Тени Земракана

      Полёт, как ни странно, прошёл почти нормально. Правда, Эймерик впервые в жизни вспомнил от первой до последней строчки всю хвалебную песнь великодушным светлым Владыкам, но это, право, мелочи. Тем более что видами наслаждался один Нимруил: рыжий воришка за весь путь над пропастью открыл глаза всего единожды, когда попыталось выпасть яблоко из поясной сумки. В тот момент, увидев под ногами небо, он принял твёрдое решение больше не смотреть — по крайней мере, до тех пор, пока они не окажутся на твёрдой земле. Бедолага Нимми, ему же ещё назад…       Уже внутри, в украшенном мозаикой, изображавшей дородную гномью даму, коридоре, до Эйма дошёл маленький нюанс: кажется, роль героя, который остановит вора, на этот раз отведена исключительно ему. И, хотя габариты окна подсказывали, что вряд ли грабитель сильно крепче или выше, воображение не уставало подкидывать всё новые трусливые мыслишки. Например: «А что, если он вооружён?»       Ладно, в конце концов, не обязательно же совсем останавливать. Главное просто придержать, пока не прибудут на помощь стражники господина Гуньяра. А может, просто лечь поперёк коридора и ветошью прикинуться, чтобы злоумышленник споткнулся?       Подбадривая себя мыслью, что помощь прибудет с минуты на минуту, Эймерик огляделся и пробормотал себе под нос:       — Если я был сокровищами, я бы спрятался… эмм…       Тихий щелчок из-за поворота отвлёк от напряжённых рассуждений, и Эймерик бегом кинулся на звук. Чего он не ожидал, так это того, что почти нос к носу столкнётся с рыженькой гномкой. Косички, крестьянская рубашка — наверное, кто-то из прислуги.       Неловко, однако, вышло.       — Только не кричите, я не вор, правда! — Эймерик выставил перед собой руки в знак полнейшего миролюбия. — Но вор в доме есть. Тьфу… в общем, я на стороне благородного господина Гуньяра и хочу помочь ему защитить его имущество. Не подскажете, где тут сокровищница? Вор наверняка направляется туда!       Гномка испуганной не выглядела. Скорее — здорово растерянной. Кажется, целая вечность прошла, прежде чем она отвела глаза и забормотала:       — Да-да, я тут, ээ, на кухне работаю… Меня, как это, Тод зовут, то есть, я хотела сказать, Брида, то есть, имею в виду…       Даже Эймерику хватило соображения, чтобы заметить, как девушка теребит рукав, переминается с ноги на ногу и вообще ведёт себя крайне подозрительно. Затем он напряг память, вспомнил примерное соотношение цветовых пятен, коим казалась издалека фигурка вора, и паззл сложился:       — Это ты. Ты — воровка! Стража!       Стража не примчалась на зов, зато гномка мигом зажала ему рот рукой:       — Тихо ты! Будешь кричать — скажу, что мы в сговоре, и нас обоих отправят на рудники.       Эймерик хотел было сказать, что у него-то как раз есть алиби в виде троих друзей, уже рассказывающих господину Гуньяру о краже и о том, как доблестный рыцарь, рискуя головой, отправился следом за ужасным грабителем (по крайней мере, последнюю часть он себе представлял именно так). Но, в самом деле, зачем воровке такая информация! Надо втереться в доверие, выяснить подробности, да и вообще — время потянуть. Он поднял руки и замычал, давая понять, что никаких криков не последует. Грабительница недоверчиво нахмурилась, но руку убрала. Затем, не говоря ни слова, она метнулась налево. Эймерик едва поспевал следом, торопливо шепча:       — Слушай, а может, поделимся, а? Пополам где-нибудь. Мне золото бы тоже не помешало.       — Золото… — гномка пренебрежительно махнула рукой, словно речь шла о какой-то безделице. — В бездну его! Что я хочу, так это вернуть то, что было украдено у моей семьи. Летающие корабли. Знаешь, кто их изобрёл?       — Дед Гуньяра? — осторожно поинтересовался Эймерик, за что немедленно был вознаграждён взбешённым взглядом:       — Вот он, он как раз был вором! Их изобрёл мой предок; воспользовавшись его наивностью, тот самый «изобретатель», о котором ты говоришь, попросту присвоил их. Убедил прадедушку, что исполнит его мечту, но, когда был сконструирован первый корабль, заявил, что это была его собственная идея. Можешь себе представить?!       Очевидно, воровке уж очень хотелось хоть кому-то пожаловаться на несправедливость. Однако в профессионализме ей не откажешь: не каждый может говорить и вскрывать сложный замок одновременно.       — Здесь Гуньяр хранит чертежи. Мне они не нужны, я и без того знаю секрет; но без них он не сможет создать ни единого нового корабля. Старые рано или поздно обветшают, и его семейка сполна заплатит за воровство…       Она продолжала говорить, а Эймерик кивал в такт словам и размышлял: как, однако, интересно складываются дела. В какого вора, мошенника или грабителя не плюнь — попадёшь в благородную душу и праведного мстителя. Или хотя бы просто в раздолбая с врождённой клептоманией. Хотя зачем вообще в кого-то плевать?       — Готово! — торжествующе воскликнула воровка, и дверь в сокровищницу распахнулась. Эймерик зажмурился в предвкушении горы золота… но жизнь решила, что всё шло слишком уж гладко, и решила подбавить разочарований. То ли всё золото Гуньяр держал в другом месте, то ли не видел в нём особой ценности, да только сокровищница оказалась доверху забита бумагами. Хотя, судя по счастливому лицу гномки, она именно это и ожидала увидеть.       — Наконец-то! Надо было сделать это давным-давно. Сейчас, где-то тут, если они мне не наврали…       Наврали ей неведомые «они» или нет, узнать было уже не суждено: в коридоре послышался топот множества ног и драматично вещающий голос Киандалла:       — … Поверьте, господин Гуньяр, мы хотели покинуть Пост Дрангьяр, но несколько заплутали, и вдруг — такое! Я имел честь бывать у вас в гостях и знал, что только в вашем жилище имеются столь чудесные окна, а потому немедленно бросился за помощью.       — Ведь что такое личная неприязнь, когда речь идёт о беззаконии! — вторила ему Эни. Нимруила слышно не было, и Эйм неуютно завозился. Нет, упасть и разбиться, конечно, Нимми не грозит — крылышки не позволят — вот только он мог пораниться, или не долететь и сидеть сейчас на дне пропасти, пытаясь добраться до вершины…       А, нет, он просто молчал. Как обычно.       — Друг мой, ты жив и невредим! — откровенно переигрывая, де Тролло ухватил его за плечи. — Где он, этот грабитель, где?       Только теперь все заметили гномку, попытавшуюся слиться с окружающей средой. С тихим шуршанием осыпались на пол перебираемые свитки, и Эймерик вдруг осознал, как, наверное, тяжело живётся ручной осьминожке Эсмонда Дрейка. Чудовищное чувство, когда ты сам не желаешь никому зла, но как-то так получается, что регулярно, с подачи товарищей, становишься соучастником.       — Не смейте называть меня воровкой! — брыкалась гномка, когда стража тщетно пыталась связать ей руки. — Я забираю лишь то, что моё по праву!       — Твоей по праву будет одна миллионная доля того серебра, которое ты добудешь на рудниках — чтобы осталось на безбедную жизнь, когда освободишься… Впрочем, не думаю, что это произойдёт скоро, — господин Гуньяр усмехнулся в бороду. Если бы взглядом можно было испепелить, вероятно, пойманная воровка это бы и сделала. Но, увы, она не оказалась сильна в магии и позволила страже себя увести.       Что ж, им же заплатят? Хотя бы заплатят?! Эймерику хотелось как можно скорее оказаться как можно дальше отсюда, чтобы убежать от острого чувства, что они сделали что-то неправильное и, вероятно, непоправимое. Господин Гуньяр, оказавшийся на перекрестье пяти выжидающих взглядов — пятый принадлежал припозднившемуся стражнику — откашлялся:       — Что ж… Учитывая сложившуюся ситуацию, я думаю, мне стоит извиниться. Вы помогли мне, невзирая на отказ, и, я считаю, заслужили с моей стороны награду.       Сейчас, вот сейчас он скажет: «Я немедленно прикажу одному из капитанов доставить вас в Земракан», — и эта затянувшаяся история наконец-то придёт к законному завершению. Молчание тянулось целую вечность, в течение которой господин Гуньяр рылся в бороде. Раз — и он жестом фокусника извлёк на свет бумагу. Да, не хватает ему личного осьминога, чтобы выкапывал всякое разное для экономии времени…       — Отныне можем считать, что все прежние недоразумения между нами разрешены. В знак примирения я хотел бы подарить вам Висячий Замок — мою бывшую летнюю резиденцию, которой, однако, настало время сменить хозяев. Впишите своё имя в дарственную, и отныне он будет являться вашей собственностью…       Замок-то, конечно, замечательно, но корабль до Земракана-то где?! Эймерик хотел возмутиться, но заметил хитрую ухмылку господина Гуньяра. Понимает, всё прекрасно понимает — и издевается! Он тут ради этого наглого коротышки, значит, попирает воровское братство, своих сдаёт… Ладно бы хоть за достойную награду, а так, получается, ни за грош! Тем более логика подсказывала, что Висячий Замок — этот тот самый, брошенный между скал и только чудом не обвалившийся в пропасть. Такой даже не продашь толком.       Эни, возмущённая несправедливостью, хотела высказаться, но между ней и гномом как нельзя кстати вклинился Киандалл. Лёгким взмахом подсунутого пера вписав своё имя, он затараторил:       — Благодарен, весьма благодарен вам, господин! Мы, как никто другой, осознаём, сколько для вас значит это чудное место, и смиренно откланиваемся. Думаю, этот замок станет для нас достойным утешением в те долгие вечера, когда я буду размышлять о судьбах моей далёкой родины… Пусть процветает ваш дом, и пусть щетина вашей прелестной Бриды, наконец, обратится роскошной бородой!       Отлично, а теперь стратегическая задача — улизнуть до того, как до господина Гуньяра дойдёт смысл слов неунывающего де Тролло.       Как-то всё вышло сумбурно и неправильно, думал Эймерик, неторопливо прогуливаясь по площади и то и дело спотыкаясь. Дело выполнили? Выполнили. А вместо награды — куча рухляди. Ещё и сдали этому торгашу вполне приличную воровку, знающую секрет летучих кораблей…       Ух ты, это что, звучит как новый план? Точно!       — Слушайте, вам не кажется, что этот торгаш с нами очень плохо поступил? Прямо-таки совсем некрасиво?       Эни, уловившая в голосе Эйма нотки мрачной решительности, обеспокоенно поёжилась. Зато Киан схватил на лету:       — Очень некрасиво. Взял и отблагодарил нас — чем? Какими-то жалкими руинами. Нуждайся мы в руинах, вернулись бы на свой остров, вели бы вчетвером партизанскую войну… тоже вариант.       — А между прочим, та воровка — ну, которую мы сдали — умеет управлять воздушными кораблями. Это её семья их изобрела, а прадед Гуньяра украл, — как бы невзначай добавил Эймерик, глядя за неимением неба в потолок.       Теперь уже все четверо понимающе переглянулись.