом велел Раулю попрощаться с родителями, и слуга отвел мальчика в выделенную ему комнату.
На следующий день он слышал приглушённые разговоры горничных о том, что вечером вспыхнул скандал: господин, что напился за ужином, нагрубил его сиятельству, а тот выгнал гостей, и всю дорогу до кареты госпожа плакала и проклинала мужа за то, что из-за него не удалось получить от герцога ни монеты.
Быть воспитанником герцога Медины и жить в его доме оказалось просто замечательно. Здесь всё было устроено совсем не так, как у матушки: и дом был огромный, и комната Раулю досталась большая, просторная и принадлежавшая только ему одному. И воспитателей появилось трое, да ещё учителя и личный слуга. Ему пришлось много учиться: и разные науки, и фехтование, и верховая езда.
Рауль всему учился с удовольствием: истории, арифметике, языкам. И жилось ему отлично: никто не пугал розгами, не повышал голоса, сладости давали каждый день, а по праздникам дважды. Дядюшку Рауль видел редко, тот иногда заходил узнать об успехах воспитанника, говорил ему, как важно получить воспитание, соответствующее его положению. Рауль старался, он хотел быть похожим на своего отца, с которым, как рассказывал один из воспитателей, герцог вместе вырос и был очень дружен.
Отца своего Рауль почти не помнил. Ему не было и трёх лет, когда тот застудил на охоте ноги, простыл, и так и не смог оправиться. Матушка вышла замуж вновь, за дона Пабло, и родила ещё одного сына Франциско, который был младше брата на четыре года. Изредка Рауль переписывался с семьёй, но с каждым годом он всё больше от них отдалялся, а матушка в каждом письме неизменно просила, чтобы сын замолвил словечко перед герцогом, и тот помог расплатиться с кредиторами. Не всегда, но пару раз в год Рауль упоминал о тяжёлом положении своей семьи, герцог хмурился, но обещал, что поможет матушке, чтобы возлюбленная его безвременно ушедшего брата и её новая семья не страдали.
Через пару лет после того, как герцог Медина-Сидония взял воспитанника, он женился. Его молодая супруга была красавицей. Жгучая испанка, весёлая, яркая, как бабочка. Из благородного семейства. Браку пророчили быть счастливым. Но увы… В силу возраста Рауль много не понимал, он любил дядюшку, и очаровательная Катарина, которая была с мальчиком мила и приветлива, пришлась ему по душе. Он так хотел, чтобы дядюшка и его жена были счастливы, и не понимал, почему — несмотря на то, что в доме всегда множество гостей, всегда праздник, балы, театр, приглашённые художники и певцы — что герцог, что молодая графиня с каждым днём становятся всё мрачнее и мрачнее.
Однажды Рауль, гуляя по саду, случайно увидел в беседке, увитой плющом, горько плачущую Катарину. Он хотел её утешить, бросился к беседке, но не успел зайти, как понял, что герцогиня не одна, с ней была то ли нянюшка, то ли служанка, и они разговаривали. Рауль не хотел подслушивать, но он запутался в розовых кустах, зацепился штанами, и чтобы выбраться, вынужден был бы их снять. Но не мог же он смущать дам своим видом? К тому же его попытки выпутаться из колючего плена произведут столько шума, что напугают их. И мальчик притих, дожидаясь, когда Катарина и её собеседница уйдут, а он спокойно сможет выбраться. Рауль терпел колючие иглы, впивающиеся в ноги, и старался не шуметь, а дамы в беседке разговаривали, и слова доносились до него:
— Все смеются надо мной, говорят, что я не способна родить наследника! — всхлипывала донна Катарина. — Но как я могу? Ведь он даже ни разу не ночевал у меня…
Вторая женщина её утешала, но слов Рауль не мог разобрать. Достаточно громко говорила только герцогиня.
— Какие ухищрения? Что я могу! Я должна стать мужчиной, чтобы зажечь в нём интерес!
Разговор был странный и непонятный, Рауль разобрал только, что дон Карлос предпочитает проводить вечера с друзьями или даже с лакеями и не уделяет времени супруге. Ну это понятно, сам Рауль тоже больше любит играть с мальчишками! Что можно с девочками делать? Они только о платьях и думают. А ещё плачут! И поэтому вполне правильная мечта у донны Катарины — стать мужчиной. Тогда она сможет ездить с мужем на охоту, играть в карты и носить высокие кожаные сапоги. И, конечно, герцогу будет с ней интересней. Рауль бы, наверное, тоже хотел стать мужчиной, если бы родился девчонкой, и поэтому Катарину искренне жалел, ведь она была хорошая… Да, если бы у неё был младенец, она бы не так обижалась на мужа, и Рауль решил помолиться, чтобы Господь послал донне Катарине младенца.
Но Господь младенца герцогине не посылал, и с каждым годом она становилась всё печальнее и печальнее. Слуги шептались, что герцог и герцогиня часто ссорятся. И дон Карлос стал вести себя странно, он тоже стал печален, больше не устраивал праздников и не приглашал гостей, его друзья перестали бывать в доме. Слуги шептались, что этого требует донна Катарина, Рауль удивлялся, почему она стала такой злой? Думает, если герцог не хочет проводить время с ней, то нужно запретить ему веселиться с друзьями? Но он наоборот всё больше отдаляется от неё, часто уезжает.
А Катарина привела в дом толпу каких-то монахов, подолгу с ними беседовала, и супруга заставляла беседовать. И от этих бесед герцог становился всё мрачнее и мрачнее.
Об этом Рауль, редко заходивший в ту половину дома, где жили хозяева, слышал от слуг. Но сплетнями он не интересовался: он был загружен учёбой, уроками фехтования, пристрастился к библиотеке, в которую герцог позволил ему наведываться. Рауль думал о войнах, в которых будет участвовать, и о том, как однажды вернётся из похода богатым и знаменитым. Грезил, как поедет путешествовать в Новые земли и привезёт шкуры диковинных животных. Семейные проблемы его покровителя мало занимали юного Рауля. Пока он однажды не заметил, как разительно изменился герцог. Прекрасный Феб превратился в скучного чёрного монаха, он больше не носил украшений, волосы его потеряли блеск, улыбка стала грустной, и держался он со всеми холодно и отстранённо. Он как будто резко постарел. И много времени стал проводить в молитвах.
Теперь он практически не заходил поговорить с Раулем, только иногда при встрече сухо интересовался его успехами, но, кажется, воспитанник и его достижения дона Карлоса больше не радовали. Рауль страдал от такой перемены, он не понимал, что случилось…
— Дон Карлос очень болен, — ответила ему как-то одна из горничных, пожилая добрая женщина. Она привечала Рауля, жалела, что тот вынужден находиться вдали от матери, и была с ним особенно ласковой.
— Почему же он не позовёт лекаря? Самого лучшего в Мадриде! — горячо воскликнул Рауль.
Нет, никак нельзя, чтобы герцог страдал от болезни! А вдруг он умрёт? Раулю придётся вернуться домой? Оставить всё, что у него есть сейчас! Но не это страшно. Он бы сам от всего с радостью отказался, лишь бы дон Карлос выздоровел!
— Лекари не способны ему помочь, только Господь, — горничная вздохнула и погладила Рауля по щеке. — Вот дон Карлос и молится. И мы все за него молимся.
А потом, она тихо добавила:
— Но всё без толку. Господь не слышит! Слишком тяжёлый грех.
О каком грехе она говорила, Рауль понял лишь спустя несколько лет.