Плюшевый лис

Все тело нещадно ломило. Если это вообще тело, ведь у души нет ни плоти, ни костей, ни мышц и ни кожи. Но Саске медленно встал, опираясь на вполне реальную руку. Вокруг было темно. А под ногами было что-то мягкое и рыхлое. Саске закашлялся. Глаза заслезились. Воняло просто убийственно, он даже не мог подобрать подходящие слова для того, чтобы понять, что это за смердящий запах. Когда же его глаза привыкли к темноте, он захотел ослепнуть. Вокруг была лишь плоть. Она пульсировала, и Саске чувствовал её биение голыми ступнями. Он приподнял ногу и с отвращением встряхнул тянущуюся слизь, блестящую и зеленоватую. - Ну, как тебе мой дом? - раздался насмешливый голос из ниоткуда. Саске поморщился. Голос напоминал скрежет металла по стеклу. - Что тебе нужно? - сейчас главное понять, зачем он здесь. Какую цель преследует этот монстр? - Баю-бай... мой... малыш, - пропела тварь, словно пройдясь ногтем по грифельной доске, - Я пришел за долгом. - Что за долг, и причем здесь я? - Саске недоуменно посмотрел вокруг себя, словно ища ответ у безмолвных стен, состоящих из пульсирующей плоти. - Ты - моя плата... и следующий, твой милый братик, - проскрежетала тварь. Саске в ужасе отступил. Эта тварь добралась до него, а теперь собирается убить его брата. Его Аники. Он в ярости сжимал кулаки. Нет, он не позволит причинить вред своей семье. Никому из его семьи не будет больно. Он подбежал к стене, и не помня себя от ярости, закричал: -НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МОЕГО БРАТА! - он со всей силы молотил по рыхлой стене, а та безмолвствовала, лишь сочилась густой бурой жижей. Саске, наконец, взял себя в руки и отступил. Надо успокоится, ведь этим он ничего не добьется, надо поговорить с этим чудовищем и оттянуть время. Он должен придумать, как спасти Итачи. Но Саске не суждено было предотвратить неизбежное. Окружающая его плоть взвыла и стала безумно быстро сокращаться, сжимаясь вокруг и ограничивая и так слишком тесное пространство. Саске запаниковал. Он выставил руки вперед, и ладони коснулись теплой липкой плоти. Она оказалась невероятно сильной, постоянно сокращалась, от чего руки Саске скользили по ней, и он никак не мог оттолкнуть ее. И через мгновение, словно почувствовав яростный отпор рук Саске, она вновь взвыла и резко сжалась, отчего кисть мальчика вывернулась под неправильным углом. В тишине хрустнула кость, обнажив кожу и мышцы, ярким потоком хлынула кровь, и раздался мучительный крик, мгновенно заглушенный плотью, накинувшейся теперь на свою уже не сопротивляющуюся жертву. Так был переварен Учиха Саске, невинный человек, заплативший своей жизнью долг. Теперь две жизни оплачены...осталась еще одна.