***
Понедельник был странным днем, начавшимся с того, что Элиан похлопал его по спине, когда он зашел в университет, и спросил: «Ну что, с кем перепихнулся, приятель?», и продолжавшимся в том же духе, когда профессора указывали на его рассеянность с разной степени колкими комментариями о том, куда могли убегать его мысли. После этого, Альбион был благословением. – Мерлин! Элиан написал мне, что ты вчера с кем-то перепихнулся? Не могу поверить, что Артур наконец подкатил к тебе… не то, чтобы ему не стоило, но он мне кажется таким застенчивым! Нет, застенчивый не совсем то слово. Прости. Ты знаешь, о чем я, – Гвен, ждавшая прихода Мерлина, поскольку ее смена закончилась, затараторила, стоило ей его увидеть. Возможно, называть Альбион благословением было слегка преждевременно. – Ты меня оскорбил тем, что не рассказал мне, Мерлин. Разве в твои обязанности не входит делиться подобными вещами со своими лучшими подругами? – надулась она, когда Мерлин продолжил тупо смотреть на нее. – Ничего не было, дорогая Гвен, – он положил свои руки на ее плечи и повел ее к двери. – Элиан просто придурок. – Пф. Ты настолько низкого мнения обо мне? Думаешь, я не могу читать по твоему лицу? – Честное слово! – Мерлин попытался сделать честное лицо, но его губы были изогнуты в намеке на ухмылку, что никак не помогло развеять сомнения Гвен. – Я пока что оставлю эту тему, потому что хочу дать тебе время. Но помни. Позже я захочу все узнать. ВСЕ, – зловеще сказала она, прежде чем уйти. Чуть позже, между покупателями и мыслями о дурацких, восхитительных и роскошных губах Артура, которые он уже два раза целовал (чего никак не мог окончательно постичь) и хотел это повторять раз за разом, Мерлин не сразу понял, что витает в облаках уже какое-то время. Перед ним кто-то очень многозначительно прочищал горло. – Моргана, – вздрогнул он. – Наконец-то перестал думать о другом Пендрагоне, да? Очень стараясь не покраснеть, потому что это бы выдало его с потрохами, он проигнорировал комментарий и спросил: – Тебе как обычно? Потому что Моргана стала постоянным посетителем, как и Артур, хоть он и подозревал, что Артур закатит истерику, если узнает, что его сестра и Мерлин общались на регулярной основе. – Ага. И еще парочку ответов. Он поднял бровь, пытаясь сымитировать Гаюса. Моргана взорвалась смехом. – Ах ты котеночек! Суровость тебе не к лицу. Что я хочу знать, так это… что за чертовщину ты сотворил с моим братом? Переспал с ним? Мерлин помешкал, не зная, как объяснить ей, что да, он спал с Артуром, но он с ним не спал. К счастью, она не стала ждать ответа и гоготнула: – Так и знала! Наконец-то. Спасибо, Мерлин. Но, пожалуйста, сделай что-нибудь с его улыбкой. Она маниакальная и наводит страх. О, ради бога. У тебя идентичная прилипла к лицу. Вы безнадежны. Она взглянула на Мерлина и отошла от прилавка, качая головой и указывая на свой обычный столик, чтобы он принес ее кофе туда. Мерлин не мог, как ни старался, понять, почему люди предполагали, что у них с Артуром был секс. Это слегка раздражало, потому что он хотел, чтобы это было правдой, ведь тогда бы насмешки имели под собой хоть какую-то почву. Если бы он мог видеть себя, когда через несколько часов в кофейню зашел Артур, мог видеть, как его лицо засияло и его глаза заблестели, как каждая клетка его существа напряглась от внимания этого королевского придурка, он бы, наверное, пришел к такому же выводу, за какой критиковал всех остальных в этот день.***
В среду, Гвэйн ворвался в кофейню, его лицо мертвенно-бледное и напуганное. – Мерлин, с Артуром что-то не так. Он позвонил мне, чтобы спросить, как у меня дела, и предложить где-нибудь посидеть и поболтать. Он никогда такого не предлагал. Что произошло? Мерлин, который вновь переживал и вспоминал то, как он проснулся в объятиях Артура, его теплое дыхание на шее, его руки, крепко обвитые вокруг него, умиротворенное вздымание его груди, упирающейся в спину Мерлина, что заставляло его желать, чтобы время остановилось и он мог остаться там навсегда, посмотрел на Гвэйна в недоумении, когда его мысли были так внезапно прерваны. Гвэйн взглянул на Мерлина и устало выдохнул. – Конечно же, ты произошел. Я за него рад. Но в следующий раз было бы хорошо предупредить. Тогда Мерлин заметил, что Гвэйн уже уходит. – Эй! А кофе? – Я получил то, зачем пришел, спасибо, – ответил тот, не оборачиваясь.***
В четверг Артур пришел, выпил мокка-латте (потому что нет, это не девчачий напиток, и Мерлин чувствовал себя тепло и шоколадно, так что этот кофе идеально подходил), посмотрел на Мерлина влюбленными глазами, что было очевидно даже Мерлину, и предстоящее свидание не было упомянуто. Это был самый идеальный день недели.***
Его мама позвонила в пятницу. Он только проснулся и готовился к первой паре, которая будет в 10 утра, и уже опаздывал, когда зазвонил телефон. Растревоженный тем, что звонит Хунит, он прекратил свои попытки засунуть ногу в узкие джинсы, встал посреди комнаты без штанов, но в боксерах, и взял трубку. – Мама! Все в порядке? – Все в порядке, спрашивает он. Разве в порядке, Мерлин? – ее голос казался влажным от непролитых слез, и Мерлин почувствовал, будто кто-то крепко сжал его сердце в кулак. – Что не так, мам? – Почему ты не рассказал мне об Артуре, солнышко? – она казалась такой расстроенной этим, что Мерлин не знал, рассмеяться ему или извиниться. – Что? – Мне пришлось услышать это от твоего дяди! Знаешь, каково это? – Мама! Нечего рассказывать. Мы даже на свидание еще не сходили. – Это неважно. Он тебе не безразличен? – Да, – он не мог лгать матери, да и не хотел. – Ты ему не безразличен? – Да. Ну, мне так кажется. – Ты его любишь? Мерлин затих, услышав этот вопрос. Он знал, что влюблялся в Артура, но разве уже любил? Он осознал, что ответом было да. Да, любил. – Черт возьми! Люблю. – Язык, Мерлин. – Прости. – Кажется, он хороший человек, – в голосе Хунит опять слышались слезы. – Ты ведь познакомишь его со мной, так ведь? – Разве я могу не познакомить, мам, – он бы пообещал ей что угодно, если бы это означало, что боль в ее голосе уйдет. – Люблю тебя. Будь счастлив. – И я тебя люблю, – честно сказал он.***
Когда суббота наконец-то, наконец-то наступила… Мерлин не мог решить, была ли эта неделя самой длинной в его жизни, которая навсегда его изменила, или она прошла в мгновение ока. Так или иначе, у него не осталось мозговых клеток для беспокойства о времени и его переменчивой природе; он был слишком занят беспокойством о том, что надеть. Это свидание. Он убедился, что Артур знал, что это свидание. Что надевают на свидание в больницу, в детский отдел? Ему нужно одеться для детей или для Артура? Он стоял перед своим шкафом, набитым никак не организованной или сложенной одеждой, и дотошно в нем рылся. Когда это не сработало, он вынул всю одежду, кинул на пол, стал подбирать одну вещь за другой и тщательно каждую осматривать. Это была нормальная одежда. На свидания обычно нормальную одежду носят? Решив, что ему нужно подкрепление, он вынул телефон и позвонил Гвен (поскольку он пришел к выводу, что звонить Уиллу за советом в выборе одежды было бы суицидально). – Гвен. Милая, прекрасная Гвен. Ты – благословение всему на Земле, – сказал он вместо приветствия. – Что тебе надо, Мерлин? – Гвен казалась раздраженной, но притворно, потому что Мерлин мог услышать нежность и смех в ее голосе. – Уменясвиданиесартуромиянезнаючтонадеть. – Пардон? – У меня свидание, эм, с Артуром и я не знаю, что надеть, – он чувствовал, как кончики ушей порозовели. – Ага!.. Так и знала… – Это наше первое свидание. – Как скажешь, Мерлин… Так, ты хочешь впечатлить Артура? Есть небольшая проблемка. – Проблема? – его сердце сжалось. Может, он никогда не сможет выглядеть достаточно впечатляюще. – Да. Проблема. Проблема в том, что Артур уже чертовски тобою впечатлен, – рассмеялась Гвен. – Гвен, пожалуйста. Будь посерьезнее. Я в смятении! – Окей. Успокойся и скажи мне, какой вид одежды ты хочешь надеть? – Вид? – Ага. Вид, который ты хочешь, чтобы он сорвал с тебя, стоит ему тебя увидеть, или вид… гммм… Другого выбора нет. Ладненько. Он застонал, что заставило ее взорваться смехом. Она наслаждалась этим. Гвен была злодейкой. Он никогда прежде не знал этого. Но нищие не выбирают. – Прости, прости. Это была слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить, – сказала она, все еще подавляя смех. – Я бы положил трубку, если бы не нуждался в твоей помощи, – простонал он. – Не будь засранцем, Мерлс. Так, давай взглянем. Тебе нужно прийти в синем. Футболка. Есть такая? – Ага… – Мерлин порылся в куче одежды, выудил самую новую футболку, которая у него была, и исследовал ее. Она была синей со словами «Драконы реальны», написанными на ней красными жирными буквами. Могло бы быть и хуже. Тем не менее, он не стал говорить об этом Гвен. – Окей, теперь тебе нужна рубашка, которую ты наденешь поверх. В клетку. Что-нибудь белое с синим или белое с черным. Не застегивай. Он нашел одну белую с красным. Но красный подходил к надписи на футболке, так что он решил, что все хорошо. – Нашел. – Надень с этим любые джинсы, черные или синие, и ты готов. – Спасибо, Гвен. Ты спасла мою жизнь. – Если это все… – Нет, нет, нет. Подожди, подожди! Ботинки, Гвен! Какие ботинки мне надеть? – Сколько у тебя пар ботинок, Мерлин? – спросила она, даже не пряча то, как он ее позабавил. – Три? – неуверенно сказал он. – Да. Три. У тебя пара формальных ботинок, которые ты не можешь надеть с одеждой, которую мы выбрали. Есть пара спортивных кроссовок, которые тоже не подходят. Единственная оставшаяся пара – кеды. Надень их. Теперь… не знаю, помнишь ли, но Альбион сам посетителей не обслуживает. Мне пора. Пока, Мерлин. – Пока, Гвен… – Удачи. Перепихнись с ним. Расскажешь мне об этом позже. Он услышал гудки, указывающие на то, что она положила трубку прежде, чем он мог ответить. Он посмотрел на разложенную на кровати одежду и решил, что ему пора собираться. Он не хотел опоздать.