Хранилище душ

Весна вступала в свои права, медленно надвигаясь на полуостров. Разлились широкие лужи, и песок, хлюпая и булькая то тут, то там еле справлялся с осушением дороги. Дальше было не проехать, я оставила машину на обочине в куче талого снега, еще раз отругав себя за то, что стало поводом моей ссылки в это Богом забытое место на земле. Мой Мерседес, испытав все тяготы езды по дорогам глубинки, домчал меня из любимой Москвы за 8 часов до места моего заточения. Вещей было мало, склонности покупать себе резиновые сапоги и дождевики у меня не было. Перерыв почти все свои вещи, я поняла, что на ближайшие несколько лет мне они не понадобятся, поэтому захватила только самые теплые и прочные, все они поместились в сумку на колесиках, которым предстояло прокатиться по непролазной грязи. Когда год назад в клубе я встретила прекрасную незнакомку, то понятия не имела, чем закончится наша роковая встреча. Переодев балетки на, заранее приготовленные, самые высокие кожаные сапоги на низком каблуке, что у меня были, я вылезла из машины и хлюпнула прямо в грязь свою любимую красную дорожную сумку, купленную в Италии. Поставив машину на сигнализацию, я усмехнулась, тут она могла понадобиться только лисам или медведям. Так вот, Лиза, прекрасная нимфа с шоколадными волосами, завладела моим разумом. Наш роман был бурным и прекрасным, пока однажды ее муж, как в анекдоте, не приехал домой на день раньше и не застал свою благоверную у меня между ног. Я потеплее закуталась, в Москве уже давно было тепло и не было намека на зиму, здесь же лежали кучи талого снега, который даже не собирался исчезать, медленно плавясь под лучами изредка попадающего сюда солнца. Кстати, мужу Лизы не очень понравилась наша поза, в отличие от меня, и был целый скандал. Панин, муж ее, эдакий "папик на ножках", работал в Администрации города и имел очень хорошие связи к несчастью для меня. Я шла уже около часа, и конца этой дороги с метровыми лужами и грязью не было. Когда Панин, муж Лизы, выхлопотал для меня это местечко под солнцем, его счастью, наверное, не было предела. Дело в том, что область моей работы очень специфическая, я кризис-менеджер: обычно меня назначают директором уже на стадии банкротства компании, и моя задача свести судебные риски к минимуму, выплатить зарплату сотрудникам, а при хорошем развитии событий, вывести компанию в ноль и предотвратить ее смертельное пике. За восемь лет я спасла от неминуемой гибели пять компаний, и еще четыре вышли в ноль и самораспустились безболезненно. Когда мне позвонили из аппарата Президента и попросили прийти, я напряглась. Опыта общения с властью мне было не занимать, все официальные банкротства проводились под их бдительным контролем. - Марина Александровна, мы наслышаны о ваших выдающихся успехах, поэтому наш выбор и пал на Вас, - лысоватый мужчина пододвинул ко мне папку, - это государственное учреждение давно находится в плачевном состоянии, так как много лет не видело финансирования, но оно уникально и является признанным наследием ЮНЕСКО. Видимо с момента ознакомления с содержимым папки, мои глаза настолько расширились, что он продолжил, - да, работа предстоит большая, но это ведь кредит доверия, так сказать. - Вологодская область? - я почти задохнулась. - Ну не надо так, это всего в несколько часах езды от Москвы, - он протер платочком свою лысину. - Я кризис-менеджер, один из лучших в Москве, а вы мне предлагаете возглавить Богом забытый край земли, зачем, ради чего? - я была в таком шоке, что слова не сразу образовывали предложения. - Марина Александровна, контракт рассчитан на три года, там природа, экология, отдохнете от московской суеты, - он начал ерзать на стуле. - Я не хочу отдыхать! Вы осознаете, что за три года в коммерции все поменяется, я останусь за бортом своей профессии, зачем мне на это соглашаться? - я правда не очень понимала, какой смысл был в этом разговоре. - Дело в том, что это не предложение, Вы назначены приказом от сегодняшнего дня, Вам только нужно расписаться вот здесь, - он протянул мне листок с гербом. Я выдернула у него листок из рук и поставила свою подпись. Выбора у меня не было, то что они не дали бы мне работать в Москве, это и ежу было понятно- тому, с кем мне под ручку придется провести три долгих года. - Ну что, как тебе твое назначение? - с едкой улыбочкой на губах, звонил Панин. - Как у такого кретина ума хватило на такую подставу? - я сидела на кухне и заливала свое горе. - Многим ты, шлюха, крови попила, это тебе месть от мужиков, чьим бабам ты в трусики залезла, теперь только медведиц трахать будешь, - и заржал, как припадочный, я скинула звонок. Два колесика у моей любимой сумки отвалились полчаса назад- не выдержало итальянское качество суровых русских дорог. Что я знала про место, куда меня сослали? Да не много: Дарвинский заповедник, уникальное природное явление, в военные годы образовалось после затопления тысяч гектаров земли с городами, церквями и даже населением, и создания Рыбинского водохранилища. Как и все, после падения Союза, годами разворовывалось и уничтожалось, никаких финансовых вливаний не было уже лет десять. На заре создания, в его лучшие годы, это был научно-исследовательский центр всей страны, сейчас же на тысячах гектаров осталось примерно 100 сотрудников заповедника, которые еще помнят Сталина, наверное. Перед тем как прийти в компанию, я всегда знакомилась с анкетами сотрудников, сколько бы их ни было, мне нужно было понимать квалификацию, опыт и профессиональные качества каждого. Сидя в главном архиве, я изучала около 100 желтых от старости папочек и, открывая каждую, видела черно-белые фотографии и молодых людей, улыбающихся мне оттуда. Наверное, в далеких 80-х, они: молодые историки, геологи, почвоведы- не думали, что через 40 лет, дело их жизни превратится в никому не нужное, умирающее учреждение, а их открытия будут томами пылиться в архивах. Борок, так сказать столица заповедника, к которому я шла и тащила свою поклажу, находился прямо на берегу водохранилища. Что мне там делать и, главное, как управлять тем, о чем я не имела никакого понятия, я не знала. Я хорошо разбиралась в юриспруденции, но с заповедником никто не судился; я была хорошим финансовым аналитиком, но у заповедника не было денег; его не надо было выводить из кризиса, он сам был воплощением кризиса: увядающий, старый, никому ненужный осколок прошлого,- в котором доживали свой век некогда светлейшие умы страны, гордость всего человечества, сейчас, как и я, прозябала на том конце этой нескончаемой грязной дороги. Еще одна нерешаемая проблема - это женщины. Три года воздержания, это даже хуже моей новой должности. У меня всегда было много женщин, даже больше, чем определяется словом "прилично". Я люблю женщин, всех, любую... В каждой есть что-то особенное, что-то свое. Я люблю их тела, их нежную упругую кожу, люблю их целовать, гладить, люблю сжимать в своих крепких объятьях, люблю срывать с их губ звуки удовольствия. Из моих сотрудников взгляд остановился на единственной молодой девушке. Дарья Каменева или Камнева, как-то так, геолог-почвовед, она была довольно симпатичной и молодой, что было редкостью в моем новом коллективе. Но я сомневалась в ее психическом здоровье, уехать сюда, в медвежий угол по собственному желанию, было выше моего понимания. Я услышала какой-то гул и не ошиблась, далеко впереди из-за поворота показалось что-то большое и шумное. Машина, не похожая ни на грузовик, ни на трактор, была чудом деревенского прогресса: огромные камеры вместо шин по кругу были обвязаны пластмассовыми бутылками, сзади был железный короб, закрытый со всех сторон,- а ровно между двух передних колес в открытой кабине сидел человек, который, поравнявшись со мной, спрыгнул и ринулся ко мне. - Опоздал, ой, опоздал, батька прибьет, - молодой человек, лица которого не было среди моих сотрудников, я уж постаралась всех их запомнить, одним движением поднял мою тяжеленную сумку, которую я волоком тащила, и закинул в кузов. - Мы Вас ждали к трем, а Вы раньше приехали, пешком от вокзала шли? - он схватил меня за талию так молниеносно, что я даже не успела вскрикнуть, и так же легко, как и мою сумку, закинул в кабину на пассажирское сидение. - В следующий раз, я прошу Вас предупреждать меня, когда захотите оторвать меня от земли, - я зло сверкнула глазами. - Угу, - этот русский богатырь отмахнулся от меня, как от мухи, и завел свое чудо техники. - А Вы к нам надолго, а то у нас начальство из Москвы не задерживается? Была бы моя воля, я бы тоже не задержалась. Я вздохнула.- Не знаю, время покажет,- откровенничать с ним не было никакого желания. - А Вы симпатичная, нам как сказали, что женщина приедет, так мы подумали, что какая-нибудь старушка. К нам молодых не присылают, хотя был тут один из бывших бандитов, на леса позарился, да на мех животных, но у нас такие долго не задерживаются, земля их не принимает. - Как это не принимает? - я была заинтересована. - Пошел он капканы свои проверять, да сам в них и угодил, три дня его искали, но подоспели вовремя, с другой стороны уже волки пришли. Перед своей ссылкой я немного успела прочитать про заповедник, но знала, что уникальность его заключается в том, чтобы наблюдать в дикой природе за популяциями животных и птиц на берегу искусственно созданного водохранилища. Его территория, между прочим, составляла две Франции и, что самое обидное, на ней нельзя было вести никакую хозяйственную деятельность. Так что стать сказочно богатой, как французские короли, мне было не суждено. - И что с ним стало?- всегда найдутся люди, которые захотят прибрать к рукам такое природное богатство. - Спасли, только ногу по коленку оттяпали, - я поежилась. - Ой, совсем забыл, - он вытер свою ручищу о штанину и протянул мне, - я Василий, водитель в Борке. Я вложила свою руку, которая потонула в его рукопожатии, - Марина Александровна Коган. - Вы не бойтесь, народ у нас хороший, чудной слегка, но добрый. Наконец, эта ужасная дорога, полная талого снега и грязи закончилась, и мы выехали на опушку, где слева и справа стояли футбольные ворота, сделанные из толстых поленьев. - Тут есть дети? - я была порядком удивлена. Из штатной численности своего учреждения я сделала вывод, что сотрудников не более сотни и все они пенсионного возраста, кроме красавицы почвоведа. - Конечно, в заповеднике 4 деревни. Мой отец с матерью приехали в Борок после института и остались, тут родился и я, и мои дети, - я смотрела на пышущего здоровьем молодца, которому было от силы лет 20. - Долго нам еще? - подул ледяной ветер, и я обхватила себя руками. - Нет, почти приехали, мы сейчас в Дом культуры сразу, там все Вас ждут, - я опешила, встречаться так сразу со всеми своими сотрудниками я была не готова. Мы, по-видимому, ехали по главной улице деревни, в которой находился административный центр заповедника. По обе стороны стояли деревянные избы, в своей жизни я видела и похуже, когда ехала на дачу в Подмосковье, здесь же было видно, что за домами ухаживают. Мы остановились перед двухэтажным деревянным зданием, на котором висела табличка «Дом культуры», мой спаситель помог мне спрыгнуть на землю. - Здравствуйте, я Демьян Тимофеевич, ваш заместитель. А вы, наверное, Марина Александровна? - мужчина средних лет с посеребренными волосами , в серых брюках, заправленных в высокие кожаные сапоги, с широкой улыбкой подал мне руку. Как они узнали меня раньше, чем я их, оставалось загадкой. - Пойдемте, все уже собрались, - он взял меня под локоть и провел в здание. Деревянные половицы заскрипели под нашими ногами. - Марина Александровна, мы собрали всех жителей заповедника, так что не пугайтесь, хоть многие из них и не сотрудники, но все они с ним связаны, поэтому представьтесь и расскажите немного о себе, - он не успел закончить, как перед нами открылась дверь, и мы попали в огромное помещение, залитое светом. В зале стоял гам, люди разбились на кучки по интересам. После нашего внезапного появления над головами прошелся шепот, и вмиг стало тихо. В зале было порядка трехсот человек, намного больше, чем я ожидала увидеть. Хорошо, что мне было не привыкать выступать перед публикой, и в последней моей компании работало больше тысячи человек, но все равно внутри колотили молоточки от волнения. - Тише, коллеги, попрошу внимания, - мой собеседник поднял вверх руку и кивнул мне на сцену, где стоял стол и три стула, на одном из которых уже сидел мужчина, два других мы заняли с Демьян Тимофеевичем. - Илья Ким, председатель административного округа, - мужчина привстал и протянул мне руку, я кивнула и села на стул рядом с ним. - Коллеги, - Демьян Тимофеевич, постучал кулаком о стол, - прошу вашего внимания. Как вы знаете, последнее время нам не очень везло с директорами, но надеюсь, это осталось в прошлом. Насколько мне довелось слышать, у нашего нового директора большой опыт в помощи тонущим кораблям, - в зале послышался недовольный шорох, - именно тонущим и никак иначе, - немного повысив голос, мужчина ястребом взглянул на шептавшихся, - потому что наш заповедник чахнет с каждым годом, к нам редко приезжает молодежь, еще реже она остается. Мы перестали делать научные открытия, наши научные труды тают с каждым годом. Заслуги наших родителей, включение заповедника в список ЮНЕСКО,- размывается под натиском лет, поэтому мы надеемся на новое руководство, которое вдохнет жизнь в наш заповедник, а мы будем ему в этом помогать, - в зале раздались сначала неуверенные хлопки, перешедшие в бурные овации. - Здравствуйте, коллеги, - я встала, давно поняв, что на стоящего человека внимания обращают больше, - меня зовут Коган Марина Александровна. Я не могу похвастаться ученой степенью, но у меня два высших образования, юридическое и экономическое, я кризис-менеджер, меня нанимает руководство компании, находящейся на стадии гибели, банкротства. В правительстве решили, что именно я должна возглавить заповедник и применить свои навыки, - я обвела взглядом людей в зале, большинство смотрели на меня со смесью интереса и недоверия, мне также достались аплодисменты, правда не такие громкие, как предыдущему оратору. - Думаю, для первого раза хватит, - Демьян Тимофеевич встал и повел меня за собой, я чувствовала пронизывающие взгляды, проходя мимо людей, отчего мне стало немного неловко. - Вася, ты куда запропастился, обормот, - мы вышли на улицу, но никого не увидели, - наверное, уже оттащил вашу сумку в дом, давайте я вам тут все покажу, - мы зашагали по дороге вглубь деревни. - У нас в Борке три главных здания: это Дом культуры, ну Вы там уже были, дирекция заповедника, - он показал на деревянное длинное здание по правую руку, мой будущий офис по всей видимости, - там и наш известный на весь мир музей, а вот здание администрации, - похожая избушка стояла напротив и над ее козырьком реяли два флага: один страны, второй, наверное, заповедника,- я так и не разобрала. - Здесь, в Борке, живет сто пятьдесят человек, во всем заповеднике триста двадцать по последней переписи. Все они либо сотрудники заповедника, либо администрации, либо школы. Мы стараемся всех устроить, зарплаты маленькие, но хоть какие-то живые деньги. Население, в основном, это дети первых ученых, которые остались тут жить, построили свои дома; у тех, в свою очередь, тоже родились дети, многие, конечно, разъехались и приезжают только на летние каникулы, но, в основном, костяк остался. Те кто тут родился и вырос, возвращаются сюда через годы, кто-то приезжает на практику и обретает свою судьбу в виде местных девушек или парней, кто-то, как Дарья, уже с семьей приезжает, ну про них вы еще услышите, они тут в диковинку. Мы все шли и шли, я заметила, что Демьян Тимофеевич прихрамывает на правую ногу и иногда рукой потирает бедро. Я впитывала информацию, как губка, все было настолько необычное, интересное и такое чужое, что меня переполняли эмоции. Я никогда не была близка к земле. Родившись в Москве, была человеком цивилизации, любила все новое, высокотехнологичное, наукоемкое. Меня абсолютно не тянуло на природу, купив себе дачу в Подмосковье больше ради статуса, ездила туда только с любовницами, для разнообразия. Ветер усилился, и я поняла, что конец деревни - это и конец суши, дальше виднелась только бело-голубая гладь огромного, как море, водохранилища. Мой дом был последним в деревне, в прямом смысле этого слова, и он был кирпичный, единственный кирпичный дом во всей деревне. Наверное, это было очень круто, и стоял он очень странно, лицом к деревне и, выходящим из середины, прямоугольником к воде, тем самым образовывая букву Т. - Этот дом себе построил предыдущий директор, чтобы было не видно, кто к нему ходит, у него два входа и выхода, а эти углы, - он постучал по красному кирпичу, - скрывают от ненужных глаз гостей. Дом добротный, деревянный и отделан для пущего тепла кирпичом. Он надавил на дверь, и та подалась вперед, - он очень быстро уехал, после больницы заехал всего раз и забрал совсем немного, поэтому почти все вещи остались, моя супруга перестелила вам кровать, затопила печь и приготовила ужин, - я увидела в прихожей мою сумку. - Спасибо, Демьян Тимофеевич, - я уже устала от такого количества нововведений в моей жизни, и мне хотелось поскорее остаться одной. - Можно просто, Демьян, не такой уж я и старый, - он улыбнулся, я пошла его проводить. - Ключей нет, - я с удивлением подняла на него глаза, неужели предыдущий директор забрал их с собой, - ни в одном доме нет замка, запирают только погреба, чтобы маленькие медвежата в поисках лакомства не съели все припасы, - я кивнула. - Завтра воскресенье, поэтому выходной, так что будет время еще обсудить рабочие вопросы, - я кивнула. Пройдя в дом, я решила его осмотреть: небольшая прихожая, дальше кухня-гостиная и небольшая комната, за кухней- лестница на второй этаж, и еще две небольшие комнаты. Второй выход, из кладовки под лестницей, шел прямиком на огромную веранду с видом на водно-снежную гладь и дверь на улицу, с узенькой кирпичной тропинкой до бани. Дом был обставлен хорошо, не дорого, но добротно, качественная деревянная мебель, приятное сочетание цветов, не так плохо, как я думала. Открыв свой чемодан, я поняла, как все-таки мало вещей из тех, что я взяла, мне пригодятся, переодевшись, я решила поужинать. Открыв сковородку, я была приятно удивлена, картошечка с моими любимыми грибами. Холодильник был заботливо забит всякими соленьями. Отопление в доме было печное, я сразу подумала о том, что с другой стороны печи нужно бы сделать камин. Положив в тарелку вкуснейший ужин и, вскрыв баночку с солеными огурцами, я почти приступила к ужину, но… в дверь постучали. Не дождавшись моего разрешения, в прихожей оказалась крепкого вида старушка, быстро скинув с себя калоши и повесив пальто на крючок, она прошла прямиком к моему столу и села напротив, у меня был такой шокированный вид, что старушка, отдышавшись, начала. - Пока до тебя доковыляешь, ей Богу, коньки откинешь, - мои глаза еще больше расширились, - ну что ты так на меня вылупилась, как баран на новые ворота? Аглая Никитична я, староста Борка, да и не только, ты кушай, кушай, а я говорить буду. - Здравствуйте, - я даже не знала, что делать: выставить ее или послушаться? Мой желудок призывно заурчал, и я решила все-таки продолжить ужин. - Очень приятно, Аглая Никитична, я Марина Александровна. Была бы рада, если Вы присоединитесь к моему ужину, - я встала и пошла накладывать, стремительно уменьшающуюся на сковородке, картошку моей незваной гостье. - Дочка, сядь, не голодна я, только что из-за стола, ты ешь, только слушай, - я не стала настаивать и просто оставила перед старушкой полную тарелку и вилку. - Я с 30-году, помню еще, как мы в Череповец из Мологи переезжали до того, как эти ироды красные, наши земли затопили. Замуж за геодезиста вышла, красавца молодого, а его уж сюда направили после института, так мы тут и остались. Помер он, пять лет назад, теперь вот дочкам и внучкам помогаю, - я ела картошку и думала, что вкуснее не ела ничего в жизни. - Так к чему это все я, старая моя голова. Ты, дочка, и правда надежда наша, загибается наш заповедник. Молодежь разбежалась, специалисты к нам не едут, разваливается все, вот уже и мои внучата поразъехались. А ведь заповедник - это не просто деревня какая-то, это имя, гордость страны. Дочка, ты уж постарайся, мы слышали, что в Москве ты большим специалистом была, не знаю, уж за какие прегрешения тебя к нам, - я перестала жевать и подняла на нее глаза, старушка только головой качала. - Еще кое-чего скажу, секретов меж нами нет, мы хоть и живем все в разных стенах, а все, что в одном доме: все про всех знают лучше, чем они сами, поэтому секретов не утаишь, - а значит, лучше все по совести делать, тогда и люди к тебе потянутся, милая, - старушка встала, не притронувшись к тарелке, и пошла к выходу, я поплелась за ней. Уже открыв дверь, она сказала, - и Киму не верь, все они- корейцы, с душком, как собачки дохлые. Он был лепший друг прошлого директора, ирода окаянного, убивца животных. А Демьян мужик хороший, хоть и олух местами, ну все, деточка, иди, иди, - она прикрыла за собой дверь и вышла. Я закинула кончик огурца в рот, вымыла тарелку холодной водой, горячая, видимо, отсутствовала как вид и, забравшись в кровать, тут же погрузилась в сон.