camboy

      Настроение было испорчено, и мы оба это понимали. Смотря, как худые плечи опускаются под напором тяжелых мыслей, я с силой сжимаю кулаки — все должно было быть не так.       Собирая необходимые для восхождения на потухший много лет назад вулкан вещи, я с трудом сдерживаю рвущиеся наружу неприличные слова. Приехав сюда, на Чеджу, мы хотели оказаться как можно дальше от всего, что напоминало нам о деле моих родителей, но почему оно так и не отпускает нас?       Я очень сильно сомневаюсь, что Йерим знает обо всем, что сейчас происходит в компании, к которой ее отец имеет непосредственное отношение. Девушка пусть и пыталась показать свою важность в обществе, но такой далеко не была. Отец всегда держал ее в безызвестности о делах компании и, даже когда они бывали у нас в доме, отсылал ее играть вместе со мной, чтобы она не мешала взрослым.       У нее была роль счастливого ребенка, лицо которого всегда было озаренное улыбкой для создания образа примерной семьи. Она в семье занимала такое же место, как и я, вот только, в отличие от меня, ей эта игра нравилась и она активно способствовала очищению образа своего папочки, возможно, и сама того не понимая.       Ким Йерим, почему ты оказалась здесь в столь ненужное время?       Момент был безбожно испорчен, и внутри, не переставая, скребут кошки. Я хотел сбежать как можно дальше ото всех, чтобы побыть с Чимином один на один. Чтобы ничего не напоминало о деле родителей. Я хотел полностью окунуться в столь любимые глаза, позабыв хоть на несколько дней о том трудном и долгом пути, который мне… нет, не так. Который нам предстоит пройти.       Теперь это наш путь и наша жизнь, за которую мы будем бороться до последнего, я уверен.       Мои прикосновения заставляют парня вздрогнуть и попытаться повернуться ко мне, но я не позволяю это сделать, обхватывая талию руками, а носом зарываясь в светлые и пахнущие персиковым шампунем волосы.       Мне так жаль, что из-за меня наш отдых был испорчен, что плакать охота. Я так хотел сделать эти несколько дней идеальными и наполнить их лишь хорошими воспоминаниями и твоей нежной и счастливой улыбкой. Почему же мир вокруг меня всегда окрашивается в темные краски? Я так не хочу, чтобы и ты погряз в этом грязном сером цвете.       Неуверенное и по-детски неуклюжее касание приводит меня в сознание, и я, приоткрыв глаза, вижу, как розовые уста отдаляются, а лицо парня озаряет нежная улыбка. Кончик носа горит, как и мои щеки, от осознания такого маленького и смущающего действия. Всего-то короткий поцелуй в самый кончик носа, где у меня была небольшая родинка, заставляет чувствовать себя маленьким ребенком, которому купили такую желанную игрушку.       Я тихо фыркаю, прячась в изгибе шеи, ощущая, как старший гладит меня по волосам, заставляя наконец расслабиться. В голове все еще слишком много ненужных мыслей, избавиться от которых я никак не смогу. Но, возможно, и не нужно. Теплый человек, который что-то тихо напевал себе под нос, способен был отвлечь все мое внимание на себя слишком просто, и теперь я чувствую себя действительно глупым.       Ничего не было испорчено, и момент мы не упустили, просто для нас он еще не настал. Наш отдых только начался, так что нечего вешать нос и забивать голову ерундой.       У меня в руках сейчас тот, кого я люблю всем своим сердцем, и неважно, кто и что об этом думает, сегодняшний вечер станет для нас особенным, и будь что будет. А обо всем остальном я позабочусь, уже как окажусь в Сеуле.       Время медленно двигалось к пяти вечера, а это значило, что нам пора выдвигаться. Подъем на Халласан должен занять около четырех часов, еще минут двадцать займет путь от нашей гостиницы к начальной точке нашего маршрута. Если следовать нашему плану, на верхней точке, возле небольшого озера Пэнноктам, что расположилось в потухшем кратере, мы окажемся около десяти вечера. К сожалению, остаться с ночёвкой на самой вершине мы не сможем, так как ветер очень сильный и находиться там сложно длительное время, не говоря уже о том, что палатку установить будет нереально. Поэтому саму ночёвку мы организуем немного выше конечной точки отметки, где расположен небольшой кемпинг.       Удобнее перехватив рюкзак с палаткой и отдавая Чимину его сумку, я отправился с ним к так полюбившемуся мне вулкану. Халласан не является действующим уже больше тысячи лет, поэтому нахождение на нем более чем безопасно, и, если ты являешься любителем пешей прогулки, он не оставит равнодушным. Субтропические леса, что сменяются хвойными деревьями, и дикие животные, которые без страха гуляют рядом с восхищенными туристами, что может быть прекраснее для прогулки вместе с любимым человеком? Никакого городского шума и постоянно куда-то спешащих людей. Только природа, приятная тяжесть рюкзака и нежная ладонь в твоей руке. Вот он, мой рай. Подальше ото всех.

***

      Воздух застревает в лёгких, стоит только парню убрать прикрывающие его глаза ладони. Весь Чеджу с горящими огнями небольшого поселения и редкими машинами был словно на ладони, и Чимин сильнее сжимает перила на смотровой площадке, не в силах поверить своим глазам. Он как будто попал в сказку.       Он никогда не был фанатом пеших походов, но если родителям удавалось вытащить его в горы, то это происходило днем и такого восторга не вызывало. Сейчас же он как будто заново влюбился в природу и собственную страну.       — Так красиво. — Старший резко поворачивается, в следующую секунду оказываясь в тёплых руках не успевшего отойти Чонгука. Тот смотрит на возлюбленного с улыбкой, не отрывая взгляда ни на секунду. Ему нравится Халласан, но человек перед ним был в сотни раз красивее того вида, что открывался с небольшой смотровой площадки. — Так красиво, Чонгук-и.       — Потом будет еще лучше. — Младший обнимает за плечи, устраиваясь подбородком на светлой макушке, загадочно улыбаясь. — Когда совсем стемнеет, небо будет полностью украшено звездами. В городе такого не увидишь.       Они были уставшими, ведь десятикилометровый путь отнял немало сил, но оба были согласны с тем, что это того стоит.       Здесь, на самой высокой точке Южной Кореи, где никто их не знает и не увидит, они были в своем собственном волшебном мире, где нет боли и страданий. Где только они вдвоем, звёздное небо и ветер, что скрывает от чужих ушей тихие слова любви.       Полюбовавшись видами на город и большое, благодаря дождям, озеро, парни направились к спуску. Кроме них было мало желающих ночных восхождений, поэтому, отдалившись от небольшой группки иностранных туристов, они начали свой спуск, тихо перешептываясь. У каждого в голове были свои мысли, которые нередко пересекались. Каждый из них понимал, почему они здесь и что эта ночь значит для их отношений.       Осталось всего два часа до семнадцатого дня рождения Чонгука, и в животе начинает приятно тянуть. Сегодня они сделают это. Сегодня у них наступит новый этап отношений.

***

Сегодня ночью Виснет Млечный Путь Над кратером потухшего вулкана, Как будто хочет заглянуть В немое жерло этого вулкана.

      В голове у Чимина крутятся прочитанные много лет назад слова, и он как никогда согласен с далёким для него поэтом. Небо поражало своей красотой, завлекая далекими планетами. Чимин видел такое в последний раз, когда был еще совсем ребенком. Они поехали навестить бабушку с дедушкой, и он тогда, как сейчас, лежал на тонком одеяле, которое не спасает от ощущения холодной, покрытой зеленой травой земли, и смотрел на такие невероятные для маленького ребенка огоньки. Дедушка тогда по-доброму смеялся, садясь рядом с обычно энергичным внуком, рассказывая давно услышанные истории о звездном покрывале небес.       Но сейчас рядом с ним был не любящий подшутить над детворой дедушка, а прекрасный темноволосый парень, который, опустившись на ярко-желтое покрывало, слабо улыбается.       Чонгук был влюблен в небо с его далекими и непостижимыми горизонтами. Этот парень был как ходячая энциклопедия о космосе, и Чимин мог часами слушать о том, как его парень говорит о своей детской страсти.       Но сейчас младший молчал, думая о чем-то далёком, и, возможно, даже Пак не был способен понять, о чем тот сейчас размышлял. Блондин глаз оторвать от парня не мог, позабыв уже совсем о небе, которое забрало его в свой плен на долгое время.       Рука тянется раньше, чем Чимин ловит себя на мысли, что хочет прикоснуться сейчас к Чонгуку. Она касается совсем невесомо, и брюнет сначала даже не реагирует на прикосновения, словно не замечая действий старшего. А позже ловит ладонь своей, поднося к губам. Он оставляет незаметный поцелуй на выпирающих косточках пальцев, прикрывая темные, как небо над ними, глаза.       Чимин смотрит, как зачарованный, на профиль перед собой и тянется вперед, чтобы оставить короткий поцелуй на дрожащем веке. Он обхватывает лицо парня ладонями, опускаясь к пухлым устам, задерживаясь на несколько секунд, прежде чем прикоснуться к нежной коже губ.       Блондин целует медленно, не спеша углублять поцелуй, наслаждаясь желанной мягкостью. Чонгук отвечает лениво, поддаваясь творящейся атмосфере. Им некуда спешить. Здесь больше нет никого, кроме них, и теперь они сполна могли насладиться обществом друг друга.       Все проблемы и переживания отодвигаются на второй план, и все, что имеет значение, — это человек перед тобой.       Чимин перебрасывает ногу через крепкие бедра, почти полностью опускаясь на Чонгука сверху. Он чувствует, как вокруг его талии обвиваются теплые руки, и блаженно прикрывает глаза. Прямо сейчас все было на своих местах, и внутри больше не бушует приносящий боль ураган, сменяясь наконец спокойствием ночного озера.       Чимин краем глаза замечает загоревшийся экран и, подарив еще один нежный поцелуй, улыбается парню под собой.       — С днём рождения, Чонгук-и. — Блондин видит, как выражение лица парня сменяется с недовольного от прерванного поцелуя к непонимающему, а после удивленному. Он так сильно проникся окружающей атмосферой, что совсем забыл, почему они тут.       — Спасибо. — Он наконец улыбается самыми кончиками губ, а глаза невольно наполняются влагой. Чонгук не мог поверить, что он сейчас в сотнях километров от родного Сеула в компании возлюбленного, отмечает свой день рождение так, как мечтал всю свою жизнь. — Спасибо, что разделяешь этот день со мной.       — Это я должен это говорить. — Блондин смеётся тихо, укладываясь сверху, ощущая, как сердце в груди младшего быстро бьётся, подтверждая, что парень сейчас счастлив. У Чимина самого сердце грозится выскочить в любую минуту, и он прикрывает глаза, прячась лицом в изгибе шеи.       От Чонгука пахнет приятно, и Пак втягивает носом воздух, наслаждаясь слегка терпким запахом. Они прошли десяток километров, но от Чона все еще ощущается запах свежести и мыла, которое ему так приглянулось в гостинице.       Чимин до момента в ванной даже не догадывался о своей чувствительности к запаху, а сейчас, чувствуя, как внизу живота сладко тянет, он прижимается сильнее к молодому телу, позволяя аромату младшего полностью окутать себя.       Ночь только вступила в права, и, поглаживая хрупкую спину, Чонгук улыбается, почувствовав, как влажный язык проходится по чувствительной коже шеи. Эта ночь обещает стать поистине значительной для каждого из них. И, удобно перехватывая пискнувшего Чимина, младший направляется к установленной палатке.       Нечего луне подсматривать за тем, как два тела сольются в долгожданном танце.