Талия
— Мне нужно найти ее. Пойми меня. — Нет. Вот так просто Нико свел к минимуму мою женскую свободолюбивую натуру. Не знаю, приказывал ли он или его тон мне только показался приказным, но моя внутренняя Талия Грейс, жившая во мне задолго до нашей с ди Анджело первой встречи, не смогла остаться в стороне. — Не начинай даже, Грейс. Я тебе обещал разговор. Он состоится. Не нужно доказывать всем, насколько ты преданная подруга. Ты уже забыла, какие роли отведены нам? — Руки от меня убери, — прошипела я, успев спрятать свои запястья за спиной до того, как они бы оказались в тисках его пальцев. — Ты считаешь, я буду подчиняться Джексону? Его «идеям»? Планам? — Талия, тише. — Пусть знают все. Они же и без того в курсе всего, так? — язвительно осведомилась я, застыв от вспыхнувшего осуждения в его глазах. Я видела это в глазах каждого, кто не верил в меня. Должна же я была привыкнуть к этому, верно? Я и привыкла. Я так думаю. Думала. Вот только почему не рассмеялась ему в лицо, как делала это раньше с другими? Почему позволяю осуждать себя? Потому что не хочу огорчать его? Потому что он мне дорог и я не могу потерять его? — Нико… — Я не понимаю, почему ты сопротивляешься, Грейс? Ты ведь знаешь, что все будет так, как я захочу. Я эгоист. Ты моя. И будешь делать то, что я говорю. Потому что в противном случае ты оказываешься в самой… Он не договорил, стремительно взвалив мое тело на свое плечо и прижав мои бедра к своему телу, положив свою руку на… — Отпусти меня! Не прикасайся. Отпусти. Я сама пойду. Нико. — Не устаивай истерику, Грейс. Мы с тобой уже давно выяснили, что на своих двоих ты уверенно бежишь в противоположную от меня сторону. Мы поговорим. И если к концу разговора твои планы, касаемо Аннабет, не изменятся, я позволю тебе найти ее. Сейчас помолчи хоть секунду. Дай мне спокойно донести тебя до моего домика.Нико
— Зачем ты это делаешь? — Потому что нам нужно поговорить, — произнес я и опустил Грейс на ноги, так и не выпустив из своих объятий. Она незамедлительно нахмурилась. Конечно, я ведь не ответил на ее вопрос, переведя разговор в нужное мне направление и избавившись таким образом от лишних «лирических» отступлений. — Нет. Почему ты приказываешь мне? Ты знаешь. Я не смогу промолчать. Я обязательно причиню тебе боль своим ответом. Ее робкий шепот настолько не вязался с образом Грейс-Охотницы и Грейс-Дочери-Зевса, что мне понадобилось приподнять ее лицо, обхватив пальцами подбородок, чтобы убедиться в своей правоте. Она промолчала. Ей это не понравилось. И я ее... понимал. Наши стальные стены, принципы, взгляды столкнулись и образовали слишком много вмятин на поверхностях друг друга. Посмотреть за границу собственных стереотипов мы не могли, как и уступить первое место на пьедестале. А в отношениях, как мне демонстрировали и Перси, и Джейсон, и Лео, и… эта ступень отводилась лишь одному. В них не может быть равновесия так же, как его не существует и в реальном мире. Иначе все формулы, выведенные великими умами, полетят в Царство моего папочки. Иначе мир прекратит свое существование. Мы к этому стремились с ней. Я знал, поэтому и решил объясниться: — Мы не сможем быть вместе, если не научимся уступать друг другу. Я не могу не контролировать тебя. Потому что ты исчезнешь. Уйдешь, как Бьянка. Рядом с Талией эмоции обострялись. Я начинал чувствовать в разы сильнее, больнее, неизбежнее. Но я все же сдерживал себя! Скулил и сдерживал, потому что знал, что никому и никогда не буду нужен. Все ее слова так и оставались словами, с какой бы искренностью она их не произносила и сколько бы правды в них не находилось. Все это было не важнее моего страха привязанности. Но я уже люблю ее! Поздно отступать, хотя я готов это сделать в любой момент. — Не думай, прошу тебя. Мысли. Они сводят с ума. Но ведь сердце говорит о другом, — прошептала взволнованно Талия, зарывшись пальцами одной руки в мои короткие волосы на затылке, а ладошкой другой прикоснувшись к моей груди в области среагировавшей учащенным сердцебиением мышцы. — Такие, как мы, не верят ему, — тихо произнес я, опустив взгляд на ее пересохшие губы. Черт, реакция Грейс была идентична моей. Может быть, даже эмоции. — Я верю только твоему. Но я не могу подчиняться. — А я не могу тебя потерять. Эта фраза выражала мою внутреннюю борьбу, но она же нуждалась в предложении иного типа. «Я тебя люблю». Этого я не позволю себе никогда. Нет. — Она заберет меня у тебя. Ты должна бороться. Слышишь меня, Грейс? Если ты перестанешь, я буду биться за тебя до последнего вдоха. — Ты принадлежишь Ей. — Я принадлежу тебе. Мой разум даже не успел обработать то, что слетело с языка, поэтому фактически искренность в нем присутствовала. Талия лишь приоткрыла от удивления рот. Не воспользоваться этим я не посмел, приблизившись к ее губам и ощутив дыхание Грейс на своих, я…Талия
— Что это? — настороженно взвизгнула я, зацепившись взглядом за вещь, которая, судя по звуку, упала с небольшой высоты. Возможно, даже из кармана ди Анджело. Хотя в такой темноте можно ошибиться с легкостью. Ни о каком поцелуе и речи быть не могло. Все мое внимание привлекли очертания объекта. Было только не понятно, откуда у меня возник столь непоколебимый интерес к вещам Нико. — Это Бальтазар передал, — как-то неуверенно начал он, успев поднять вещицу за миг до того, как это сделала бы я. — Тебе. — Мне? — Да. Хотя она просто бесполезна. — Отдай его мне! — вскрикнула испуганно я, выхватывая из рук ди Анджело до боли в сердце знакомый плеер. Его плеер. — Что это значит? — Бальтазар что-то еще просил передать? Это все? Только это? — Талия, что происходит? — Что-нибудь еще он сказал? — настойчиво повторила я, отступая на два шага назад в ожидании его ответа. — Это благодарность за спасение Джорджии. Еще он сказал, что все возвращается на круги своя. Я до последнего надеялась на снисходительность демона, но в который раз мои надежды оказались в числе несбывшихся. Рука, которой я сжимала все это время плеер, онемела от перенапряжения. Разум и вовсе отключился после озвучивания фразы. Они принадлежали Микки. Этот чертов плеер и чертова фраза, которую он говорил мне каждый день! Это все было его. — Мне нужно уйти. — Куда? Нет, Талия, скажи мне, что случилось. — Теперь ты не прикоснешься ко мне. Я ухожу, — прорычала я, отвернувшись от ди Анджело до того, как он увидел бы мои слезы. — Не убегай, — он остановил меня, впившись пальцами в мое предплечье. — Ты ведь знаешь, как тяжело мне это говорить. Тем более идти на уступки. Грейс, я ведь отпущу. Я не позволю манипулировать мной. — Оставь меня, — закричала я, высвобождая руку, как оказалось, лишь на несколько мгновений. — Я и оставлю, — с не меньшей злостью в голосе прокричал Нико, приближаясь ко мне. — Мое жилище в Вашем распоряжении, мисс Грейс. Я рад, что мы выяснили, насколько не готовы к этим чертовым недоотношениям, до того, как возненавидели бы друг друга. Свобода нам важнее, верно? Надеюсь, это осчастливит Вас, мисс Грейс. — Нико, — прохрипела я, упав обессиленно на его кровать и стиснув зубы. Я не посмела его остановить, потому что он был прав во всем. «Мисс Грейс». Воспоминания о словах, произнесенных им, наполняли собой ком горечи в горле. Сдерживать слезы оказалось из разряда невозможного. И я просто сдалась, позволяя им уродовать подушку Нико, пропитавшуюся его запахом. Это не помогало. Ничего не могло помочь мне. Мы оба любили свободу, наверное, даже больше друг друга. Изменить это было не дано ни одному из нас. Выход оставался лишь один. И первый шаг Нико уже сделал. — Талия. Талия, помоги, — раздался голос человека, память о котором терзала меня не больнее мыслей о недопустимости хоть каких-нибудь эмоций в отношении сына Аида. — Воспользуйся им. Талия, быстрее. Прошу. Плеер. Помоги мне. Помоги мне! — Микки. Мой голос дрогнул, но руки уверенно выполнили мольбы друга. Больше свое тело я не чувствовала, погружаясь во что-то холодное и темное — место, однажды упомянутое Нико. — Здравствуй, моя дорогая. Ты заставила меня ждать…