Единственно верный закон

Сенсея пришлось вылавливать на месте, так как приходить в себя он явно не желал, а на поверхности воды стали возникать подозрительные пузыри. Чертыхнувшись, я подхватил его под руки и подволок к месту, где глубина была минимальной. Нежно-розовый Хатаке был практически уложен так, что над парящей водой торчала голова и плечи – остальное было надежно укрыто от постороннего взгляда. Убедившись в том, что мужчина не нахлебается воды, даже если сделает какое-либо бессознательное движение, я расположился в моем любимом месте – около небольшого корявого куста с чудными листьями, похожими формой и размером на лопух. Прикрыв глаза, я погрузился в свой внутренний мир, намереваясь более полно ознакомиться с информацией, только что поступившей от одного из моих клонов, что вели исследования в подземном убежище. Главная библиотека, несмотря на то, что там не хранилось информации о каких-либо редких техниках, для меня стала важнейшим источником знаний об этом мире. Первым потрясением и не совпадением с каноном стала геополитическая карта, которая, судя по многочисленным припискам, была составлена в Узушиогакуре. То, что в манге называлось «Миром Шиноби», на этой карте занимало территорию, не превышающую и десятой части суши, вот только остальные девяносто процентов не имели никаких условных обозначений, словно там была абсолютно безжизненная пустыня. Хотя об обратном говорило наличие большого количества рек и озер. Когда я внимательно присмотрелся, то увидел тонкую, почти невидимую линию границы с такой же еле различимой надписью: «Разделительный барьер». Интересно, какого он происхождения – естественного или искусственного? И вот что примечательно, печально известная Страна Водоворота была словно разделена этим барьером на две неравные части, а сама Узушиогакуре располагалась за границей. В отличие от канонной карты, Страна Водоворота располагалась не в заливе, примыкающем к восточной части Страны Огня, а располагалась далеко в океане на юго-востоке и представляла собой россыпь крупных и мелких островов, которые образовывали идеально круглое кольцо. В центре этого круга находился гигантский водоворот, который и дал название стране. А чтобы проникнуть в Узушиогакуре, нужно было попасть в этот самый водоворот, внутри которого и была построена деревня. Если заглянуть внутрь с высоты птичьего полета, то можно было увидеть, что по центру гигантской аномалии располагался приличный пятачок суши, а миллионы тонн соленой морской воды уходили в недра, не задевая его. Предполагалось, что фууин-мастера деревни добились этого эффекта при помощи мощных барьерных печатей. Вот только с момента уничтожения Узушио прошло уже довольно много времени, а водоворот продолжает существовать в неизменном виде, как и руины деревни. Эта загадка меня очень захватила, но отправлять клонов для исследования данного феномена было рано – сопровождавшие каждое мое движение пристальным взглядом мрачные личности в белых масках сидели на деревьях, словно обезьяны. Выделить их из большого количества народа, населяющего Коноху, было немного непросто, ведь я чувствовал просто наличие жизни и ее основы – энергоядра. Отличать АНБУ от общей массы удавалось по эманациям любопытства и пристального интереса, исходившим от них. Меня постоянно сопровождало 4 – 5 человек. Саске, как правило, 3 – 4. В итоге, вечером под нашими окнами собирался любительский клуб латентных вуайеристов в количестве 7 – 9 человек. Однажды я показал Саске рассевшихся на противоположных крышах шиноби в белых масках, так тот побледнел и взял с меня слово не забывать задергивать шторы на ночь. Переодевался он с тех пор только в ванной. Я прошелся по мерцающему всеми оттенками зеленого и синего лесу. Помахал довольному Кураме, что с блаженным видом лежал под Эйвой. И прошел в самую глубь зарослей, где я когда-то обнаружил Хранилище знаний и памяти. Я уже говорил, что нашел его случайно? Это и правда было так, ведь я вообще не подозревал, что оно у меня имеется. Да даже если бы и знал, то найти бы не смог. И вот почему. Я вылез из густого подлеска и очутился на крохотной полянке, в центре которой росло необычное дерево. Ствол с огромной нишей, ветви и листья были словно выточены из гигантского кристалла. Свет мириадами огоньков отражался от острых граней так, что, казалось, передо мной стояла увитая множеством гирлянд рождественская ель. Естественно, такое чудное дерево привлекло мое внимание сразу, когда я впервые наткнулся на него. Помню, я долго ходил около него кругами, а потом, словно кто-то подсказал, забрался в глубокую нишу в стволе. Вот тогда-то меня и накрыло. Я с улыбкой вспомнил, как я вывалился из дерева, дезориентированный настолько, что сопровождавший меня Курама не на шутку перепугался. Потом я много раз работал с Хранилищем, и меня теперь не пугало сопровождавшее погружение состояние невесомости. Я подошел к нише и увидел около входа небольшой ромбовидный кристалл серого цвета. Так выглядела информация, собранная любым моим клоном. Если усваивать ее мгновенно, как я делал это в самом начале, то большая часть мелочей, на которые не всегда обращаешь внимание, но которые могут оказаться важными, пропадает. Я назвал это «Феномен Распыления». Если же информация усваивалась через Хранилище, то все, включая звуковые и вкусовые ощущения, не избегало моего пристального внимания. Я забрался в каверну и уселся в позу лотоса. Прямое подключение к Хранилищу походило на прыжок в воду – настолько плотными были потоки информации. Напоминало интернет – суперскоростной с ментальным управлением. При фокусировке на каком-либо воспоминании я словно проживал этот момент заново. Независимо от того, какой фрагмент моей жизни я хотел увидеть и насколько длительным он был, время просмотра не превышало и доли секунды. За полчаса работы с Хранилищем мне удавалось вспомнить такое, что я, казалось бы, никогда и не знал. Например, я очень удивился, когда обнаружил блок знаний о народной медицине. Вот откуда? Специальной литературы я никогда не читал, но нахватался столько, что впору становиться знахарем. Усвоение и переработка информации от клонов проходила чуть медленнее, но, опять же, время не превышало полутора минут. Никогда. А когда знания плотно оседали в моей голове (читай – Хранилище), то серый кристалл преобразовывался в зеленый лист и занимал свое место на ветке. Через полминуты я вылез из ниши и задумчиво поводил пальцем по губам. Открылось несколько интересных фактов, а так же мои клоны кое-что обнаружили. Во-первых, выяснилось, что на мое тело наложена печать подавления генов. Именно поэтому я внешне – вылитый Четвертый в молодости. И именно поэтому канонный Наруто вел себя несколько… скажем так, задиристо, ведь помимо генов, отвечающих за внешний вид, были заблокированы гены, отвечающие за другие проявления, в том числе – интеллектуальные. Именно из-за этой печати очень сильно тормозилось развитие Наруто как шиноби – она постоянно дестабилизировала чакру в кейракукей, откачивая ее на себя, отсюда и отвратительный контроль. И знаете, что самое противное? Что в деревне многие знали о ее наличии, те же Хьюга и тот же Какаши-сенсей – не увидеть при помощи бъякугана и шарингана печать, шестью ровными полосами украшающую мое лицо мог либо совсем слепой, либо совсем равнодушный. Да, именно те самые усы. Помнится, я нередко стоял перед зеркалом и рассматривал их, не в силах понять, как пигментные пятна могут быть такими ровными и симметричными. Природа не любит прямых линий. Можно было бы грешить на лиса, но почему тогда носительница двухвостой тоже не щеголяла подобным украшением? Уж кошки то в любом случае усатее лисов. Вот и один мой клон рассмотрел эти украшения под сильным увеличением и увидел ту витиеватую вязь, похожую на дикую смесь кардиограммы и арабской письменности, которая использовалась при составлении печатей. С фууиндзюцу мне удалось познакомиться в той же библиотеке – там нашлось описание того, как правильно составить взрыв-печать и запечатыващий свиток. В этой инструкции фууин-печати разбивались на множество блоков, и каждый из этих блоков имел свою функцию. Например, взрыв-печать состояла из следующих блоков: блок активации, блок проведения импульса, блок-накопитель, блок преобразования нейтральной чакры в стихийную огня, векторный блок и блок сжатия. Итого 6 блоков. Именно поэтому печати имели красивое оформление – каждый из блоков отличался от других при графическом их нанесении на бумагу: один выглядел как замкнутое кольцо, другой – ромбовидный, третий был похож на крупный иероглиф, четвертый – как хаотично расположенные черточки. Мои клоны больше недели бились над этой загадкой. Орали друг на друга, подрались. Пока одного не осенило – графическое отображение блоков фууин-печати показывает качественные характеристики чакры. То есть то, как за момент времени должна измениться чакра: ее плотность, частота колебания, скорость течения, характер движения – поток или импульс, нейтральная или стихийная. У меня голова пошла кругом, когда я это осознал. А так же понял, почему была уничтожена Узушиогакуре – фууиндзюцу являлось силой, которой нельзя было пренебрегать. Суть любой техники ниндзюцу – ручные печати. С их помощью шиноби может контролировать качественные изменения чакры путем пережимания каналов и тенкетсу. За счет этого энергия принимает необходимые для данной техники характеристики и может использоваться для ее активации. То есть, шиноби как бы рисует фууин-печать, только не кистью на бумаге, а чакрой в области применения техники. Есть одно но – ниндзя может использовать только те техники, на активацию которых у него хватит чакры. А вот мастер фууин может использовать любые техники, ведь (внимание!) есть блок, который невозможно воссоздать при помощи ручных печатей – это блок-накопитель. Нарисовал печать, запитал ее необходимым количеством чакры и пошел показывать всем Кузькину мать. Вот потому-то и вырезали на корню Деревню-скрытую-в-водовороте. Фууин-печать на моем лице была кем-то поставлена, запитывалась из моего резерва. Тянула она немного, поэтому я даже не замечал утечки. Понять ее назначение получилось при рассмотрении ее в энергоспектре под сильным увеличением – ультратонкие нити, маскируясь под энергокапилляры, плотной сетью охватывали головной мозг. А одна ниточка-паутинка и вовсе впаялась в ядро. Меня даже на миг передернуло – вот тебе и всесилие с неисчерпаемыми запасами чакры. Возомнил себя невесть кем, так получи, фашист, гранату. Трогать я ее пока не стал, решив разобраться по возвращении из миссии в Стране Волн. Во-вторых, несколько клонов закончили тренировки с трехмерным маневрированием и передали мне весь накопленный опыт. Я вздохнул с облегчением – наконец-то я смогу передвигаться, как нормальный шиноби, а то на меня уже коситься начали, мол, Узумаки что, заболел чем-то? Ходит, как дедок старый, разве что костыля не хватает. В-третьих, другая партия исследователей закончила разработку универсальной защиты, что-то типа абсолютной защиты Гаары, только вместо песка использовалась твердая чакра. Когда я осознал, что именно придумали эти гении от ума, то захотелось рассмеяться – я, оказывается, еще тот шутник. Из ультратвердой чакры предлагалось сформировать катану, которую всегда нужно было носить с собой. Ее лезвие при нападении на владельца или по его прямому приказу рассыпалось на сотни частей, защищая от атак или нападая в ответ. Сказать, что мне это напомнило? Ага. Блич надо было поменьше смотреть. Хотя идея классная и отбрасывать я ее ни в коем случае не собираюсь. Не хочется погибать, я еще не успел сполна насладиться жизнью. Да и смотреться со стороны будет невероятно красиво – сотни кружащих в воздухе светящихся розоватым светом бритвенно-острых лепестков. Эта идея нравилась мне все больше и больше. А ведь есть же еще банкай – насколько мне помнилось, смотрелось это невероятно эпично. И было еще более смертоносным. Нравится, однозначно. Ну, а в-четвертых, моим копиям удалось случайно обнаружить запечатанную лабораторию, принадлежавшую ранее никому иному, как Орочимару. Ничего, достойного внимания, обнаружить не удалось, поэтому эта информация была просто принята к сведению. Закончив усвоение кристалла, я встряхнулся и покинул свой внутренний мир. Сенсей по-прежнему лежал, вот только глаза его были открыты. Я потянулся и тихонько кашлянул. Какаши почти незаметно вздрогнул и принял сидячее положение. На меня смотрели глаза, полные вселенской тоски. Я даже немного смутился. - Сенсей! Вы пришли в себя! Я та-а-ак испугался! – я даже помахал руками в воздухе, изображая, как именно я за него беспокоился. – Как Вы себя чувствуете? Мужчина несколько оторопело покачал головой и улыбнулся уголками губ. - Отлично. Продолжить разговор мы не смогли, потому что внезапно распахнулись двери, и в онсен вошли двое человек, не узнать которых было просто невозможно – высокий мускулистый мужчина с прической под горшок, широкими бровями и сверкающей на солнечном свету улыбкой и мальчик лет четырнадцати, не менее мускулистый, с такой же прической, забавно круглыми глазами и очень толстыми бровями. Какаши-сенсей с тихим стоном закатил глаза, когда мужчина, завидев его, радостно проорал: - О, Какаши! И ты здесь! Решил расслабиться после тяжелой миссии, да? – Майто Гай с размаху плюхнулся рядом и коротко взвыл. – Эй, а чего это ты сидишь в такой мелкоте, а? А ну, пойдем туда, где должны сидеть настоящие мужики! Стоит отметить, что горячие источники в этом онсен располагались ступенчато, и чем выше находился бассейн, тем горячее в нем была вода. Самой комфортной была температура второго снизу, где мы и находились. Майто Гай, естественно, потащил почти не сопротивляющегося сенсея в самый верхний, четвертый снизу, бассейн, в котором можно было спокойно варить раков. Я вскочил, обеспокоенный скорой кончиной Какаши. – Секундочку! – я схватил за другую руку удивленно оглянувшегося на меня сенсея. – Какаши-сенсею нельзя сильно разогревать тело. Я запрещаю, как его лечащий врач! Лица обоих мужчин сильно вытянулись. Гай осмотрел меня с головы до ног и немного набычился. - Малец, ты кто такой? Я рванул на себя Хатаке. - Я – ученик Какаши-сенсея! Узумаки Наруто! Майто Гай рванул Какаши в свою сторону, ослепительно при этом улыбнувшись. - А я – Майто Гай! Лучший друг Какаши и его вечный соперник! И мы сейчас проведем соревнование! – он встал в позу крутого шиноби, выставив вверх большой палец руки. – Мы должны узнать, в ком бьется Сила Юности! Победит тот, кто дольше просидит в воде четвертого этажа! Сзади послышался восторженный вопль Рока Ли. - Вы лучший, Гай-сенсей! Я снова притянул к себе впавшего в нирвану Какаши и встал перед ним, преграждая дорогу его пышущему энтузиазмом товарищу. - Может, Гай-сан, вы пойдете туда со своим сыном, а Какаши-сенсея оставите мне? Над онсеном повисла гробовая тишина. Майто Гай озадаченно почесал затылок. - С каким сыном? Я прищурился и решил забить последний гвоздь. - А разве он – не Ваш сын? – спросил я, ткнув пальцем в Рока Ли, стоявшего с открытым ртом. – Вы же как две капли воды! У меня над головой хихикнул Какаши, отчего его дыхание мягким перышком мазнуло по моим плечам. Я зябко поежился. Гай, казалось, сейчас задохнется – настолько сильно побагровело его лицо. А Рок Ли стоял какой-то потерянный и с невероятной надеждой в идеально круглых глазах смотрел на своего учителя. Мне даже стало неловко, и я аккуратно сжал пальцами ладонь сенсея, безмолвно призывая оставить этих двоих наедине. Джонин понял меня, и мы выскользнули из воды в сторону выхода. Не успели мы закрыть за собой дверь, как услышали два вопля: - Гай-сенсей! - Ли!

***

В комнате отдыха было прохладно и пахло деревом. Я быстро облачался в свою одежду, ощущая на себе внимательный взгляд, скользивший по моему покрытому мурашками телу. Чувство стеснительности накрыло меня с головой, и я почувствовал, как щеки заливает предательский румянец. Допрыгался. Усилием воли придав лицу нормальный цвет, я посмотрел на сенсея, который успел одеть юката и теперь сидел в удобном кресле-качалке. Я сглотнул. - Ладно, Какаши-сенсей, мне пора. А то меня Саске, наверное, уже потерял. До завтра! С этими словами я опрометью выскочил из комнаты, лопатками чувствуя пристальный взгляд.

***

Хатаке Какаши медленно закрыл глаза. Он старался не дышать – сильный запах древесины и разгоряченного мальчишеского тела забивал ноздри. В паху чувственно тянуло и пульсировало. Легкие уже горели огнем, поэтому он сдался, со свистом втягивая в себя живительный воздух. Ноздри затрепетали, ощущая аромат, будоражащий древние, собственнические инстинкты – так пахло Его тело. Как самое любимое кушанье, как самый прекрасный цветок, как самый сладкий нектар. Плоть судорожно дернулась, словно она тоже ощущала Его. Мужчина облизнул пересохшие губы. Этот мальчик. За эти несколько часов он сумел разбить его мир на мелкие частицы и собрать их заново. Он проник ему под кожу, в его разум. Перед закрытыми глазами стояла восхитительная картина стройного обнаженного тела. Он так умилительно защищал его от Гая. Посмел встать между ними, не ощущая исходившую от конохского Зверя угрозу. Ведь тот и вправду был готов причинить Наруто боль – от нападения лиса пострадали многие, в том числе и родные Майто Гая. Он истово ненавидел Узумаки. Но мальчик сумел выбить его из колеи, задав вопрос, который будоражил сознание многих знакомых Гая. И никто не смел задать его, ведь все знали его нрав. А Наруто задал. Хатаке скользнул рукой под тонкую ткань юкаты, обхватывая и до боли сжимая бунтующую плоть. Второй раз за день. Он позволил себе слишком расслабиться. Большой палец скользнул по нежной головке, смахнув с кончика тягучую, остро пахнущую мускусом каплю. Пальцы на ногах непроизвольно поджались. Второй раз за день его охватило такое сильное возбуждение. Он словно снова почувствовал прерывистое дыхание на своей шее: - Это будет наш с Вами маленький секрет. Вдоль поясницы поднялась жаркая волна, заставив его выгнуться, словно в агонии. По пальцам текла горячая жидкость, пачкая белую ткань юкаты. - Какаши-сенсей… Мужчина поднес к лицу ладонь. Липкая сперма белесыми нитями повисла между пальцев. Какаши медленно слизнул терпкую каплю. В глазах мелькнула обреченность. - Я схожу с ума.

***

Команда номер семь в количестве трех человек и их капитан в количестве одного человека подпирали стену кабинета Хокаге. Последний с сосредоточенным видом раскуривал трубку. Стояла гробовая тишина. Сарутоби Хирузен окинул цепким взглядом стоящих перед ним детей. Весь вид Харуно Сакуры говорил о том, что девочка очень сильно волнуется – вон, как глаза бегают. Учиха Саске с независимым видом сверлил взглядом потолок, вот только руки были сложены на груди в защитном жесте. Единственный, кто чувствовал себя уверенно и спокойно, это Узумаки Наруто. Расслабленная поза, спокойное лицо, в глазах задумчивость. Хирузен прищурился и дал знак АНБУ, что прятались под потолком. Поза Узумаки не изменилась, впрочем, как и лицо, и выражение в глазах. Вот только Хокаге почувствовал угрозу, нависшую над ним. Словно что-то невидимое приставило к его горлу острейшее лезвие и прошептало на ухо: - Только дернись. Старик почувствовал, как по спине потек холодный пот. Что это? Он перевел взгляд на Какаши и увидел, как тот кидает заинтересованно-настороженные взгляды на Узумаки. «Не он», - подумал Хирузен. Еще один знак – отбой – и ощущение близкой смерти исчезло. «Неужели, заметил? Да быть не может! Выходит, почувствовал?» - Хокаге был в смятении. - Кхм, кхм! Итак, у меня есть для вас на выбор следующие задания: чистка псарен клана Инузука и опорожнение выгребных ям общественных туалетов около рыночной площади. Что вы выберете? Харуно Сакура очень сильно побледнела, казалось, что она уже чувствовала идущий от обеих задач смрад и готова была упасть в спасительный обморок. Учиха Саске словно подавился слюной, и теперь он возмущенно смотрел на Хокаге и пытался унять сотрясший его приступ кашля. Узумаки вынырнул из своих раздумий и пристально посмотрел на старика. Ощущение остро заточенного клинка, прижатого к его глотке, вернулось. Стражи-АНБУ напряглись, готовые в любой миг уничтожить агрессора. Темно-синие, отливающие фиолетовым (и когда они начали менять цвет?) глаза не мигая смотрели прямо на него. В кабинете раздался низкий, словно не принадлежащий человеку, рокочущий голос Узумаки: - Огласите весь список, пожалуйста. Саске и Сакура удивленно уставились на своего сокомандника, но тот не обратил на это внимания, продолжая сверлить тяжелым взглядом потеющего Хокаге. «С ним и правда что-то происходит, - подумал Хирузен. – Даже голос очень сильно изменился. Может, влияние кьюби? Да ну, там такая печать стоит, что это становится невозможным. Тогда что? Почему мальчишка так сильно изменился? В чем причина?» Проигнорировать просьбу Узумаки он не смог, и не последнюю роль в этом сыграло ощущение смертельной опасности, исходившей от мальчика. - Хмм… - Хирузен нарочито медленно вытряхнул пепел из трубки и набил ее заново. – У меня есть для вас миссия ранга С, – он заметил, как в глазах Наруто на мгновение мелькнуло удовлетворение, и вопящее на разные лады предчувствие скорой смерти неожиданно исчезло. Это было так неожиданно, что он на мгновение потерял нить разговора. – Да… О чем это я? Миссия! Да, миссия С-ранга, - Хатаке Какаши изумленно на него посмотрел. – Вам нужно будет сопроводить в Страну Волн уважаемого Тазуну-сана, известного повсеместно мостостроителя. Ирука! – Хокаге бросил властный взгляд на подскочившего со своего места мужчину. – Пригласи Тазуну-сана в кабинет. Ирука кивнул и выскочил за дверь. Через пару секунд в кабинет ввалился источающий невероятно убойное амбре коренастый мужичок с окладистой бородой. В руке он держал глиняную бутыль, в которой что-то тихо плескалось. Мужичок, покачиваясь, приблизился к напрягшимся генинам и выдохнул, отравляя воздух алкогольными парами: - Эт-то чё, ик, вот эти детишки будут обесс-с-ечивать м-ик-ю безос-сность? Ик! А эт чё за ка-артышка с тупой ро-о-ик-жей? Тазуна ткнул пухлым пальцем прямо в грудь Узумаки. Сарутоби немного напрягся, с жадностью и нетерпением ожидая развязки. Которая не замедлила последовать. Наруто медленно повернул голову и уставился в глаза испуганно замершему «уважаемому Тазуне-сану». Мостостроитель мгновенно протрезвел, так как почувствовал, что многочисленные волоски на его теле встали дыбом. Тело на инстинктивном уровне чувствовало исходящую от маленькой фигурки угрозу и всеми силами пыталось достучаться до разума своего хозяина. Тазуне показалось, что он на миг снова стал маленьким мальчиком, который до обмороков боялся темноты и воображаемых чудовищ, что скрываются в ней. Сейчас на него смотрело одно из этих чудовищ, смотрело своими невероятно красивыми сине-фиолетовыми глазами и словно обещало: «Я приду за тобой… Как только сядет солнце…» Мужчина словно наяву услышал эти слова, произнесенные утробным, низким голосом. Почувствовал рваное, с легкой хрипотцой, дыхание смерти, нависшей над ним. И он чуть было не закричал, когда стоящее перед ним чудовище разомкнуло бледные губы и сказало тем самым глубоким низким голосом, что только что нарисовало его воображение: - Уважаемому мостостроителю следовало бы поучиться манерам. Тазуна-сама, не дело обижать шиноби, ведь шиноби и вправду может обидеться, - монстр улыбнулся уголками губ, вот только в глазах его веселья не было. – Мое имя – Узумаки Наруто. Прошу, запомните его. Через час мы все будем готовы к выходу. Вас это устроит? – монстр смотрел пристально, не мигая. Тазуна поспешил кивнуть, чувствуя, что не сможет выдавить из себя даже писка. - Отлично. Ждите нас у Восточных ворот. Тазуна еще раз кивнул и опрометью ринулся вон из кабинета. Наруто несколько озадаченно посмотрел ему вслед. - Чего это он? В туалет что ли сильно захотелось? Стоящий рядом Саске хмыкнул, положив руку на плечи Узумаки. - Я бы и сам убежал. Ты на него с такой зверской рожей смотрел, что мне самому стало немного не по себе. А Тазуна-сан, видимо, личность весьма впечатлительная. Вот и выскочил, словно пробка из… хн, бутылки. Наруто вопросительно посмотрел в глаза Саске. А потом хитро прищурился и цапнул его за неосторожно подставленное ухо зубами. Учиха пораженно охнул и отшатнулся, держась за пострадавшую часть тела и округлив темные глаза. - Зверская рожа, значит? Вот, что ты обо мне думаешь? – Узумаки притворно надул губы. – Вот только попробуй попросить у Мама-чан чебуреков! Развею! Саске артистично заломил руки, сделав скорбное лицо. - О, нет! Только не Мама-чан! Я к нему уже так привык! И к этому милому розовому передничку! И к его божественной стряпне! Мальчишки замерли на миг в театральных позах, а потом громко расхохотались, обняв друг друга за плечи. Все присутствующие со смешанными чувствами взирали на них, не зная, как реагировать. Сакура чуть не пищала от восторга – улыбающийся Саске-кун был та-а-а-аким милым! Сарутоби Хирузен пытался прийти в себя – он впервые в жизни видел смеющегося Учиха. Умино Ирука радовался, что эти двое стали, похоже, близкими друзьями. А Какаши умирал от любопытства - что за Мама-чан в передничке и насколько вкусны чебуреки?

***

Восточные ворота ничем не отличались от других ворот, разве что на местном КПП сидели другие шиноби. Мы с Саске пришли самыми последними, и то, только потому, что Учиха попросил взять с собой побольше его любимых помидоров. В итоге, Мама-чан выгнал нас из дома, ругаясь, как сапожник (мне стало очень стыдно перед Саске – он очень внимательно прислушивался к великим и могучим русским матам), сетуя на то, что мы, такие-сякие, уперли у него недельный запас этого овоща. Все продукты и снаряжение я запечатал в фууин-тату, которое я тут же при помощи чакры нанес на предплечье. Так меньше вероятность того, что вещи потеряются, чего нельзя было гарантировать при запечатывании в свиток. Сакура собрала с собой огромный рюкзак, который теперь болтался у нее за спиной. Какаши-сенсей так же, как и мы, был налегке. Уж кто, а джонин по-любому носил свои вещи в запечатывающем свитке. А Тазуна-сан нес за спиной большую плетеную котомку, в которой звенел, судя по всему, стратегический запас алкоголя. Мостостроитель, как ни странно, выглядел совершенно иначе, чем час назад – одетый в добротную, чистую одежду, свежевымытый (от него явственно чувствовался травяной запах мыла – такое выдают в онсене). От него не разило алкоголем, и выглядел он очень трезво. В общем, словно совершенно другой человек. Какаши сенсей одобрительно посмотрел на нас с Саске, кинул нечитаемый взгляд на Сакуру, а затем посмотрел на нашего нанимателя. - Тазуна-сан. Так как обычный человек передвигается гораздо медленнее даже шиноби-генина, то, если мы будем идти с Вашей скоростью, то прибудем в Страну Волн где-то через месяц-полтора. Если же один из нас будет нести Вас, то на месте мы будем уже через три – четыре дня. Так что забирайтесь-ка на спину Наруто, и мы отправимся в путь. Тазуна очень сильно побледнел, кинув в мою сторону панический взгляд. Я же лишь пожал плечами, подошел к трясущемуся мужчине и повернулся к нему спиной, чуть наклонившись. - Тазуна-сан, не заставляйте нас ждать. Обхватите руками мою шею и плечи, а ноги оберните вокруг моей талии. Я усилил ток чакры в моем теле, поэтому добрые 80 килограмм живого веса практически не почувствовал. Дождавшись, когда дрожащий – замерз, что ли? – мужчина взгромоздился на меня, я дополнительно обвил его тело тонкими нитями чакры. Теперь наш наниматель сидел в корзине из чакры, поэтому не мог случайно свалиться с моей спины при резком толчке. Котомку свою Тазуна-сан отдал Саске, взяв с того обещание обращаться предельно осторожно с драгоценным грузом. Какаши-сенсей удовлетворенно оглядел нашу компанию и отдал приказ: - Выступаем. Мы на огромной скорости понеслись в сторону растущих вдалеке гигантских деревьев.

***

Уже несколько часов мы, словно белки, скакали по толстым ветвям. Каждый скачок был похож на полет, который прерывался лишь на мгновение, необходимое для отталкивания от очередной ветви. Двигались мы практически бесшумно – у меня за спиной храпел наниматель, а у Саске за спиной пыхтела Сакура. Ее запас чакры подходил к концу, я это отчетливо чувствовал. Солнце уже закатилось, поэтому можно было уже останавливаться на ночлег – в лесу темнеет не в пример быстрее. Какаши-сенсей, словно прочитав мои мысли, скомандовал: - Стоп. Остановимся вон на той поляне. Мы соскочили на землю (от головокружительной высоты на миг захотелось зажмуриться) и осмотрелись. Это было хорошее сухое место с густой травой, достаточно ровное для того, чтобы поставить палатку. Я удовлетворенно кивнул, чем, кажется, немного удивил сенсея – тот пристально посмотрел на меня, после чего понюхал воздух. Я тоже втянул ноздрями воздух и тут же почувствовал тонкий запах влаги и рыбы. Где-то рядом был водоем. Я втянул нити чакры и ссадил проснувшегося Тазуну-сана со спины. С удовольствием распрямился и повел плечами – нужно будет сделать себе массаж. Саске, видимо, тоже об этом думал, когда наклонялся для того, чтобы растереть напряженные от долгого бега икры. Сакура с грохотом сбросила на землю свой рюкзак. Что-то отчетливо хрупнуло. Девочка ойкнула и полезла внутрь, что-то тихо бормоча себе под нос. Снова ойкнула и извлекла из рюкзака осколки некогда красивой кружки – нежно голубого цвета с мастерски прорисованной ветвью цветущей сакуры. Я только покачал головой – зачем было брать любимую посуду, тем более такую хрупкую, с собой на миссию? Какаши-сенсей, видимо, тоже задался этим вопросом, так как я явственно увидел сквозь стремительно опускающуюся тьму его воздетый к небу глаз. Я распечатал наши с Саске вещи. Сакура, увидев гору помидоров, принявшихся стремительно раскатываться по примятой траве, только удивленно вытаращилась. Тазуна-сан тоже удивился такому проявлению ниндзевской силы. Создав четырех клонов, я приказал им поставить лагерь и озаботиться ужином. Они кивнули и порскнули в стороны. Через полчаса на поляне был организован большой навес, костер, теплое покрывало – на этот раз из толстой, похожей на брезент, провощенной ткани, сложенной вдвое, со слоем толстого войлока внутри – и горячий ужин из запеченной на углях рыбы, большого количества салата и чая с шоколадом. Последний мне, точнее – Мама-чан, удалось приготовить самому – к нашему удивлению, какао-бобы здесь использовали только для получения какао-масла, который использовали для приготовления густых мазей. На рынке можно было приобрести как масло, так и сами бобы, которые были, естественно, дешевле, чем их конечный продукт. Поэтому, когда не так давно Мама-чан достал из холодильника формочку с застывшей массой темно-коричневого цвета, источающую восхитительный аромат какао, Саске долго созерцал мою дергающуюся в экстазе тушку. После чего вопросил: - Добе, ты совсем с катушек слетел? Я на это лишь отмахнулся и с благоговением положил в рот маленький кусочек. О-о-о, это такое блаженство! Я тогда схватил Учиху в охапку и силой запихал ему в рот тающий в руках шоколад. Саске замер, а потом со стоном обмяк и задвигал челюстями. Когда он открыл глаза и потянулся за добавкой, я лишь улыбнулся, продолжив рассасывать самое любимое мной лакомство. И вот сейчас мы с Саске балдели, привалившись друг к другу и медленно смакуя горьковато-терпкую сладость. Сакура повертела в руке маленький кубик, бросила взгляд на блаженно улыбающегося Учиху и откусила маленький кусочек. Через секунду уже и Харуно мечтательно закатила глаза. Через минуту к нам присоединился и Тазуна-сан, оценивший угощение уважительным хмыком. Какаши-сенсей с любопытством поглядел большую коробочку, наполненную темно-коричневыми кубиками под завязку. Аккуратно подхватил один и поднес к лицу, вдыхая аромат. - Наруто, что это такое? Сенсею ответил Саске. - Это называется «шоколад». Его придумал Мама-чан. Готовится из какао-бобов. Народ удивленно округлил глаза. Сакура воскликнула: - Какао-бобов? Это правда? Саске утвердительно хмыкнул. Какаши-сенсей закинул в рот кубик и медленно прожевал. На миг замер и удовлетворенно прикрыл глаз. Я улыбнулся. - Представляете, я в Саске его силой запихивал в первый раз. Он так отбивался, словно я его ему не в рот пытался засунуть, а в… На этих словах я запнулся, так как осознал, что прозвучали они несколько… двусмысленно. Бросив взгляд на товарищей, я немного успокоился – видимо, это я тут самый страшный извращенец. Саске бросил на меня взгляд, полный превосходства. - Я тебе тогда поддался. Что бы ты делал, если бы я не позволил тебе разжать мне челюсти? Ах ты, мелкий засранец! Я мило улыбнулся и проворковал: - Тогда твой первый поцелуй был бы со вкусом шоколада. Саске пару секунд смотрел на меня. Потом его глаза стали медленно расширяться, пока почти не вылезли из орбит. Со стороны Сакуры послышался задушенный сип и громкий кашель, со стороны Тазуны-сана – тоже кашель, но смущенный, а Какаши-сенсей… Такого мечтательного взгляда я не видел у него даже тогда, когда он читал свою книжонку. Прозвенел первый колокольчик.

***

Близился полдень. Мы довольно быстро бежали по широкому тракту, который вел в сторону порта. Солнце жарило немилосердно, Саске, который нес на себе Тазуну-сана, хрипло дышал. После вчерашнего ужина он периодически бросал на меня подозрительные взгляды. Но спать притулился рядышком, положив руку мне на живот. Сакура сосредоточенно переставляла ноги – ее рюкзак, как оказалось, весил ничуть не меньше Тазуны-сана. И что она туда такого положила? Какаши-сенсей прямо на бегу почитывал очередной бестселлер Джирайи. Когда после очередного поворота я заметил прямо посреди тракта, метрах в пятидесяти впереди, здоровенную лужу, то резко остановился. Остальные притормозили рядом. Какаши-сенсей нахмурился. - Наруто, в чем дело? Я не ответил, ощутив исходящее от воды знакомое ощущение. Я чувствую вас. Двое. Довольно сильны, ранг не менее чуунина. Родственники – чакра почти совпадает. А еще я чувствовал мощные эманации нейтральной чакры, но исходила она не от них, а от чего-то, что было при них. В мозгу блеснула мгновенная догадка. - Там засада. Их двое. По силе – чуунины, почти джонины. Вооружены – что-то типа перчаток из чакропроводящей стали. Стихийная предрасположенность – вода. Какаши-сенсей нахмурился еще сильнее и бросил пристальный взгляд на поблескивавшую вдалеке воду. Потом резко кивнул. - Наруто, Саске, Сакура, охраняйте Тазуну-сана. Я разберусь. Я сделал шаг вперед и заглянул в графитовый глаз. - Сенсей, я хочу внести предложение, - Какаши показал, что внимательно меня слушает. – Можно обойтись без кровопролития. Позвольте мне. Джонин хмуро посмотрел на меня и покачал головой. - Ты не сможешь с ними справиться. Ты сам сказал, что по силе они близки к джонинам. К тому же, необходимо провести допрос – нужно узнать, кто является их нанимателем. Я улыбнулся. - Сенсей, неужели Вы думаете, что я все эти три месяца, что Вы возглавляете нашу команду, протирал штаны и бездельничал? Думаете, что мне не хватит сил и умения вытащить из них информацию? – я непроизвольно сжал руки в кулаки. – Поверьте в меня, сенсей. Какаши очень долго смотрел мне в глаза. И, наконец, медленно кивнул. Я облегченно выдохнул и повернулся к остальным. - Саске, Сакура, оставляю Тазуну-сана на вас. После этого я развернулся и через секунду уже заглядывал в мутную лужу. Я почувствовал жажду крови, исходящую из ее глубин. Усмехнувшись, потыкал в грязную воду сучковатой палкой, которую подобрал тут же. - Эй вы, гаврики! Хорош портить пейзаж своими художествами! Середина засушливого сезона, вы где вообще в это время лужи видели, идиоты? Видимо, моя приветственная речь оскорбила этих двоих до глубины души. Неподвижная поверхность вспучилась прозрачным колоколом и лопнула, разбрызгав во все стороны грязную воду. Передо мной стояло двое очень похожих друг на друга мужчин. Лица их были закрыты тканевыми масками, пряди длинных волос повисли мокрыми сосульками, темные глаза горели злобой и ненавистью. Правую руку одного и левую руку другого украшали монструозные перчатки, испускающие ту самую, мощную энергию. Я приветственно улыбнулся и активировал глаза.

***

Братья Гозу и Мейзу взялись за эту миссию из-за вознаграждения, что сулил за голову одного старика известный криминальный барон Гато. Дело плевое, так как мостостроитель не мог позволить себе нанять сильных телохранителей – Страна Волн была бедна. План казался безупречным, пока какой-то мелкий щенок не стал тыкать сучковатой палкой прямо в глаз Мейзу, сопровождая сие действие унизительной речью. Взбешенные ниндзя синхронно отменили технику сокрытия, намереваясь стереть с лица земли посмевшего оскорбить их мальчишку. И замерли в ужасе. С детского лица на них смотрел монстр. Смотрел чернильно-черными глазами и улыбался. Гозу почувствовал, как затылок словно сдавило ледяными тисками, а сердце заполошно затрепыхалось в груди. Он понял – перед ним стоит хищник. А он – добыча. И бежать бесполезно, впрочем, как и отбиваться. Чудовище даже не заметит его трепыханий. Маленький рот приоткрылся, и братья услышали последние слова в их жизни: - Приятного мне аппетита.

***

Я выпил их энергию, высосал досуха, поглотил ядра. Два тела мешками свалились на землю и усохли, превратившись в мумии. А потом осыпались прахом, оставив после себя одежду и снаряжение. Я сыто икнул. Мое ядро стремительно поглощало два пульсирующих бледно-голубым светом источника, выстреливая в их стороны протуберанцы и притягивая ближе к себе. За спиной послышался сдавленный вскрик и топот ног. На плечо легла большая ладонь, затянутая в перчатку с обрезанными пальцами. - Наруто, зачем ты их убил? Мы должны были их допросить! Голос Какаши-сенсея прорвал захватившее меня удовольствие от насыщения и привел в себя. Я обернулся. - О, я все узнал, сенсей. Джонин недоверчиво окинул меня взглядом. Я обратил внимание на трясущегося Тазуну. - Тазуна-сан! Представляете, эти двое приходили за Вашей головой! – я сделал страшные глаза. – Некий Гато пообещал им о-о-очень большую сумму за Вашу жизнь. Тазуна-сан, - я сделал шаг вперед, - не хотите нам что-то рассказать, м? Мостостроитель неожиданно расплакался. Прерывающимся голосом он поведал о том, кто такой Гато, какой он нехороший редиска и почему желает отнять драгоценную жизнь Тазуны. Рассказал об обмане, на который ему пришлось пойти из-за бедности и умолял не бросать его на произвол судьбы. Я практически не слушал его исповедь, рассматривая со всех сторон страшные на вид перчатки. Они полностью состояли из чакры невероятной твердости, причем разной по качественным характеристикам – энергия левой перчатки была менее плотной, но с высокой частотой колебаний, а правая состояла из более плотной чакры, но частота колебаний была ниже. Цепь, соединяющая обе перчатки, являла собой как бы сплав из этих видов энергии. Интересный артефакт, одним словом. Я на всякий случай спросил у Хатаке: - Скажите, сенсей, а из какого материала выкованы эти перчатки? Какаши внимательно осмотрел их со всех сторон и хитро на меня посмотрел. - Скажу, если отдашь их мне. Я задохнулся от такой наглости. Чакропроводящее железо стоило очень дорого, даже кунай из этого материала был не по карману даже некоторым джонинам. А в этих перчатках железа хватило бы на пару-тройку десятков полновесных кунаев. Пораженно покачав головой, я лишь улыбнулся. - Хорошо. Не обращая внимания на вытаращенные глаза Саске, я протянул перчатки сенсею. Миг, и они исчезли с тихим хлопком, сопровождавшим запечатывание их в свиток. После этого Какаши дал исчерпывающий ответ: - Эти перчатки выкованы из чакропроводящего железа, которое добывают только в Стране Железа. Оружие из этого материала стоит невероятно дорого и передается по наследству во многих кланах и семьях. Такое оружие невозможно затупить и сломать. Также, его удобно использовать в бою, так как оно может проводить стихийную чакру, тем самым усиливая удар. Я покивал и поблагодарил сенсея за информацию. Саске стиснул мою ладонь и простонал: - Дурак! Зачем ты отдал ему свой трофей? Я давно мечтал о катане из чакропроводящего железа! В тех перчатках хватило бы материала и еще осталось бы… Наруто, и почему ты иногда такой умный, а иногда – балбес? Я рассмеялся и погладил Учиху по топорщащемуся вихрами затылку. - Будет тебе катана. Обещаю, Саске. Учиха внимательно посмотрел мне в глаза. Потом коротко кивнул, покраснел и резко отвернулся, смутившись. Я снова улыбнулся. Хатаке, довольный, словно рыбак, выудивший золотую рыбу его мечты, задал жизненно важный вопрос: - Что будем делать? Эта миссия становится слишком сложна для вас, ведь неизвестно, сколько шиноби может нанять этот Гато. Она принимает даже не B, а А-ранг, - Какаши обвел нас серьезным взглядом, на миг остановив его на мне. – Что вы решите? Вернемся назад в Коноху или закончим миссию? Естественно, мы проголосовали «за».

***

Страна Волн встретила нас утлой лодчонкой, едва не забиравшей воду бортами, и молочно-белым туманом. Мы плыли уже несколько часов, ориентируясь лишь на чувство направления Какаши-сенсея. В него компас что ли встроен? От воды пахло рыбой и водорослями, в изобилии покрывавшими поверхность. Изредка можно было увидеть птиц, напоминавших пеликанов – они ловко выхватывали из воды зазевавшуюся рыбешку. Один раз я увидел в темной глубине колоссальное извивающееся тело, похожее на змеиное. Мне резко стало нехорошо. Наконец, дно лодочки заскребло по дну, и я поспешил покинуть ее гостеприимные недра. Туман рассеялся, явив взору поросший редким лесочком высокий берег. Привязав лодку к одинокому пустынному причалу, мы отправились вверх по склону холма, где виднелась узкая дорога, больше похожая на тропинку. Тазуна-сан радовался как ребенок, ведь его дома ждала любимая дочь и внук – о них он с удовольствием рассказывал нам по дороге. Неожиданно (почти) из кустов выскочил кролик. Он забавно шевелил розовым носом и с хрустом грыз тонкую веточку. Вроде бы ничего особенного. За одним исключением. Он был снежно-белым. В следующий миг воздух наполнился низким гулом, и Какаши-сенсей чудом сумел увернуться от летящего прямо на него огромного лезвия. Я выругался – за переживаниями о монстрах, населяющих морские глубины, я забыл о монстрах, подстерегавших нас на пути. В ствол растущего неподалеку большого дерева воткнулся гигантский меч. Через секунду на его рукоять приземлился высокий человек, замотанный в белые бинты по самые глаза. На голове у него был виден протектор с эмблемой Киригакуре. Смуглую кожу покрывали многочисленные шрамы, короткие черные волосы трепал ветер, а темно-синие, почти черные глаза с холодным интересом смотрели на сенсея. Узкие губы, сливающиеся цветом с кожей лица, разомкнулись, отчего стал виден ряд верхних зубов, имеющих треугольную форму и выглядевших из-за этого необычайно остро. - Кого я вижу! Да это ведь сам Шаринган–Какаши, Великий Копирующий Ниндзя! – хриплый хохот прорезал шелестящую тишину леса. – Не ожидал я встретить тебя здесь, не ожидал… Какаши-сенсей мгновенно принял оборонительную стойку, сжимая в руке кунай. Саске, оценив ситуацию, встал в такой же стойке около Тазуны-сана, через секунду к нему присоединилась Сакура. Я же с любопытством прислушивался к пульсации энергии, исходившей от огромного меча. Казалось, что он был живой, я явственно ощущал жажду, что он испытывал. Мое занятие прервал сенсей, крикнув в мою сторону: - Наруто, не стой столбом! Хватайте Тазуну и бегите отсюда! Я задержу его! Видимо, за своими размышлениями я пропустил реплики, которыми успели обменяться мужчины. Какаши-сенсей уже успел явить миру свой шаринган, чем до глубины души поразил Саске. Фигуры мужчин окутал густой туман и послышался металлический лязг – сражение началось. Сакура пронзительно закричала: - Ребята, почему вы стоите? Ведь сенсей же сказал нам уходить! Я бросил на нее пристальный взгляд. Похоже, игры закончились. На кону стоят жизни моих сокомандников, Тазуны-сана и Какаши-сенсея. Я поймал взгляд Саске. - Саске, ты мне веришь? Темные глаза смотрели на меня пристально, не мигая. Я увидел в них ответ на свой вопрос и мягко улыбнулся. - Ты – очень важный для меня человек, Учиха, - Саске приоткрыл рот, слушая очень внимательно то, что я говорил ему. – Всегда помни об этом, отото. Черные глаза пораженно распахнулись, Саске пытался что-то крикнуть, но я не слушал – мои глаза заволокла радужная тьма, и Учиху вместе с Харуно и Тазуной-саном окружило черной непроницаемой сферой из твердой чакры. Вовремя. Я получил такой силы пинок чуть ниже спины, что тазовая кость хрустнула, а сам я отправился в непродолжительный полет, завершившийся в большом, слава богам, не очень колючем кустарнике. Собрав по частям кости и срастив все трещины, сколы и разрывы, я уже через минуту выбрался из чертова куста, чтобы узреть задыхающегося в водяном шаре Какаши-сенсея и клона Забузы, который с недоумением ощупывал защитную сферу. Я сплюнул кровь, натекшую из закушенной щеки и хрипло прорычал: - Немедленно выпусти сенсея, если не хочешь подохнуть, как подзаборная шавка! Забуза-оригинал удивленно посмотрел в мою сторону, видимо, не ожидая того, что я после такой травмы смогу не только стоять на ногах, но и угрожать ему. Он хмыкнул. - Кто ты такой, чтобы угрожать мне, мальчик? Я выпрямился, ткнув большим пальцем на повязанный на голове протектор. - Я – Узумаки Наруто. Ниндзя из Конохи. Тот, кто высосет твою жизнь, если ты сейчас же не отпустишь Какаши-сенсея. Забуза хрипло засмеялся. - Ниндзя? Ниндзя?! Ты?! Ты смеешь так себя называть? – смех неожиданно прекратился. - Если ты балансировал между жизнью и смертью столько раз, что это уже перестало беспокоить тебя, тогда ты можешь называть себя ниндзя. Если ты стал настолько жестоким, что твой профиль был занесён в мою книгу Бинго, тогда ты заслуживаешь звание ниндзя. Только так и никак иначе. Я почувствовал, как мое лицо разрезала безумная улыбка, а глаза заволокло чернотой. Я видел, как пораженно распахнулись глаза Какаши-сенсея, который еще держался, несмотря на отсутствие воздуха в его водяной тюрьме. - Что же. Пора тебе занести мое имя в твою книгу Бинго.

***

Какаши чувствовал, как его легкие горят огнем. Еще немного, и он задохнется. И тогда его ученики погибнут, приняв смерть от руки мечника. Джонин корил себя за несообразительность – какого черта его понесло в сторону реки? Ведь он прекрасно знал, что Момочи Забуза специализируется на техниках водной стихии. И так глупо попался в ловушку. Хатаке видел, как Наруто использовал какую-то странную технику, которая заключила нанимателя, Саске и Сакуру в огромную черную сферу. Видел, как клон Забузы напал на мальчика, услышал даже сквозь толщу воды отвратительный влажный хруст, с которым сломались его кости. Если бы он мог, то закричал бы. Но ему нужно было беречь те крохи воздуха, что еще оставались в его легких. Нужно было придумать, как выбраться из этой ловушки, выбраться и спасти мальчика, рискнувшего жизнью ради спасения его товарищей. Мальчика, который за такое короткое время стал ему необычайно дорог. Забуза с интересом осматривал сферу и пытался разрушить ее, но все его попытки не увенчались ни малейшим успехом. Даже Кубикирибочо, крепчайший бритвенно-острый меч не оставил на гладком округлом боку ни малейшей царапины. Это повергло Забузу в шок. Из которого его вывел низкий, рокочущий голос. Какаши не мог поверить своим глазам – его ученик, только что получивший страшный удар, сломавший ему как минимум одну кость (тот звук не мог ему померещиться), уверенно стоял на ногах и требовал выпустить Хатаке из водяной тюрьмы. Забуза лишь посмеялся над мальчиком и выдал описание того, каким должен быть настоящий ниндзя. И тут произошло нечто такое, от чего Какаши пришел в неописуемый ужас, сковавший его липкими ледяными пальцами, ужас, который шел откуда-то из подсознания. Он увидел, как лицо его ученика исказилось в какой-то нечеловеческой ухмылке, как синие глаза заволокло мертвенной чернотой, а хриплый, наполненный тяжелой вибрацией голос проговорил: - Что же. Пора тебе занести мое имя в твою книгу Бинго. В следующее мгновение он увидел в руке Наруто изящную, кроваво-красного цвета катану. Узумаки выдохнул: - Меч против меча, - он поднес катану к лицу, держа ее вертикально и отвернув лезвие от себя. Рокочущий голос тихо проговорил: - Цвети, Сенбонсакура. Хатаке с ужасом и восторгом наблюдал за тем, как длинный клинок распадается на сотни сверкающих лепестков. Которые, словно повинуясь чьему-то приказу, разделились на две части и ринулись на Забузу и его клона. Миг – и клон разлетается веером брызг. Еще миг – и в воздухе повисла кровавая взвесь, а огромный водяной шар ухнул в темные глубины. Когда Какаши вынырнул на поверхность, то увидел, что Момочи Забуза неподвижно лежит на берегу в большой луже крови. Над ним склонилась изящная фигура молодого человека, чье лицо было скрыто плотной белой маской. Этот человек что-то говорил Наруто, стоящему неподалеку в окружении вихря розовых лепестков. Узумаки повелительно махнул рукой и человек, поклонившись, подхватил тело Забузы, подобрал валяющийся Обезглавливатель и исчез из поля зрения. Хатаке выбрался на берег и исторг из своих легких целый поток мутной воды. Через мгновение он почувствовал прикосновение маленьких ладоней и услышал мягкий, обеспокоенный голос: - Сенсей, прилягте. Позвольте, я помогу. К его груди прикоснулась небольшая ладонь с тонкими длинными пальчиками, пульсирующая зеленым светом медчакры. Какаши снова содрогнулся в приступе жесточайшего кашля, выдавливая из себя постороннюю жидкость. - Вот так, хорошо. Сейчас станет намного легче, сенсей. И впрямь, дышать стало легче. Какаши устало сел и взглянул на Наруто, склонившегося над ним с крайне обеспокоенным выражением лица. Его глаза были по прежнему черны, но не походили на действие одной чудовищной техники, которая была известна немногим в Конохе. Техника Воскрешения, Эдо Тенсей – у воскрешенных глаза были тоже черны. Но сейчас Какаши видел разницу – радужные разводы в глазах Наруто водили хороводы и закручивались в спирали. Это не была Эдо Тенсей. Это было неизвестное додзюцу. И как давно оно проявилось у мальчика? Хатаке прикрыл глаза, чувствуя, как накатывает чудовищная слабость – расплата за использование шарингана. Не успев ничего сказать, мужчина потерял сознание.

***

Я едва успел подхватить неожиданно обмякшего сенсея. На лицо было сильнейшее чакроистощение. Я поднял его на руки и подошел к защитной сфере. Розовые лепестки продолжали кружить вокруг меня, защищая от любой опасности. Мои руки светились зеленоватым светом – я потихоньку восстанавливал резерв сенсея, вытягивая его из состояния прекомы. Короткий импульс – и чакра, составлявшая защитную скорлупу, распалась, спешно поглощаемая моим накопителем. На землю рухнули дезориентированные Тазуна и Харуно с Учихой. Вопросы и возмущения застряли у них в горле, когда они увидели бессознательного сенсея на моих руках. Я обратился к Тазуне-сану: - Тазуна-сан, скажите, до Вашего городка далеко еще? Мужчина быстро прикинул что-то в уме и ответил: - Нет, около десяти километров. Я благодарно кивнул и коротко приказал: - Выдвигаемся. Нужно доставить Какаши-сенсея до дома Тазуны-сана. Там, в спокойной обстановке, я смогу более полно оказать ему помощь. К чести моих сокомандников, они лишь молча кивнули.

***

Городок встретил нас настороженными жителями и удивленными взглядами. Ну да, не каждый день можно увидеть, как мелкий пацан лет одиннадцати на вид спокойно несет на руках взрослого мужика, в три раза превосходящего его и размером, и весом. А еще больший сюр народ ловил от вида Сакуры, несшей на своей спине Тазуну-сана. Саске пер на себе рюкзак Сакуры и котомку Тазуны. Дом мостостроителя стоял немного на отшибе, был очень большим и просторным. Встретившая нас миловидная молодая женщина – дочь Тазуны – только тревожно охнула, увидев уставших и запыленных нас. Она тут же захлопотала около отца, который принялся рассказывать о наших подвигах, нещадно приукрашивая. Я спросил, куда можно уложить сенсея и где можно помыться. Тсунами ответила, что помыться можно на заднем дворе – там был выход небольшого горячего источника. Именно из-за его наличия Тазуна-сан в свое время отстроил этот дом. Я поблагодарил и направился в указанное место. Бассейн был огорожен высоким плетнем, что создавало атмосферу уединения. Быстро раздев донага сенсея, я разделся сам и погрузился в горячую воду, пахнущую солью. На теле Какаши я обнаружил несколько довольно глубоких порезов и россыпь разновеликих кровоподтеков. Промыв раны, я затянул их края и срастил ткани. Даже шрамов не осталось. Кровоподтеки медленно рассосались под моими руками, и вскоре ничего не напоминало о травмах сенсея. Еще раз проверив его организм на повреждения, я восстановил изъеденный эрозией хрящ коленного сустава. Похоже, какая-то застарелая травма, которую он то ли запустил, то ли вылечить не могли. Нога-то по-любому болела, я даже видел пару раз, как сенсей прихрамывает, но не думал, что причина в этом. Удостоверившись, что медицинская помощь ему больше не требуется, я остервенело помылся сам и вымыл сенсея. Завернув его в юката из чакроткани и натянув на себя чистые штаны, распечатанные из фууин-тату, я снова подхватил Какаши на руки и отправился в дом. Встретившая меня Тсунами проводила в комнату на втором этаже, где уже был расстелен мягкий футон. Там уже находились Саске и Сакура. Я осторожно уложил сенсея, накрыв его тонким одеялом. Саске вопросительно на меня посмотрел. - С ним все будет хорошо. Повреждения я вылечил. Его резерв пуст, нужно время, чтобы он восстановился. Учиха кивнул и, сказав, что он пошел мыться, покинул комнату. Сакура тоже не долго засиделась, сообщив, что собирается помочь Тсунами с готовкой ужина. Я лишь кивнул и мысленно перекрестился, уповая на то, что ужин не станет несъедобным – Сакура умела даже из картофеля и молока приготовить редкостно ядовитую мерзость. Я устало вздохнул – сказывалось напряжение последнего часа. Мои ладони светились мягким зеленым светом, пульсирующим в такт Его сердца. По комнате медленно кружили нежно-розовые лепестки.

***

Какаши медленно выплывал из вязкого забытья. В голове было странно пусто и легко. С удивлением он отметил, что много лет беспокоившее его колено не болит. Это было настолько странно, что он очень быстро пришел в себя, открыл глаза и осмотрелся. Он находился в незнакомом доме. Лежал на футоне в большой светлой комнате. Пахло деревом и лаком. В воздухе, загадочно мерцая, кружились розовые лепестки. Какаши замер, вспомнив, что эти лепестки сотворили с шиноби тумана за какое-то мгновение. Кажущиеся такими невинными, эти лепестки были необычайно быстры и ужасающе остры. Джонин медленно вздохнул и тут же ощутил какую-то тяжесть, давившую ему на грудь. Он приподнял голову и снова замер. На его груди спал Наруто. Хатаке почувствовал, как его сердце гулко громыхнуло, а затем учащенно забилось. Мужчина даже испугался, что этот громкий стук разбудит мальчика. Но тот продолжал безмятежно спать. Прошло около получаса. В комнату проник аппетитный запах чего-то мясного, и живот Какаши подвело от чувства сильнейшего голода. Желудок взвыл, словно обиженная собака. Этот звук разбудил Узумаки. Мальчик пару раз хлопнул фиолетовыми глазищами, после чего зевнул и выпрямился, с хрустом потягиваясь. У Какаши пересохло во рту – Наруто был одет только в тонкие хлопковые брюки. Выгнувшееся тонкое тело взбудоражило воображение Хатаке, и он смущенно прочистил горло. Наруто встрепетнулся и радостно уставился на джонина. - Сенсей, Вы очнулись! Слава Ками. Двери комнаты приоткрылись и внутрь заглянула разморенная физиономия Учихи. - Там Тсунами-сан зовет нас всех к столу. О, Какаши-сенсей! – черные глаза облегченно замерцали. – Хорошо, что Вы очнулись. Наруто почти час вливал в Вас чакру, восстанавливая Ваш резерв. С этими словами Саске удалился. Какаши прислушался к себе и с удивлением отметил, что его резерв восстановлен более чем на треть. Обычно после такого истощения ему приходилось валяться неделями. Пару раз, не рассчитав сил, он впадал в кому, из которой его выводила бригада медиков. Он с восхищением посмотрел на смутившегося Узумаки. - Наруто, - он дождался, когда фиолетовые глаза остановятся на нем. – Спасибо. Ответом ему была солнечная улыбка, осветившая, казалось, каждый уголок этой комнаты.

***

Какаши-сенсей очень быстро шел на поправку. Правда, передвигался он с некоторым трудом, так как ноги запитывались чакрой в последнюю очередь. Чтобы мы не маялись от безделья, он припахал каждого из нас к делу: Саске учился ходить по вертикальным поверхностям, Сакура брала уроки кулинарии у Тсунами-сан, а я стал личным массажистом сенсея. Мы целыми днями сидели в тени деревьев, по которым с энтузиазмом белки носился Учиха. Сенсей почитывал свою извращенскую книжку, а я разминал ему ступни. Идиллия, блин. Тазуна-сан пропадал на стройке, выпросив у меня пару сотен клонов. Я любезно их ему предоставил. Пока все было тихо и спокойно. Хотя Какаши-сенсей предупредил, что Момочи Забуза вполне может оказаться жив-здоров и устроить нам пару больших неприятностей. Я молчал, так как знал, что так оно и будет. Убить Забузу я тогда не смог, да и не собирался. Эта личность, как и личность Хаку, в свое время поразила мое воображение, и я искренне оплакивал смерть нарисованных персонажей. Битва на мосту близилась. Вот только финал должен быть иным.

***

Прошло несколько дней. Сенсей уже уверенно ходил на своих двоих, Саске уверенно расхаживал по стенам дома, Сакура уверенно готовила вполне съедобный печеный картофель, Тазуна-сан уверенно заявлял, что строительство идет семимильными шагами, Тсунами-сан уверенно строила глазки Хатаке, а я был уверен, что убью этих двоих. Неожиданно для меня все мое существо прошило чувство вышибающей разум ревности. Тсунами была очень красива, и даже рождение ребенка не испортило ее изумительной фигуры. Она напропалую флиртовала с сенсеем, который держал покерфейс и лишь изредка улыбался глазом, смеясь на очередное острое замечание Тсунами. Только в один этот смех можно было влюбиться по уши, чем и занималась Тсунами-сан. С каждым днем напряжение внутри меня росло. Саске не понимал, что со мной происходит, но вопросов не задавал. Он только осторожно обнимал меня за плечи и уютно молчал, отчего все мое бешенство куда-то испарялось. За это я был ему очень благодарен. Но стоило увидеть смеющихся Какаши и Тсунами, как ярость возвращалась. Выплеснуть накопившуюся злость мне удалось немного позже. В тот день Саске, Сакура, Какаши-сенсей и Тазуна-сан отправились посмотреть на стройку. Мои клоны трудились в поте лица, вкалывая, как рабы на галерах. Тазуна по праву носил звание известнейшего мостостроителя – когда я увидел масштабы стройки, то проникся к мужчине искренним уважением. Я расслаблялся в бассейне, когда вместе с порцией чакры пришло понимание – Забуза оправился и вместе с Хаку напал на сенсея и ребят. В доме послышался испуганный вскрик и громкая брань – однако, пожаловали гости. Я включил глаза. Розовые лепестки метнулись в приоткрытые двери и окна, через секунду раздались громкие вопли. Во внутренний двор выскочила растрепанная Тсунами, а за ней спешил ее сын – Инари. Женщина увидела меня и закричала, показывая пальцем на распахнутую дверь: - Там!... Я прервал ее излияния, резко вскинув руку. Выбравшись из воды, я торопливо оделся и понесся к мосту, откуда слышались вопли, звон оружия и отборная брань. Зрелище, открывшееся мне, было воистину незабываемым – Какаши-сенсей показывал чудеса владения тайдзюцу, совмещая это с акробатикой и элементами паркура, а немного в стороне в окружении кольца из ледяных ромбовидных зеркал скакал утыканный сенбонами Саске, взирая на мир мерцающими красным светом шаринганами. В каждом глазу я заметил по три томоэ. Сакура валялась без сознания в стороне, из ее шеи торчал сенбон. Мое появление на мосту не осталось незамеченным – в меня полетело три сенбона. Я аккуратно уклонился и поднял алую катану. - Цвети, Сенбонсакура. Процесс распада клинка на сотни маленьких лезвий сопровождался предостерегающими криками Забузы, который попытался прорваться ко мне, но был остановлен сенсеем. Лепестки, повинуясь мысленному приказу, метнулись к зеркалам. Послышался громкий треск, и они рассыпались ледяной крошкой, истаивавшей на глазах. Саске рухнул на деревянные доски и остался лежать неподвижно. Я видел, что он просто потерял сознание, поэтому не стал бросаться к нему, а сосредоточился на Хаку, который материализовался передо мной. Он наклонил голову набок, словно птица, и с любопытством посмотрел на меня. - Что это за техника? Я вижу ее второй раз, но так и не понял, каким именно образом ты ее используешь. Я усмехнулся, набирая полную горсть легчайших лезвий-лепестков и сдувая их с ладони. - Ниндзя должен иметь свои секретные техники, ты не думаешь? Хаку задумался, а потом согласно кивнул. - Ты прав. Как тебя зовут, мальчик? - Узумаки Наруто, - не дав парню раскрыть рта, я продолжил. – Ты в курсе, что сюда идет Гато в сопровождении трех сотен головорезов? Вопрос застал его врасплох, и даже Забуза на мгновение отвлекся от драки с Какаши, повернув лицо в нашу сторону и прислушиваясь к разговору. Хаку обеспокоенно переступил с ноги на ногу. - Откуда ты это знаешь? Я снова активировал глаза, позволив радужной черноте заполнить мои глазницы. Хаку изумленно распахнул темно-серые глаза. - Видишь ли, мои глаза могут видеть очень далеко. И четко. Так четко, что я могу различить биение жизни в телах живых существ. И сейчас я вижу большое скопление народа на подходах к стройке. Как ты думаешь, зачем они идут сюда? Не только ведь затем, чтобы подорвать мост – с этим бы и пара десятков справилась? Забуза прекратил размахивать своим монструозным мечом, останавливая поединок. Какаши-сенсей настороженно замер. Хаку и его старший товарищ переглянулись. - Ты уверен в том, что говоришь, малец? – хриплый голос Забузы разрезал установившуюся тишину. Я кивнул. В воздухе повисло почти осязаемое напряжение. Чтобы разбить его, я задал давно интересовавший меня вопрос: - Хаку, ты любишь Забузу? Парень от неожиданности споткнулся на ровном месте и вытаращился на меня невозможно большими глазами. Такими же, какими смотрел на меня Какаши-сенсей. А вот Забуза, похоже, был очень заинтересован в ответе, так как принялся сверлить заливающегося румянцем Хаку пристальным взглядом. - Э… Я уважаю Забузу-сана, как сенсея и как человека, - тихо проговорил Хаку. – К чему это вопрос? Я потер подбородок, провожая взглядом танцующий лепесток. - Да так, любопытно было… - я лукаво усмехнулся. – Перефразирую вопрос: ты любишь Забузу как сенсея или как мужчину? Какаши закашлялся. Где-то позади меня раздался заинтересованный Учиховский хмык. Забуза подкрался к Хаку сзади и тихо замер, пожирая затылок парня темно-синими глазами. Тот, кажется, что-то почувствовал, потому что резко обернулся и застыл, как кролик перед удавом. Они молча смотрели друг на друга, но создавалось такое впечатление, словно они вели мысленный диалог. Похоже, эти двое потеряны для общества. На некоторое время. Я подошел к валяющемуся Саске, успевшему прийти в себя и выдернуть из груди пару сенбонов. Я опустился рядом с ним на колени и прошептал: - Лежи тихо. Сейчас боль уйдет. Из моих рук выстрелило множество светящихся зеленым светом нитей. С их помощью мне удалось безболезненно и безвредно удалить все иглы, украшавшие тело Саске. Маленькие ранки затянулись прямо на глазах, каналы наполнились чакрой, снимая усталость и боль. Едва я закончил с лечением, как послышался всхлип: - Саске-ку-у-ун!!! Сакура стиснула Учиху в удушающих объятиях так сильно, что я услышал треск костей. Саске кое-как высвободился из загребущих ручонок, подобрался ко мне поближе и обратил внимание на двоих туманников. - Наруто, только такой извращенец, как ты, мог задать такой вопрос. Я посмотрел на Саске и обнял его за плечи. - Не забывай, ты этого извращенца обнимаешь каждую ночь, - Учиха тихо хихикнул, а я улыбнулся. – Зато они теперь не пытаются выбить из нас все… ну, ты понял. За спиной раздался голос сенсея. - Как тебе вообще пришло в голову подобное? Я обернулся, встретившись с внимательным графитовым взглядом. Шаринган был надежно спрятан под протектором. - Знаете, Какаши-сенсей, для истинной любви пол – не преграда. Какая разница, кого любить – женщину или мужчину, если это хороший человек? - Э… - Какаши изумленно округлил глаз, в котором читалось сильное потрясение. – Согласен, между мужчинами может существовать сильное чувство, но это не будет та самая любовь, что может связать мужчину и женщину. Такая любовь мужчины к мужчине… отвратительна. Противоестественна. Сенсей, казалось, через силу выталкивал из себя эти утверждения, которым внимали Саске и Сакура. Я же мечтательно улыбнулся и ответил: - Вы так в этом уверены, сенсей? – Хатаке перестал дышать. – Тогда взгляните на этих двоих. Что может быть естественнее и прекраснее этого? Освещенные закатными лучами солнца, двое мужчин сплелись в крепких объятиях, слившись в глубоком поцелуе. Забуза нежно водил пальцами по точеному лицу, изредка зарываясь в тяжелые темно-пепельные волосы. Тонкий стан Хаку гармонично притирался к мощному торсу мечника, отчего они казались единым целым. Сенсей несколько секунд неверяще взирал на эту прекрасную картину, потом потряс головой и громко сглотнул. А я грустно улыбнулся и окликнул увлекшихся друг другом шиноби. - Эй, ребята, может хватит уже? А то возникает желание присоединиться. Саске и Сакура икнули. Какаши-сенсей впал в прострацию – слишком много впечатлений он сегодня получил. А мужчины оторвались друг от друга, тяжело дыша и бросая на меня недовольные взгляды. - Думаю, вам пора. Сейчас Гато подвалит со своей сворой. Нельзя, чтобы он вас увидел. Сегодня Момочи Забуза и Хаку погибли на этом самом мосту, - они непонимающе уставились на меня. – Да живее! И вообще, вам еще столько предстоит узнать друг о друге. Первый секс – он трудный самый, Забуза-сан, будьте с Хаку понежнее. Хаку очень сильно покраснел, а Забуза ощерился в акульей улыбке, притянув его за талию к себе вплотную. - Не учи шиноби махать кунаем, малец. Разберемся, - его пальцы пробрались под тонкую ткань, оглаживая живот Хаку. – Ты займешь достойное место в моей книге Бинго, Узумаки Наруто. С этими словами Забуза вместе с Хаку растворился в плотном тумане. Я задумчиво посмотрел на огромную толпу людей, показавшуюся сквозь него. Перевел взгляд на почему-то розового Саске. Потом на Какаши-сенсея, который с отсутствующим взглядом стоял рядом. Кажется, у кого-то произошло крушение идеалов. Или он просто что-то вспомнил. Сакура сидела на отполированных досках и громко икала. Как-то странно закончился этот день. Я тронул сенсея за руку. Тот вздрогнул и уставился на меня перепуганным взглядом. - Сенсей, идемте. Надо проводить Тазуну-сана домой. Да и вообще, уже смеркается, скоро надо будет ужинать. Какаши торопливо кивнул, а потом спохватился, увидев людей, вооруженных разным колюще-режущим. - Наруто, нужно… Я не дал ему договорить, несколько невежливо перебив на полуслове: - Сенсей, мои копии ими займутся. Хатаке медленно кивнул, не сводя с меня какого-то странного, изумленно-восторженного взгляда. Перелив второго звоночка? Хотя, наверное, он тоже очень хочет есть и не собирается терять драгоценное время из-за разборок с людьми Гато и им самим. Я взлохматил волосы на голове у Саске и прошептал ему на ухо: - Ты говорил, что хочешь катану из чакропроводящего железа? – Саске, насторожившийся при моих словах, кивнул. – Видел мою? – я указал на кружащие вокруг розовые лепестки и дождался восторженного кивка. – Хочешь что-то подобное ей? – еще один кивок. – Тогда ты должен рассказать мне, каким ты видишь свой меч. С этими словами мы покинули стройку, унося с собой Тазуну-сана. А люди Гато узрели выползающих изо всех щелей, плотоядно облизывающихся клонов, желающих друг другу приятного аппетита. И счастливо улыбающихся, так как в воздухе висел тихий трепещущий звон.