Конечная остановка

Стук в дверь. Я не предпринимаю никаких действий. Стук становился всё назойливее. Тот, кто стоял за дверью, явно не собирался оставлять меня в покое. Стук-стук и ещё стук. — Да сколько можно?! — Проворчал я и закрыл ухо подушкой. Помогало это плохо. Неожиданно шум прекратился, и я со спокойной душой начал засыпать. Стоило мне закрыть глаза и блаженно раскинуться на кровати, как послышался голос: — Сём! — Приглушённо раздалось из-за двери. — Это Славя, выйди, пожалуйста! Я раздражён. Поднялся с кровати и двинулся к двери. В этом лагере невозможно нормально выспаться. Открыв дверь, я увидел на пороге Славю. Она, как и всегда, непрестанно улыбалась. — Я тебя не разбудила? — Нет, — я тёр заспанные глаза. — Уже собирался вставать. — Это хорошо, — Славя странно краснела. — Только ты это, оденься и выходи, мне помощь нужна. Лишь сейчас я осознал, что стою перед ней в одних семейниках и майке. Однако Славя держалась молодцом — Лена на её месте уже убежала бы. Я скрылся за дверью: натянул шорты, рубашку, как попало повязал галстук и вернулся на улицу. Славя продолжала стоять на крыльце и терпеливо ждать, когда же я вернусь. — Пойдём скорее, пока все не проснулись, — девочка потянула меня куда-то. — Что делать-то нужно? — Собрать вещи для похода, — ответила она, ведя меня к складам. — Ольга Дмитриевна сказала, чтобы ты мне помог. — Ясно, — до меня не сразу дошла вся информация. — Стой! Какой такой поход? — Как же? — Славя растерянно посмотрела на меня. — Прошлый поход же не удался, потому Ольга Дмитриевна уговорила администрацию разрешить второй. — В него всем обязательно идти? — Ещё одного похода я просто не выдержу. — Конечно, — пионерка засмеялась. — Но ты не бойся, Александр Евгеньевич будет нас сопровождать, так что никто больше не потеряется! «Спасибо, Славя, — возмущался я. — Отец Лены — это именно та компания, в которой я хочу провести несколько дней!». Мы вошли в прохладное тёмное помещение складов: какие-то брезентовые мешки, швабры, вёдра, пыльные зелёные ящики по бокам, бочки с водой, плотные ряды пионерской формы, огромное количество красных галстуков, значков окружало нас. Славя провела меня в самый конец здания и достала те же рюкзаки, что мы носили в прошлый поход — на них всё ещё были прилеплены имена всех членов отряда. — Ты, что, свой не разбирал? — Удивилась пионерка, протягивая мне рюкзак с моим именем. — Я про него и забыл вовсе. — Вот и хорошо, — она снова заулыбалась. — Меньше собирать. Девочка куда-то отбежала, но уже через минуту я услышал грохот и скребущий звук. Славя тащила большой деревянный ящик. Я не сразу сориентировался и бросился ей на помощь слишком поздно — в тот момент она уже дотащила ношу до нужного места. — Смотри, — она открыла ящик. — Каждому в ранец нужно положить следующее: по две консервы и по две бутылки воды, ножик, пакетики с чаем. Затем отыскать тут пять палаток, желательно целых, после пойдём в медпункт и возьмём пластыри, вату, зелёнку, бинты. — Разве кто-нибудь другой не мог тебе помочь? — Не знаю, — Славя пожала плечами. — Ольга Дмитриевна сказала, что ты должен участвовать в жизни лагеря. Большую часть работы выполнила Славя. Пока я вяло набивал рюкзак Лены всем необходимым, она аккуратно собрала остальные и уже побежала искать палатки. В конце концов, я заполнил один единственный рюкзак и направился за моей «напарницей» в текущем поручении от Ольги Дмитриевны. Почти все палатки были дырявые. Отыскать что-то пригодное было трудновато, но медленно мы продвигались в этом непростом деле. И, чтобы не молчать, Славя начала беседу. К сожалению, её «разговор» больше походил на допрос: — Ты так и не рассказал, — начало мне уже не нравилось. — Куда вы всё-таки пропадали? — Упали случайно в овраг и немного в лесу заблудились. — А почему сразу не поднялись наверх? — Удивилась девочка. — Мы не ожидали, что упадём и… — Врал я отвратительно. — Не сразу всё осознали. — Вас долго не было, — продолжала допытываться Славя. — Неужели шок был таким продолжительным? — Да неважно уже, — я перестал юлить и отмахнулся. — Главное — вернулись. — Это да, — она взяла с полки последнюю палатку. — Идём, отнесём всё это на площадь и сходим в медпункт. Рюкзаки и палатки погрузили на небольшую тележку. Второй раз она выручает меня: сначала сахар, теперь вещи для похода. До площади добрались быстро, скинули рюкзаки у памятника и медленно направились в гости к Виоле. — А вы с Леной… — Славя в очередной раз начала меня испытывать. — У вас с ней всё так? — Как? — Пионерка ввела меня в ступор. — Ну, по-серьёзному? — Девочка снова начала краснеть. — В смысле… Вы вместе? — Я думал, это и так заметно. — Всякое бывает, — она отвела взгляд в сторону. — Просто Лена и ты, да и вообще Лена и отношения… — С этим какие-то проблемы могут быть? — Славя начинала меня выводить из себя. — Лена очень хорошая, — она призадумалась. — Но я даже не представляю, как она целуется, например, или ещё чего… Делает… — Так! — Я не выдержал. — Закрыли тему, всё у нас с Леной хорошо. Ясно? — Конечно, — Славя смутилась. — Извини, всего лишь интересно стало. Очень скоро мы уже стояли в медпункте. Виола была занята бездельем: она лежала на кушетке и смотрела в окно, глаза её были слегка прикрыты. Женщину явно клонило в сон. Заметив нас, медсестра встрепенулась, поднялась и выжидающе посмотрела в нашу сторону. — Болит чего, пионеры? — Виола подошла ко мне и приложила руку ко лбу. Её доброжелательность постоянно меня пугала, мне все время хотелось убежать из медпункта. Женщина испытывала нездоровый интерес ко мне и, видать, ко многим другим пионерам лагеря. — Ольга Дмитриевна попросила нас подготовить отряд к походу, — начала Славя. — Бинты нужны, зелёнка, вата да пластыри. — Этого добра навалом, — медсестра указала на шкафчик с медикаментами. Славя открыла шкафчик и начала в нём рыться, я же решил осмотреть медпункт. До сегодняшнего дня я не особо всматривался, что тут находиться. Виола заметила, как я разглядываю странную таблицу для проверки зрения, что-то в ней явно было не так. Рука медсестры легла на моё плечо, отчего я напрягся и, наверное, даже побледнел, она длительное время молчала и лишь спустя какое-то время заговорила: — С тобой точно всё хорошо? — Она говорила мне почти на ухо. — Может, останешься? Мы подлечим тебя… пионер. — Не стоит, — голос дрожал, и я попятился к двери. — Всё в порядке, я здоров. — Да? — Виола широко заулыбалась. — Может, витаминку? — Всё, я готова! — Послышался радостный голос Слави. — Можем идти. — Слава богу, — я вовремя осёкся. — В смысле, до свидания. — Что ж, до встречи… пионер, — медсестра вновь улеглась на кушетку. Я выскочил наружу первым, за мной неспешно вышла Славя. Она несла в руках небольшую картонную коробку, в которой лежали медикаменты. Взгляд девочки был слегка удивлённым, но она молча двинулась в сторону площади, я следовал за ней. Когда все медицинские принадлежности были рассованы по рюкзакам, мы уселись на скамейку. Солнце светило и грело во всю силу, вокруг пели птицы, слышались отдалённая дробь дятла, людей вокруг не было совершенно — отсыпаются после вчерашних танцев, скорее всего. — Ты, никогда не был в Заречном? — Поинтересовалась Славя. — Где? — Это то место, куда мы должны прийти — цель похода, — она мечтательно закрыла глаза. — Там так красиво: лес вокруг дремучий, не то что у нас здесь. Еда всегда домашняя, коровы всякие, лошади, а главное — никаких линеек и общественной работы. — Я думал, тебе нравиться помогать Ольге Дмитриевне, — усмехнулся я. — Нет, я не против поработать — всегда рада помочь, — пионерка откинулась на спинку лавочки. — Но я тоже устаю иногда. — И как долго мы проведём в этом Заречном? — Около недели. Хотя, если учесть, что мы ещё будем до него идти, то немного дольше. Спустя какое-то время, со стороны столовой послышался звук шагов, он был слышен отчётливо и нарушал царящую тишину. Шла к нам Ольга Дмитриевна, как и в прошлый раз, она нацепила панаму на голову, в руках несла свой рюкзак: — Доброе утро, Семён, — вожатая улыбнулась. — Как спалось? «Она ещё спрашивает?! Точно издевается!». — Прекрасно, — пробубнил я в ответ. — Сейчас все позавтракают, и мы отправимся, — девушка перевела взгляд на кучу рюкзаков. — Что, готов повторить, Семён? Повисла секундная пауза. Ольга Дмитриевна поняла, что пошутила неудачно и слегка виновато посмотрела на меня. — Может, я останусь? — взмолился я. — Нет-нет, ни в коем случае, — вожатая нахмурилась. — Ты обязан идти с нами, поверь, ты не пожалеешь! Послышался сигнал, зовущий всех на завтрак, значит, нужно успеть добежать до столовой, пока там пусто. Пионеры медленно выползали их своих жилищ, зевали и потягивались, медленно перебирая ногами. Будто зомби из фильмов ужасов, шли в сторону спасительной столовой. *** К моему счастью, к столовой приближались лишь четыре одиноких пионера, у дверей стояла Мику. Она была явно чем-то озадачена — оглядывалась по сторонам, нервно притопывала ногой. А вот она заметила меня и помахала рукой. — Сём, — начала она, стоило мне подойти ближе. — Ты Шурика не видел? — Не довелось, — зевая во весь рот, ответил я. — Наверное, снова в старый лагерь убежал. — Нет! — Мику испугалась не на шутку, — Зачем ему туда?! — Да пошутил я, — мы вошли в пустую столовую. — Спит он, думаю, ещё. — Думаешь? — Уверен, — взял я поднос с едой. — А ты Лену не видела? — Она-то точно спит, — заулыбалась японка и тоже взяла еду. — Мы ночью долго разговаривали. Вы так красиво танцевали вчера, просто замечательно! А Шурик сказал, что не хочет танцевать, но мы поели мороженого, вернее, я поела. Мику снова оживилась. Она была похожа на старые заводные игрушки, стоит лишь немного повернуть ключик, и японка приходила в «движение». За последнее время я научился не слушать её и отключать мозг. Сегодня подавали гречку и две сосиски с металлическим привкусом, в стакане плескался холодный не особо сладкий морс, рядом с ним лежал слегка зачерствевший кусок чёрного хлеба. Если то, что говорила Славя про это Заречное, правда, то еда там должна быть порядком вкуснее. Прошло уже много времени, но столовая всё ещё была полупустой. Никого из знакомых я не видел. Но стоило мне вспомнить о знакомых, как в дверь вошла Лена: взгляд был затуманен, волосы расчёсаны плохо. — Как настроение? — Выдвигая стул, спросил я. — Нормально, — она устало плюхнулась за стол и начала лениво елозить вилкой по тарелке. — Что-то незаметно, — я сел рядом. — Ты давай бодрись, сегодня долго идти будем. — Куда? — Лена подняла на меня вопросительный взгляд. — В поход. — Опять?! — Она обречённо начала скатываться со стула. — Давай не пойдём? — Иди и скажи это Ольге Дмитриевне, — махнул я в сторону площади. — Да бросьте, ребята, — в разговор вернулась Мику. — Будет весело. — Скучно уж точно не будет, — я печально усмехнулся. — Главное — по оврагам не лазать больше. — Не напоминай, — Лена начала быстро поглощать гречку. Дальше обедали молча, даже Мику молчала. Возможно, она и хотела что-то сказать, но никак не решалась разбавить повисшую тишину. Лена доела свою порцию и грустно смотрела на пустую грязную тарелку: — Что, все идут? — Подала она голос. — Даже больше, — со вздохом ответил я. — Твой отец тоже с нами. — Ох, — девочка помрачнела ещё больше. Понемногу пионерия начинала приходить в себя — всё ещё вялая, сонная, но уже изрядно проголодавшаяся. Столовая была оккупирована бледными подростками. Судя по всему, практически никто из них не стал спать после танцев. Мы вышли из столовой лишь после того, как смогли заставить разговорившуюся Мику замолчать и спокойно доесть успевший остыть завтрак. Улица была всё так же пустой, но теперь все засели в столовой и навряд ли выйдут оттуда в скором времени. На площади уже начали появляться знакомые лица: Алиса, гоняющаяся за Ульяной, пытается отобрать у неё плитку шоколада; Женя, Шурик и Электроник беседовали о чём-то возле рюкзаков; Славя и Ольга Дмитриевна разглядывали карту. Единственным, кого я не сразу заметил, был отец Лены. Мужчина стоял в тени деревьев и хмурым взглядом осматривал наш отряд. Взор его упал на меня, но в этот раз он воздержался от подколов, лишь слегка качнув головой, подошёл к Ольге Дмитриевне. Мику прилипла к Шурику и забалтывала его до смерти. Мы с Леной стояли посреди всего этого сборища и, кажется, были единственными, кто не понимал, что делать. Через пару минут, вожатая построила всех в шеренгу и начала свой бессмысленный инструктаж. Я не понимал смысла этого ритуала, все и так прекрасно знали, как себя вести, а те, кто не знал, всё равно не будут соблюдать все правила. — Напоминаю! — Девушка пригрозила нам пальцем. — Ни шагу от походного лагеря без разрешения, не отрывайтесь от отряда и во время движения, всегда будьте на виду. Слушал её мало кто. Алиса продолжала попытки отнять шоколад у Ульянки, Электроник и Женя ворковали в самом конце строя, Мику с Шуриком любовались природой. Одна лишь Славя была во внимании и полной собранности с мыслями. Лена стояла в полусне, покачивалась из стороны в сторону и едва ли слушала инструктаж. Похоже, ночью она действительно не спала, но болтливость Мику не являлась тому причиной — это что-то другое, что-то, что сильно волнует девочку. — …И самое главное… — Ольга Дмитриевна заканчивала монолог. — Никакого алкоголя, никакого спирта. Ясно, Двачевская? — Чего сразу я?! — Алиса запротестовала. — Будто я таскаю водку в походы! — Допустим, и не таскаешь, — грозно ответила ей вожатая. — Но вот пить её горазда у нас только ты! — Да, конечно! Чуть что, так сразу Алиса, — фыркнула девочка. Будто из воздуха, появился Коршаков. Он долго молчал, всматривался в лица пионеров, сверлил каждого взглядом, оценивал коэффициент опасности. В конце он изрёк своим хриплым басом: — С сегодняшнего дня… — начал мужчина. — Я буду внимательно следить за каждым из вас, проверять ваши вещи, контролировать каждый шаг. Знаю, такое вам не по нраву — вы взрослые и самостоятельные. Но после прошлого инцидента я не могу позволить себе халатности по отношению к вам. Надеюсь на понимание. Все внимательно наблюдали за его движениями, за каждым взмахом руки, сгибанием пальцев. На самом деле, когда Коршаков был серьёзен и входил в профессиональный образ, он становился по-настоящему пугающим, взгляд его карих глубоко посаженных глаз сковывал и перечить ему не хотелось. — Спасибо вам, Александр Евгеньевич, — радостно подскочила к нему Ольга Дмитриевна. — Вы нам очень помогаете, и мы все вам благодарны.  — Это мы ещё поглядим, — он поправил свою фуражку и устремил свой взгляд к воротам. Отряд засуетился, и уже совсем скоро мы не спеша двинулись к выходу из лагеря. Во второй раз я покидаю его, но если раньше я только и ждал момента, когда мне удастся сбежать отсюда, то сейчас, сейчас мне совершенно не хотелось выходить за его ворота. Радости у ребят не было предела: они перешёптывались, смеялись, ликовали. Из общей картины веселья выбивалась лишь Алиса. Она не прыгала от радости, не шутила, а лениво перебирала ногами и скучающим взглядом осматривала окрестности. В точности, как и в прошлый раз. Ульянка носилась вокруг подруги и пыталась вернуть отобранную сладость, но попытки её оказались тщетны. Двачевская была в разы выше и потому ей даже не нужно как-то ухищряться, чтобы спрятать шоколад. — Отдай! — Кричала Ульяна. — Моё! Я его нашла! — Не нашла, а украла, — злорадствовала Алиса. — Я вершу правосудие. — Если ты не отдашь, — девчонка хитро прищурила глаза. — Я всем расскажу, что у тебя под подушкой лежит! Такая угроза подействовала на Алису. Она опасливо оглянулась на меня и всучила Ульянке обкусанную шоколадку. — Только попробуй, — прорычала Двачевская. — Проболтаешься — до конца смены сесть не сможешь. — Ой-ой, — набив рот, покривлялась Ульяна. — Страшно-то как. Лена шла молча, смотрела себе под ноги и была погружена в свои мысли. За всё время, которое мы шли, она ни разу на меня не посмотрела, от этого мне становилось не по себе. «Возможно, она всё ещё беспокоится из-за этих дневников, — я нащупал вторую книгу под рубашкой. — Но я не могу всё бросить — это мой единственный шанс». Вспомнив о дневниках, я бросил взгляд в сторону Коршакова. Мужчина шёл на расстоянии от отряда. То и дело пропадал из поля зрения, теряясь между крон деревьев и листьев кустарников. Он был напряжён, внимателен и осторожен, оценивал взглядом каждого члена похода. Кажется, он готов ко всему. В такие моменты понимаешь, почему в СССР так боялись КГБ. Это не толстопузые милиционеры, которые и пары метров пробежать не могут, а натренированные бойцы, способные скрываться от чужих глаз, буквально читающие мысли других людей. Чекист в очередной раз направил на меня свой взор: неодобрительный, недоверчивый и прожигающий. Он догадывался, что я что-то скрываю, но не мог знать этого наверняка, да и Лену он любил сильнее всего в жизни, потому не мог действовать против меня открыто. Солнце уже стояло в зените. Мы медленно, но верно приближались к месту нашей прошлой стоянки, слишком уж хорошо я запомнил эти места. *** Вот мы и тут. Как же всё-таки странна вся эта ситуация. Вновь вернуться сюда после произошедшего. Река, поляна, тёмный непроглядный лес, где-то там тот судьбоносный овраг. Интересно, должен ли я что-то чувствовать? Лена стояла рядом и тяжёлым печальным взглядом осматривала поляну. Она старалась скрыть свою тревогу, но у нее ничего не выходило. Трясущиеся руки, побледневшая кожа выдавали её страхи. Отряд разбрёлся по поляне и начал разбивать лагерь: ставить палатки, разводить огонь, кто-то уже принёс хворост. Коршаков сидел на берегу реки и что-то писал в небольшом блокноте, тревожить его никто не смел. Совсем скоро лагерь был готов. В небольшом котелке над костром грелась тушёнка. Пионеры весело гудели, травили анекдоты, рассказывали какие-то истории. Мы с Леной сидели поодаль от основной массы и говорили. Говорили о будущем: — Какой у нас будет дом? — Мечтательно спросила она. — А какой ты хочешь?  — Красивый, — слегка улыбнулась. — Двухэтажный, и комнат чтобы много было. — Зачем нам много комнат? — Меня всегда забавляло её умиротворение. — Как зачем? — Она удивилась. — Чтобы ты меня в прятки научил играть. — Я не буду тебя учить, — я притворно надулся. — Ты спрячешься от меня, и как мне потом тебя искать? — Ты меня найдёшь, — она легла мне на колени. — Я знаю. Ночь шла, но ничего сверхъестественного не происходило. Кто-то уже заснул, кто-то ещё сидел у костра. Ольга Дмитриевна крутилась вокруг Коршакова, задавала ему глупые вопросы, а он лишь сухо отвечал на них, продолжая писать что-то в своём блокноте. — А в каком городе мы будем жить? — Продолжила Лена. — В Питере, — чётко ответил я. — В Ленинграде, — девочка хихикнула. — Ты, что, из прошлого прилетел? — Нет, — я отрицательно покачал головой. — Из будущего. — И как там, в будущем? Коммунизм уже построили? — С этим у нас возникли проблемы, — я почесал затылок. — К сожалению. — А на Марсе люди живут? — Не унималась Лена — Тоже нет, — я прикрыл глаза. — Только на Земле, и то места уже не хватает. — Из какого-то ты плохого будущего, — она надула губки. — Коммунизма — нет, Марса — нет, ещё скажи, что любви там нет. — И её, наверное, тоже, нет, — тут мне стало по-настоящему грустно. — Там ничего нет. Ты права — плохое будущее. — Значит, нам нужно его изменить? — пионерка улеглась поудобнее. — Завтра и начнём. — Что начнём? — Мозг уходил в сон и плохо воспринимал информацию. — Будущее… — Лена громко зевнула. — Менять. Начнём с помощи голодающим в Африке… Потом в Южной Америке… Потом Марсианам… Тоже поможем. Лена уснула. Я же боролся со сном, сам не знаю, зачем. Впервые за весь день мы с ней поговорили, и в её голосе не было ни капли смущения, грусти или тоски. Она была ребёнком. Наивным глупым ребёнком, которого так хотелось защищать. «Что ж, — я усмехнулся про себя. — Вот я и ответил на вопрос Алисы». Проснулся я поздно ночью под открытым небом. Все уже спали в палатках, Лена в том числе. Повертев головой, я увидел струйку серого дыма, поднимающегося недалеко от костра — Алиса. На ней не было лица: бледная кожа, трясущиеся руки, нервно бегающий взгляд. Казалось, что она увидела привидение. — Эй, ты чего не спишь? — Я подошёл незаметно и сильно удивил её этим. — А?! — Вскрикнула она и обернулась. — Не пугай так! — Извини, — я сел рядом. — Так чего не спится? — Ничего, — буркнула она. — Не хочется чего-то. — А если серьёзно? — Что ты снова ко мне пристал? — Ворчала Двачевская. — Сам-то не спишь, но меня ещё спрашиваешь! — Как хочешь, — я уже собирался уходить в палатку, как она соизволила ответить. — Страшно, — тихо, еле различимо выдавила она. — Что? — Такой ответ меня поразил. — Да, мне страшно! — Сказала она уже громче. — Боюсь я. Понимаешь?! — Но чего? — Не знаю, — она опустила глаза на тлеющее кострище. — Леса, оврага, реки, мужика этого, тебя. — Меня? — Тебя, — Алиса не поднимала глаз. — Ты что-то замышляешь, что-то вынюхиваешь, и я не нарочно стала соучастницей. — С чего ты это взяла? — Сейчас она сама меня пугала. — Ты таскаешься с этими книжками, вспоминаешь об этом овраге, об институте этом проклятом, — Двачевская выбросила сигарету в траву. — Зачем ты всё это делаешь? — Ты же сама понимаешь, — я подбросил хвороста в огонь. — Это ненормально. Почему мы там оказались, что это за место? — Мы там чуть не погибли, — нахмурилась девочка. — Это я знаю точно. Ещё я знаю, что мы выбрались оттуда, и больше я туда не хочу. Алиса демонстративно встала, поправила рубашку и медленно направилась к крайней палатке у реки. Напоследок она вновь повернулась и кинула ставший уже привычным взгляд, полный вопросов и испуга. Она бегает от своих страхов. Теперь я это понял. Она бы и хотела во всём разобраться, но что-то её удерживало и вводило в панику. Алиса не из тех, кто станет прятаться по углам и бояться, но сейчас она ведёт себя именно таким образом. Наше прошлое путешествие оставило на ней неизгладимый след на всю жизнь. Я долго сидел в раздумьях. Стояла кромешная темнота, тишину разбавляли треск костра и стрекотание кузнечиков, небо заволокло тучами, и звёзд не было видно. Напротив меня сел Коршаков и долго всматривался в глаза. — Кто ты такой, чёрт тебя подери? — Тихо произнёс он. — Откуда ты взялся? — Семён, — назвал я своё имя. — Просто Семён, и всё. — Нет, — мужчина злобно улыбнулся. — Откуда у тебя оказался этот дневник? — Нашёл, — повторил я свой ответ. — Ты понимаешь, что ты подвергаешь риску не только себя, но и Лену? — Я смогу её защитить, — нахмурившись, ответил я. — Когда за тобой приедет чёрный воронок… — усмехнулся чекист. — Вас даже я не спасу. — Если только вы сами этот воронок не пришлёте. — Не хочешь отвечать? — Сурово спросил он. — Я уже всё вам сказал, — я закрыл лицо руками. — Что вы ещё хотите услышать? — Где вы были? — Мужчина приподнялся. — Только не заливай мне про блуждания по лесу. — Хотите знать, где мы были? — Я так же привстал. — Упали в овраг, заблудились в лесу, там же нашли этот дневник. — Я всё равно узнаю, — сплюнул Коршаков. — И не таких раскалывали. Он резко поднялся и, бросив на меня последний взгляд, удалился в сторону берега реки, сел там и начал писать в своём блокноте. На самом деле, угрозы Коршакова меня уже не пугали. Я знал, что он ничего не сделает, знал, что не притронется ко мне, но легче от этого не становилось. Наконец, я заполз в палатку к Электронику и Шурику. Оба уже спали по разным углам и даже не услышали, как я вошёл. Я залез в спальный мешок и закрыл глаза. Сон пришёл почти сразу, и совсем скоро мозг полностью отключился.