Сердце пацана

Чувства дороже, чем мнение окружающих. Мысли Пацана (с) Хорошо там, где нас нет! А где мы есть, там вообще ахуенно! Мысли Пацана (с)

Уже через час во двор подтянулось несколько десятков человек. Гелла наблюдал за всем из окна и не мог нарадоваться тому, что его всё еще уважают в родном городе. Он по тихой потягивал пивчанский и курил сижку, когда в дверь постучали, сначала тихо, а потом настойчивее, словно тому долдону было больше всех надо. - Сука, я тебе твои культяпки ща в очко затолкаю, - грозно прикрикнул Бритва. Стук прекратился. Поц ровно, как и он сам, подошел к двери и открыл её. На пороге стоял его заместитель по анальным наказаниям провинившихся. Он сообщил: - Гелла, всё на месте. Бритва поправил пиджачок, лихо сдвинул кепончик, предвкушая размах встречи, и вышел на падик, показываясь своим волкам. Особо крутые расселись по старым жигулями и копейкам, а Гришка уверенной походкой направился к бэхе, вытащил из бардачка покоцанный диск Сявы и покатил на старый ДК - священное место сбора городской пацанвы. *** Пуля же, тем временем, тоже тупо не просиживал. Ему уже доложили о том, какую Гелла развернул бурную деятельность, и куда он навострился. Колюне достаточно было только свистнуть через передние зубы, грозно харкнуть и встать с кортишек, чтоб свита тут же оккупировала ближайшие лавки в ожидании. Поц был совсем недалеко от ДК, поэтому решил лишний раз прошвырнуться по улочкам и дворам со своей братвой. Моцион занял минут пятнадцать, и вот Пуля, расправив плечи, слегка лениво ступил остроносыми туфлецами на плиты площадки за ДК. Ребзи медленно разошлись полукругом, занимая выжидательную позицию с семками в руках, а некоторые поигрывали четками и перетирали важные мутки и дела, попивая баночное пивцо. Спустя пару мгновений Пуля уловил шум мотора, четкий бас неистово пердящих колонок, от которого тряслись стекла близлежащих домов, и на арену пацанского Колизея выехал Гелла на своей синей понтовой бэхе. Стремясь произвести максимальное впечатление на Пулю, Гришка нарочито медленно и как бы нехотя открыл дверь, выпуская оглушительные звуки невъебически модной песнюли "Опа-опа-опа-па", поставил на асфальт ногу в светлых и не менее остроносых батиках,и, потягиваясь, вылез из тачилы пред светлые Коляновы очи. - Ебать мой бритый череп, какие люди в нашем королевстве, - поприветствовал Пуля парнишу в экзотическом прикидоне, подходя настороженно и медленно. - И тебе, ёпта, от сифилиса не откинуться, - парировал Бритва, подходя ближе. - И на каких шакалах ты приебашил сюда, любезный? - Ёпта, вон на мерине своем прикатил, хули, - у Геллы заходили желваки, выдавая его напряжение. - Ну, блять, тачила зачётная. Только я не это просил. За каким хуем ты приперся сюда, Бритва? - Ты, блять, тише давай. Я по мазе приехал. Бабка в ящик сыграла, вот квартиру толкнуть надо. - Ну, хули, мои соболезнования, нахуй, - Колясик ударил кулаком по груди, выражая свою скорбь. - От души, - Бритва повторил его движение. - Я хату продам и съебу. Так что отзови своих псов. Я с миром. - Я тебя услышал. Он кивнул пацанам в сторону соседнего двора, и те медлячком разбрелись по близлежащим окрестностям на случай внепланового замеса. Пуля же элегантно запрыгнул на каменную скамейку, присев на корты, зажал в зубах сигаретку и сощуренными глазами смотрел на Геллу, который отзеркалил его действия, не отходя от своей мазовой колымаги. Тишину летнего вечера за ДК теперь сменили аккорды легендарного Мафика, вещающего о несправедливости суда и мутных мусорах. - Ну, Бритва, гони по душам, чё по чем? Как живуха, как житуха, чё там в районе мутится? - Все ровно, путь путём, - выдохнул с дымом Гришка, - дела мутятся, лавэха крутится... А у вас тут, гляжу, нарисовались нихуевые такие... достопримечательности, - с гаденькой улыбочкой Бритва посмотрел на еще больше нахмурившегося Колю. - Ты бля это, конкретней будь, - предупредительный сплюнул Пуля на асфальт, не вынимая сигареты изо рта. - Ээ, сука... не мыль мне тут, Колюня, - тут уже Бритва прищурился, сдернул кепончик на лоб за замызганный козырек. - Колись, чё за цацка такая неземная забрела сегодня на двенадцатый? - Эта цацка не по твою душку, - усмехнулся Пуля, но тут же посерьезнел. - Значица, разъясняю один раз и популярно: если хоть один хуй мне донесет, что видел тебя около Алтына... Бритва, бля буду, но ты, сука, передо мной отвечать будешь. Для убедительности он стрельнул бычком в плевки под лавкой, приподнялся с кортов, лениво ударяя кулаком в ладонь. Гелла серьезный ход оценил. - Тю, вот только без кипишей, Пуля, я и сам не из говна сделан, - Бритва оперся о капот, крутя в руках брелок для пущего понта. - Но ты, братишка, не обессудь, если твой бамбинчик сам ко мне придет. - Ушатаю суку, - спокойно изрек Колюня, и Гелла понимал, что при неудачном исходе отхватит знатных пацанских пиздюлей. - Ну, на том и порешили, - миролюбиво заключил Гришка, теребя крышку чехла, - труба зовёт - пацан идет. От души, Пуля. Гелла уселся на протертое в пизду кожаное сиденье, захлопнул дверь под звуки песен его любимого еще с юности Комиссара, и собрался было стартануть на выход, но потом подумал, опустил стекло и широко улыбнулся, светя платиновым зубом. - Жиганочке от меня приветы. И не успел Колюня трижды словесно отпиздохать наглеца, как тот взвизгнул шинами и с места газанул в закат. Коля напряженно щелкал семки, выплевывая шелуху прямо голубям в голову, от чего те не раз получили нихуевый такой состряс. Пацана напрягало, что какой-то хер из центра положил глаз на его дерзкого Алтына. "Да бля буду, я ему наебашу, если к нему подойдет" - думал Пуля. После получаса созерцания одной из вечных вещей, а именно воды в фонтане, он решил проведать Кирилла. Колян встал с кортанов и неспеша пошел мимо фонтана. В нем плескались дети, а их родители сидели на лавке неподалеку, выпивая и закусывая, чем Бог послал. Путь до дома Алтынки занял не более 20 минут, но за этот время Пуля успел мысли подумать и даже кое-что перетереть с одним из своих поцей. Пуля быстро поднялся по ступеням, отмечая про себя, что падик-то такой нихуевый был. Всё чисто, цивильно, краска нигде не облупляется и надписей нет. - Заебись, чо, четко. Пару раз стукнув в знакомую дверь, Колюня в ожидании привалился к стене. Робкое "Кто?" послышалось из-за приоткрытой на цепочке двери, на что Пуля нетерпеливо цокнул. - Хуй в пальто! Алтын, не мороси, заебал. Дверь немедленно распахнулась, и на пороге возник обрадованный Кирюша в трогательных разношенных отцовских тапках размера эдак сорок седьмого. - Коля, ты вернулся! Как все прошло? - Ты, блять, еще с балкона крикни, - Коля сделал шаг в квартиру, Алтын пропустил его внутрь. - Аа, да, прости... Ну, так как все прошло? - во взгляде сквозила искренняя тревога. - Да путем все, не ссы. Коля оглядел Кирюшу, который топтался в коридоре, и тут его посетила мысль. - Так, бля. Влезай в тапки, ща потопаем, культурно посидим, а то хуль по хаткам залупились, как кроты? - Пуля улыбнулся и хлопнул недоумевающего парнишу по спине, еще раз оглядев. - Прикид по красоте, так что будет у нас вечерний культур-мультур, Алтын. Ну, хуль ты опять тормозишь? Двигай поршнями. Кирюша даже немного испугался таких перспектив - отношения их явно развивались слишком стремительно, но, с другой стороны, пацык и сам втайне наслаждался таким вниманием со стороны Пули. Поэтому он поглубже запихнул свои сомнения, влез в кеды, затянул кислотно-зеленые шнурки, пригладил кудри. - Ну, я... готов. - Ну, так вальсом на выход! - Колянчик улыбнулся, выходя из квартиры, и пока Алтын возился с замком, парниша в кепоне обдумывал расклад. Нет, он, как ровный пацан, конечно же, собирался через некоторое время вывести Алтына в люди и показать, под чьим суровым пацанским крылом находится этот дерзко-красивый шнурок. Но неожиданное присутствие в его владениях Бритвы усилило решимость. Весь день Пуля собирал дань по району с каждой подзалупной сошки, что подворачивалась на пути. Денечек был до того фартовым, что в объятья Колюни прилетели даже две мобилы, которые он технично толкнул дружественным азиатским кочевым народам на радиорынке. Теперь было не стремно и в мир выйти - бабосы в олимпийке грели твердую пацанскую душу и обещали еще один приятный вечерочек. Ребята вышли из падика и прогулочным шагом отправились в сторону рынка, где располагалась самая цивильная и блатная кафешка во всем городе. Она носила название "Незнакомка". На первом этаже располагался круглосуточный супермаркет и небольшой магазин женского белья, а на втором - собственно, само кафе. Сегодня был аншлаг, поскольку из райцентра приехала какая-то певичка ртом, и на неё собралось посмотреть немало народу. Пуля протащил Алтына за собой сквозь душное и прокуренное помещение куда-то за сцену. Там поц побратался с каким-то мужчиной по имени Гиви, тот кивнул что-то своим людям, и те скрылись в дверях. - А что это за красивый юноша, что пришел с тобой? - с диким, как горная лань, акцентом спросил Гиви. - Да, это Кирилл, приобщается, так сказать, - Коля кривовато улыбнулся, помня, что его браток любит распускать свои волосатые ручищи. - Ну, это хорошо, это правильно. Ты, главное, его по фене ботать научи, чтоб лохом опущенным не прослыл, - Гиви произнес так, словно это была мировая мудрость, пришедшая из глубины веков. - Ну, ёпта, главное. Откуда ни возьмись, в руках у них появились стопки с коньяком. И Гиви гордо поднял голову, говоря тост: - Было это очень давно, когда горы Армении были еще выше, чем ныне. У скалы стоял обнаженный Ашот, на его голове была шляпа. К Ашоту подошла первобытная обнаженная женщина. Ашот прикрыл шляпой низ живота. Женщина сначала убрала одну руку Ашота, потом другую. Шляпа продолжала прикрывать низ живота. Так выпьем же за силу, которая удерживала шляпу. Коля не совсем понял, к чему был сказан этот тост, поскольку до этого они говорили про язык воровской да блатной, но всё же выпил. - Ну, между первой и второй - выпей рюмочку Ашот, - сказал Гиви, наполняя стопки вновь. Но не успел он налить, как вернулись его люди. - Мы тогда в зал, - сказал Пуля, хватая Алтына за предплечье и волоча за собой. В помещении стало немного свободнее. Видимо, люди Гиви вывели всех невменяемых ебанатов на улицу. Парни уселись за стол, и к ним сразу же подлетела, буквально расталкивая всех, официантка Олеся. - Да, ебана нахуй, - успел только выругаться Пуля. - Что желаете? - спросила деваха, жуя жевачку. - Шашлык, нарезку овощную, графин водки, и это, морсика, какого-нибудь, - Пуля ответил быстро, словно выучил эти слова. Кирилл осматривался по сторонам, постоянно напарываясь глазами на сцену, где стояла эта певичка. Парень ни разу не был в таком заведении, мать его с отцом, конечно, ходили, но сына никогда не брали. Олеся, плавно качая широкими бедрами, направилась на кухню, чтобы отдать заказ. - Че, нравится? - с улыбкой спросил Пуля. - Да я еще не понял, - ответил Кирюша, оглядываясь по сторонам. - Та расслабься, ёптить, ща нам тут все организуют, я ж банкую по широте души. Коля довольно откинулся на спинку стула, а Алтынка все продолжал осматривать помещение. Суровый шик заведения был виден невооруженным глазом: большие окна закрывали бархатные красные портьеры времен бурной молодости Владимира Ильича; в углу сиял разноцветными огнями бар, обтянутый леопардовой самоклейкой, с двумя высокими стульями; скатерти на столах были темно-красные и даже почти не липкие, а диско-шар под потолком отсвечивал разноцветными огнями светомузыкальной аппаратуры по всему залу. Кирюша был уверен, что даже тараканы на полу и свободных столах ползают с особым шармом и исключительно в такт музыке. Конечно, сцена и музыкальный репертуар заведения поражали роскошью. Линолеум на полу небольшой сцены был прибит позолоченными гвоздями, и на нем по краям были расставлены пыльные пятидесятиваттные колонки, которые наверняка помнили аккорды песен шестидесятых. Теперь же все было обустроено четко - совдеповский пыльный синтезатор Ямаха, за которым стоял белобрысый пианист в черных очках и черной водолазке, находился чуть поодаль стойки микрофона. Из колонок лился дивный хит приснопамятного Михаила Круга "Кольщик", задавая приятную дружескую атмосферу культурным посиделкам. Созерцание обстановки прервала Олеся, которая, дзынькнув стеклянным графиком и рюмками, принесла частично их заказ. Пуля оживился, уверенной рукой разлил по рюмкам беленькую, затем посмотрел на Алтына, подумал и плюхнул стопку водки в стакан с морсом. - Шоб не горчило, - ответил Колюня на немой вопрос Алтынки, и тот умилительно вздохнул в ответ на такую тонкую заботу. Парнишка взял в руки стакан с импровизированным коктейлем, проникновенно посмотрел на Пулю, который тоже замер с рюмкой в руке, и сказал: - Хочу поднять этот тост за моего сегодняшнего защитника. Спасибо тебе, Коля, за то, что заботишься и думаешь обо мне... - Кирюня потупил взор и смахнул со стола таракана, а потом закончил тост, - в общем, за тебя! - и поднял приветственно стакан. Реакция Пули заслуживала Оскара хотя бы за то, с каким удивлением поползли на лоб густые брови. Он шумно выдохнул, чокнулся с Алтыном, хлопнул недюжим глотком стопарь, резко сорвал с головы кепончик и от души занюхал принятую водяру. - Ебать ты могёшь, Алтын, - только и смог ответить ошарашенный в край Колян, похрустывая огурцом. От такой похвалы Кирюша покраснел в цвет рубашки. Музыка лилась из колонок, плавно раскачивая людей на танцполе. Певичка прокуренным и пробуханным голосом вещала в микрофон очередную историю из своей жизни, как предисловие к песне. Когда она закончила говорить, заиграла новая композиция. И клавишник, который очевидно, косил под Нео из Матрицы, хлопнул премиальные 50 грамм и, что-то подкрутив на синтезаторе, заиграл. Певица ртом затянула Ваенгу, и бабы, что находились в зале, тут же потащили своих мужей танцевать. - Ну, давай, еще что-нибудь красиво пиздани, - сказал Коля, наполняя стопку. - Ну, эм, давай выпьем за этот вечер и за то, что бы он не заканчивался, - Алтынка поднял стакан и, чокнувшись с Пулей, немного отпил. К этому моменту принесли мясо. От него заманчиво пахло специями. - О, ёптить, горяченькое! - Радостно воскликнул Колясик, вновь наполняя емкость беленькой. Отдых продолжался и набирал обороты. - Душевненько, - Коля хлопнул по коленкам и хлопнул стопчик, не забывая про ягодный морсик его парниши. Алтынчик большими глотками освободил стакан, и алкоголь мягко стукнул в голову. Коля смотрел на баб, прижимающих субтильных мужиков к своим телесам, обтянутым люрексовыми водолазками. Ему в кои-то веки захотелось кутнуть по-настоящему, с танцулями, но жрать сейчас хотелось больше. Местный шашлычник превзошел сам себя - Коля нахваливал его на разные лады, пока поглощал аппетитные куски с маринованным лучком. - Алтыш, жри, бля, - Пуля улыбнулся, закладывая в рот квашеную капустку свободной от мяса рукой. Кирилл справедливо посчитал, что ужраться в куриную жопку он всегда успеет, а вот сейчас, в такой великолепный вечер в "Незнакомке", нельзя было терять лицо. Он наколол на вилочку пару кусочков мяса, разрезал на тарелке ножом и прожевал. Колюня накатил еще стопочку, отчего карие шальные глаза начали игриво блестеть, и Алтын находил этот огонек невероятно манящим. - Я тут скумекал, - Пуля вытер рот и руки краешком скатерти и вытащил из олимпийки пару мятых сотен, - ща мы с тобой денснем, Алтынчик. Коля поднялся, хлопнув по столу, и слегка покачивающейся элегантной походкой направился к Матрице, что-то втирая тому и засовывая за дужку очков мятые бумажки. Тот кивнул, снова что-то щелкнул на синтезаторе, и местная Ваенга резко захлопнулась. Зал наполнили до боли знакомые Пуле аккорды четкой пацанской песни с охуеть каким глубоким смыслом: "Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье, И тебя приведу в этот собственный дом. Заведу голубей, и с тобой, и с любовью Мы посадим сирень под окном". - Ну, Алтынка, сильвупле, просим, - Коляся внезапно склонился над захмелевшим Кириллом, и тот не успел опомниться, как Коля дёрнул его за руку, бульдозером пропахивая дорогу среди баб к середине танцпола, таща за собой на буксире заинтригованного парнишу. Он крепко прижал тонкого Алтына к себе поперек талии, кокетливо и уверенно взял за ручку, обдал волной зарождающегося перегара и с пацанской уверенностью повел в танце. И это было прекрасно, ёпта-бля. Кирюха просто охуел от такого поворота событий. Несколько человек вылупились на них, но через несколько секунд отвернулись. Коля плавно раскачивал парня в танце, аккуратно придерживал его и что-то говорил почти в самое ухо. Но Алтын не слышал, словно кроме музыки и тепла, исходящего от Пули, ничего и не было. Он пытался разобрать хоть что-то, но ничего не получалось. Лесоповал, проникновенно поющий о белом лебеде на пруду, напрочь преграждал другие звуки. Когда песня закончилась, парни вернулись к своему столу. Коля, не присаживаясь, налил водки, и стоя намахнул. Занюхал рукавом олимпийки и прикурил сигарету. - Я, чё-та, как лох, не спросил: ты куришь? - обратился он к Кириллу. - Курю, иногда, - кокетливо ответил парень, уминая кусок мяса. - Ну хуль, кури. Пуля протянул ему открытую пачку и прикурил. Первая затяжка у Алтына получилась нормальная, а вот потом он все же закашлялся. - Ээээ, салага! - Колямба потрепал его по голове. - Ну ниче, научим. Он присел обратно. - Вот, зырь. Затягиваешься, - поц говорил и показывал, прямо как Москва. - Потом вдыхаешь через нос, а потом выдыхаешь. Струйка дыма, раскрашенная светомузыкой, вырвалась из легких Коли. Алтынка попробовал повторить всё то, что ему показал Пуля, но у него не получилось. - Ну ты бля, конечно, даешь. Парень потушил сигарету о блюдечко, которое служило им пепельницей, и спросил: - А можно мне еще выпить? Пуля от вопроса встрепенулся, словно его любимые штаны обрызгали говном. -Хуйня вопрос, Алтын. Он налил в стакан морса, щедро бахая водки. Вечер продолжался так же культурненько, только некоторые личности окончательно налакались ядреного первача и слились с обстановкой рэсторана, уложив головы в тарелки. Остальные же добухались до состояния абсолютного похуизма к происходящему, и еще одним медлячком - теперь уже под Руки Вверх - Пуля и Алтын уже никого не удивили. - Кирюня, здрав будем! - это был уже третий по счету графуля с водочкой, и язык Пули слегка заплетался. Но ровность настоящего пацана не сбить высоким градусом. Алтын же, разгоряченный танцами и морсом для взрослых, как никогда в жизни жаждал приключений. Задушевные разговоры с Колюней вдохновляли его на безрассудство. - Алтыыыын, - Пуля за шею притянул к себе пошатнувшегося поца и уткнулся кепкой тому в лоб, - я ж, бля, тебя не обижу, ты знай. Только попроси - костьми лягу, сука, всех нагну... Кирюня, для тебя... да ебать, хоть звездулю с неба! Алтын уже сам подливал водочку, и услышанные слова заставили дрогнуть пацанскую руку. - Коля, ты это серьезно? - Отвечаю, бля! И тут уже Кирилл, который забил болта на общественность, прижался к твердому пацанскому плечу в порыве чувств. Пуля приобнял его, затягиваясь, и впервые за долгое время почувствовал себя невзъебенно счастливым, словно отжал автозавод, не меньше. Но никакой завод не шел в сравнение с довольным пьяным Алтынкой под боком. Время летело незаметно. Часы, что висели над баром, показывали половину третьего ночи. Пуля оплатил счет, накинув сверху сотку для Олеськи. - Чтоб лохмы свои подстригла, - пояснил он. Медленно шатаясь, парни выплыли на улицу. Их тут же окутало порывом теплого летнего ветра с запахом скошенной травы и свежего навоза. Коля вдохнул полной грудью и посмотрел в звездное небо. - Ох, ебать, красота-то какая, ляпота! - достаточно громко произнес он. - Алтынка, пошли гулять, - с кивком головы Пуля озвучил свою мысль. - Пошли. Кирюху развезло еще сильнее от свежего воздуха, он старался вести себя нормально, но когда парниша запутался в своих ногах, Пуля успел подхватить его под локоть. - Ты че, ёпта, а? - Прости, - пьяно захихикал юнец. - Держись, нахуй. - А может, за хуй? - Кирилл озорно посмотрел на прихуевшего Колю. Если бы Колян был на граммулю потрезвее, то, возможно, и осадил бы дерзкого Алтына, но сейчас, находясь в прозрачных алкогольных парах, эта борзость обычно неприметного парниши интриговала. - Так у нас и зубки есть, оказывается, да, Алтыня? - Коля расхохотался, прихватил шнурка за изящную шею и нежно повел в сторону частного сектора неспешным пьяным аллюром. Без высоток дышалось гораздо легче, воздух таки пьянил и без того хмельные пацанские умы. Кирюхе было уже глубоко по пизде, куда тянет его Коля. Его грела мысль, что они рядом... Ну и широкая пацанская ладонь тоже подогревала, а как же. - Ну чё, Алтын, милости прошу к нашему шалашу. Коля ласковым пенделем подтолкнул Кирюшу к деревянной калитке, за которой высился вполне себе культурненький домишко на шести пацанских сотках. - Ты здесь живешь? - с неподдельным удивлением спросил Алтын. - Ну, хули, а где еще? - Красиво. Пацантре прошли вглубь двора, где располагался гараж и амбар. Пуля вытащил, звеня, из кармана ключи и открыл гараж. За воротами поблескивал пыльной фарой допотопный мотоцикл «Урал», который Пуля с любовью погладил по бензобаку. - Как на счет прокатиться, бомбита? - Положительно, - ответил Алтын, заходя за поцем в помещение. - Это батин еще. Мне оставил. Пусть земля ему будет... А, короче, пусть ему там будет охуенно, - выдал Пуля и перекрестился. Он выгнал мотоцикл за ограду и начал его заводить, только вот ничего не получалось. Железный конь простоял слишком долго без движения, чтобы завестись с первой тычки. Алтынка присел на скамейку перед домом и заскользил пьяным взглядом по крепкому, поджарому телу Пули. Что-то странное происходило с Кириллом, он не мог объяснить, почему в присутствии этого четкого пацана с района в нем просыпается какое-то желание, а не страх. Что-то запретное, что Кирюха сам не в силах объяснить. С седьмой тычки мотоцикл завелся, оглашая своим ревом спящую округу. - Погнали, блять, - сказал Пуля, усаживаясь на транспорт. Алтыну не осталось ничего, кроме как сесть позади, и крепко обхватить такое желанное тело. Дорога до пляжа на местном водохранилище была недолгой, но очень уж ухабистой. Из-за градуса в крови, Коля не объезжал ямы и кочки, а просто ехал прямо. Бедного Алтына трясло так, что ему казалось, что он себе точно отобьет очко. От этого он только теснее жался к горячему Пуле, комкая в руках его майку. Кирюша крепко вжался в широкую пацанскую спину, стискивая острыми коленками Колюнины бедра в спортивках, матерился под нос забавным от тряски голосом, пока Пуля что-то пел про красные зоны и про то, каким образом крепнут яйца, но из-за оглушительного рева мотора "Урала" половины слов из душещипательной песни не было слышно. И вот, когда ехать стало совсем невмоготу, Колюня остановил свой адский тарантас, балансируя ногой, и спрыгнул с мотоцикла. Алтын дрожащими руками расстегнул пару пуговиц на рубашке, чтоб от тесноты одежды, стянувшей горло, не блевануть, затем сполз с сиденья, подпрыгивая на ровном месте просто по инерции, и огляделся. Да, место было - хоть садись и рисуй. По бокам бетонных заграждений водохранилища тянулись вниз плакучие ивы, некогда чистый песочный бережок зарос сорняком, крапивой и камышом. Зато здесь чувствовалась первозданная природа, которую не портил ржавый мангальчик в кушерях, несколько пустых бутылок и пакетов. Вокруг оглушительно квакало лягушье и жужжали стрекозы, а темно-синее небо постепенно начинало светлеть. Колюня стянул олимпийку, предварительно вытащив припасенную чекушку беленькой, и рыцарским эффектным жестом расстелил шмотку недалеко от мопеда. - Алтыша, ну че, как оно? Зверюга, а не мотор, ну?! - Огонь-машина, - поспешил заверить Пулю Кирюшка и зашатался в сторону олимпийки, примостив зад на самом краю. Коля растянулся рядом, вплотную прижавшись ногами к ногам Алтынки, оперся на локоть и по-свойски прижал к плечу пацана, окидывая того мутноватым и блестящим даже в ночи взором. Кирилл расцвел, словно помидоры на Колюнином огороде по июню, и теперь еще больше манил своей дерзко распахнутой рубашонкой, лохматой от ночной гонки головой и темными губами на белой коже. - Эх, Кирюха, - затянул Пуля, рассматривая шею в вороте рубашки, - я ж, бля, когда тебя увидел, то всё, нахуй - сразу все понял. Алтынка тоже понял, что ничего не понял, но эмоциональный посыл в словах воспринял и оценил, так некстати вспоминая крепкое горячее тело поца, который уверенной рукой вел моцык. Парниша склонил темноволосую голову на плечо Коляси, отчего тот как-то странно вздохнул, потом поглядел на Пулю шалыми глазами и улыбнулся. Колян же подумал, стянул кепчанский и облокотился бритой башкой на Алтынку, слушая ночную тишину. Но ночная тишина, видимо, не сильно устроила Пулю, поэтому он покопался в кармане спортивок и вытащил пред Божьи очи закоцанный до задницы Сименс понтовой модели С-75 без двух кнопок (с ИК-портом и Блютусом, а это вам не хрень-поебень, между прочим!), поковырялся в аппарате, и вот через хриплые посаженные динамики заиграла донельзя лиричная и такая душевная композиция Сереги - Возле дома твоего. Кирилла приятно удивила эта композиция, поскольку она была одной из его любимых. Солнце занималось на горизонте, медленно высветляя темное небо, словно белизна варенки. Коля поднял голову, немного отодвинул от себя Кирилла и пронзительно посмотрел ему в глаза.