Вынужденные обстоятельства

      Хмурое серое утро с неприятным холодком постучалось в окна. Прохладное Лондонское небо заволокло серыми облаками, медленно плывущими над старым городом от своей тяжести. Ветер неприятно завывал за окном, отчаянно нападая на прохожих. Терпкие ароматы весны были жестоко сдуты его сильными порывами. Джон недовольно поёжился в кровати, испытывая ни с чем не сравнимое желание остаться дома. Прозрачные пальцы прохлады неприятно скользили по теплой ото сна коже, напоминая о работе и долге. Как бы не была хороша кровать, столь ответственная работа не терпит нежности.       Приняв прохладный душ, согнавший остатки сна, доктор позавтракал, отправляясь на работу. Шерлока не было в гостиной и кухне, должно быть, он спит, сладко свернувшись под теплым одеялом в клубочек, как зверёк. А быть может, умчался в Скотланд-Ярд, с самого утра раздражая инспектора своим присутствием. Джон не знал наверняка, но с утра беспокоиться было не о чем.       На работе, как и полагается в такие холодные дни, был полный завал. Иногда Джон думал, что, несмотря на огромные познания во всех отраслях медицины, у английской системы здравоохранения было множество Ахиллесовых пят. Молодые врачи, опытные доктора, интерны и медсестры работали на износ, принимая огромное количество пациентов. Конечно, всё это было необходимо, но насколько облегчилась бы вся их работа, если бы пациентов с травмами принимал хирург, с интимными вопросами – гинеколог и акушер, с простудами и вирусными инфекциями – ЛОР. А так, все эти функции приходилось совмещать ему и другим врачам.       Тяжёлый рабочий день полностью вытеснил из души смятение, вызванное недавним инцидентом с Холмсом. Не то, чтобы Джону было слишком неприятно или данное действо что-то изменило в нём, просто, это ведь был Шерлок! Чёртов Шерлок Холмс, что снова не считается с чужим мнением и желаниями, что позволяет себе неслыханные вольности и легко переворачивает его жизнь с ног на голову. Конечно же, этот поцелуй ничего не значил, а весь неприятный осадок на душе – последствия шока и искреннего возмущения. И всё же, почему что-то было не так?       Их дружба с Шерлоком была весьма необычной. Они гораздо больше походили на братьев, нежели Холмсы, но братских чувств мужчина не вызывал. Точнее вызывал, но вряд ли к этому клубку разнообразных эмоций, сплетённых между собой, как разноцветные нити, можно было применить фразу «братская любовь». Это чувство было очень похоже на братскую привязанность, но точно было не ей. Всё же Уотсон склонялся к мнению, что это очень странная дружба, дружба проверенная всем, чем только можно её проверить и не потерять.       Порой Джон задумывался насчёт того, что со стороны всё это выглядит не так, как на самом деле. «Странная парочка из дома на Бейкер-стрит» - называли их читатели и газеты, «парочка друзей» - прибавлял он сам, улыбаясь подобным мыслям. Так было проще, так было правильно – испытывать к Шерлоку Холмсу дружеские чувства. Порой в голову приходили нелепые сравнения про старых супругов, проживших под одной крышей половину века, и должно быть, отчасти, это было так: живя с детективом невозможно сокрыть какой-либо секрет, нереально остаться неизученным, неосуществимо не изучить его самого. А потому, они походили на парочку, пережившую дикую страсть, сохранив лишь заботу друг о друге, несмотря на все ссоры, обиды и злость.       И всё же думать о том, что они похожи на супругов, было неправильно. Джона никогда не привлекали мужчины, он был уверен в этом. И он никогда не понимал геев. Ему нравились женщины. Он был без ума от опасных львиц, с большой грудью, широкими бёдрами, крепкими мышцами, и сильными ногами и руками. Девушек, что носят штаны хаки, черные топы и стреляют по выходным в тире. Ему бы безумно понравилась Лара Крофт, женщина, не боявшаяся ничего. И эта сила, что зиждилась в них, соединяя авантюризм, стойкость и страсть, ласку и жестокость, так манила его. Единственным исключением в его жизни стала Ирэн Адлер. Возможно при иных обстоятельствах, он не удержался бы и уж точно попытался бы поймать тигрицу за полосатый хвост. Но тигрица был не одна и вместо того, чтобы сразиться с бравым солдатом, она выбрала холодно-проницательного чёрного волка, с равнодушием смотрящего на неё. Джон не мог простить Ирэн за разбитое сердце друга, не мог, потому что видел невысказанные страдания, льющиеся в полуночной тишине комнаты слёзы скрипки, стонущей от смычка под бледными пальцами.       Мысли об Ирэн заставляли его вздрогнуть; нет, он не желает вспоминать об этом, потому что те события дали поразительный отклик в его душе. Ревность. Он и не думал, что способен на такое. Раздумывать о её причинах совершенно не хотелось, а потому, дабы не мучить себя сложной логической цепочкой, что обязательно завела бы его в ужасающие дебри и трясины, доктор просто решил, что не желал, чтобы Шерлок попал в руки к этой женщине и стал её верным псом, лежащим у ног госпожи. Конечно, такого не могло бы произойти, только не с Холмсом, но кто знает, чем бы оно всё закончилось, а потому проще не думать.       На перерыве к нему заглянула Сара, принесшая кофе и сдобную булку. Не королевский обед, конечно, но на бесхлебье и кофе подойдёт. Женщина выглядела крайне странной, всё это было как-то неправильно. Поставив перед Джоном кружку с кофе, она смерила его пронзительным взглядом, от которого по делу Уотсона прошла дрожь.       «Она знает!» - паническая мысль пронеслась в голове, как жёлтая вспышка при горении натрия. - Знаешь, я была вчера в «Феличите», - осторожно произнесла Сара, смотря мужчине в глаза.       Джон постарался отодвинуться от неё, чувствуя себя мальчишкой, пойманным за поеданием конфет. Ему было ужасно стыдно, а всё внутри разрывало от желания соврать, сказать: «Это не я!». Но это было слишком глупо, Сара точно знала, что это был он, а выгораживать себя и оправдываться в таком положении было бы слишком примитивно. Все его возражения быстро бы превратились в убеждения того самого мальчика, объевшегося шоколадом, что конфеты ел вовсе не он, да и его, вообще, заставили их съесть. - Я… - Джон хотел оправдаться, но в голову не приходило совершенно никаких слов. - Не надо, Джон. Я знаю. Это было сложно не заметить, - скосив взгляд, пробормотала женщина. - Что? Я не... - Не надо, - вновь прервала его Сара, - это правда было очевидно. Ты ведь только и говоришь, что о Шерлоке. Все твои истории, не связанные с войной, начинаются со слов «Шерлок» или «Мы с Шерлоком». Правда, Джон. Ты даже не замечаешь этого. Ты бы помчался спасать Холмса, даже находясь у алтаря.       Доктор помрачнел. Он и не замечал этого, но точно знал, что всё, что говорит Сара, – чистая правда. Да, он, несомненно, помчался бы за ним, пусть даже это обрекло бы его на вечные муки Ада. Но разве можно считать такой поступок чем-то большим, чем дружба? Разве три мушкетёра поступили бы иначе? Ведь именно так должен поступать мужчина: сражаться за то, что дорого, защищать женщину, помогать другу, добывать хлеб своими силами? - Я не думал, что он меня поцелует. Это дружба, Сара.       Женщина покачала головой, смерив блондина усталым, но мудрым взглядом. Взглядом матери, беспокоящейся о своём чаде, что подвёл её, но от того её любовь не стала к нему меньше. Это был добрый взгляд, он не высказывал злости и упрёков, лишь светлую слабую грусть. - Это намного больше, Джон. Знаешь, у меня тоже была подруга, почти что сестра. Но даже у нас не было такой связи, как у тебя и у него. Это нечто иное, Джон. Когда человек дружит, он всё равно остаётся эгоистом, он всё равно думает о себе. А ты всегда думаешь сначала о нём. Я чувствую и понимаю это как женщина, а нам, знаешь ли, сама природа велела.       Уотсон промолчал. Что он мог сказать в данной ситуации? Что Сара неправа и эта дружба, пусть такая странная, но выходящая за все рамки дозволенного всё равно остается дружбой? Для него это всегда было так, но только для него.       Женщина покинула кабинет врача, задев его своей проницательностью. Не то, чтобы он не думал о том, как это может быть, но гнать такие мысли было намного проще. В самом деле, что теперь со всем этим делать? Да и нужно ли что-то? Даже если Сара и права и в его платоническое привязанности есть хоть доля романтики, то какой от всего этого толк? Шерлок Холмс был последним человеком, которого бы заинтересовала чувственная сфера. Детектив быстрее в астрологи подастся, нежели решит хоть раз дать себе слабину и задержать на ком-то взгляд чуть дольше положенного.       И всё же, об этом не стоит думать. Они друзья, соседи и неплохие напарники, так что можно выкинуть всё произошедшее из головы, пускаясь в опасные приключения и вновь встречаясь с другими женщинами, пока очередная Лара Крофт не настигнет его своей пулей любви. ***       Рабочая смена завершилась поздно. Усталость, скопившаяся в спине, давила, заставляя мечтать о скорейшем возвращении домой. Шерлок вполне может заняться чем-то иным, ему ведь не обязательно настаивать на необходимости «свидания» сегодня? Но с другой стороны, всё это делается на благо других людей, даже не подозревающих, что какой-то психопат ведёт на них охоту, мечтая схватить Холмса и вымещая злобу на них.       Такси быстро доставило Уотсона на Бейкер-стрит, остановившись у знакомой двери. Странно, он живёт в этом доме два года, а кажется, будто всю свою жизнь. Это место было не просто уютным, оно было родным. Старая квартира, пахнущая пылью и стариной, была чем-то таким, что вряд ли можно было описать словами, но, почувствовав – не ошибёшься. Она была домом, местом, где он чувствовал себя там, где необходим.       Джон расплатился с кэбменом, вдыхая сырой воздух. Днём, после двух, пошёл сильный ливень, выливший на город все свои водяные запасы за час, что было неплохо. Большинство жителей были либо на работе, либо дома, что не могло не радовать.       В квартире было тихо. Шерлок сидел на диване, по-турецки скрестив ноги, держа на коленях лэптоп. Его пальцы быстро что-то печатали, а взгляд был упёрт в монитор, впрочем, этот взгляд был слишком знаком Джону – Холмс думает. Удивительно, как его другу только удаётся всё это.       Оценив ситуацию, Джон переоделся, отправляясь на кухню, чтобы налить чай и сделать парочку бутербродов, наверняка Шерлок ничего не ел. Порой ему казалось, что если бы Холмс жил один, то просто бы помер от голода, забывая поесть. Вряд ли он умел хорошо готовить, зачем такие навыки детективу? Впрочем, знания и навыки Шерлока были отдельным разговором. В его голове умещались самые разнообразные факты, половина из которых казались абсолютно бесполезными. Игра на скрипке, дикая любовь к танцам, обрывочные знания в различных отраслях науки – всё это никак не состыковывалось с понятием «полезная для дела информация», но в этом и был весь Шерлок, никогда не знаешь, что его увлечёт.       Чайник вскипел, выключившись. Джон налил две кружки чая и сделал пару бутербродов, положив их на тарелку. Врач осторожно перенёс всё в гостиную, поставив кружки и тарелку на стол перед диваном. Детектив на минутку оторвался от клавиатуры, подняв взгляд на соседа. - Чай, - зачем-то пояснил друг, садясь в кресло.       Брюнет кивнул, возвращаясь к своему занятию. Закончив печатать, Холмс отпил из кружки, довольно щурясь. «Интересно, он вообще ел сегодня?». - Так как всё идёт? – поинтересовался Джон, с интересом наблюдая за другом. - Полный штиль, - отозвался Шерлок, прикрыв глаза, - новых нападений нет, он слишком осторожен. Возможно, что-то подозревает, а может быть, закончился героин. Я определил состав смеси, это позволяет выйти на район, в котором была куплена последняя партия. Но каждая смесь – индивидуальна. Каждый поставщик разбавляет доставленную смесь чем-то своим, от чего получаются довольно интересные соединения. - В жизни не поверю, что ты не знаешь всех их наизусть! – поражённо воскликнул Джон, от чего получил полный скепсиса взгляд. - Джон, еженедельно разрабатывается несколько видов синтетических и полусинтетических наркотиков на основе героина, морфина, кокаина. Даже при желании уследить за этим не так просто. Только в Лондоне за последние два года были изобретены свыше двухсот разновидностей новых наркотических средств, а ведь поставляют не только чистый героин из Афганистана, есть ещё импортируемые наркотики из Бельгии, Чехии и Турции. Колумбийский кокаин тоже сильно изменился и теперь выращивается в Гане и Того из-за схожих климатических условий, но состав, конечно же, совсем иной. - В общем, ты не знаешь, у кого именно был куплен наркотик, но смог примерно вычислить район.       Холмс кивнул, вновь задумавшись. Встреча с толкачами прошла не особо гладко, но в любом случае, если преступник не решит сменить поставщика, что, в общем-то, довольно рискованно, никогда не знаешь, что и в каких количествах в них добавляет другой. Опрашивать пришлось только тех, в ком была хоть какая-то уверенность, слишком много наркоторговцев знают его в лицо. Торговцы, за небольшую по их меркам сумму, выдали информацию на своих основных клиентов, но среди них не было никого подходящего.       Шерлок перевёл взгляд на Уотсона. Мужчина выглядел устало; что поделаешь, врач не такая уж лёгкая профессия; пожалуй, если бы в нём зародился альтруизм, пропорциональный его эгоизму, то из него самого вышел бы отличный хирург.       Цепкая мысль пронеслась в сознании, озарив вспышкой мозг. «Ну конечно, медицинский работник!» И не просто медицинский, а именно лабораторный. Используй преступник диаморфин, происхождение смеси стало бы очевидным. Скорее всего, он не является работником лаборатории, ответственным за опыты, слишком много ошибок, а вот уборщик или иной персонал – вполне. Несомненно, преступник обладает определёнными навыками и знаниями в области химии, а потому сумел замаскировать изначально чистый героин в отвратительную гремучую смесь, способную в незначительных дозах отправить на тот свет любого наркомана. На несколько кубов смеси у него был высокий процент содержания героина, поэтому, даже изменив состав, он всё равно так легко угробил первых жертв. В чеках за двадцать стерлингов диаморфина было не больше двадцати пяти процентов, а у него почти пятьдесят! Наркоман, сидящий на двадцати кубах в сутки, легко бы умер, вколов себе хотя бы одиннадцать кубов такой смеси. - Джон – ты гений! – радостно воскликнул Холмс, вскакивая с дивана. - Что? Я ничего не говорил, - не понял мужчина. - Именно поэтому, мой дорогой друг, именно поэтому, - весело пробормотал детектив, покидая квартиру.       Уотсон с непониманием посмотрел в спину удаляющемуся другу. Стоило ли следовать за ним? Хотя будь это нечто серьёзное, Шерлок бы позвал его. Остаётся надеяться, что детективу улыбнётся удача, в которую, он, впрочем, не верил.       Доктор вспомнил про вчерашнее обещание показать другу «Пиратов Карибского моря». Включив ноутбук, он скачал фильм в хорошем качестве, задумавшись, стоит ли запастись попкорном? Холмс не любил употреблять пищу, это мешало ему воспринимать информацию, но ведь фильм носит развлекательный, а не научный характер. Всё же стоит попытаться.       Мужчина переоделся и, сходив в магазин, приготовил чашу попкорна. Скачанный фильм был перекинут на флешку, подключённую к экрану телевизора. Самое сложное телевизор уже пережил – двухчасовая бондиана закончилась к его облегчению быстро и без повреждений.       Шерлок вернулся через два часа. По его отстранённому виду было сложно понять, постигла ли его неудача или просто он глубоко задумался, но Джон знал, что неудача сделала бы его невероятно раздражительным, ещё более замкнутым и нервным, а потому, подождал, когда мужчина решит для себя что-то важное. Холмс наконец обратил на него внимание. Детектив странно поглядел на широкую чашу с попкорном и на довольного Джона, сидящего на полу, возле дивана. Кажется, он опять что-то забыл. Да, точно, фильм, он обещал посмотреть с другом фильм. Ну, не такие большие жертвы, как можно себе представить.       Шерлок снял верхнюю одежду, садясь на своё законное место – диван. Джон, хмыкнув, включил фильм и подвинул к детективу чашку с попкорном; да здравствует уютный семейный вечер, поистине удивительная вещь!       Холмс практически молча смотрел «Пиратов», изредка кладя в рот разогретую кукурузу. Это был так странно и приятно, что Джон обращал больше внимания на черноволосого мужчину, сидящего рядом, чем на сам фильм. Он видел пару раз великолепную игру Джонни Деппа, но заинтересованного чем-то, кроме расследования и экспериментов Шерлока, – никогда. Зрелище было действительно увлекательным. На обычно безэмоциональном лице детектива проскальзывали и задор, и недоверие, и даже улыбка. Быть может, он вспомнил себя ещё мальчишкой, вспоминая свои приключения, проходившие уже тогда в «Чертогах разума».       Иногда Холмс комментировал происходящее, порой довольно резко, а иногда уверенно чётко. Хорошо, что Джон уже видел этот фильм, иначе дальнейший просмотр был бы не так захватывающ, да будь бы они в кинотеатре, их бы давно выгнали. - И всё-таки, я не могу понять, почему женщина выбрала кузнеца, а не Джека, - произнёс Шерлок, досмотрев фильм. Вопрос крайне удивил доктора. - Она любит Уилла, это же очевидно, - отозвался доктор. - Я так не думаю. Этот пират ей небезразличен. Он вполне мог бросить её одну, да и вообще она больше похожа на помеху. И она явно пыталась его спасти не из благодарности. - С каких пор ты разбираешься в таких вещах? – удивлённо спросил друг. - Это написано у них на лице. Серьёзно, Джон. Всё эти эмоции. Зачем они нужны? Человек обладает лучшим в мире качеством – способностью чётко логически мыслить, но вместо этого цепляется за сомнительные крупицы удовольствия. - Не все можно познать, основываясь только на логике, Шерлок. И ты это прекрасно знаешь. Чувственное восприятие имеет столько же прав, сколько и рациональное. Детектив недоверчиво фыркнул, демонстрируя доктору свою позицию по данному вопросу. - Ты нашёл, то, что хотел? – решил перевести тему врач. - Не совсем. Я могу говорить о причастности к делу одного человека с большой долей вероятностей, но моих доводов пока что крайне мало. Необходимо пронаблюдать за ним и позволить подобраться к нам. - Я надеялся, что ты нашёл преступника и с этим можно покончить, - устало пробормотал Джон. - Тебе так неприятно инсценировать все эти свидания, потому что необходимо притворяться геем или потому что приходится делать это со мной?       Неожиданный вопрос Холмса вывел доктора из душевного равновесия. Детектив серьёзно посмотрел на него «глаза в глаза», заставив вздрогнуть. Взгляд Шерлока был слишком уж остер, пронизывающ и тяжёл. Было в нём что-то такое, от чего хотелось увернуться, отступить, покинув поле боя, как француз. - К чему такие вопросы? – поинтересовался Уотсон, придумывая тактику отступления. - Я тебе неприятен? - Нет, что ты. Просто, в самом деле, Шерлок. Свидания – слишком личное. И да, мне неприятно чувствовать себя объектом обожания мужчины, пусть даже и не по-настоящему.       Холмс закусил губу, вспомнив фразу Молли про Гелий. Был ли Шерлок Холмс в действительности гелием или всё дело действительно в сексуальной ориентации друга? Нет, конечно, ему стоит радоваться, что Джон не рассматривает детектива как объекта своей страсти, но… было во всём этом что-то неприятное. Он опять ощущал себя белой вороной, коей являлся всю школьную и студенческую жизнь, и это было неприятно. - Тебе ведь более привычна функция заботы. Думаю, что завтра ты сам сможешь инсценировать всё. Так всё будет выглядеть более естественно. - То есть, ты хочешь, чтобы я сводил тебя куда-нибудь? – удивлённо произнёс мужчина, не понимая радоваться ему или злиться. - Я подумал, что так тебе было бы удобнее и всё выглядело бы несколько… более правдоподобно.       Джон кивнул, ощущая в душе смутное ощущение чего-то совершенно неопределённого, но явно волнительного. Это было удивительно. Шерлок доверял ему, он позволил встать на время у штурвала, вести парад. Это значило очень много. Но вряд ли от смены роли Джон бы почувствовал себя более раскрепощено. Впрочем, его не должны заботить собственные удобства. Это нужно для дела и для Шерлока. - Хорошо, я постараюсь. Тогда… тебя устроит прогулка в парке?       Холмс прикинул вероятность встречи с подозреваемым в парке, после чего кивнул. Возможно, так ему будет даже более удобно наблюдать за предположительным убийцей, жаль, что он сам не дошёл до такой мысли. - Тогда, я постараюсь пораньше уйти с работы, а ты, пожалуйста, не вляпайся никуда без меня.       Произнеся эти слова, Джон, зевнув, направился в спальню, пожелав Холмсу «Спокойной ночи». Завтра будет трудный день.