Ангар-2А, как было сказано в приглашении, находился в живописной долине Рикерпайн, прозванной в народе Драконьей. В подобном названии не было никакой мистификации, просто данный регион, защищенный от привычных для штата сезонных шквальных ветров, славился относительно небольшим количеством осадков в любое время года, и даже сейчас, когда столица страдала от снегопадов, земля драконьей долины была устлана жухлыми островками алеющих на утреннем солнце трав, что создавало впечатление, будто огонь вырывался из-под земли.
Рикерпайн, несмотря на столь удачные для летных испытаний условия, была долиной малообжитой, так что всякий восторженный посетитель летного поля мог преспокойно полюбоваться бесконечными разливами травяного моря даже зимой, чем и был занят Сэмюэль Хоук в то отнюдь не морозное утро.
Мужчина переминался с ноги на ногу, словно проверяя твердую землю на крепость, а сам не мог оторвать взгляда от раскинувшегося пред ним вида. Вдалеке Сэмюэлю чудилась другая, непонятная ему жизнь, в которой жители мелких городков долины могли каждый день вставать пораньше, чтобы окунуть уставший от долгой зимы разум в прекрасное алое зарево, где краткий миг рассвета растягивался на годы, а небо рассекали прекрасные серебристые машины Натана – символ надежды и волшебства прогресса.
Полу прикрыв глаза, рыжеволосый мужчина в синем шерстяном пальто в сладкой полуулыбке представил себе такую спокойную жизнь, и он бы мог простоять так и дольше, если б мягкость тишины не нарушил знакомый ехидный голос:
- Ох, Алиса, страна чудес тебя так и зовет, как погляжу, да вот только кролик твой, отнюдь не белый из-за мазута, в ангар запрыгнул, - Сэм обернулся и невольно ахнул – Ян Броммель, и без того являвшийся объектом грез чуть ли не каждой женщины страны, обескураживал своим видом, но не обыденной для его образа эксцентричностью, нет, сегодня сын Мельпомены был до восхищения прост и изыскан в своей красоте – песочная рубашка строгого покроя была заправлена в узкие светлые штаны, а доходившие до колена сапоги из светлой кожи были образцом удобства и изящества. Никаких лишних деталей, - высокий тугой хвост светлых волос и небрежно закатанные до локтя рукава рубашки – Ян был прост и красив, как само пламя, отчего даже Сэмюэль слегка смутился. Но более всякого смущения Сокол был разочарован – более получаса он со своей помощницей ждал у основного здания центра Натана Моусена, заявившего накануне вечером, что он лично встретит посетителей и довезет до места назначения.
- Ах, это ты, здравствуй, - безразлично кивнул Сэм, поняв, что рядом с театралом Натана не было.
Ян, чуткий на любое проявление чувств, скорчил обиженную гримасу: - Что ты такой разочарованный и молчаливый, тебе со мной не интересно, недруг ты мой великолепный? - мелодраматично проведя рукой по лицу, сказал он. На самом деле, между мужчинами никогда не было настоящей ненависти, скорее постоянный обмен колкостями, имевший в своем истоке вполне логичную подоплеку: оба они были людьми крайне проницательными, умевшими быстро и необычайно точно находить слабые стороны противников. И это качество, обнажавшее пред лицом друг друга их скрытые мотивы, порождало вереницу из издевок, мелких нападок, не перераставшими в грубую пошлую вражду из-за трепетного уважения как к остроте ума, так и секретам друг друга. В любой другой ситуации они могли бы даже подружиться, если бы их общее знакомство с Натаном Моусеном не разбросало бы их по разные стороны баррикад.
- Я не склонен испытывать особые чувства ко всяким киноактерам, - расплывшись в самой дружелюбной из улыбок, ответил промышленник, подзывая к себе помощницу. Яна, не любившего кинематограф за грубость и, как он выражался, «сероглинянность» буквально передернуло, хоть он быстро взял себя в руки, завидев рядом помощницу Сэма, Бонни. Невысокая, но ладная, Бонни была одной из тех, на кого не действовал шарм Яна, что неимоверно забавляло её начальника и особенно бесило драматурга.
Бонни, до того гревшаяся в машине начальника, поспешила подойти, на ходу сухо кивнув драматургу, и быстро изложила Хоуку последние сводки по перевозке металла, запланированную на дочернем заводе как раз в это же время, добавив, что все звонки к Сэму она перенаправила на один из стационаров Голиафа, где уже был приставлен один из выездных секретарей фирмы. Все это время Ян с тревожным лицом следил за девушкой, сложив руки на груди, а когда она закончила, выпалил: - Если закончили говорить о гайках, милости прошу к ангару, где вашего начальника и Вас, моя прекрасная леди, уже давно ждут, - полуласково-полулениво, слуга Мельпомены откланялся и быстро зашагал прочь к небольшой машине с ярким логотипом Голиафа на боку – одной из тех моделек, что создавались специально для развоза представительной клиентуры по летному полю без ущерба для особого покрытия трассы от неказистых следов от шин стандартных легковых автомобилей. Таковым были правила компании, так что гости проследовали за Яном, а Сэму оставалось лишь гадать, действительно ли тот покраснел глядя на молодую мисс Чепмен, или же последние рассветные лучи так выгодно окрасили лицо Броммеля. Как бы то ни было, Хоук решил не забывать о подобной мелочи.
Бурление жизни в ангаре-2А поражало Сэмюэля не меньше красок долины. Промышленник любил подобные места, хоть он сам, в отличие от Натана, вовлеченного сразу во все сферы производства, по большей части коптел в исследовательском отделе, пропуская через свою душу основной массив чертежей, а сварочные и литейные работы оставил под юрисдикцию Аарона Лорке – своего заместителя. Таким образом проходило здоровое распределение труда, которое позволяло минимизировать ущерб по небрежности при сборке первых прототипов. Конечно, Сэм никогда не покидал производства и курировал всякий этап, но быть везде каждую секунду у него не выходило.
Многочисленные трапы, массивные металлические лестницы и множество странных сварочных установок, окруженных работниками – вид привычный для владельца авиаконструкторской компании, да вот только что-то незримое оставляло у новоприбывших гостей чувство разительного отличия этого места от любого другого подобного.
- Не ангар, а поверженный дракон пылающей долины, - тихонько проговорил Сэмюэль, пытаясь понять, что именно, помимо нетипичного вида самолета, отличало этот производственный ангар от всех остальных.
В центре площадки стоял небольшой изящный самолет, такой, какого глава Хоук индастриз еще не видывал в ряду современных моделей: длинный корпус со странного вида зигзагообразными крыльями, оснащенными двумя, нет, тремя парами задвижек заставил молодого инженера присвистнуть. Но каким бы совершенным не казался массив, Сэм не мог не признаться, что он замер в полушаге от вида иной картины. Там, на подъемнике у основания крыла, стоял высокий темноволосый мужчина в зеленом рабочем костюме, измазанном сливной жидкостью. Обычно уложенная набок прическа сейчас была растрепана до безобразия, а спокойное холодное лицо горело неравнодушием и жизнью. Натан Моусен кричал про вторую проверку К-жидкости, показывая на свою грязную рабочую одежду и размахивая руками в сторону перепуганной группки работников в оранжевых комбинезонах. Наверное, кто-то из них допустил оплошность перед проверкой, но Сэм в ту секунду корил себя за то, что оделся в новомодный костюм, а его извечный соперник стоял там, в гуще событий в прекрасной простоте своей работы.
- Вы выглядите слишком восхищенным, - одернула мужчину за руку Бонни. Девушка сама выглядела взбудораженной, но поспешила спасти лицо начальника, пока тот не взболтнул чего лишнего. – Это просто самолет, наша серия будет куда великолепней, - не без гордости в голосе сказала мисс Чепмен, глядя куда-то наверх.
- Да, самолет, конечно, - из ниоткуда вырисовался Ян, не без ехидства посмотрев в глаза Сэму, отчего тот поспешил отвести вгляд.
- Вы правы, мисс Чепмен, мы не уступим нашим так называемым соперникам, но вы же понимаете, что мы должны вывести наше противоборство на благородный уровень, хотя с некоторыми особами подобное невозможно наладить ввиду низменности их личностей, - снисходительно выдал Сэм, улыбнувшись Бонни. Девушка, разрумяневшаяся от гордости за свою компанию и начальника, с горящими глазами посмотрела на портфель с документацией в своей руке и самодовольно хмыкнула в сторону Яна, от чего тот словно потускнел:
- Мистер Броммель, Вам не понять гордости за столь бравое дело, вы человек из другого мира.
- Можете называть меня Яном, и я довольно тесно общаюсь с людьми из «вашего мира», моя леди, я как связующая нить, натянутая на стыке реальностей нашего уставшего от новинок мироздания, я был рожден для скрепления, - поняв, что его величественная тирада не была услышана девушкой, поглощенной открывшимся перед ней видом кропотливой работы, Ян осекся и гневно взглянул на пунцового от еле сдерживаемого смеха Сокола.
- Ян, тебя слышно даже у пробивных станков, - басовитый голос привлек внимание всех троих. К новоприбывшим, яркий, как искра летнего костра, шагал Натан Моусен, на ходу оттирая масло с рук. На его раскрасневшемся от духоты ангара лице играла самая широкая из виданных Сэмом улыбок, а глаза цвета зимнего неба смотрели на гостей непривычно тепло и радостно, с легким озорством юного мальчишки, которому поручили его первое ответственное задание. И пускай обычно Натана Моусена не так легко было назвать истинно красивым человеком, как много острых линий было в его чертах, сегодняшний вид Голиафа заставил мисс Чепмен пискнуть, что не ускользнуло от внимания ни Яна, ни Сэма, по-разному отнесшихся к подобному проявлению восхищения – Ян насупился, а мистер Хоук понимающе кивнул, похлопав закашлявшуюся от смущения помощницу по плечу.
- Ох, простите, мисс Чепмен, копоть от машин доставляет дискомфорт, я позову Джека, чтоб он Вас сопроводил в гостевое помещение – там не так душно и приготовлен чай с закусками для вашего комфорта. Не волнуйтесь, Ян останется с нами, чтоб не докучать Вам разговорами о театре, - миролюбиво сказал Натан, пожав руку Яна и Сэма.
Смущенную девушку увел подоспевший молодой секретарь, успокаивая её, что она не пропустит первый полет. Мужчины почтительно откланялись девушке, а когда она исчезла из виду, Ян ворчливо выдавил: - Как погомонеть у меня на вечере, так нет, ты отмалчиваешься в углу, а как на своем заводе искрами бросаться, так ты дока. Мне что, самолет в Оукхоле поставить, чтоб ты с такой же радостью мои вечеринки посещал?
- Ты бы лучше пальто не закидывал на сварочный аппарат – чуть не испачкалось, - Ян икнул и поспешил отойти, не забыв при этом бросить многозначительный взгляд на оставленного наедине с Натаном Сэмюэля.
Здравствуйте еще раз, Мистер Хоук, Вы пришли немного рано, но зато вы сможете понаблюдать за последними приготовлениями. Не осмелюсь позвать вас к задним конденсаторам, последними изменениями в строении которых я особенно горжусь, потому что там еще не проверили все крепления, а Ваш наряд не предназначен для подобных ошибок, - так же тепло продолжил Натан, указывая рукой на отверстия в хвостовом отсеке самолета. Сэм с легкой завистью посмотрел на испачканный мазутом комбинезон недруга и невесело провел рукой по успокаивающей гладкости серой рубашки, которую еще пару часов назад он считал идеальным вариантом для подобного мероприятия.
- А можно я переоденусь? – сдавленность тона удивили обоих мужчин, мистер Моусен запнулся, а Сэмюэль поспешил продолжить, взяв себя в руки: - Я не думал, что дорога будет так коротка, так что ожидал увидеть самолет уже перед самым его выходом на поле, но так как у нас с вами нет никакого резона вести светскую беседу, то я бы предпочел обсудить пару вопросов по делу не отвлекаясь на любезности, - выпрямившись, сказал Сокол, слегка нахмурив брови. Голиаф на мгновение пристально посмотрел на задиристого соперника, но не стал отвечать грубостью и просто провел Сэма в рабочую раздевалку, пообещав найти что-то подходящее.
Не прошло и пятнадцати минут, как глава Хоук индастриз стоял на подъемнике у хвостовой части самолета в выданном ему каким-то помощником бардовом рабочем комбинезоне, по всей видимости, предназначенном для механиков цеха.
- Вот, я учел твои замечания по поводу входных отверстий и изменил уклон выходящего сопла – это ослабило нагрузку на выводную часть и позволило задействовать меньшее количество креплений для лучшей обтекаемости, - уже без теплоты в голосе рассказывал Натан, вводя Сэма в курс дела. Еще накануне они обусловились помочь друг другу с ключевыми проектами, но так, чтобы результат мог быть использован в мирных целях и не мог удовлетворить запросов организаторов тендера.
Дело оказалось более сложным, чем предполагалось, так как ускорение производства одних конструкций никак не тормозило доработок других, вопросы с которыми и хотели приостановить промышленники, не привлекая к этому внимания даже сотрудников собственных компаний.
И потому главным решением было то, чтобы довести отдельные характеристики до таких высот, которые бы не коррелировали с основными проблемы каждой из машин и затрудняли дальнейшую работу без модернизации всех деталей производства, что логично откинуло бы разработку еще на какое-то время.
Имидж компаний не должен был пострадать от такой отсрочки, так как выход моделей нередко откладывался из-за подобных вещей, но это позволило бы дельцам отстрочить решение проблемы с государственными заказами, выполнение которых могло привести к нежелательным последствиям.
В итоге получалось, что модернизация выходных отверстий модели Натана требовала переработки элементов крепления движимых деталей крыла и внутренней планировки, так как изменяло структуру обтекания машины воздухом, а ненадежность устаревших крепежей несла риск деформации нагревающихся деталей при таком существенном изменении предельной скорости ускорения. Другими словами – машина на данном этапе выдавала куда меньшую скорость, пока в корне конструкции не было бы модернизировано ряд деталей.
- Значит, сейчас скорость будет уступать восточному «Грому» Содружества? Да, на переработку этого нужно время, но зато сейчас пилоту будет легче выходить из резких поворотов – маневренность в конце может быть потрясная, если вы не запорете итоговый чертеж, - сказал Сэмюэль, поглаживая хромированный бок самолета.
- Одобрение из твоих уст звучит немного мерзко, как у тебя это получается? – нахмурившись, сказал Моусен, скрестив руки на груди. С каждой новой репликой посетителя промышленник выглядел все более раздраженным и уставшим, и нередко отходил на минуту-другую, в спасительное общество своих подчиненных, что ежеминутно требовали внимания и наставления своего начальника. А Сэм продолжал гнуть свою палку, отчего-то надеясь получить от жизни по носу за то, что он был так язвителен. Но вести беседу иначе – тоже не представлялось возможным – пути обратно к дружбе у мужчин не было, вот только иногда Сэмюэлю было сложно вспомнить, почему. Где-то в глубине сознания маячило старое воспоминание о душном лете в пригороде, вот только небо было странно-холодным, серым и жестоким, или то было не небо?
Сэм, задумавшись, едва не упал с подъемника, как резко он сжал рычаг.
- Ты чего творишь? – гневно прокричал Натан, возвращая мостик в нижнее положение.
- Задумался, - с виноватым видом сказал мужчина, оправляя рукава комбинезона.
- Я спросил, будешь переодеваться обратно – мы вылетаем через тридцать минут.
- Нет, а кто летит?
- Ронни Пегз – славный малый, молод, конечно, но летной практики у него предостаточно, а рвения побольше, чем у Яна костюмов. Моусен подозвал молодого парнишку лет двадцати с лишним с виду – невысокий и худощавый, издалека он казался несуразным и ломким, но когда Ронни подошел ближе, Хоук с раздражением подметил горящие карие глаза, мягкие черные волосы, зачесанные на манер начальника, и что хуже всего – бесконечное восхищение и обожание, с которыми молодой парень смотрел на Натана.
- Я готов, сэр! – прокричал парень, а когда понял, что переборщил, то раскраснелся и начал приглаживать волосы. – Простите, я не привык к обществу.
- Все нормально, Ронни, ты молодец, иначе я не приставил бы тебя к первому полету для этого индюка, - тепло ответил Натан.
- Индю.. что?! То, что ты не умеешь поставить себя перед инвесторами не делает окружающих индюками, - уровень раздражительности Сэма превысил допустимое значение. – И вообще, ты такой остолоп, что ставишь этого цыпленка на такое дело? Мы с тобой договорились о сотрудничестве, но я не потерплю подобную халатность, - тихо, но угрожающе сказал рыжеволосый.
- Он мастер своего дела, ты прекрасно знаешь, что возраст не показатель, у самого еще в более юном возрасте полетов было в два раза больше, - сухо ответил Натан, насупившись.
- Так давай я полечу?
- Ты с ума сошел, мы все-таки в разных небесах летаем, Сэм.
- Не фамильярничай!
- Ты уже достал, сам через каждые пол часа меняешь форму диалога, - вокруг уже начинали толпиться работники. – Хочешь лететь – лети, как бы это не было удивительно, тебе я самолет доверю, хотя здравого смысла в тебе меньше, чем это в принципе возможно. Я пригласил тебя без заднего умысла, я был радушен, чтоб ты наконец-то успокоился и начал воспринимать серьезно наше дело, а не был мечтательной девчонкой, какой ты всегда был, - убийственным тоном сказал Голиаф.
- Лети, а я посмотрю с трапа, о мисс Чепмен не беспокойся, она довольна предоставленными условиями, а своим я как-то объясню. Не волнуйся, Рон, дай соколу выпендриться, ему нужно, чтоб на него все смотрели, - мальчишка, приунывший было после согласия Натана, моментально воспрял духом и глянул на начальника все с тем же великим восхищением, от которого Сэма в очередной раз передернуло. Задержав на мгновение взгляд на мальчишке, Хоук развернулся и прошел на улицу, где уже проводились последние приготовления перед отлетом.
- Не все, - мысленно возразил мужчина, взбираясь в кабину.
Самолет двинулся необычайно плавно – облегченный костяк и новый двигатель сказывались не только на мягкости управления. Сэм старался не думать о ярком пятне у ангара, где должны были толпиться наблюдатели.
Толчок, ровный взлет – все хорошо, первая фигура прошла идеально, хотя хотелось добавить скорости.
***
Когда огонь добрался до третьего этажа, перепуганная толпа потеряла свою последнюю душу. Жар, треск и плач – никто не беспокоился о ближнем или о соблюдении плана эвакуации – черный поток просто ломился по коридорам в поисках спасенья. Но потом, как в дешевом кино про супер-героя, появился человек с измазанным сажей лицом. Кашляя и ругаясь, он всего за долю секунды приковал к себе внимание человеческой дурной толпы, направив её к спасительному выходу.
Сэм хорошо помнил тот день, помнил жжение в легких, шум в голове, страх, но сейчас, спустя годы, самым ярким образом был тот парень, перекричавший толпу. На какое-то мгновение все смотрели только на него, не было посторонних эмоций – только его голос и холодность серых глаз. Каким весомым и прекрасным был тот миг.
И каждый следующий шаг, каждое слово с того дня Сэм произносил лишь для того, чтобы человек с глазами цвета зимнего неба посмотрел на него так же.
***
- Смотри на меня, Голиаф.
Самолет резко начал терять высоту.
