Тени Земракана

      Разноцветная толпа крестьян несла Эймерика вперёд, а окружающий пейзаж всё так же упрямо не позволял прояснить своё местонахождение. Ни тебе какого-нибудь особняка с табличкой «Здесь провёл лучшие из худших лет своей жизни барон такой-то, талантливый полководец и герой Крысиной Возни, здесь и скончался с перепоя», ни камня с надписью: «Налево пойдёшь — змеи сожрут, направо пойдёшь — в песке увязнешь, прямо пойдёшь — смерть свою найдёшь, короче, Янирисс прямо». Смутные ассоциации возникали лишь с Бьювиллем, и то не из-за реального сходства, а из-за цветовой гаммы. Где ещё увидишь столько розового и сиреневого? Часть «крестьянских хижин» была до неприличия белой и радовала глаз крышами, покрытыми слишком свежей золотистой соломой. Ах, она, кажется, блестит, как настоящее золото!       И кругом парадные одёжки! В вышитых цветастых рубашках бегали дети, фехтующие на палках. Компания девочек постарше шла по каменистой тропинке к колодцу, не боясь запачкать пышные яркие платьица. При этом ни тебе соломенных чучел, ни костров, ни гигантских бочек с сидром. Ничем не примечательный деревенский день. Ничем, кроме смущающей одежды. Им самим-то удобно?       — А куда мы идём-то? — Эйм робко похлопал по плечу крестьянина с вилами. — Ваш принц где-то в деревне?       — Нет, конечно же! Принц наш ныне пребывает в Исадоре, в фамильном замке. Нам надлежит поторопиться, дабы успеть до захода солнца.       Эймерик покосился на пресловутое солнце, задумчиво повисшее практически над горизонтом, и предпочёл не уточнять, каким образом. Быть может, у крестьянина плохо с измерением времени, а замок на деле притаился во-он за тем холмом?       — Вы же не полагаете, что можете отправиться без надлежащего снаряжения? — всполошилась крестьянка. — Сейчас, когда страшная война сотрясает наше королевство, дороги стали небезопасны.       — Этель, моя милая Этель, не страшись: мои старые добрые вилы ещё никогда не подводили, — убеждая то ли собеседницу, то ли себя, Медир бережно, как голову любимой зверушки, потрепал ободранную рукоять. Эймерик же напряжённо впитывал в себя информацию. Война? Не так чтобы во всём мире царили любовь и понимание, конечно, но крупных конфликтов давненько не случалось. А тут такие страсти! И ещё — Исадора… Где это? Как можно, проведя часы над картой, этого не знать?!       — О путник, удержи старика от необдуманных поступков, покуда я не вернусь! — подобрав пышную юбку, крестьянка кинулась в один из домов. Удерживать не пришлось: она почти сразу выскочила обратно. Пухлая фигура сгибалась под тяжестью огромного меча с причудливой витой рукоятью и двух кожаных сумок. Меч замечательный, никто не спорит; не иначе как остался от какого-нибудь предка-героя. Вот только хлипковатый Медир куда большую уверенность внушал с тупыми вилами, а не с острой железкой. Эймерик на всякий случай отступил. Этель неожиданно проворно метнулась следом и торжественно вручила одну из сумок.       Из чистого интереса Эймерик приоткрыл сумку — и проблемы разом отошли на десятый план. Да и как могло быть иначе, если внутри обнаружились не какие-нибудь там пресные сухари и прочее «надёжное и неубиваемое». О нет, в дорогу им полагались тонкие ломтики копчёного мяса, какие не грех подать и к королевскому столу, золотистые яблоки, орехи, вымоченные в меду… Плевать на дальность пути и возможную смерть от обжорства — он обязан это попробовать, и прямо сейчас!       — Прошу меня извинить, — подстраиваясь под манеру речи местных, Эймерик сглотнул слюну. — Я не ел уже почти сутки, так что, если позволите…       Не дожидаясь собственно позволения, он выудил из сумки ломтик мяса. Ах, как аккуратно нарезано — даже свет пропускает! Вдоволь насладившись предвкушением, бедолага, действительно успевший проголодаться, отправил пищу богов в рот.       И… ничего. Он задумчиво пожевал, но не почувствовал вкуса. Нет, что-то во рту было, некая вязкая масса, отдающая то ли опилками, то ли дымом костра. Уж точно не так здорово, как на вид. Решив не останавливаться на достигнутом. Эймерик откусил кусок яблока — и снова безвкусное! Всё, чем его заботливо снабдила в дорогу крестьянка Этель, оказалось на деле ничуть не привлекательнее, чем куличики из песка.       — Вам по душе мой скромный дар, о несчастный странник? — с совершенно материнским умилением проворковала та. Больших усилий стоило кивнуть: даже если она не умеет готовить и способна одним прикосновением хороший продукт обратить в глину, это не повод возмущаться. В конце концов, что ей какой-то незнакомец! Могла бы вообще ничего не давать.       — Вкусно, а сытно-то как! — стараясь подавить разочарованный вздох, Эймерик отправил надкусанное яблоко в недра сумки. Медир, кое-как пристроив меч на поясе, подтолкнул его:       — Поспешим, путник. После заката творятся дурные вещи. Намедни близ деревни видали мы ужасные тени — призраков солдат, погибших на войне. Они повсюду. Жители соседних деревень уж покинули свои жилища, устремившись под защиту городских стен; мы бы и сами ушли вослед за ними, но не можем оставить Янтарную Рощу на поругание демонам, а потому вынуждены стоять до последнего...       — Так, может, переночуем, а с утра пойдём в Исадору? Ну, если всё так плохо, — слишком живо представились Эймерику качающиеся на ветру полупрозрачные фигуры, в чьих сгнивших глазах застыла ненависть ко всему живому. На такое натолкнёшься, потом полжизни не заснёшь. Это если сразу к Владыкам не отправишься.       — Нельзя нам медлить! — Медир выпучил глаза. — Чем быстрее принц переправится через Великий Сумеречный Лес, тем скорее кончится война. Он одолеет зло, и мы будем жить мирной жизнью под сенью Янтарной Рощи…       Декорации стремительно изменились: не успели двое выйти за околицу, как небо тотчас потемнело, хотя, как ни удивительно, солнце оставалось на прежнем месте. Откуда ни возьмись, повисли в воздухе клубы густого тумана. Странно, если учесть, что поблизости не было даже самой захудалой речушки или пруда. Да и цветовая гамма из тёплой, золотистой вдруг запестрила серым, синим и пыльно-зелёным, как коридор в особняке господина Скиннера. Медир шёл, прощупывая дорогу перед собой подобранной палкой, как на болоте, и не забывал приговаривать:       — В тумане сокрыто страшное, и те, кто долго в него глядел, порою теряли рассудок: будь осторожен, путник, и держись поблизости.       Поблизости — это верно, а то в тумане потеряешься и не найдёшься. Глядя на эти унылые кривые деревья, почти лишённые листвы, на серую каменистую тропинку, Эймерик, как ни странно, успокоился. От окружающего пейзажа так и веяло характерно земраканским колоритом.       — Земля умирает, — Медир вздохнул так тоскливо, что его настроение невольно передалось самому Эйму. — Раньше, до войны, тут были прекрасные фруктовые сады. Теперь же все они — лишь часть Великого Сумеречного Леса.       Когда он остановился, был порыв убежать: наверняка увидел что-то опасное или страшное! Но нет — крестьянин лишь обернулся и спросил:       — А каково там сейчас, в землях, охваченных тьмой? Быть может, поведаешь свою историю, путник?       Ох уж эта слишком пафосная манера речи!       — У меня вообще-то имя есть. Я Эймерик. А что по поводу леса… — так, это было предсказуемо! Теперь не время корить себя, что не выдумал достаточно страшную историю заранее, придётся импровизировать.       — Я, эм, из очень далёких земель, — отличное начало! — Я всегда мечтал отправиться в какое-нибудь интересное путешествие, мир посмотреть и всё такое. Возле нашей деревни, был, эм, очень-очень высокий утёс, и я бегал с него смотреть на окрестности. Мне было интересно, что это там такое чёрное на горизонте. А ведь матушка предупреждала меня и моих маленьких братьев, чтобы мы никогда туда не попадались на глаза тамошним чудовищам.       Краем глаза Эймерик покосился на собеседника — верит? Кажется, да, вон, в такт кивает. Отлично, история достаточно укладывается в его пафосный шаблон. Продолжаем!       — А я подумал — на глаза и не попадусь, так, посмотрю. Ну и пошёл в ту сторону, где всё было чёрное, любопытно же поглядеть. И потом, не просто ж так там монстры всякие, наверняка и сокровища есть!       — Сокровища? — с какой-то странной интонацией переспросил Медир. Неужто промашка? Ладно, если врать с достаточно серьёзным лицом, тебе всегда поверят:       — Конечно! Проклятые клады, с которых надо проклятия поснимать, чтобы призраков поменьше стало, ну и бедным маленьким братьям ботинки новые купить.       Услышав про несчастных малюток, нуждающихся в обуви, крестьянин тотчас успокоился. Эймерика пронзила неожиданная догадка: а что, если Янтарная Роща — место ссылки всех паладинов с семьями? Ну, тех, которые сначала поехали в Земракан, а потом поехали крышей. Такая себе свалка несовместимого с жизнью добра. Что ж, поправляем историю, убираем корыстные мотивы, оставляем только звёзды в глазах и огонь в сердце…       — Проклятых там — не счесть! Я только подошёл — в плащ закутался, само собой, чтобы за героя не приняли. А там, на ветках, висельники болтаются. Сгнившие такие, как будто лет сто назад померли. Я пройти хочу, а они вдруг как засмеются!       — Сохрани Богиня! — простонал Медир и в молитвенном жесте коснулся собственного лба. — Чтоб мертвецы, да хохотали!       — Ага, ага. Я сам чуть в обморок не навернулся. А потом подумал — чего они мне сделают? Они ж привязанные!       Упс, а это было не слишком цинично? Неважно! Кажется, впервые в жизни Эймерик начал постигать всю прелесть художественного вранья.       — Иду дальше. Там руины какие-то, но я близко подходить не стал, потому что вокруг болото: провалишься, не достанет никто. Главное, кругом темным-темно, а над болотом огоньки светятся. Такой себе указатель — сюда, сюда, а то потеряешься.       — Мёртвая Топь, — пробормотал спутник и пошёл быстрее, словно пресловутая топь могла разверзнуться прямо под ногами. — Доводилось о ней слышать! Даже воздух поблизости пропитан смрадом гниющих тел.       Так, пока всё идёт неплохо. Однако чудное же местечко этот неведомый лес, прямо полный набор! Наверное, там ещё должны водиться гигантские пауки, а в чаще укрыться логово дракона… Хотя нет, драконы в лесу — это как-то не зрелищно, там самая атмосфера для зомби, демонов и призраков. Хм, а может, зомби-дракон? Крылья фантазии несли Эймерика всё дальше, и вот уже он сам почти поверил, что много дней блуждал во мраке:       — А уж что началось после заката! Между деревьев, представьте, появилась безголовая великанша с топором. А следом за ней два гоблина несли её голову. Она ещё прикрикивала порой, чтобы поторопились, а то опоздают на праздник. У меня, признаться, как раз еда кончилась, я и подумал — пойду втихаря за ними. Праздник же! Вдруг чего удастся стянуть съедобного, чтобы протянуть подольше, а то кто знает, когда выберешься из леса…       С одной стороны, герой даже не скажет — «стянуть». А с другой, разве дурно украсть что-то у эдаких чудовищ? Тем более дело благородное: с голоду не умереть. Наверное, так же думал Медир, потому что промолчал, лишь пристально-пристально посмотрел, ожидая продолжения. Даже не заметил, что со своими россказнями о безголовой великанше Эймерик уже откровенно пересказывает самые распространённые деревенские страшилки.       — Иду я, темно кругом, неба за ветками не видно. И тут — раз! — пропала и великанша, и гоблины. А впереди, эм, пустая поляна. Выхожу, и тут как вспыхнут огни! В середине большой костёр появился, а вместо дров из него обугленные кости торчат. И другая великанша, у неё вообще две головы, рыцаря на его же копьё насадила и жарит, как зефирку. Она голова, главное, облизывается, а другая говорит, мол, как почернеет, значит, готово.       Сообразив, что уже начинает путаться в собственной истории и не знает, куда бы сунуть ещё парочку эффектных деталек, Эймерик торопливо закруглился:       — Ну, мне-то такой еды не надо. Я и убежал. Один гоблин за мной увязаться пытался, заподозрил, наверное, что-то, но не догнал. Много там ещё жути видел, всё сразу и не припомню…       — Соберись с мыслями, путник. Чем больше вспомнишь, тем лучше: коли принца об опасности предупредишь, он к встрече с нею готов будет. — Медир поёжился: несмотря на очевидную придурковатость истории, ему явно стало не по себе. Пожалуй, не стоит жалеть деревенских жителей, очевидно, сосланных подальше от прелестей чёрной магии: если у них с таких-то страшилок поджилки трясутся, они, чего доброго, при виде настоящего блуждающего мертвеца со страху помрут. Слабоватые какие-то паладины.       — А вот и наш прекрасный город! — вдруг воскликнул он. — Когда врата откроются, ты узришь во всей красе величие Исадоры. Ты поможешь принцу выполнить его важную миссию, и всё королевство снова будет ликовать…       Эймерик тупо уставился на крепостную стену, словно выросшую прямо перед ними из тумана. И когда, спрашивается, просёлочная дорога успела смениться узким каменным мостом? Кстати, и туман постепенно рассеивался, и цвета становились всё ярче. Нет, какое-то время прошло, разумеется, но явственно не полдня! Словно ту часть их дороги, которая не предполагала интересных разговоров, пропустили, как… как в книге.       Сложив воедино безвкусную еду, нарочитую яркость деревни, напыщенную манеру речи местных, шепчущих химер, Эймерик замер:       — С-скажите, добрый господин… принц поедет спасать принцессу, верно? И тогда война кончится?       Отличный вопрос ведь. Любой нормальный человек посмотрел бы на того, кто его задал, как на беспросветного идиота без шансов на выздоровление. Но Медир картинно прижал руки к груди:       — О да, принцессу! Наш светлый дар небес, невинную деву, что так и не была тронута злом, несмотря на все посулы — прекрасную Дикарозу!