За границей стереотипов

— Из множества красочных мест в Лагере Полукровок ты не могла отыскать более солнечное? — голос ди Анджело просто не мог не нарушить тишину, в которой я с таким трудом все это время надеялась раствориться. — И ты обвиняешь меня в этом? — произнесла я, адресуя риторический вопрос, скорее, камням в своей руке, нежели блеклому интересу Нико. — Уместное замечание. Почему они вспоминают о моем существовании тогда, когда я нуждаюсь в их внимании меньше всего? Мне совсем недавно только довелось отстранить от себя Крис. Я бы, конечно, предпочла и вовсе не слышать ее мнения по поводу предательства Перси, но все же испытывала благодарность по отношению к ней. Она открыла мне глаза, хоть я и не заслужила такой милости с ее стороны. Ни с чьей стороны. — Почему ты оказалась здесь? — Потому что вы бы не искали меня в этом месте. Бритва Оккама. Самое простое решение всегда является верным. Когда-то я могла оспорить этот методологический принцип, приведя порядка трехмот аргументов, отрицающих его. Да, несколько часов назад я еще была способна на это. Несколько часов. А кажется, что так давно. — Не так много, — промычала я. — Не так много? — Да, — произнесла я. Нико усмехнулся. — Его здесь не так много. Не так часто он бывал в этом месте, чтобы оно причиняло мне боль. Я знала, что он понимал меня. Всю жизнь в бегах. Прочь от воспоминаний. От мест. Дальше. Иначе боль вернется в непреодолимом количестве. — Что с тобой? Я такой тебя видел, когда Перси исчез. Развить эту тему я ему не позволила, сориентировавшись по голосу, отыскала приблизительное местоположение сына Аида и выбросила кулак вперед. — Черт! За что? — Не смей об этом говорить, — проигнорировав болезненный стон Нико, прохрипела я, потому что от долгого молчания могла позволить себе только это. Я боялась, что чувства просочатся в мое сердце и ослабят меня. — Что тебе нужно от меня? Как нашел меня? Случайно? Не поверю. Уходи. Проваливай. — Таким, как мы с тобой, нужны эмоциональные взрывы. Иначе не останется в природе сильных людей. — Я поднимусь и еще раз ударю тебя. Я уже не та рассудительная и хладнокровная Аннабет Чейз. — Ты боец, — пораженно воскликнул Нико. У него еще хватает совести оставаться здесь? — Выметайся. Живо. Сейчас же. Негодование и ярость подняли меня на ноги, но прибегать к радикальным мерам и выталкивать Нико из пещеры собственными руками я не собиралась. Во всяком случае до того момента, пока он не захлопал в ладоши. — Ты давно себя не чувствовала такой? Этот вопрос заставил меня с той же поспешностью закрыть рот, с какой я его открыла. Такой? Такой сильной? Такой уверенной в своих мыслях и готовой перейти от слов к действиям? Такой дочерью Афины? — Можешь не отвечать. Знаю, что происходит от подавления своей сущности. Думаешь, я хотел, чтобы моими единственными настоящими друзьями были скелеты и вечно нудящие мертвецы? Словно заново рождаешься, правда? Неужели он прошел через столько боли? Несмотря на те рассказы, которые каждому из полубогов с огромным усилием удавалось вытаскивать из него, Нико всегда оставался для меня потерянным, обиженным, брошенным мальчиком с проницательным взглядом прожившего миллионы жизней мудреца. Бездонность его глаз пугала от осознания того, что Боги с самого рождения наделили беззащитного ребенка знаниями, пережившими века. Но это не дар. Проклятие, из-за которого он всегда будет одинок. Даже в кругу любящих друзей. — У нас с тобой никогда не было детства. Мы постоянно прятались от других и от самих себя. Боялись довериться. Слишком много знали. Как же много времени мне потребовалось на то, чтобы принять это. Вся моя жизнь, пожалуй. Но перебить его я не решилась. — Верь Перси, — настолько легко это слетело с его губ, что на секунду мне показалось, словно привел Нико ко мне далеко не алгоритм непроизвольных действий. — Сейчас ему тяжелее, чем когда-либо до этого. Кронос не так опасен был, уж поверь мне. — Но я его не увижу? — Это во благо Перси. Полагаю, до свадьбы тебе не увидеть своего жениха. Свадьба? У меня же свадьба. Я выхожу замуж. За Перси. Но если его чувства к Рейчел… — Мне нужно с ним поговорить. Резкость, скорость и решительность движений в темноте гарантируют увечья. В особенности, если Вы находитесь в пещере. — Чейз, от тебя требуется только вера. Подумай о себе хоть немного. Ты не понимаешь, в каком он находится состоянии. В твоих силах помочь ему. Для этого придется подождать. Дай Перси справиться со всем самостоятельно. Ты не будешь всю жизнь защищать его. — Один разговор. — Это убьет его. Нет… — Я всегда была его спасением. — А станешь погибелью. Поддержку я искала в прикосновениях к каменным стенам пещеры. Они слышали его встревоженный голос, ощущали на себе мягкость взгляда. В них содержится все, что мучает меня в мыслях. Не в моих силах отказаться от Перси Джексона. Если только он сам не оттолкнет меня. Но для этого я должна знать. Этот разговор состоится. — Ты становишься слабее? — Я думал над этим. С Талией я словно становлюсь другим. Мягче, скованнее, честнее. Я ведь с тобой говорю о чувствах. Когда такое было? Но это не любовь, Аннабет. Если есть что-то выше и сильнее этого чувства, то это именно то, что я испытываю к Талии. Он остановился, но сказать о том, что речь его подошла к логическому концу, я не смела. Слишком оборванной, недосказанной была его мысль. И я оказалась права. — Нам обоим нужна свобода. Принадлежать одному, жить ради единственного человека или полубога — не про нас. В конечном счёте ничто не может длиться вечно. В конце концов я получила столь необходимую тишину, в которой после разговора с Нико перестала нуждаться. Что-то остановилось и вспыхнуло в моей груди. Отторжение его слов? Возрожденная надежда? Я не стала терять время на выяснение этого. Отталкиваясь от холодного камня, мне вдруг с удвоенной силой захотелось жить. Реальность столкнула меня с нечто подобным, когда я увидела расплывчатое из-за слез лицо погибшего при взрыве вулкана лучшего друга. Жизнь наградила меня этим чувством, когда после долгих поисков потерянного Больше-Чем-Друга-После-Поцелуя-Под-Водой я утонула в теплых объятиях. Это чувство разрывало грудную клетку, когда нам удалось выбраться из глубин Тартара, вдвоем, живыми. Но то, чем наполнилось мое тело в этот раз, не поддается никакому сравнению. Нико тоже познал эту грань? Что за ней? Смерть? Боль? Правда? Быть может, там свет, к которому я иду, оставляя позади мрак и отчаяние? Разговор. Один разговор. Он предопределит мое будущее.

Нико

Вновь переходить с умеренного шага на бег? Не от кого бежать. Зато есть, к кому. Сентиментальный Нико ди Анджело, да? Мудрый Нико ди Анджело, верно? Искренний Нико ди Анджело, правда? Чертов Нико ди Анджело! Болотная грязь больше уважения вызывает. Неуправляемый сын Аида. Слабый маленький братик Нико. Мерзкий ди Анджело. Я. Да, я. Это все я. Я, моя персона и я сам. Смешно. Очень. И так больно. От чего? Нет сердца. Нет. Нет его. Нет чувств. Эмоции иссякли. Жаль. Ни сколько. А все же жаль. Обман. — Ты должен поспать. Умоляю тебя. В этом состоянии ты уже не поможешь ничем Перси. Несколько часов. — Ты не понимаешь? Он один. А мы команда. Нельзя бросать его. Вот увидишь, скоро я закончу. Совсем немного. Мне нужно еще время. — Лео, — всхлипнула Калипсо. Ее отчаяние не знало границ. Слезы — последняя возможность очистить разум Вальдеса. — Еще немного времени. Совсем немного. Еда. Вода. Сон. Потом. — А наш малыш, Лео? Это не поможет. Душа в теле Джексона сводит с ума сына Гефеста. Уже свела. Она диктует правила игры. Он даже не осознает. Не видит ее. Не улыбается от ощущения слабых толчков родного ребенка под ладонью, лежащей на округлившемся животе жены. Не Лео. Всех сводит с ума. — Я не уберегла тебя. Не поняла, что ты делала. Силена, прости меня. Я так рада, что ты вернулась. Чарли еще нет. Они с Перси Джексоном выполняют важное поручение, — говорила дочь Афродиты, одна из тех, чьи имена были настолько прекрасны, что я не собирался даже их запоминать. — Ох, милая, Силена не будет против взглянуть лазарет? Она ведь не видела изменений еще, — Уилл Солас разместился на траве напротив девушки, пытаясь убрать сочувствие в глазах и беззаботно улыбнуться. Все еще не отчаивается и надеется на то, что их можно спасти, несмотря на осознание того, что моей Госпоже практически вверены их судьбы. А это финальная стадия. Дальше только… — Если не нектар и не амброзия, то один из миллиона других вариантов поможет, Нико, — прошептал он, на секунду оторвавшись от созерцания «пациентки» и посмотрев в мои глаза. Лжет. Пятый полубог, а шансов на выздоровление не прибавилось. Первая жертва находится между жизнью и смертью, не имея права выбора. Да и Солас скоро станет одним из них. Его запах. Моя Госпожа рядом. -…ки-о, — кто-то простонал из темноты жалкую интерпретацию моего имени. Я остановился и, наконец-то, поднял голову, с диким трепетом вдыхая в легкие вместе с горьковатым запахом красного дерева свежесть июльской грозы. Озон. Этот аромат кружит голову, поэтому не сразу ловлю себя на мысли о том, как оказался возле своего же домика. Но когда представляется такая возможность, я делаю шаг вперед, не слушая разум, твердящий больше никогда не приближаться к Талии Грейс, и погружаюсь во тьму, находя в считанные мгновения предмет своего помешательства. Чем ближе я подхожу, тем острее становится аромат, уничтожающий последние крупицы разумного во мне. Талия. Все еще моя. На полу. Незамедлительно поднимаю девушку на руки, заботясь о том, чтобы не разбудить ее неконтролируемым порывом. Опускаю на постель, заблаговременно откинув одеяло, и снимаю с нее обувь. Ее кожа холодная даже для ненормальной, пониженной температуры моего тела. Сажусь на колени, приближаю ухо к груди Грейс и облегченно выдыхаю после того, как спустя секунды пугающего ожидания мой слух улавливает биение сердца. Я готов поцеловать ее. Я хочу поцеловать ее, несмотря на то, что она может проснуться и оттолкнуть меня. — Микки, — хрипит она в мои губы. Микки? Он ей снится? Этот парень стал для нее чем-то большим? Она любит его? Поэтому от нее разит смертью? Хочет к нему? Готова уйти? — Ты… нужна… нужна мне… Я люблю… тебя… Мне плевать на то, что она может услышать эмоции в моем голосе. Я принадлежу ей. Никто не сможет у меня отнять ее, пока она сама того не пожелает. Свою вечность я проведу рядом с ней. Скрепляю клятву поцелуем. Слова не растаят в воздухе, а навек согреют ее ледяные губы. Она не отвечает, поэтому я обхватываю лицо Талии руками, натыкаясь на преграду. Наушники. Освобождаю ее от них, ощущая, как ее губам под моими возвращается тепло, но отвечать она так и не собирается. Значит, я должен отступить. Мы настолько похожи, что эта яма не уменьшится ни на дюйм. Клятва дана, но стороны не договорились о взаимности. — Прости меня. — Что ты… здесь делаешь? Я вижу сквозь тьму ее нахмуренные брови и удивленный взгляд. Считает меня частью сна? — Я уже ухожу. — Пожалуйста, не уходи, — просит, инстинктивно сжимая мою руку, которую я не убрал с ее лица. — Мне нет места в твоей жизни. — Но ты не часть моей жизни, — всхлипывает она, целуя горячими губами мою ладонь. — Ты вся моя жизнь. Не сумев подавить стон облегчения, вливаю его в приоткрытый в ожидании рот Грейс, за какие-то мгновения оказываясь на постели, раздвигая коленом ее ноги и устраиваясь между ними. Ее руки сжимают мои волосы, пока мои с неутолимой жаждой стирают жалкие дюймы между нашими телами. Она больше не холодная. Просящая, желающая моего тепла. — Ты должна поспать, — рычу я, благодаря годам выдержки прервав поцелуй на рубеже уничтожения всех граней приличия. — Ты не уйдешь? — Никогда, — выдыхаю, заправляя за ухо выбившуюся прядку ее волос, устраивая Грейс в своих объятиях и накрывая нас одеялом. — Нико? — Что? — взволнованно осведомляюсь я, готовясь к тому, что она меня все же выгонит из моего же домика. — Тебе удобно спать в обуви? — Вот черт! — И я о том же. Ее смех действительно стоит того, чтобы я забыл на некоторое время о сне и разорвал драгоценные объятия, чтобы снять с себя обувь и часть верхней одежды и погрузиться в царство Морфея.

***

— Ты пользуешься моим доверием в полной мере. Но я вынужден отказать тебе, — устало произнёс Хирон, отведя взгляд в сторону. Для Перси он готов был пойти на многое. Но выпустить его из «клетки» и позволить сыну Посейдона приблизиться к полукровкам, сходящих с ума, по версии Нико, из-за влияния на них души в его теле, он не смел. — Парень делает значительные успехи. — Не в твоих правилах хвалить за это, — прервал друга кентавр. — После единственного «урока» с ним ты заявляешься ко мне и требуешь подвергнуть риску? — Я обучался контролю практически всю жизнь. А прожил на этом свете я чуть меньше тебя. Но ты почему-то посчитал, что парень справится и за несколько дней, — злился, потому что вновь сталкивался с наивностью. Вытащить душу из героя Олимпа (или каких ещё высот он достиг)? Помочь ему? Это же такая мелочь. — Днем он будет среди своих друзей. Ночи — в отведенном ему месте. Под моим контролем. Полукровкам ничего не угрожает. Они и сами способны постоять за себя. Дать свое согласие? Хирон всегда полагался на внутренний разум, который все чаще подводил его. — Я изнурю его тренировками. Но ему необходимо вернуться в среду полукровок. Только так он станет уязвим. — Я сожалею, но…