Конечная остановка

Кто-то толкает меня в бок, всё сильнее и сильнее, но мне так не хочется вставать, а пение птиц и журчание ручья успокаивает и загоняет ещё глубже в сон. Но таинственный кто-то не перестаёт меня трясти. — Вставай, — прозвучал знакомый голос. — Семён вставай, сейчас взорвёшься! Я лениво открыл глаза, передо мной предстал Электроник. Он задорно улыбался, поправляя взъерошенные ото сна волосы. — Сегодня нас ждёт хороший день, — закончил он с причёской и потянулся. — Мы же почти пришли. — Куда? — Сонным голосом спросил я. — В Заречное, куда же ещё, — усмехнулся парень. — Ты там бывал когда-нибудь? — Нет, ни разу, — я тоже начал подниматься. — Многое потерял, — раздосадовано покачал головой Электроник. — Тебе там понравится. На ватных ногах я выполз наружу. Немногие участники похода уже сидели у потухшего костра и медленно поглощали оставшуюся тушёнку. Женя ела за двоих и Электронику это, кажется не понравилось. — Эй! — Закричал он. — Это мои консервы! — Тебе что, жалко, что ли? — Девочка нахмурилась. — Я-то, что есть буду? — Электроник расстроенно сел рядом с Женей. — Ладно, не обижайся, — она вытерла рот рукавом. — Я тебе всё возмещу. — Как? — Вопросительно покосился на неё парень. — Увидишь, — Женя загадочно отвела взгляд. — Тебе понравится. Глазами я отыскал Лену, она сидела на небольшом бревне, взгляд её был устремлён на быстро текущую воду в реке, меня она заметила не сразу. На лице пионерки виднелась едва различимая улыбка. — Доброе утро, — я сел рядом. — Доброе, — ответ последовал через какое-то время. — Почему ночью убежала, а меня не разбудила? — Ты так крепко спал, — Лена слегка смутилась. — Я подумала, что не стоит тебя будить. — Ладно, ничего страшного. Через несколько минут появилась Ольга Дмитриевна, она начала сгонять всех на построение. Рядом с ней шла Славя, буднично улыбалась и первой бежала на линейку. — Давайте посчитаемся, — вожатая достала список. — Семён — здесь, Лена — здесь, Алиса — нет, Двачевская?! — Да здесь я, — раздался голос из-за палатки. — Иду. От Алисы несло куревом. Собственно, от неё всегда пахло сигаретами, но сейчас находиться рядом было трудно. — Женя — здесь, Серёжа — здесь, — продолжала вожатая. — Кто такой Серёжа? — Шёпотом спросил я у Лены. — Как кто? — Она неподдельно удивилась. — Электроник. «Забавно, — задумался я. — А ведь до сегодняшнего дня, я так и думал, что его зовут — Электроник» — Шурик — здесь, Мику — здесь, — Ольга Дмитриевна остановилась. — Где Ульяна? По рядам снова пошёл шёпот, все боялись, что она тоже решила слазать в овраг. Лицо вожатой стало мертвецки белым, и она испуганными глазами посмотрела на ухмыляющегося Коршакова. — Вон ваша Ульяна, — кивнул он в сторону реки. Оттуда бежала перемазанная в тине и песке Ульянка, и несла что-то в руках. Лицо её сияло от счастья, волосы растрёпаны, глаза блестящие — типичная Уля. — Смотрите! — Она подбежала к вожатой и протягивала ей рака. — Смотрите какой огромный! У нас такие не водятся. — Я тебе сейчас! — Девушка влепила Ульяне болезненный подзатыльник. — Я кому говорила: не отходить без разрешения?! — Тише-тише, — Коршаков широко улыбался. — Я за ней следил, ничего страшного. — Смотри у меня, — Ольга Дмитриевна пригрозила девочке. — Ещё раз такое повториться — отправлю обратно в лагерь. — Ву-ву-ву, — обиженно проворчала Уля. — Напугали. Перекличка с горем пополам закончилась и отряд собрав походный лагерь, снова двинулся в путь. Солнце ярко светило, пробиваясь сквозь листья деревьев, вокруг раздавалось вездесущее пение птиц, по правую сторону журчала река. И вот спустя ещё час молчаливой утомляющей ходьбы под солнцем, мы вышли к полям. Закатанные стога сена, старенькие комбайны и трактора, ровные ряды пшеницы — типичный колхоз. На одном из стогов я заметил людей: один из них был в кепке, которую он натянул на глаза, другой была женщина в длинном синем сарафане. Оба спали. Заметь я их при других обстоятельствах, то совершенно не обратил бы внимания, но сейчас… «Значит тут есть другие люди, — я покосился на членов отряда. — Значит, „Совёнок“ не изолирован от мира». — Ты был когда-нибудь на картошке? — Из раздумий меня вывела Лена. — Нет вроде, — я никогда не был на подобных мероприятиях и не горел желанием в них участвовать. — Отлынивал значит? — Она неодобрительно посмотрела на меня. — Что-то вроде того, — я и забыл, что в СССР — это было принудительно-обязательным делом. — Как же ты в комсомол вступать собираешься? — Лена всматривалась в ширину полей. — Если тебя спросят про общественную работу? — А ты разве так часто на эту картошку ездила? — Я решил соскочить с вопроса. — Да, постоянно, — девочка улыбнулась. — Весело было? — Не поверишь, но да, было весело, — она поправила рюкзак, неудобно висевший на плече. — Сначала трудно конечно, но к вечеру всё затихает, и ребята песни петь начинают, истории всякие рассказывать. — Ты же не любишь такое. — Сейчас не люблю, — она вновь опустила глаза в землю. — Раньше вообще всё было по-другому. Момент истины настал, мы вошли в деревню, хотя деревней — этот посёлок, я бы назвал с натяжкой. Четыре невысоких одноэтажных строения, одним из которых оказался магазин, стойла для животных и большое кирпичное здание в два этажа с вывеской: «Корпус №1» Из корпуса вышла полноватая женщина в мужских широких штанах, рубашке и больших калошах, которые явно были ей не по размеру. Чёрные волосы до плеч, маленькие узкие глаза азиатской наружности и широкая улыбка. Женщина меня почему-то пугала. — Кто это? — В очередной раз спросил я у Лены. — Заведующая колхозом, — прошептала девочка. — Она тут главная. — Главнее Ольги Дмитриевны? — Вопрос был крайне глупым, но мало ли что. — Они подруги, — Лена отмахнулась. — Так что, она тут тоже будет главной. Я принялся разглядывать посёлок, он не отличалась роскошью и был весьма типичным для этого времени. Многие дома уже покосились, но большинство смотрелось очень даже не плохо, немногие люди, которых мне довелось увидеть, были одеты достаточно прилично и назвать их колхозниками или, деревенщиной было затруднительно. Оглядывая местных, я словил на себе взгляд странного мужчины: широкие плечи, обильная седая борода, полысевшая голова и широкие, слегка прищуренные глаза, он продолжительное время не спускал с меня взгляда. Военная выправка выделяла его среди остальных жителей, он прихрамывал на одну ногу. — А кто это? — Вновь я обратился к Лене, указывая на незнакомца. — Не знаю, — пожала она плечами. — Живёт здесь давно, но я с ним никогда не общалась. К нам подошла та самая женщина из корпуса, она добро улыбнулась мне и потрепала по волосам, чем вызвала бурю негодования. — Так ты новенький, да, — говорила она с лёгким корейским акцентом. — Меня тут все Варей кличут, так что и ты можешь так же звать. — Варя у нас из Кореи приехала, — подошла к нам Ольга Дмитриевна. — Ты её слушай, она тут в округе всё знает. — А скажите, — я указал в спину уходящего незнакомца. — Кто этот человек? — Это? — Варя задумалась. — Имени не помню, он военный какой-то, давно-давно сюда приехал, ещё до меня. — Так, — Ольга Дмитриевна осмотрела стоящий отряд. — Идёмте селиться. Корпус, в который нас завели выглядел не так как я ожидал, он буквально поверг меня в шок. Обычно в подобных зданиях нет даже воды, вокруг полная антисанитария и жутко холодно, но тут явно был какой-то подвох: мягкие тёмные ковры, удобные кресла на входе в здание, просторный зал с разными картинами, пейзажами и прочими элементами декора, деревянная лестница на верхние этажи и бюсты Ленина, и Сталина на небольшом столике посреди зала. Теперь мне стало понятно, почему все так нахваливают эту деревеньку — это же рай. Ольга Дмитриевна не командует, апартаменты шикарные, людей практически нет, линеек нет, собраний нет, едой не боишься отравиться. — В комнаты заселяем по одному, — объявила Варя. — Сделали перестановку, чтобы было удобнее. Ещё и комнаты одноместные! Что ж, всё-таки ради такого стоило и рискнуть идти в поход, к тому же, тут я могу найти больше ответов чем в лагере. Пионеры разбрелись по залу, Варя с Ольгой Дмитриевной встали у входа и о чём-то оживлённо заговорили, Коршаков зашёл в один из тёмных углов и следил за происходящим, как всегда. — Что это за мужчина с вами, — женщина блестящими глазами посмотрела на чекиста. — В форме, справный… — Это Александр Евгеньевич, — Ольге Дмитриевна помахала мужчине рукой. — Он отец Леночки. Дальше я решил их не слушать и сел на последнее свободной кресло, закрыл глаза, наслаждаясь тишиной и покоем. Но как я и ожидал, никто не позволит мне отдыхать. подбежала Ульянка. — Чего разлёгся? — Приставуче спросила она. — Пошли на свиньях кататься. — Что? — Такое развлечение даже для Ульяны было перебором. — Знаешь какие они большие тут, — она была крайне перевозбуждённой. — Мы с Алисой постоянно на них ездим. — Не мы, а ты! — Послышался раздражённый голос Двачевской. — И не катаешься, а бегаешь за ними по грязи. — Не Уля, — я снова откинулся на спинку кресла. — Давай без меня. — Фу, — фыркнула она. — Зануда. Позже хозяйка начала расселять нас по комнатам, которые не отличались особым шиком, но были достаточно уютными: небольшой платяной шкаф, одноместная кровать, тумбочка с выдвижными ящиками, широкое окно выходившие на просёлочную дорогу и небольшой столик. По моей просьбе, нас с Леной поселили напротив друг друга, в комнате слева поселилась Алиса, справа Мику, остальные разошлись по второму этажу кто куда. Я наконец избавился от мешающего дневника под рубашкой, закинул его в тумбочку и закрыл на ключ, после чего устало завалился на кровать, закрыл глаза, устало потянулся и заснул, под лай собак и пение птиц сон пришёл почти сразу, а свежий воздух, от которого голова слегка кружилась и вовсе загнал меня в сновидения. *** Проснулся я сам собой, за окном всё ещё ярко светило солнце, значит проспал я не так уж и долго. Ощущения были не особо приятными, спал я в не очень удобной позе и потому отлежал руку, теперь она отнималась. В комнату раздался стук, из коридора послышался голос Ольги Дмитриевны, кажется она и тут не оставит меня в покое, сейчас заставит делать что-нибудь бессмысленное. — Семён, — голос её звучал весело. — Идём обедать, все только тебя ждут. Заставлять кого-то ждать было не в моих принципах, к тому же если присутствовала опасность получить тумаков от вечно голодной Алисы. Я встал, натянул на ноги ботинки, поправил причёску и вышел из комнаты. — Идём, — коротко позвала меня вожатая. Есть хотелось сильно, особенно после рассказов Слави о домашней еде в этом местечке. Я уже предвкушал горячий борщ, дымящиеся пирожки, курицу, запечённую в духовке, свежее молоко и прочие прелести деревенского рациона. — Как тебе первые впечатления? — Поинтересовалась Ольга Дмитриевна. — Кровати у них мягкие, — пожал я плечами. — А другого я пока не видел. — Ничего, ещё успеешь всё осмотреть, — она глубоко вздохнула. — Времени будет много. Мы спустились на первый этаж, прошли по залу и выбрались в небольшое помещение, которое больше напоминало обычную кухню нежели столовую: вытянутый в длину деревянный стол, газовая плита, простенький кухонный гарнитур, раковина и цветы на подоконнике широкого окна. Ольга Дмитриевна сильно лукавила сказав, что тут меня ждут все. За столом восседала Уляна, которая весело дрыгала ногами и катала по столу пустой стакан, рядом с ней сидела Славя и устремила свой взор на раскинувшиеся за окном поля, напротив неё Лена, она скучающим взглядом пилила картину коровы, висевшую на стене рядом с часами. — Привет, — сел я рядом с ней. — У тебя всё хорошо? — Да, — она застенчиво улыбнулась. — Скучно немного, но всё в порядке. — Может сходим куда-нибудь после обеда? — Спать уже не хотелось, а побродить по окрестностям я бы не отказался. — Ты же знаешь места интересные? — Знаю одно, — она кивнула. — Но нужно будет кое-что захватить. — Без проблем. Через минуту появилась Варя, в руках она несла большой поднос, накрытый полотенцем. Какая-то выпечка или, тушёное мясо не иначе. — Давно, наверное, такого не ели, — усмехнулась женщина и поставила поднос на стол. — В столовой вашей-то, всякую гадость дают. Под полотенцем оказался рыбный пирог, недавно приготовленный — он всё ещё был горячим и пахнул столь соблазнительно, что сдержаться было трудно. Самой неугомонной оказалась Ульяна, она всячески пыталась дотянуться до еды первой, но у неё никак это не получалось. — А остальные не придут? — Варя кинула взгляд на Ольгу Дмитриевну. — Они позже подойдут, — отмахнулась девушка. Запивали пирог обычным морсом, он совершенно не отличался от того, который подавали в столовой, но вместе с пирогом заходил на ура. Лена ела медленно, разламывала кусок пирога на мелкие части и неспешно пережёвывала каждую, будто наслаждаясь моментом, а вот Ульяна ела уже второй кусок и кажется не собиралась останавливаться. Славя же быстро перекусив, куда-то удалилась. Закончив трапезу мы с Леной решили уйти, но наткнулись на вопросительный взгляд Ольги Дмитриевны, она с непониманием посмотрела на нас и произнесла: — Куда вы собираетесь? — Прогуляться хотим немного, — ответил я за двоих. — Вы же не против? — Не уходите далеко, — она резко стала серьёзной. — Чтобы больше никаких оврагов, лесов и прочего. — Да всё будет в порядке, не беспокойтесь, — я побыстрее потащил Лену на выход из кухни. Лена забежала на второй этаж и пропала в своей комнате, попросив меня подождать в коридоре. Пока она что-то искала, я заметил плетущуюся в сторону лестницы Алису, она подняла на меня безучастный взгляд и без интереса спросила: — Чего это ты тут стоишь? — Лену жду, — я пожал плечами. — Зачем? — Алиса была какой-то странной. — А, какая тебе разница? — Да никакой, — она закатила глаза и вернулась к своему пути. Через минуту Лена вышла в коридор и заперла комнату на ключ, в руках она несла что-то голубоватое, аккуратно сложенное. — Что это? — я указал на вещь. — Купальник, — ответила она. — Мы что, купаться идём? — Странно, что она выбрала именно такой вид развлечений. — Ты же стесняешься обычно? — Я тут место одно знаю, — она снова улыбнулась. — Там никого нет, так что там не страшно. — Тогда минуту, — я забежал к себе в комнату. К счастью, я додумался бросить в рюкзак плавки, а то плавать в обычных семейниках как-то не комильфо. Менее чем через минуту, я уже снова стоял перед Леной. — Идём? — Ага, — кивнула она и повела меня к выходу из здания. На улице стояла тишина, все люди куда-то пропали, деревня просто утопала в безмятежности, здесь ничего не происходило, даже «Совёнок» по сравнению с этим местом казался чем-то сумасшедшим, выходящим за рамки разумного. Лена вела меня по грунтовой дорожке куда-то в сторону небольшого леска. Ландшафт здесь не особо отличался от всё того же «Совёнка», вокруг лежали бескрайние колхозные поля, а за ними действительно непроходимый тёмный лес, который даже издалека выглядел зловеще. Мы забрались в какие-то заросли, идти было неудобно, ветки лезли в лицо, цеплялись за одежду, а ноги то и дело попадали в крапиву. Но спустя все эти препятствия мы наконец выбрались на открытую местность. Взору открылся карьер — обычный карьер, такие в каждой деревне есть, но судя по всему, сюда не приходили уже очень давно, да и вода была на удивление чистой и почти прозрачной. Лена вдохнула свежего воздуха и спустилась вниз. — Совсем тёплая, — она опустила руку в воду. — Ну так, прыгай, — ехидничал я. — Погоди минуту, — она начала озираться по сторонам. — Чего? Лена выискала глазами большой куст и зашла за него. Я, не понимая её действий хотел было пойти следом, но она вовремя остановила меня: — Отвернись, — послышалось из-за куста. — Зачем? Чего я там не видел? — Я сказала не подглядывай! — Голос стал раздражительнее. — Ладно-ладно, — слегка испуганно отозвался я. — Не буду. Через минуту Лена робко высунула голову и вновь осмотрела округу, удостоверившись, что никто за нами не смотрит, она неуверенно вышла ко мне. На ней был закрытый голубоватый купальник, который я видел впервые. — Смотри! Шурик бежит! — Крикнул я. — Хватит! — Она легко толкнула меня. — Не смешно. — Как по мне, так очень смешно, — я улыбался во все тридцать два. — Ах тебе смешно, — она нахмурилась. — Смешно ему! — Извини, — я сдерживался чтобы не засмеяться. — Я тоже на секунду. Скинув надоевшую пионерскую форму, я натянул принесённые плавки и вышел обратно. Лена резко смутилась и отвернулась. «Нет, она серьёзно?! — Её реакция ставила меня в тупик. — Может она вообще забыла про то, что между нами было?» — Идём, — махнул я рукой и со всего разбега сиганул в воду. Вода к слову оказалась не такой уж и тёплой, бодрила будь здоров. До дна я доставал без проблем, но стоять на нём было неудобно, острые камни впивались в ноги. — Ну! — Я махнул Лене рукой. — Чего ждёшь?! Она медленно начала заходить в воду, шаг за шагом погружаясь в неё. На лице её застыло смущённое выражение, которое перемешивалось с лёгким испугом. Вскоре она всё-таки погрузилась в воду полностью. Лена долго стояла на месте, ростом она была меньше и потому вода была по самый подбородок, но плыть куда-то девочка не решалась. Скоро мне наскучило такое купание, и я со всего размаху окатил её водой. Лена громко взвизгнула и хотела было выбежать обратно, но я схватил её за руку и притянул к себе. — Ты чего? — Я во всю смеялся, она была похожа на котёнка, которого впервые решили помыть. — Сама же хотела купаться? — Я? Я ничего, — пионерка опустила взгляд и со всей силы ударила по воде, так же окатив меня. — Ах ты! — Немыслимая дерзость с её стороны. — Ну, сейчас ты у меня получишь! Это безудержное веселье продолжалось до самого вечера, лишь пару раз за день мы вылезали на берег, чтобы погреться. Сейчас, как и обычно в такие моменты, я совершенно забыл о дневниках, ответах, секретах, обо всём на свете. Я давно обнаружил, что Лена уводит меня куда-то далеко, совершенно в другой мир, где всё во сто крат привлекательнее и интересней. Солнце уже начало садиться и небо окрасилось в оранжевый цвет, интересно, что мошек, комаров и слепней тут не было. Это ещё одна привлекательная черта этого места, никто не норовит укусить тебя в неподходящий момент. Мы выбрались на берег и улеглись на мягкую летнюю траву, кожу обдул лёгкий вечерний ветерок, уши залило пение какой-то птицы, я так и не смог определить её породу, но звучала она волшебно. Лена лежала рядом и приподнявшись на локтях, смотрела на водную гладь. — Я вот думаю, — начала она. — Может, когда мы вступим в комсомол, нам в вожатые податься? — Хочешь стать как Ольга Дмитриевна? — Усмехнулся я. — У тебя не выйдет. — Почему? — Как-то обиженно спросила она. — Потому что, первый же пионер на вроде Алисы, подорвёт тебе весь авторитет, — я закрыл глаза и заложил руки за голову. — Ты уж прости, но ты даже наказать толком никого не сможешь. — Но ты же мне поможешь, — она даже не спрашивала, она утверждала. — Мы же вместе вожатыми будем. — Меня в комсомол не возьмут, — я даже не представлял себя комсомольцем. — Забыла? — Возьмут, — девочка прильнула ко мне. — Я тебе тоже помогу. Как же печально от того, что её мечтам не суждено будет сбыться, совсем скоро не будет ни пионерии, ни комсомола, лагеря опустеют, вожатых разгонят, многие останутся без работы, а членство в ВЛКСМ не будет значить ничего, на руках останется лишь бумажка и пылящиеся в шкатулках значки. Я взглянул на умиротворённое лицо Лены — она вся была в своих фантазиях, мечтала, верила, что всё будет хорошо. — Идём обратно? — спросил я её. — Да, идём. Мы вновь переоделись и двинулись назад к корпусу. Лена молчала, но сейчас она не выглядела понурой как утром, это место действовало на неё чудесным образом, кажется только тут она была по-настоящему счастлива. В немногочисленных домах ещё горел свет, солнце уже почти зашло за горизонт, и улица погрузилась в полусумрак. Мы приближались к корпусу, как я почувствовал, что кто-то хватает меня за плечо. Я испуганно обернулся. Передо мной стоял тот самый незнакомец, глаза у него были пустые и невыразительные, он крепкой хваткой держался за моё плечо, от него несло спиртом. — Имя, — прозвучал хриплый низкий голос. — Простите? — Я освободился из хватки незнакомца, но меня тут же схватила Лена. — Назови своё имя, — снова сказал он. — Семён, — неуверенно ответил я. — Семён Персунов. — Нет, — на лице человека скользнул испуг. — Врёшь! — Нам нужно идти, — я развернулся, а человек крикнул. — Не бывает таких совпадений! — Обращался он скорее всего к себе. — Она не работала! Не могла работать! Лена продолжала держать меня, она была напугана, да и я честно говоря опешил. Хотя, возможно этот человек что-то знает, уж больно неестественно он себя ведёт, не так как остальные. — Какой же он страшный, — прошептала Лена. — Я его боюсь. — Ничего, — успокаивал я её. — Он просто со спиртом перебрал, чувствовала же, как от него несёт. — Надеюсь, — она робко оглянулась. — Но нужно быть аккуратнее. В зале нас уже поджидал Коршаков, он сидел на кресле сложив руки у лица и как обычно, был погружён в свои мысли. Он кинул суровый взгляд в нашу сторону. — Вы пропустили ужин, — начал мужчина. — Где вы были? — На карьере, — ответила Лена. — Плавали. — Лена, иди к себе в комнату, — он подошёл ближе и отодвинув меня от пионерки, продолжил. — А ты останься. — Папа, — девочка сложила руки на груди. — Что ты задумал? — Я сказал, иди в комнату, — со злом процедил чекист. — Я что, неясно выражаюсь? Даже я не ожидал, что он будет груб с Леной, мне стало страшно. Если он злиться на неё, то меня он и вовсе убьёт. Девочка не стала спорить и оглядываясь на нас, отправилась на второй этаж. — Садись, — указал Коршаков на диванчик напротив кресла. — Сейчас разговаривать будем. Я послушно сел и со страхом смотрел на него — челюсть ходила ходуном, руки были сжаты в кулаках, глаза горели яростным огнём. — Говоришь: любишь Ленку, да? — Скользнула злобная улыбка. — Не можешь без неё, так? — Я же говорил, что так, — слабину давать не хотелось. — До меня тут интересный слух дошёл, — он с трудом держал себя в руках. — Что ты её, прямо-таки, очень сильно «любишь» Он сделал акцент на последнем слове и переменился в лице, но что мужчина имел ввиду я понял не сразу. — В смысле? — Одна общая знакомая, — он придвинулся ко мне лицом. — Случайно поведала мне о ваших, так сказать, развлечениях. — Что вам наговорила Алиса?! — Я буквально вскочил с дивана. — Сядь! — Рявкнул он. — Она ничего мне не говорила, но я узнал. — Вы всё не так поняли, — я начал отводить глаза. — Там была сложная ситуация, мы просто… — Что, просто?! — Теперь во весь рост поднялся чекист. — Просто решил ей воспользоваться?! Думал, сейчас с ней покувыркаешься, а после смены домой, других оприходовать?! — Да как вы смеете! — Я так же поднялся с дивана. — Я из тебя чучело сделаю! — Он схватил меня за грудки. — Набью соломой и на стену повешу сучонышь! Я пытался ему сопротивляться, но, как и раньше, выходило это отвратительно. — Успокойтесь вы! — Из последних сил сказал я. — Я люблю её и никогда не брошу! — Хорош заливать! — Взревел Коршаков. — Это её, ты обдурить сможешь, а меня никогда! — Давайте! — Крикнул я в ответ. — Убейте меня, только запомните, что Лена меня тоже любит и думаю, она не будет в восторге. — Ей прикрываешься, гад?! — Он тряханул меня. — Думаешь, из-за неё я тебя не трону?! — Не тронете, — я вырвался из ослабевшей хватки. — Потому что, тоже её любите, как и я. В ответ мужчина лишь яростно прорычал и снова уселся на кресло. После недолгой истерики он поднял на меня глаза. — Если надумаешь слинять, — он заговорил спокойнее. — Если не будешь ей писать и приезжать, я тебя найду, я тебя из-под земли достану. Понял? — Можете не утруждаться, — хмыкнул я. — Я её не брошу. Я не вы, не оставлю её на семнадцать лет. — Пшёл от сюда! — Рыкнул он. Я поднялся в комнату и скинув с себя одежду, завалился спать. Сон не шёл, меня начали мучать вопросы, а в особенности этот странный незнакомец, его образ ещё долго не уйдёт из моей памяти. *** Тёмная комната, тусклый свет электрической лампы выхватывает из мрака маленький островок бетона, посреди которого стою я. Впереди медленно качается силуэт — сутулая спина, взъерошенные волосы, руки в карманах, я узнавал что-то знакомое в этой фигуре. — Ну-с, — раздался голос. — Что теперь делать будем? — Где я? — Я не мог двинуться с места. — Кто ты? — Странные вопросы, — человек всё ещё стоял ко мне спиной. — Ты знаешь ответы на них. — Что ты от меня хочешь?! — Меня охватила паника. — Нет-нет, — он покачал головой. — Что ты хочешь от себя? — Выпусти меня отсюда! — Отсюда нет выхода, — силуэт развёл руками. — Нельзя выйти из своей головы. — Это сон?! — Я спросил его, но уже знал ответ. — Сон? — человек огляделся вокруг. — Можно это и так назвать. Да, очень похоже на то. — И мне достаточно проснуться? Раздался звонкий и протяжный смех, фигура начала двигаться вокруг меня, но его лица я так и не увидел. Становилось нестерпимо холодно, изо рта пошёл пар. — Видишь ли, — продолжил он. — Проснуться недостаточно, нужно понять. — Что понять? — незнакомец стоял у меня за спиной, а я не мог развернуться. — Многое, — изрёк он. — Понять: кто ты, кто все эти люди, где ты, когда ты, а главное — зачем ты. Стоять становилось невозможно, мороз пробирал до костей, руки отнимались, зубы болели, холодный воздух обжигал внутренности. Но, незнакомцу кажется, было наплевать на это, он продолжал невозмутимо ходить вокруг меня. — Хорошо, — я постарался успокоиться. — Кто я? — Ты? — Задумался он. — Ты Семён — просто Семён. Забыл? Ты же сам так ответил. — Александр Евгеньевич? Раздался очередной громкий смех, он резанул по ушам, отразился от стен комнаты и ещё долго висел эхом. Когда наступила тишина силуэт продолжил. — Промах, — ответил он. — Ты ещё слишком мало знаешь, чтобы понять, но не бойся, ты на верном пути. — Что мне делать?! — Мы на самом верном пути, — раздался нервный смешок. — И яблони будут цвести… — Что делать?! — Яростно закричал я. — На марсе, как на Земле, — голос начал отдаляться и вскоре вовсе пропал. Я резко открыл глаза, за окном было ещё темно, а часы показывали четыре часа ночи. Я помнил сон, помнил его отчётливо, будто это произошло со мной по-настоящему. Это меня пугало. Я встал с кровати и начал ходить по комнате, искал какие-то объяснения этому. — Просто сон, — разговаривал я шёпотом. — Ну и что, что я помню его до самых мелочей? Просто он был ярким. На небе собирались тучи и раздался грохот грома, сверкнула молния. Спать уже не хотелось, но и делать в такую рань, да и в такую погоду — нечего. Я лёг на кровать достал из тумбочки дневник, найденный в домике Кусева и начал читать. «2.05.1957. Прошло уже столько времени, столько лет упорной работы, но с каждым днём всё меньше вериться в успех этой затеи. Фёдор Николаевич пресекает все разговоры о провале проекта, но сотрудники шепчутся у него за спиной». За окном блеснула молния и полил проливной дождь, от этого в комнате стало гораздо холоднее, по крайней мере мне так показалось. Я перелистнул страницу. «4.05.1957. Вчера пришёл указ исполнительного комитета ЦК — в случае провала проекта уничтожить всю информацию о нём и все возможные носители. Интересно, а люди тоже являются носителями?» Ничего полезного. Лишь ещё больше: Зачем и почему? Ещё больше надоевших вопросов, на которые мне необходимо искать ответы. Я листал записи в дневнике около трёх часов, внимательно вчитывался в каждое предложение, пытался хоть что-то выяснить о институте или, проекте, но всё тщетно. Видимо и сам Кусев мало об этом знал. Дождь всё ещё лил как из ведра, на грунтовой дороге образовались глубокие лужи, ветки деревьев гнулись к земле и печально качались от порыва ветра. В дверь раздался робкий стук, я быстро закинул дневник в тумбочку и подошёл к выходу. — Да? — Недоверчиво спросил я. — Сём, — из-за двери раздался голос Лены. — Можно? Я открыл дверь. Лена была слегка бледноватой, голос стал тихим, опечаленные глаза смотрели на меня вопрошающе. Я уже видел её такой и прекрасно помню, к чему может привести такое состояние. — Что случилось? — Я впустил её в комнату. — Не знаю, — ответила она и села на мою кровать. — Мне стало жутко грустно, ощущение, будто у меня что-то украли, что-то очень ценное. — Если что-то пропало, мы обязательно это найдём, — я сел рядом и попытался улыбнутся. — У меня нет с собой ничего ценного, — она улыбнулась в ответ, но это лишь прибавила её печальному образу большую депрессивность. — Кроме тебя, конечно. — Не думаю, что я настолько ценный, что кто-то захочет меня украсть, — невесело усмехнулся я. — Вы должны найти с отцом общий язык, — она неожиданно сменила тему. — Так не может дальше продолжаться. За окном вновь раздался раскат грома, завыл ветер, где-то вдалеке послышался крик ворон, а небо будто стало в несколько раз тяжелее и вот-вот упадёт на нас. — Я бы рад, но ты же сама всё видишь. — Прошу тебя, поговори с ним, — жалобно взмолилась Лена — Иначе, случиться что-нибудь плохое. Повисло молчание, я смотрел в окно, на барабанящие капли, а Лена опустила взгляд в пол. Сейчас нам не нужны были слова, всё ясно и так. Я уже настолько запутался, что порой хочется просто лечь и не думать ни о чём. Мне настолько всё осточертело, настолько надоело что-то искать, в чём-то разбираться. Мне надоели эти линейки, вожатая, Коршаков, мне надоело всё. И когда я было решался всё бросить и опустить руки, я вспоминал о Лене, вспоминал, что должен в ней разобраться, должен ей помочь. Сейчас я как никогда ближе к цели, я чую что ответ у меня под носом, он кроется в этой деревне, кроется в её жителях.