Тени Земракана

      Всякий раз, разглядывая величественные замки, Эймерик ловил себя на мысли: вот бы себе такой же. Нет, не затем, чтобы гордо восседать на троне, заниматься расстановкой печатей, травлей конкурентов и прочими милыми королевскими делами, но сугубо во имя статуса. Как-то несолидно, что Её Королевское Высочество, правительница Ларандии и пары прилегающих мелких островков, обретается в крохотной хижине. Но сейчас, блуждая по галереям и залам, он твёрдо уверился: хижина, может, и не так пафосно смотрится, зато и содержать проще. А в замке холодрыга жуткая — это раз! Как налетит ветер с моря, так проморозишься до последней косточки. Пунктом два не в пользу собственного замка шла необходимость уборки. Что там убираться в крохотной лачуге: полы подмёл, что в совок не замелось — под ковёр, окно протёр — свободен! А тут вам узорчатая лепнина, в которую так любит забиваться пыль, высоченные потолки, и кое-где — художественно наляпанные пятна птичьего помёта…       — Возможно, глаза мои мне изменяют, но, сдаётся, всё это слишком уж натуральное, — резюмировал Киандалл, в очередной раз едва не вляпавшись в обозначенное пятно. — Похвала вашей матушке! Я и не думал, что в книгах о Дикарозе хоть что-то выглядит не сделанным из лунной пыльцы и розового сахара.       — Это началось в последних книгах, которые мама писала, до того… до того, как пропала. Она уже тогда задумала развязку и хотела плавно к ней подвести. А вы и в самом деле…       — … В самом ли деле думаю, что ваша матушка — та самая неубиваемая и несжигаемая ведьма, что нынче томится в темнице? Несомненно. Видите ли, книги наподобие этой не славятся особой прописанностью, а потому персонаж, упоминавшийся более двух раз, всенепременно важен для сюжета.       — Вот уж не думал, что ты читаешь такие книги, — заметил Нимруил. Де Тролло пробормотал что-то об оскорблении в самых лучших чувствах и замолк, тем более что перед ними столь удачно возникли двери темницы и очередной стражник — очевидный брат-близнец предыдущего интеллектуала.       — Куда без дозволения?! — раскатисто рыкнул он, после чего не менее раскатисто рыгнул.       — Неужели ты не видишь, кто перед тобой? Священная дева, явившаяся принцу Эвенону, дочь самой Богини, и её верные спутники! — Эни даже руки к сердцу приложила. Ого, а тут со всеми приключениями как-то и забылось, насколько она мастерица врать, если разгонится и как следует поверит! Совсем бедному переговорщику не оставляют пространства для манёвра.       Интеллектуал поскрёб в затылке и посторонился, подтвердив ещё один книжный штамп: то, что известно одному важному персонажу, мигом не иначе как по телепатической связи становится известно и всему его окружению. Напоследок он лишь важно надулся и пробурчал:       — Вы, кто бы вы ни были, запомните: все твари очень-очень опасные, убийственные прямо. Ежели убьют, обратно не возвращайтесь!       — Всенепременно запомним, всенепременно, о великий светоч мысли! — Киандалл одарил стражника честной улыбкой хорошего мальчика и похлопал по руке, после чего первым юркнул в освободившийся проход.       Темница, как и положено, была тёмной и мрачной. Даже слишком тёмной. Тут тюремщик о собственные ноги не запинается? На всякий случай Эймерик сжал руку Нимруила, чтобы, чего доброго, не потеряться.       — И как же тут искать ведьму? — жалобно простонал он. — Ничего же не видно!       Словно по команде, зажегся свет, разумеется, багрово-красный. Даже факелы пытались максимально нагнетать обстановку. Из глубины доносились тоскливые вздохи и завывания. Одна из стен подрагивала, словно прямо за ней затаилось что-то огромное.       — Лучше быть осторожными, — прошептала Аванди. — Здесь заточены многие чудовища из числа тех, кого Эвенон сумел лишь пленить, но не уничтожить.       — Прямо под его замком? Звучит очень разумно!       — Мы тут не затем, чтобы оценивать степень разумности, — решительно пресекла дальнейшие рассуждения Эни. — А затем, чтобы найти ведьму.       — Зачем она вам?       О, а вот и ещё одно клише: персонаж, которого ты ищешь, находится в самый неожиданный и желательно максимально пугающий момент. Во всяком случае, Эймерик, едва не споткнувшийся об драившую полы Люри, от испуга икнул. Только что же тут не было!       — Затем, о повелительница тряпки и швабры, что принц ваш усвистел в неведомые дали, не соизволив оставить своей прекрасной столице хоть какую-то защиту. У нас есть основания полагать, что богиня, чей зов вы перестали слышать, на деле всё это время была недалеко — за тюремной стенкой. Не подскажете ли…       Она отшатнулась, опрокинув несчастное ведро. Чем-то она походила на полузнакомую бродяжку, с которой Эймерик некогда месяц странствовал плечом к плечу. Бродяжка, из числа потомков фей, оказалась на улице очень внезапно и по-глупому, и всё никак не могла приспособиться. Здесь та же неуклюжесть: ни тебе кошелёк свистнуть, ни хотя бы от погони удрать, и тот же затравленный взгляд ребёнка, привыкшего к ругани куда больше, чем к похвале.       — Ничего я не подскажу! Вы говорите, что посланы Богиней, но откуда мне знать наверняка? Быть может, вы хотите обманом захватить власть, покуда принц в походе!       Не нашлось другого способа выразить эмоцию, кроме изумлённого чиха. Главное, все остальные сразу поверили, без претензий, как увидели, что «тёмный» способен на самопожертвование… или она к общему телепатическому каналу не подключена?       — Ваши рассуждения, госпожа, весьма разумны, однако же есть в них значительный изъян. Изъян таков: ваш драгоценный принц не позаботился об Исадоре, и пусть бы сюда явилось хоть тёмное воинство с самым страшным чудовищем, какое можно вообразить, во главе, на защиту встать совершенно некому. Разумеется, выбор у вас есть: довериться тем единственным, кто согласен заняться сим неблагодарным делом, или же оставить всё как есть. Уверен, Червь оценит вашу верность короне.       Завершив тираду, Киандалл отвесил шутливый поклон. Ох, не к добру такое! Тут же всем, кто светлый и с нимбом над головой, положено изъясняться в манере чуть более пылкой и в разы менее саркастичной. Надо взять на заметку: ненавязчиво заклеить товарищу рот, и пусть вместо него говорит Эни.       Люри упрямо сжала губы и, не говоря больше ни слова, принялась тереть тряпкой пол. Прекрасно — они нашли во всём сладко-розовом мирке единственного человека, который ни в жизнь не станет помогать! Эх, ну ничего, справятся сами — в первый раз, что ли? Надо будет вернуться к тюремщику, одолжить у него ключи…       — Тебе не стыдно?       В который уже раз за сегодня Эймерик чихнул, правда, сейчас точно не понял, от удивления или от попавшей в нос пыли. Аванди, стиснув кулачки, приблизилась к несговорчивой собеседнице:       — Ты ведь Люри, первая в своём роду, кто выбросил платья и взялся за меч! Героиня, что не раз спасала жизнь и принцу Эвенону, и самой Дикарозе! Та девочка, что, не имея достойного оружия, сражалась с деревянным мечом в руках — и всё же сумела выбить верный клинок из руки Чёрного Рыцаря!       Даже слегка напуганная таким напором, Люри попятилась, но Аванди с удивительной для себя решительностью наступала:       — Когда Эвенону казалось, что всё потеряно, кто одолел Разрушителя?! Кто хитростью выманил из логова Паучью Королеву, да так, что она не сумела вернуться в свои пещеры вовремя и сгорела в первых солнечных лучах? Кто, в конце концов, нашёл ответ на вопросы Каменного Стража и вернул Дикарозе её украденное сердце?       — Хватит, пожалуйста.       Она беспомощно вскинула руки, словно защищалась от невидимых ударов:       — Это было до проклятия, как ты не понимаешь?! Я предала доверие принцессы, и потому мне уже не стать рыцарем. Что бы я ни делала, как бы ни старалась, становится только хуже… быть может, лучше бы мне смириться и остаться здесь, с тряпкой и шваброй. Ими я не смогу никому навредить.       — Знавал я одну историю, в которой нерадивая служанка выплеснула грязную воду из ведра на ступеньки, те обледенели, и упавший хозяин свернул себе шею… Уж поверьте, ежели речь идёт о проклятии, навредить вы сумеете в любом виде и положении.       Отлично приободрил, нечего сказать! Интересно, уж не родные ли земли так действуют на его чувство юмора, что всё реже оно помогает, и всё чаще становится помехой? Тогда, пожалуй, пришлось бы признать, что даже мысль о Земракане заставляет неугомонного де Тролло превратиться из наглого шутника в язвительную занозу.       — Его Высочество считает так же. Принцесса помнит мои прежние заслуги и потому не позволила тотчас казнить меня, дабы избавиться от угрозы. Даже пожелай я вам помочь, я слишком опасна!       В подтверждение своих слов она взмахнула рукой и только чудом не разбила нос отскочившей вдохновительнице. Здесь обычно отступают и признают поражение: а как ещё быть, если мотивирующая речь, основа основ любого так-себе-сюжета, не сработала? Но Аванди упрямо хлопнула себя по коленке:       — Люри, которую я знаю, никогда бы не позволила себе так просто сдаться! Когда ты, поражённая Чёрной Лихорадкой, всё же вышла на дуэль; да что там, тебе хватило смелости сказать в лицо своему отцу, что ты не желаешь выходить замуж, хотя семья могла от тебя отказаться!       «Кажется, не будь в цикле про Дикарозу самой Дикарозы, книги были бы поинтереснее», — отметил про себя Эймерик. Надо будет сделать мысленную отметку на тот светлый день, когда они вернутся на острова: вырезать из книжек любовные сопли, склеить их в одно больше приключение и как следует почитать, спрятавшись в тени знакомого крыла.       — Ты в самом деле, — жертва проклятия прерывисто выдохнула, — много знаешь обо мне. Как будто… как будто в самом деле пришла, чтобы всё изменить.       Ещё с минуту она рассматривала «посланцев неба», в основном Нимруила с его демоническими глазами, жабрами и крыльями: ещё не могла забыть, что совсем недавно он сидел в одной из камер. Точно, ведь Нимми был здесь. Как же легко это всё вылетает из головы, когда время идёт неравномерными скачками!       Наконец, она решительно сдвинула брови: сработало!       — Я полагаю, вы поняли, и всё же считаю долгом свои предупредить вас: всё, за что я берусь, оканчивается неудачей. Я разрушаю всё, к чему прикасаюсь!       — В таком случае, госпожа, проявите свою необычайную полезность: прикоснитесь к замку камеры… Что? — Киандалл в притворном возмущении развёл руками. — Да будет вам известно, говорил я со всей серьёзностью!       То ли Люри не понимала сарказма, то ли слишком увлеклась своей внутренней борьбой, но вместо реакции последовало тихое:       — Она здесь. Идите за мной.       Идти далеко не пришлось: шаг — пространство изменилось, и вот они уже у цели. Вот бы в жизни так: моргнул — и ты в Земракане, моргнул ещё раз — и снова на почти родных островах с древними руинами и попугаями… Нужная камера представляла собой сплошной каменный мешок с единственным уязвимым местом — окованной железом дубовой дверью. Это, признаться, вызывало некоторые подозрения. А что, если они ошиблись, и тут и не пахнет госпожой Арьей? Ведь мир, описанный в таком количестве книг, волей-неволей разрастётся за пределы четырёх стен. Она может сидеть сейчас за многие мили отсюда в какой-нибудь башне, наряженная в розовое с оборками платье Дикарозы, может звать на помощь посреди Жуткого Болота или Палящей Пустыни…       Потом он вспомнил, какого рода эта книга, и стало чуть-чуть полегче.       — О Богиня, не дай мне об этом пожалеть, — пробормотала Люри и потянула дверь на себя. Та, несмотря на то, что ей по статусу полагалось бы быть крепко запертой, отворилась, и Киандалл довольно ухмыльнулся:       — Вы всё ещё полагаете, госпожа, что проклятье ваше — нечто ужасное? А ведь всего-то нужно обучиться нехитрому искусству самообмана и как можно сильнее не хотеть того, чего на самом деле хочется.       Развить мысль ему не позволила Аванди, с воплем «мама!» — кинувшаяся в камеру.       Это действительно была госпожа Арья, если, по крайней мере, судить по замешанным на её крови химерам. Она, сгорбившаяся в углу, выглядела постаревшей и усталой. Лишь на мгновение что-то промелькнуло в потухшем взгляде при виде дочери, и тотчас погасло.       — Зачем он тебя забрал? Ведь ты не можешь ничего ему дать.       — Он меня не забирал. Я сама пришла, — Аванди подошла ближе, но не дотронулась, словно боялась, что всё это лишь наваждение и сейчас её снова назовут негодной и бесполезной. Эймерик покосился на Люри, сравнивая. Нет, всё-таки господин Скиннер нашёл, что забрать, и у «бесполезной»: нынешняя «дева-рыцарь» своей растерянностью, неуклюжестью, вечным напряжением и страхом в самом деле походила не неё.       Госпожа Арья легко потрепала дочь по волосам:       — Моя малышка, найти-то меня не так сложно, а вот выбраться отсюда — задача потруднее. Днями и ночами в этой камере я думала о том, как вернуться, но не находила верной дороги. Закончить книгу? Пустое, тотчас начнётся новая.       Эймерик подскочил:       — Может, я чего-то не понял, но вы же местная Богиня, так? Вы это всё создали! Вы знаете каждый уголок этого мира, каждое живое существо в нём! Разве вы не можете просто переписать? Что-то вроде «и великие герои вырвались на волю, и настучали по балде злому чародею»… Нет?       Ох, не к добру обычно такие печальные улыбки, не к добру.       — Чтобы переписать, нужна моя рукопись. Она здесь, в этом мире, и там ещё есть чистые страницы, да и чернила мне позволили оставить при себе… Если бы я ещё знала, где искать!       — План ясен: нужно отыскать рукопись, — подытожил Нимруил. Эни, покрутив прядь волос, добавила:       — Для начала — разобраться с Червём. Если мы спасём Исадору от угрозы, я уверена, местные жители будут достаточно благородны, чтобы поддержать наши поиски!       — С Червём?..       Да, не такого вопроса ожидаешь от создательницы выдуманного мира. Неуютно завозившись, Эймерик уточнил:       — То есть, не вы его придумали? Гигантскую штуковину в тумане, которая одним прикосновением ломает мечи?       Госпожа Арья медленно покачала головой, и надежда на лучшее, походившая прежде на полноводную реку, как-то стремительно обмелела. Осталась пара лужиц в пересохшем русле. А может, ну его, этого Червя? Найти по-быстрому рукопись, да и написать там, как Червь оказался доброй, но непонятой зверушкой, и подрядить его на что-нибудь общественно полезное. Или выдумать, как обычно бывает, супер-дупер-оружие, чтоб его в бараний рог скрутило. Замечтавшись, он совсем забыл о Люри. Та, стоя у двери камеры, не сводила глаз с «ведьмы». Упс. У неё же сейчас шок, наверное. Типа того, как в тот раз, когда перед ними во плоти явилась Шанталь…       — Так вы действительно наша Богиня? Та, кто пишет нашу историю?       Сейчас, когда очень пригодилась бы какая-нибудь острота, сбавляющая пафос ситуации, Киандалл отчего-то замолчал. Зато заговорила госпожа Арья. Поднявшись с пола и взяв за руку счастливую дочь, она сказала:       — Я скорее… летописец. Я многое могу изменить в истории, но не меньше меняете вы сами.       Люри улыбнулась и стала ещё больше похожа на Аванди: её лицо, прежде настороженное, теперь светилось детской радостью.       — Позвольте же лично присягнуть вам на верность, госпожа. И знайте: за вас я буду сражаться до последней капли крови!       Правда, в процессе вставания на колени перед божеством воспрянувшая духом боевая дева запнулась о собственную ногу и упала, чем несколько испортила торжественность момента. Ну да тут не в проклятии дело: в этой тюрьме падать сами Владыки велели. Или Богиня. Ох, немудрено запутаться…