Ветряные мельницы (Windmills)

04 – Баки Стив заталкивает его в комнату. – Садись. Баки опускается на край кровати. Стив скрещивает руки на груди и прислоняется к стене. – Зачем ты это сделал? К собственному раздражению, Баки до сих пор толком не научился читать своих новых кураторов. Прямо сейчас Стив кажется ему одновременно и рассерженным, и огорченным. Можно было бы рискнуть и что-нибудь солгать, но Баки понятия не имеет, какие слова его успокоят. С отвращением Баки осознает, что его сердце колотится так громко, что Стиву, наверное, все слышно. Он ненавидит, когда они знают, что ему страшно. Он заставляет себя посмотреть Стиву в глаза. – Я не хотел этого говорить. Уилсон задал вопрос, и я должен был ответить, но... – Баки сжимает челюсти. – Если бы я на самом деле хотел причинить ему вред, он бы сейчас не стоял на ногах. – Баки! Если ты не хочешь о чем-то говорить, то просто не говори. Нельзя нападать на людей из-за этого. – Нельзя, – угрюмо повторяет Баки. – Я совершил ошибку. Я прошу прощения. Стив отрывается от стены и подталкивает его, чтобы он лег, и следом ложится рядом сам. До Баки доходит, что он упустил момент, чтобы раздеться, а ему нельзя быть одетым на кровати. Но Стив не возмущается насчет его штанов и футболки, вместо этого он опять произносит речь про расизм. (Стив не скрывает, что ему не нравятся предыдущие хозяева Баки. Он как-то сказал, что несколько десятилетий, проведенных с ними, могли исказить взгляды Баки на мир. Баки едва не расхохотался, но потом его даже тронуло предположение Стива, будто Гидра считала его достойным внимания собеседником. Он не стал ничего объяснять). К тому же слушать речи Стива даже неплохо. Баки нравится смотреть, как блестят его глаза. Он кивает или качает головой в нужные моменты, повторяет за Стивом его слова, снова и снова, пока тот не станет выглядеть довольным. – Я понимаю, – говорит Баки. – Дело не в Уилсоне лично. Если Бартон умрет первым, так тоже сойдет. – Баки! – стонет Стив и толкает его в плечо. – Эти люди хотят стать твоими друзьями. Если тебе нужно время – ничего страшного, но может ты перестанешь желать им смерти? – Нельзя причинять вред моим друзьям, – цитирует Баки. – Я знаю. Этого больше не повторится. Я даже помогу тебе защищать их, если позволишь. Но у меня не получится это сделать... отсюда. Губы Стива растягиваются в перевернутой улыбке. – Для начала будет достаточно просто не нападать на них. – Так точно, – вздыхает Баки. – Иди сюда, – говорит Стив, и Баки дает ему притянуть себя в объятие. С такого близкого расстояния Баки чувствует, как он пахнет – и не только его одежда, но его кожа, выступивший на шее пот. Запах пробуждает память. Стив уже был его "другом" когда-то, он сам признался. Воспоминания Баки совсем отрывочны и размыты. Он помнит этот запах и он... он знает, какова эта кожа на вкус. Вот как. К горлу подступает желчь. И что его вообще удивляет? Разумеется Стив делал это раньше. Баки медленно выдыхает. Ему плохо не из-за того, что Стив запускает пальцы в его волосы, убирает прилипшие к шее влажные пряди. Опускается ниже. Еще ниже. Поглаживает его спину. Тяжелое предчувствие мучает его больше всего. Лучше бы они уже скорей покончили с этим. Наверное, долгое ожидание – это часть наказания. Мягкие прикосновения все никак не заканчиваются, но Баки не даст поймать себя в эту ловушку. Ему нельзя сейчас забываться, он должен быть полностью готов на тот случай, если боль будет резкой и внезапной. Стив очень сильный, намного сильнее всех бывших кураторов. Баки серьезно досталось от него даже тогда, когда было можно себя защищать. А уж теперь... Рядом с головой Баки – футболка Стива с пятнами от опрокинутого ужина. Баки пока не нужно есть, не настолько критично, поэтому он удивлен, что даже в такой момент его разум начинает отвлекаться. Еда. Как всегда, тело предает его. Не нужно быть суперсолдатом, чтобы услышать громкое урчание у Баки в животе. Там уже несколько дней все болело, но без таких явных проявлений. Ему нужно доказать свою силу, свою ценность. Что даже с минимальным пайком он может функционировать безупречно. Стив смеется над ним: – Сам виноват, что ужин оказался на полу. – Я знаю! – Могу что-нибудь принести, если хочешь. – Нет. – И снова унизительное урчание. – Точно? А по-моему... – Хватит! – Баки резко садится в кровати. – Мне не нужно есть только потому, что я голоден! – он гневно смотрит на Стива. – Я могу обходиться без еды очень долго. Стив хмурит лоб. – Ладно, – осторожно произносит он. – Слушай, я принесу сэндвичей, и ты можешь их съесть или оставить, если пожелаешь.

***

Стив возвращается с огромной тарелкой еды. Хлеб, сыр, нарезанное мясо – Стив хитер, выбрал все с самыми лучшими запахами, чтобы Баки подавился слюной еще до того, как закроется дверь. (Он вдруг понимает, что готов обдумать... Нет. Нарастающая изнутри волна горечи оказывается достаточно сильной, чтобы задавить эти мысли еще в зародыше). Стив опускает тарелку прямо между ними на кровать. – Все твое. – Что ты хочешь взамен? – вырывается прежде, чем Баки успевает остановить себя. Он прикусывает язык. Стив имеет право просто приказать, и Баки ничего не сможет поделать, но он ни за что не сдастся добровольно. К черту еду. – Спокойно выспаться, не просыпаясь каждый раз из-за твоего желудка? – Стив криво усмехается, но его усмешка постепенно тает, чем дольше он смотрит на Баки. – Ничего, – говорит он в конце концов, и как будто бы с болью в голосе. Баки недоверчиво меряет взглядом сначала его. Затем еду. Кажется, он действительно припоминает то далекое время, когда его приставили к Стиву в первый раз. Стив тогда носил строгие костюмы, поначалу был таким же ласковым и щедрым, и Баки купился на это с потрохами. (Пока не...) Баки вздыхает. Он был таким идиотом. Но первые жесты доброты были настоящими, так что, возможно, они все еще на этой стадии и ему ничего не будет, если он возьмет еду. С другой стороны, ему доставит удовольствие швырнуть эту тарелку прямо Стиву в лицо и сказать, что если он говорит "мне не нужна еда", значит так оно и есть. Приятная мысль, но на приятных мыслях (а также гордости) долго не протянешь, поэтому к тому моменту, как он соглашается рискнуть, половина тарелки уже пустая. На пальцах остался жир, а может быть, это просто стойкий запах сыра, но он все равно облизывает их, чтобы ничего не пропадало, тем более что Стив не приказывал есть тихо. Ему тяжело глотать из-за пересохшего горла, и слюна не помогает, потому что он толком не жует, но каждый кусок хлеба, который он успевает в себя запихнуть, прежде чем Стив передумает, это победа. Он пытается высосать несколько крошек, застрявших между пластинами ладони, и, подняв на секунду глаза, встречает взгляд Стива. Тот отворачивается первым, а Баки замечает, что уши у него ярко-красные. Баки больше не смотрит на него, и только подчистив все без остатка, поднимает взгляд снова. Без его чавканья вдруг становится очень тихо, а Стив странно смотрит на него. Но уже не важно, он все съел. И только сейчас, когда боль стихла, он осознает, насколько сильной она была. Он потирает живот. – Баки, – тихо произносит Стив и тянется рукой к его щеке. Баки отшатывается. Идиотский рефлекс. Опасный. Стив опускает руку. Его голос звучит тоже как-то неправильно: – Бак, когда ты ел последний раз? Если бы ему дали, он бы вмиг проглотил еще столько же. И потом еще столько же. Желудок наверняка бы взбунтовался, но он бы все равно не смог остановиться. Хотя об этом не стоит беспокоиться. Бойцовых собак держат голодными, а на куклу для ебли тоже никто не будет тратить хорошую еду, потому что она просто выблюет все в процессе. Но все-таки, впервые за долгое время живот перестало резать от голода. Пусть Стив дразнит его, оно того стоило. – В воскресенье, – послушно отвечает он. У Стива расширяются глаза. – Вос... Но почему? Баки опускает голову со всей покорностью, на которую способен. – Потому что это был последний раз, когда ты меня кормил, и пока ты не скажешь, что я хочу есть – я не хочу есть. – Нет, – тут же обрывает Стив. – Нет, это неправильно, это... (Именно так теперь начинается почти все, что Баки слышит в свой адрес). Стив запинаясь продолжает, что в суматохе перед операцией они, конечно, пропустили пару обедов, но это же не значит, что... и Баки может в любое время... и все, что ему захочется... И так далее, и так далее. Они оба знают, что еду нужно заслужить, но Стив не называет цену. Наверное, им так веселее, раскрывать ее только в конце. Внезапно Стив замолкает на полуслове. – Баки, а жидкость? Хоть что-нибудь... Вода? Баки молчит вместо ответа, и Стив тормошит его за руку. Баки прикусывает язык. Значит, Джарвис все-таки стучит на него. – Да, правда. Несколько раз, когда я умывался, я... – Он бросает на Стива короткий взгляд и демонстративно сжимает челюсти. – Но не много. Стив смотрит на него такими глазами, словно это совершенно немыслимый проступок. Затем он вдруг выпрямляется и на его лице появляется мрачная решительность. Он поднимается на ноги. – Иди за мной.