Жизнь Пондов, обыкновенная и не очень

Эми заходит в спальню и останавливается, теребя пальцами поясок алого шелкового халата. Рори смотрит на нее — удивленно, озадаченно, даже шокированно. Чего в его взгляде точно нет, так это возбуждения. Ну разве только самую чуточку. — Что? Что тебе не так? — нервно спрашивает готовая потерять правильное настроение Эми. Рори тычет пальцем в зеркало и издает странный звук, похожий на сдавленный стон. В отражении Эми видит алый шелковый халат, надетый на зеленокожую и синеволосую дылду с воспаленными глазами. Если бы у Пондов был телефон Доктора, то ему бы пришлось бы ответить за использование косметических средств Эми не по назначению и эксперименты неясного толка. Но телефона нет, так что пока Эми отмокает в набранной ванне (и иногда тихонько всхлипывает), Рори возвращается с полным пакетом коробочек с краской для волос. И ему немного страшно: цвета «потрясающий, огненно-медно-солнечно-рыжий, цвет Эми Понд» в магазине не нашлось, одни только «темная медь» да «медный блондин». К счастью, краска смывается довольно быстро, и через полчаса осмелевшие Понды разрисовывают друг друга кисточками, используя все до последней капли — а потом долго-долго стоят под сильными струями душа, обнимая друг друга. Стекающая вода давным-давно стала прозрачной, но ни одному из них не хочется возвращаться в такую обыкновенную спальню, и алый шелковый халат кажется совершенно глупым и бессмысленным. И, определенно, ненужным. Утром Рори просыпается первым, и будит Эми. Та потягивается, морщится, приглаживает волосы — и тянется обнять мужа. — Между прочим, тебе вовсе не обязательно ждать возвращения домой, чтобы оказаться в постели с любимой женой, — шепчет Эми, поглаживая Рори по спине и изредка царапая ноготками. — Я не могу… Ну, не могу там. Мне кажется, она на меня смотрит, — сознается Рори, и Эми заливается хохотом. — Рори, даже если она и смотрит, то вряд ли что-то понимает в происходящем! — Это как-то ничего не меняет, — не соглашается Рори. — Она же живая! И… Ну… Я думаю, все она понимает. — Ты еще скажи, что Доктор все понимает, — фыркает в кулак Эми — и подпрыгивает в кровати, услышав ответ: — А что я должен не понимать? Эми резко подтягивает одеяло к груди, Рори дергает его на себя — некоторое время оба сражаются за возможность выглядеть прилично, но ни одному не приходит в голову попросту выгнать Доктора из спальни. Доктор с любопытством и некоторым недоумением наблюдает за происходящим, пока Эми, наконец, не вскакивает с кровати, завернувшись в одеяло, и не выталкивает его наружу. — Мы всегда рады видеть тебя в нашем доме, — очень серьезно говорит Эми, намазывая джем на тост. — Но ты должен уважать наше право на приватность. Доктор имитирует такой же серьезный взгляд, хотя в глубине души Эми считает, что на самом деле он вовсе не имитирует, а, и правда, пытается ее понять — и не может. Рори, впрочем, ее мнения не разделяет и полагает, что по большей части в таких ситуациях Доктор придуривается — как бы он ни старался притвориться мальчишкой, которого больше всего на свете интересуют «американские горки». — Я уважаю, — отвечает Доктор, и Эми продолжает: — Так вот, есть некоторые комнаты, в которых взрослые женатые люди занимаются некоторыми делами… Эми замолкает, вдруг осознавая, какую несусветную чушь несет. Разумеется, Доктору известно о том, чем занимаются взрослые женатые люди. Уложить в голове тот факт, что Доктор женат еще и на их с Рори дочери, она все еще пытается. Думать о том, чем занимаются они, она и вовсе не хочет — это кажется таким же странным, как размышлять о том, почему скрипит кровать у родителей. Эми смотрит на Доктора и понимает, что безнадежно краснеет, и что совершенно не способна продолжить свое предложение — а тот смотрит на нее в ответ, едва заметно приподняв брови и даже приоткрыв рот, весь внимание, будто Эми должна вот-вот рассказать ему что-то о тайнах Вселенной, ну или хотя бы о том, как делается мороженое-эскимо. На помощь приходит Рори: — У людей принято стучать в дверь перед тем, как войти. Особенно, если эта дверь — в спальню. — Не только у людей, — задумчиво произносит Доктор и вдруг рассказывает о планете живых дверей с императрицей дверей, и, как всегда, непонятно, где заканчивается сказка и начинается истина. Проходит неделя, или две, и Доктор снова врывается в спальню: размахивая руками, глядя восторженным взглядом куда-то в пространство, где что-то случается — прямо сейчас, в забытом прошлом, в далеком будущем, а затем замирает на месте и смущенно оглядывается. — Дверь, — мрачно напоминает Рори, и Доктор уверенно стучит по ней четыре раза. — С другой стороны! — кричит Эми из-под одеяла. Доктор открывает дверь и повторяет стук. — Выйди наружу, закрой дверь и постучи! — Зачем? — жалобно спрашивает Доктор. — Чтобы мы разрешили тебе войти. — Но я уже вошел? — Без разрешения. — То есть если я выйду, закрою дверь и постучу, то вы можете не разрешить мне войти? — зачем-то уточняет Доктор, и Эми вдруг становится неловко. Ей кажется, что он говорит сейчас вовсе не о двери в их проклятую спальню, а о виртуальной двери в их жизнь, и ей вдруг становится страшно и стыдно, и хочется просто обнять этого чудаковатого пришельца и как-то сделать так, чтобы их странная семья существовала вечно. Эми накидывает на плечи длинный шелковый халатик с вышитыми кошками, завязывает пояс и крепко-крепко обнимает Доктора. — Мы всегда разрешим тебе… Остаться в нашей жизни, — бормочет она, зажмурившись. Проходит еще пара недель, и Доктор снова врывается в спальню Пондов — Эми и Рори прячутся под одеялом и кричат о правиле спальни. — Он ведь это специально? — не ожидая ответа, спрашивает Рори после того, как затихает гул ТАРДИС. Эми только улыбается: ей кажется, она знает ответ, но не может выразить его словами.