Синонимы

Сообщения приходят одно за другим, когда Юра включает телефон. Десять пропущенных и три смс - и всё от Виктора. То ли перепил, то ли еще не начал пить, чем занять себя - не знает, а кто самый главный кандидат на проверку нервов? Правильно, кто же еще, кроме Юры. «Перезвони, нам надо поговорить!» Восклицательный знак в конце как бы убеждает, что поговорить действительно надо, все это охуительно важно и не требует отлагательств. Только вот Юра так не считает. Пальцы замирают над экранной клавиатурой: как бы так написать, чтобы отстал раз и навсегда? «Иди на...» «Нам не надо го...» «Зае…» «Я занят.» Отправить. Юра удовлетворенно кивает сам себе. Точка в конце выглядит убедительно. Через секунду мобильник разрождается звонком, Юра сбрасывает и быстро набирает очередное смс: «Иди нахуй. Нам не надо говорить. Заебал. Я занят.» Смартфон услужливо подсказывает слова, даже не пытаясь культурно заменить их. Он давно научен языку Плисецкого. Юра оглядывается в поисках Отабека; его не так давно утащила на танцпол стеснительная незнакомка. Софиты бьют в глаза, а басы - в уши, и даже пепельница на столике вибрирует в такт музыке. Юра кидает на нее взгляд и придвигает к себе бокал с каким-то слабеньким коктейлем с витиеватым названием. При Отабаке он ни за что курить не станет. Да и сигареты выбросил чертов Виктор. Очередной звонок раздается спустя минуту. Юра вздыхает и сдвигает клавишу ответа вправо. - Ты ведь не отвяжешься, да? – спрашивает он в трубку, встает с дивана, протискивается между танцующих людей и выбирается на улицу. - Все в порядке? - До того как ты позвонил, было в порядке. Уложись в минуту, Вить. Никифоров на том конце как-то уж больно напряженно молчит. - Я не хочу, чтобы между нами были секреты. Давай попробуем начать с начала. Теперь приходит очередь Юры молчать. Он бы хотел сказать, что, мол, давай, забыли, кто старое помянет и тому подобное, обнимемся при встрече, ок? Только вот сказать, конечно, можно, а на выполнении задачи придется поставить жирный крест. Такой же, как на их прежних отношениях. Внутри него все буквально закипает, стоит Виктору оказаться рядом, и на каждое сказанное им слово хочется сцедить несколько капель яда. Уколоть и задеть, оттолкнуть от себя, чтоб неповадно было. Не получится, как раньше, не склеится. - Ты за этим звонишь? - Не только. - А зачем? Зачем ты мне звонишь? - Юра, ну как же так? Смотался со своего праздника, а я старался, организовывал. Так не делают. Как же мы без тебя… Юра задумчиво вслушивается в голос с той стороны: - Много выпил-то? Голос у Виктора под градусом меняется. Становится тягучим и приторным. Вот как сейчас. - Не без этого. Но немного… Юра спускается по ступенькам и прижимается к стене, спиной чувствуя холодный камень. Так и заболеть недолго, если Виктор вскоре не разродится причиной своего звонка. Его минута уже вышла. Сбросить, что ли, и дело с концом. Юра сам не знает, почему не скидывает звонок, а, наоборот, прижимает трубку плотно к уху. - Ну, чего ты звонишь-то? - У вас прям серьезно? – сбавляя громкость на пару тонов, спрашивает Виктор. Раздаются шаги: видимо, он отходит от шума подальше. И от гостей. Юра взвешивает «за» и «против». Раз его это так сильно злит, то грех не воспользоваться случаем. Сам придумал себе проблему, так пусть теперь ее переживает. - А это прям важно? - Очень, - вздыхает Виктор в трубку. - И тем не менее, тебя это не касается. Я же не интересуюсь твоей личной жизнью. Юра застегивает кофту до самого подбородка. Помогает не особо, ветер пробирается за воротник, холод кусает кожу. - Меня касается все, что касается тебя. Я беспокоюсь. И, между прочим, ты всегда можешь прийти ко мне за советом. - Это за каким? - Любым. Я вернулся и всегда готов помочь. Юра уже не сдерживает смех. Заявление потрясающее, хоть стой, хоть падай. - Хочешь дать мне урок полового воспитания? - Если надо… - Не надо. Интернет мне доступен, все почерпну оттуда. Окей, гугл? Виктор говорит что-то еще, но подвыпившая компания, притормозившая рядом, слишком громко обсуждает свои, несомненно, важные дела, заглушая голос Никифорова. - Юра! – Отабек выглядывает из-за дверей. - Я тебя потерял! Юра сбрасывает звонок и вновь отключает телефон, теперь уже точно до завтра. От этих разговоров толку никакого, только уши вянут. - Иду. Отабек придерживает дверь, пропуская Юру вперед, подталкивает в спину. - Мне Виктор звонил, - решает поделиться Юра, садясь на диван, и подтягивает коктейль обратно к себе. - А чего хотел? – Бека листает меню, останавливаясь на чайной карте. Ему пить нельзя, он за рулем. Вот и правильно, пусть довольствуется чаем. - Хотел узнать, как давно мы с тобой трахаемся, - Юра видит, как Отабек переворачивает страницу, а потом зависает. Информация доходит не сразу. - Чего? - Советы дать хотел, Бека, вот чего. Юра смеется и хватается за мобильник, потому что такое ошарашенное лицо друга нельзя не запечатлеть, но вспоминает о назойливых звонках и откладывает трубку в сторону. Придется наслаждаться без снимков: запоминать, а потом восстанавливать в памяти в минуты печали и тоски. - Мы можем взять такси, - Бека листает меню назад, останавливаясь на алкоголе, - а машину я завтра заберу. Стеснительная девушка, заметив, что понравившейся ей парень вернулся, машет Отабеку ручкой и, кажется, предлагает присоединиться. Перешептывается о чем-то с подругой. - Ты ей понравился. Иди, пообщайся, если хочешь. Я не против. Бека поднимается, собираясь отправиться к бару. - Я не хочу. - Почему? – Юра смотрит снизу вверх, а Бека улыбается, только как-то совсем не весело. - Просто. Не хочу. Юра утыкается носом в коктейль и понимает, что все совсем не «просто». И про Виктора стоило промолчать… Несмешно как-то вышло. *** «Я заеду через двадцать минут, дождешься?» Юра почти набирает ответ, когда дверь с тихим скрипом отворяется. - Ты чего-то сегодня не в духе. Фельцман бушует. - Это мужская раздевалка. Выйди вон, - Юра, не поднимая головы, указывает пальцем на дверь. - О, как будто ты сможешь меня чем-то удивить. Мила фыркает, подходит ближе и садится на лавочку рядом с Юрой. Тот в ответ косится. Принесла нелегкая. - Кому пишешь? Девушке? - Не твое дело. Пожалуй, по наглости и бестактности Мила занимает второе место после Виктора. Его-то уж точно не обойти, хотя, судя по поведению, она очень старается. - Как же не мое, очень даже мое! Ты мне как младший брат, глупенький и несмышленый. Мила придвигается вплотную и бесцеремонно сгребает Юру в охапку, прижимая так сильно, что Юре кажется: вот-вот он услышит хруст собственных ребер. - Что-то больно много родственников развелось в последнее время. Да отцепись ты, наконец, чего пристала-то, а? - Юра пытается выскрестись из тесных объятий, однако Мила при всей своей внешней хрупкости очень сильная и хваткая. Только попадись – уйдешь потрепанным, Юра познал это на собственной шкуре. - Я за тебя переживаю, Юрочка. - За себя переживай! Обойдусь без твоей заботы. Юра освобождается, сбрасывая с себя чужие руки, отползает на край лавки и наконец отправляет смс: «Дождусь» Телефон почти сразу оповещает о новом сообщении, в прикрепленном файле - фотография из клуба, в котором они были субботним вечером. На нем Юра серьезнее некуда, - словно впереди торжественное событие, а то и похороны, - а Бека улыбается. «Выложу?» Нормальная фотография, чего бы и нет-то, но хорошо все-таки, что спросил. «Можно» - А он симпатичный. Я давно заметила. Двигаться дальше некуда, потому Юра морщится, тем самым высказывая свое недовольство. Но когда это ее волновало? - Закатай губу! Сдалась ему такая баба. Ты ж ему все мозги вычерпаешь по чайной ложке! – шипит Юра и от греха подальше бросает мобильник в стоящую на полу спортивную сумку. - Да что ты понимаешь! - Мила пихает локтем под самые ребра. У нее чутье на самые болезненные места, а локти острые, проткнет и не заметит. - У тебя и девушки-то не было, а говоришь! - Вообще-то была, - начинает Юра и тут же затыкается. Лучше бы смолчал. - О... – Мила прикладывает палец ко рту и задумчиво кусает губы, - точно-точно, была. Сколько тебе было тогда? - Мила! - Восемь? - Да хватит уже! - Или семь? - Прекращай, блядь! Эту историю Юра слышал десятки раз в разных интерпретациях. В разных версиях той загадочной девочке было от пяти до одиннадцати, а объекту воздыхания - от шести до восьми. Сказку о первой любви Юры Яков рассказывал каждый раз, когда выпивал, причем лил в любые свободные уши. - Как же ее звали… Она так мило таскалась за тобой, конфетки совала… - Да не помню я! А раз не помню, значит, не было такого! - А ты у нас как снежная королева, все нос воротил. Ты и сейчас воротишь. А с девушками нужно нежно, Юрочка, не то тебя и не поцелует никто, так и придется учиться на помидорах. - Каких еще помидорах, совсем спятила, дура? – Юра вскакивает, как ошпаренный, и судорожно закидывает вещи из своего шкафчика в сумку. Подождать Беку можно и на улице, теплеет уже, и вроде не так ветрено сегодня - на сайте видел. Да и вообще, он же не барышня, чтоб от легчайшего дуновения замерзнуть. - На красных, не знаю, может, желтых, - не унимается Мила и поднимается, расхаживая по раздевалке. - Да что вы, бабы, за народ-то такой? - Юра бросает бутылку с газировкой в сумку и поворачивается: спускать глаз с врага нельзя. - Я не хочу ничего знать о том, что вы делаете с помидорами! - А что с ними не так? С помидорами-то, – в дверях показывается бодрое лицо Виктора, а затем и он сам целиком. Следом семенит Кацуки, который, видимо, не совсем уверен в том, что они пришли по адресу. Никифоров не удивляется наличию Милы: она вообще достаточно часто появляется в местах, для нее не предназначенных. А вот Кацудон точно в осадке. Раздевалка-то мужская, что здесь делает девушка? Юра потом ему расскажет, что это не русская традиция раздеваться вместе, это женщины в России без стыда и совести. - Да всё с ними так, - улыбается Мила, - это с Юрочкой не так. Юра продвигается к выходу, на ходу просовывая руки в рукава куртки. Чувствуется, что пахнет жареным, надо сматываться. - Ты голодный, что ли? - Виктор поворачивается к Юре, останавливая его у самой двери. - Мы как раз фрукты по дороге купили. Банан хочешь? Мила заливается смехом, Юра скрипит зубами от злости и кидает, перед тем как выскочить за дверь: - Отдай Миле. Пусть хоть чем-нибудь рот займет! Куртку застегивает уже на ходу, опасаясь, что приставучая Мила решит догнать и добить. Или извиниться. Или черт ее знает. Непонятно, что у нее на уме. Девушки вообще существа странные, у них в голове, наверно, тараканы толпами маршируют, иначе их поступки никак не объяснить. Вот последняя, к примеру (она же и первая, если не считать ту несуществующую из далекого детства), сама же клеилась, сама писала первая, а потом Юра огреб от ее парня. С тех пор и не заладилось как-то. - Бабы - дуры, - бормочет под нос Юра, накидывает капюшон, сует руки в карманы и скребет пальцами пленку на пачке сигарет. Даже не вскрыл сегодня. Потоптавшись минуту на одном месте, он выглядывает на дорогу в надежде, что Отабек не заставит себя долго ждать. Синоптики-то опять ошиблись, и уже накрапывает, да и ветер поднимается не самый приятный. Юра сдувает с лица челку и оборачивается ко входу. Никого нет, и хорошо, что нет, а то вроде Барановская вот-вот должна выйти. Успела уже нажаловаться Якову на Юру, который сегодня не гнется и дубовый. Сперва гоняла по залу, а потом и вовсе выгнала с позором: «У тебя, Юрий, голова совсем не тем забита. Когда ты приходишь ко мне, все мысли оставляешь за дверью, тебе понятно?» Понятно-то оно, понятно, только не совсем осуществимо. Как тут крутиться волчком, когда в голове сплошной шум, и обезьяны бьют в тарелки. А Фельцману и Барановской ничего, советская закалка, хотя пили до вечера воскресенья - это Гоша по секрету сказал. Юра, в отличие от них, не пил: ни один коктейль не зашел, а глушить водку совсем стремно. Да и непонятно, чего в ней хорошего. Поэтому голова болит только от того, что не выспался. У Отабека друзей в Питере больше, чем знакомых у Юры, вот и таскались от клуба к барам. Что странно, оба трезвые. Под вечер воскресенья Отабека прошибло на исповедь и извинения. Мол, говорить не хотел, случайно вырвалось, и ему еще и девушки нравятся, а с Юрой он сам не понял, как так вышло, дружба, симпатия и думал чаще, чем положено, и не так, как о других, но в целом нормально, дружим, может, пройдет... Хорошо было бы, если бы прошло. Друга терять не хочется, а как общаться, когда на тебя смотрят под совсем другим углом, Юра не знает. Отабек появляется спустя пару минут: как чувствует, что сегодня Юра (впрочем, как и всегда) не настроен на долгое ожидание. Бека выходит из такси, просит водителя подождать, что-то берет на заднем сидении и уже после подходит к Юре, протягивая ключи от квартиры. Сразу, а то потом забудет. - У меня самолет через два часа. - Успеешь? - Должен. Наступает неловкая пауза. Их, этих неловких, с субботы уже порядком скопилось. Юре совершенно не нравится, Отабеку, наверно, тоже. Может, и правда им с Милой стоит познакомиться поближе, она-то уж точно своего не упустит. Сколько бы Юра ни обзывался, знает, что как баба она ничего, а закидоны и перетерпеть можно. Да и Отабек вроде не до конца потерян. Сам же говорил вчера вечером, что толком не понимает, что чувствует. - Слушай, насчет девушек… - У меня для тебя подарок, - перебивает Бека. Юра почти уверен, что специально, не очень хочет слушать про девушек. Между прочим, зря. - Выбирал момент, все никак выбрать не мог. Юра замечает в руках друга сложенный пополам лист бумаги и говорит быстрее, чем думает: - Стихи мне написал? - Нет. Но если хочешь… - Не хочу! Давай сюда. Юра разворачивает листок и вначале не понимает, что перед ним - а когда понимает, удивленно поднимает взгляд. Рейс "Санкт-Петербург – Токио" и вся прочая прилагающаяся к электронному билету информация. Черным по белому: даты, время, номер самолета. Юра только замечает, что это будет июль. - Ты говорил, что тебе в Японии понравилось. Я купил билеты. Было бы здорово скататься туда вместе, но, если ты не хочешь… - Но Фельцман… - Отпустит. До сезона далеко, я уточнял. Он в курсе, так что решение за тобой. Ты подумай, а мне надо ехать, не то опоздаю. Бека порывисто обнимает и садится рядом с водителем. Юра шагает следом, удерживая дверь. - Я уже подумал. Поехали, классно будет. Сам захлопывает дверь и отходит на пару метров назад, наблюдая за отъезжающей машиной. Будет. Обязательно. С Бекой не может быть плохо. Он же лучший друг. И единственный. Надо бы написать ему в смс что-нибудь такое этакое. Чтобы Отабек знал: подарок понравился, - и даже не смел думать иначе. Юра хлопает себя по карманам куртки... - Блядь. Конечно. Сумка осталась лежать на полу. Юра разворачивается, чтобы вернуться, и сталкивается нос к носу с Виктором. - Не это ищешь? Виктор протягивает руку с зажатой в ней Юриной спортивной сумкой. - Ага, давай сюда… - Юра тянется к ручке, но Виктор отходит на шаг назад. - Ну чего еще?! - Где твои манеры? Где волшебное слово? Тебя Яков чему с детства учил? Я торопился, между прочим, а ты неблагодарный такой. Юра почти уверен, что внутри есть градусник, который измеряет степень его ненависти к Виктору. Если взять шкалу от нуля до ста, то сейчас температура поднялась выше шестидесяти. Впрочем, до закипания не так далеко. Пара слов, несколько подколок - и быть извержению. - Спасибо, Виктор, что не бросил меня в сложной жизненной ситуации! Как бы жил дальше без сумки, не знаю! Спаситель! Виктор усмехается и отходит еще на шаг. Отметка на внутреннем термометре ползет к восьмидесяти. - Попробуй быть добрее, Юра. И жизнь сразу наладится. - Попробуй не доебываться до меня, Витя! Вот тогда у меня сразу все наладится. - С тобой невозможно говорить. - Так не говори. Виктор задумчиво щурится и склоняет голову. - И что, будем молчать, как два дурака? - Не обобщай. Тут дурак только один. Юра выдергивает сумку из рук Виктора и поворачивается спиной, чувствуя опасность пятой точкой. Но не пятиться же от него, как трусу последнему. Руки Виктора ложатся на плечи, тянут к себе. Юра даже не удивляется, что тот задумал очередную гадость. - Помнишь, о чем я говорил тебе в субботу? - Если я буду запоминать все, что ты мне говоришь, я свихнусь, - Юра вырваться даже не пытается, захват стальной: одной рукой - поперек груди, другая сползает ниже и забирается в карман куртки. Юра только глаза закатывает. - Изымаю. Юра не поворачивается, когда Виктор уходит, и даже не думает прощаться. Тут еще надо подумать, кого манерам не учили с детства: в чужие карманы лазить тоже нехорошо. И забирать чужое - тоже. - Придурок, - бормочет Юра, поправляет капюшон и идет в сторону метро.