Магазин подержанных товаров «Румпель-Шрумпель» Продаём всё, что с неба упало Артефакты, запчасти, мебель Подарки для всей семьи Декоративная резьба по кости
— Странное название, — прокомментировал Эймерик, но Эни уже решительно направилась к дверям: — Нам нужна помощь! По крайней мере, хозяева могут подсказать нам дорогу, а если они достаточно милосердны, то и поддержать на нелёгком пути… Киандалл скривился, как от зубной боли: — Моя милая леди, вы вообще меня слушали? Никакого милосердия, никакой поддержки! Куда вероятнее, что нас пустят на опыты или сделают из наших черепов парочку кубков на продажу. Знаете, такие забавные поделки, которые приятно дарить близким друзьям — они берут череп, а тот кусает их за пальцы… Но на стук в дверь уже поспешил хозяин магазина. Он вырос словно из-под земли и здорово походил на кучу сваленного и кое-как слепленного тряпья. Памятуя о просьбе оценивать степень разложения, Эймерик уставился на торчащую из-под балахона сероватую кисть, но так и не смог определиться, смерть ли виной столь неприглядному цвету или обыкновенная нехватка солнечного света и хорошей ванны. — Покупатели, покупатели! — хозяин всплеснул руками и даже подпрыгнул, из-за чего Эйм вздрогнул: вдруг развалится? — В моей-то глухомани! Чего желаете? «Нам бы поесть чего», — хотел высказаться Эймерик, но рты его и Эни были проворно зажаты. Киандалл одарил хозяина самой сладкой из своих ухмылок: — Мы уточнить дорогу до Янирисса; покупать ничего не планируем, да и денег у нас, честно говоря, нет. — А кто говорит о деньгах, друзья? — хозяин даже схватился за то место, где предположительно всё-таки имелось сердце. — Какие деньги! Старик Румпель возмущён! Подумать только! — Прости, друг, так вышло, что души давно в закладе, а тела завещаны для опытов самой госпоже Элоен Мелдар, так что… — Киандалл попятился, но цепкая серая рука перехватила его за плечо. — Ох, всякий раз одно и то же… Бедный старый Румпель устал объяснять! — и он ткнул в висящее на стене объявление, написанное мелким рваным почерком, который вполне можно было принять за диковинные узоры:«Для всех, кто не может расплатиться по счёту, уникальное кредитное предложение: отдай первое, что увидишь, вернувшись домой. Забери сейчас — заплати потом!»
Де Тролло почесал подбородок: — Интересное предложение, только очень уж расплывчато. Я вот, к примеру, считаю своим домом весь Земракан. Означает ли это, что я должен расплатиться с тобой горстью песка? Или, предположим, речь идёт о доме с крышей и стенами — но тогда не должен ли я отдать тебе ковёр с надписью «Добро пожаловать» или входную дверь? Старый Румпель мигом втянул голову в плечи и, утратив всякую жизнерадостность, махнул рукой: — А, не ты первый, не ты последний… Думаешь, откуда у меня всё это барахло? И в самом деле, чего только не маячило в магазине за его спиной! Одних дверей и ковриков с надписями Эймерик насчитал не меньше трёх десятков. Кое-как втиснулись в крохотный магазинчик здоровенные напольные часы со стрелками в виде обнажённых дриад, напольный фонтанчик и разобранный забор. На огромные кучи хлама лениво взирал, помахивая хвостом, хмурый, явно уличный кот; судя по прицепленному к хвосту ценнику, его тоже выставили на продажу. — Вообще звучит заманчиво, тем более так вышло, что домой я и направляюсь. К сестре, если точнее. Хозяин хрипло рассмеялся, и по спине Эймерика побежали мурашки: — Что, обратно в рабство после долгих лет свободы? Не боишься, что тебя на части порвут, малыш Кэллоран? Нет-нет-нет, такие внезапные знания у столь подозрительного типа ничего хорошего не предвещают. И пахнет у него в магазине так, как будто кто-то умер. Хотя кто знает? Может, кто-то по возвращении поспел как раз к похоронам любимой тётушки Мэри вместе с её ягнёнком. — Порвут — сошьюсь, я многофункциональный, — рассмеялся Киандалл, но несколько натянуто. — Вот за своих товарищей я, признаться, беспокоюсь. У них на лбу написано, что неместные, а в Янириссе, друг, сам знаешь… — О, о, ни слова больше! — стремительно повеселел Румпель. — У старика есть, чем вам угодить! Смотрите, вон там, смотрите! Эймерик с опаской покосился в особенно захламлённый угол, из которого продавец, пыхтя, пытался выволочь неподъёмный сундук, чуть тронутый плесенью. Едва откинули тяжёлую крышку, в воздух взвилась целая туча моли. — Вот, то, что мои малыши ещё не доели, хе-хе… Одна дама отдала мне в уплату сундук, где хранились вещи её предков. Взгляните, примерьте, только встряхните перед этим: не хочу, чтобы вы придавили ненароком моих милых крошек, — Румпель умиленно вытянул потрескавшиеся губы трубочкой, наблюдая, как особо крупная моль ползает по его руке. Эймерика слегка затошнило. И всё-таки в сундуке было на что посмотреть. Правда, то ли мужчин у неведомой дамы в родне практически не водилось, то ли их вещи хранились в другом сундуке, а только большая часть одеяний степенью открытости смахивала на рыболовную сеть. Или это работа «милых крошек»? — Да, забыл предупредить: в Янириссе, кхм, своеобразная мода, — Киандалл выловил из сундука нечто с гигантским вырезом на спине. — Так что, как ни прискорбно, но в основном это мужская одежда. — Осторожно, вдруг рассыплется! — забеспокоился Румпель. Де Тролло невозмутимо кинул в него горстью песка: — Ничего страшного, я уже расплатился. На мгновение Эймерику показалось, что сейчас старый Румпель набросится на них, но нет — тот лишь сокрушённо вздохнул: — Беда с этими магическими сделками. Сколько условия не составлял, всё одно — обманывают. Уже и из города съехал, чтоб разочаровываться поменьше, а всё одно, обворовывают старика, обирают до нитки… Под его ворчание работа закипела. Что-то из содержимого сундука уже не подлежало восстановлению: моль и плесень сделали своё дело. После почти часа поисков им, наконец, удалось закончить начатое. Правда, их команда напоминала скорее не грозную банду с тёмной стороны, а компашку расхитителей гробниц, обрядившихся в нечто, снятое с трупов, но ведь это же не так и плохо, если задуматься! Сам Эйм особо маскироваться не стал, ограничился тем, что замотался в чёрный плащ, некогда, судя по нашитым кольцам — занавеску. Его примеру последовал и Нимруил. Эни, не упустив возможности сменить платье, откопала нечто очень короткое, пытавшееся прикинуться звериной шкурой (на деле, разумеется, подделка) и с помощью вовремя подвернувшейся ленты собрала волосы в хвост. Размазавшийся макияж настолько органично дополнял картину, что почти начинал состыковываться с той историей про то ли пять, то ли шесть покойных мужей. Сам Киандалл влез в ту самую кофту, извлечённую на свет первой, и теперь уныло вздыхал, обнаружив у неё вырез ещё и спереди. Старый Румпель взирал на происходящее с меланхоличным спокойствием человека, который давным-давно смирился с жизнью в эпицентре дурдома. На всякий случай прихватив ещё несколько более-менее целых экземпляров одежды, Киандалл великодушно махнул рукой: — А сундук, друг мой, оставьте себе; можете его перепродать, если пожелаете заработать. Если продавцу и захотелось врезать де Тролло чем-то тяжёлым, он совершенно не подал виду: — Благодарю вас за вашу щедрость; заходите ещё! — Всенепременно, всенепременно, друг мой! Да, кстати, не могли бы вы принести нам чего-нибудь из еды, так сказать, на дорогу? — он направился к порогу, явно намереваясь зачерпнуть ещё песка, и старик замахал руками: — Вы уже расплатились, уже! Да, конечно, разумеется… У Эймерика почти сердце разрывалось, когда он наблюдал за сборами. В доме Румпеля почти не водилось нормальной еды, но кусок хлеба, пусть и чёрствого — тоже ничего, особенно в их положении. Эх, сейчас бы яблочко… Когда все четверо, снаряжённые в дорогу, уже шли к выходу, хозяин, до того безмолвно шевеливший губами, вдруг снова оживился: — Да, кстати, никто из вас точно не желает завещать мне своего первенца? Решайтесь! Не каждый ведь день вам предлагают плату за то, чего, собственно, ещё и нет! — Румпель одарил гостей очаровательной щербатой улыбкой. Киандалл небрежно отмахнулся, ускоряя шаг: — Прости, приятель! Лично я вообще не собираюсь заводить детей, по крайней мере, в ближайшие лет двадцать. И так-то тебя обманывать после того, как ты помог нам с одеждой и едой! Нет, нет, и не проси — даже я не настолько жесток. Ребята, даже не думайте — мы уходим! — Не лги, я способен предвидеть будущее! — возопил вслед Румпель, — Твой сын станет великим героем, чью жизнь омрачит лишь страшное проклятие, а дочь когда-нибудь станет править двумя королевствами и приведёт мир на грань разрушения своим чувством юмора… — Уходим! — настойчивее повторил Киандалл, подталкивая явно задумавшуюся Эни. Что верно, то верно — пора уходить. А то как-то пугает излишнее дружелюбие после всех этих историй о тёмной магии и страшных сделках. — В ближайшие лет двадцать, говоришь? — протянула Эни. По её тону сложно было сказать, что она вообще думает, но Киандалл уловил что-то своё и тотчас развёл руками: — Ах, любовь моя, ты полагаешь, мне стоило бы вместо этого сказать «разумеется, я согласен» и продать своего гипотетического ребёнка за пару мешков золота? Эймерик неуютно завозился: он не очень уж любил разговоры о будущем и вообще семейные сцены. Тем более что над ухом как-то уж слишком меланхолично вздохнул Нимми. В попытке то ли отвлечь внимание, то ли подбодрить, Эйм снова завопил: «Змея!» — хотя по ногам ничего не скользило. Некоторые вещи никогда не меняются.