За границей стереотипов

— Кларисса с Крисом, или Джейсоном, или с Нико держат Лео намертво, пока Калипсо вливает в него нектар. Раньше им помогал Фрэнк, но Рейна отозвала его и Хейзел в лагерь Юпитера, — заговорил я, не дожидаясь, когда это за меня сделает Аннабет.— Радует, что Лео не сбегает из бункера. Он считает его своим домом, никого не помнит из друзей и… не только друзей, — после небольшой паузы продолжил я, отгоняя неприятные воспоминания: «Я не знаю тебя», «Ненавижу», «Ненавижу тебя!». — От меня невозможно ничего скрыть, Аннабет. Почему вы до сих пор не понимаете этого? Полукровки сходят с ума по вине Перси Джексона. Не будем пока ему об этом говорить? Уже не один его друг лишился рассудка. Он интересуется только своими проблемами? — Не кричи, прошу тебя. Нас могут услышать, а я хотела с тобой поговорить. — Я не кричу, — частичная ложь — потому что я шипел громко. Даже громче громкого, если так можно выразиться. — Кто рассказал тебе об этом? — Крис, — ответил я так резко, чтобы до нее в кой-то веки дошло, как бы я хотел, чтобы на месте Крис была она. — Она честна со мной. — В отличие от тебя. Или не хотел? — Мне следует поблагодарить ее? Конечно, хотел. И речи быть не может. — Ты что-то сказала? — Ты не исправим, Рыбьи Мозги. — Тише, Аннабет, нас же могут услышать, — по непонятной мне причине подыграл я Чейз, пальцами левой руки обхватив ее кулак, которым она хотела в шутку постучать по моей «пустой» голове, намекая на сказанную мною глупость, и ладонью другой руки прикоснувшись к ее губам. Крис бы это не понравилось. — Прости, — выпалил я, как можно скорее убрав руки с кожи Аннабет из-за непрошенной мысли. При чем здесь Крис? — Как будто мы и раньше не сбегали. — Это другое. Тогда и Калипсо не спасала нас от гнева гарпий. И Лео не сошел с ума. И я был не опасен для тебя и всего лагеря. «И я не знал Крис». — Ты всегда был опасен для меня и всего лагеря, — возразила Аннабет, вынужденно улыбнувшись мне. Или это было искренне? Мысли и чувства не подчинялись в тот момент. — Я бесполезен в составлении планов, — через несколько минут внутренней борьбы — рассказать ей о «сверхневероятном плане от Джексона» или умолчать? — произнес я. — Но в этот раз я провел доскональную работу. Поверь, я сам от себя такого не ожидал. Только не смотри на нее, Джексон. Не смотри. — Там, в Нью-Йорке, что-то изменилось в тебе и во мне. И я благодарен Дамианосу. Видишь, до чего я дошел? Я благодарю человека, который пытался убить моих друзей и меня самого. Те дни были возвращением в настоящую жизнь. Реальную жизнь. Однажды ночью мы убежали не из лагеря. Мы отвергли своих друзей, семью, судьбу. Мы забыли о своем долге. — Ставить жизни невинных выше собственной? Умирать во имя Богов? — А до побега ты не сильно противилась их воле, — ни грамма агрессии не было вложено мной в эти слова, правда лилась из меня спокойным, размеренным тоном. — Нью-Йорк не был ни мне, ни тебе родным домом. Он выжигал из нас все, что не сумел вытравить страх. Мы убежали в мир, который не принимал и не принял бы нас ни под каким предлогом. — Мы убежали от мира, который перестал принимать нас. — Нет. Нет, Аннабет. Поэтому-то я и составил план. Поэтому-то церемония бракосочетания пройдет в лагере. — О каком плане ты все твердишь? — Вытащить тебя из Нью-Йорка. Вернуть в твою настоящую жизнь. К твоим друзьям. К семье. Ты дочь богини мудрости, Аннабет Чейз. А я сын Посейдона. Между этими божествами долгое время не прекращалась вражда, но она приутихла, стоило их отпрыскам ни одним поиском и ни одной разрушительной битвой доказать, насколько важны дружеские узы в божественном и полубожественном семействах. — Клетка — тоже часть твоего плана? — Здесь я оплошал, признаю. Когда план был проработан, имя Дамианоса я мог принять лишь за набор букв и не предполагал о способностях Нико воскрешать людей. И не было мне известно, что чужие души захватывают тела воскресших полубогов, — я не шутил, а как и всегда в максимально серьезных ситуациях говорил под стать им — максимально серьезно. Только все равно выходило так, словно я шутил. Будь то зловонное дыхание Кроноса или задушевный разговор с невестой на мосту. Нет, вы не подумайте, я не сравниваю. — Все это так странно, — сдержанно выдохнула она. А я думал, что меня не оставят в живых после признания. — Сработал твой план? — Нет, — сказал я, все больше путаясь в мыслях: в свете луны сквозь очертания лица Аннабет проступали плавно-выразительные линии, а уже они в свою очередь сформировывались в лицо Крис. — Эти раны, — ее голос походил на голос Крис, а ледяные кончики пальцев, которыми Аннабет коснулась моей обезображенной груди, врывались в мой разум воспоминаниями о прикосновениях дочери Афродиты. — Эти раны не заживут в скором времени. Тебе необходима вода. Мой разум требовал другого. Я желал увидеть Крис. — Тебе не нравятся шрамы? На твоем теле их не меньше, чем на моем. — Раньше я гордилась ими, а теперь не могу привести ни одного аргумента в пользу этого. Я мечтала о поисках, об опасности. Цели я добилась, но счастливее не стала. Наоборот, моя жизнь превратилась в вечные поиски. Искала руно, искала выход из лабиринта Дедала, искала путь к твоему спасению, потому что знала, что не позволю своему другу погибнуть из-за пророчества. Не успела выдохнуть — ты пропал, а вечные поиски продолжились. — Мне пришлось отвернуться. — Исполнилось второе пророчество. Тогда я решила, что выйду из этой игры. В ней полубогам не выиграть. Финальной битвы не существует. Я не была человеком с тех пор, как убежала из дома, но рядом с тобой, — вздохнула она, — это стало возможным. — Мы хотели жить в лагере Юпитера, занять домик, создать полноценную семью. — Этого хотел ты. — Аннабет не желала задеть, оскорбить и причинить боль, но откровение было сильнее рассудка. — И не жить, а только попробовать. — Но мы даже не попробовали. — Мне нравится в мире людей. Без монстров и поисков. Без страха потерять тебя. Слушать ее было невыносимо. Он сделал для Аннабет все, пожертвовал мечтами, научился убивать монстров с минимальными последствиями для окружающих его людей и своей одежды. Если бы Чейз внимательнее осматривала все убывающий гардероб Джексона или хотя бы на пару секунд дольше задерживала взгляд на углубляющихся на его лбу морщинах, она бы все поняла. Перси постоянно радовался ее «слепоте», но бывали и дни, когда он с трудом заставлял себя молчать. Время пришло. — Монстры были всегда. В колледже. В ресторане. На соревнованиях по плаванию. Тот архитектор, с которым ты работала над проектом, но потом он неожиданно куда-то пропал, подставив тебя, — тоже был монстром. Но ты не видела этого. Она отрывочно дышала через открытый рот. Губы не смыкались, никак не склеивались вместе, потому что пересохли. Монстры никуда не ушли, не исчезли, не провалились в Тартар. Это у нее, у дочери Афины, не хватило ни знаний, ни ума, чтобы отпустить иллюзии. Она верила, что, сбежав из полубожественного мира в смертный, его составляющие, Боги, монстры, пророчества, перестанут для нее существовать. Они и перестали. Но не так, как ей бы того хотелось. Как и все люди, за исключением нескольких человек, в том числе его мамы и Рейчел, Чейз смотрела, но не видела. Аннабет ограничила себя. — Я прыгну в воду и пойду ко дну, — сказал Перси, сняв майку и положив ее на край моста. — Потрачу ночь на то, чтобы подумать обо всем на свете. — Он подавлял в себе возникшую потребность в разговоре с Крис. Опять. — Когда я выйду из воды, тебя уже не будет здесь. Ты отправишься в домик Афины сразу же после того, как я исчезну под толщей воды. Я выйду из нее и направлюсь в домик под номером три. Говоря это, Перси приближался к краю. Он понимал, что Аннабет не станет возражать, как и знал, что ей нужно побыть наедине с собой и переосмыслить все, что ему пришлось рассказать. Теперь уж точно между ними не осталось тайн. Хотя одна все-таки была. И об этом ему стоило подумать в первую очередь. Какая к черту Крис! — Возьми меня с собой. Как тогда, — прошептала Аннабет, прикоснувшись к его плечу холодными кончиками пальцев. Тело Перси покрылось мурашками, но не от ее касаний. Он ни раз покидал Чейз в подобных ситуациях. Процедура выполнения не из приятных, но в отношениях иначе не выходит — нельзя сохранять равновесие без криков, ссор и выставления мужчины, в лучшем случае, за дверь комнаты на несколько часов. Перед тем как осуществить задуманное, Перси посмотрел на Аннабет и, не устояв, провел рукой по ее щеке. Ощутив, что она неосознанно наклоняет голову, чтобы сократить оставшиеся дюймы между его ладонью и теплой кожей своей щеки, Джексон приподнял уголки губ и скрылся от взгляда Аннабет под водой. Секунда — и уже никто и ничто не сможет доказать, что дочери Афины не приснился разговор с Перси Джексоном. И пусть она сейчас поддастся сомнению, третий «собеседник» уже завтра воспользуется удобным случаем, чтобы получить пользу для себя от подслушанной информации.

Перси

— Три дня до свадьбы, а вы не можете найти жениха? — Нужна примерка костюма. — Мы должны ее устроить в клетке? — Да вы даже не знаете, где он сейчас. И почему вы пришли с этими вопросами ко мне? — вышел из себя Гроувер, растратив все дарованное ему от природы терпение на ни к чему не приводящий диалог с дочерьми Афродиты. Перси уже и не мог вспомнить, когда вставал в одиночестве, без обнимающей его Чейз, выспавшимся и полным сил и хорошего настроения. Перепалки сатира с не признающими естественной красоты и относительно презирающими за столь смелые решения других девушек-полубогов, чья мать не была богиней любви, заложницами мира мод, блеска для губ и трехчасовой подготовки к завтраку, казалось, обычное дело для послеобеденного времени в лагере Полукровок. Он бы просыпался под эти визгливые крики каждый день. Никаких снов. Никакого голоса в голове и потери сознания. Он знал, что никому не причинил вреда этой ночью. Он полностью контролировал тело, разум и душу, и не только свою. Можно ли быть счастливее? Об этом он повторно подумает сразу же после того, как раздобудет еды.

***

Завтрак и обед благополучно пропустил. Однако это не повод для переживаний. Ночью она уснула возле окна, так и не дождавшись возвращения Перси. Она должна верить ему — он в домике Посейдона, как и сказал, не бежать же к нему. Он устал. Спит. А может, уже проснулся. Голодный. — У меня такое чувство, будто еда соответствует атмосфере в лагере. За спиной Аннабет стояла Талия и крутила в руках «нечто» сероватое, намертво прилипшее к ее тарелке. Чейз понимала недовольство подруги. От ее-то чая пахло тиной. Оглядываться в трапезной тоже было бесполезно, потому что кроме нее и дочери Зевса в павильоне находилось около пятнадцати полукровок. Следовало бы навестить Уилла. Неужели проблема оказалась страшнее, чем они смели предполагать? — Папочка не оценит преподношение. Возможно, даже проклянет. — Грейс смотрела на неподвижную Аннабет. — Или испепелит на месте до того, как я отойду от костра. — Лишь тишина в ответ. — Перси. — Что? — подскочила Чейз, поворачивая голову из стороны в сторону. — Хоть что-то еще способно тебя оживить, — закатила глаза Талия, обхватывая запястье подруги. — Пойдем отсюда. Я не могу смотреть ни на это, — она кивнула на тарелку, — ни тем более на это, — второй кивок в сторону полубогов. — Ты не видела сегодня Нико? Я проснулась, а его… — Талия остановилась. — То есть я сказала, что он… — Я не видела Нико, — отстраненно ответила Аннабет, следуя вслед за Грейс. — Нет.

***

Добыча еды ушла на второй план, уступив место воспоминаниям. — Ночь — не лучшее время для прогулок. Гарпии реагируют на твой запах быстрее, чем Флеш. — Чем кто? — Флеш. Супергерой такой. — Из темноты вышел Нико, не напугав, но удивив Перси своей улыбкой. — Ну, знаешь, Лига справедливости, комиксы. Между прочим ты должен его знать. Это кумир миллионов смертных твоего времени. — Приобщаться к современной культуре — похвально, но к чему предисловие? Или ты следишь за мной? — Приходится, — снова улыбнулся ди Анджело. — И как давно? — немного поспешно спросил Перси, не успев спрятать разочарования в голосе. — С тех пор, как оживил, не сводил с тебя без необходимости взгляда. Знаешь ли, ты первый мертвец, которого я вернул к жизни. А Франкенштейн из тебя отвратительный. — Ты думаешь, это смешно? — Ты прав, — приблизился к нему Нико, — предисловие ни к чему. Отдай это письмо Талии, будь так добр. И не читай его. — На его лице не было и следа от прежней улыбки, что подтверждало, насколько важно для него данное Перси поручение. — Ты уходишь? Бросаешь ее? — Что не сделаешь ради любимых, верно? — усмехнулся Нико, пряча эмоции под ликом непроницательности — не часто ему приходилось говорить своей «первой влюбленности» о том, что полюбил вновь. — Тогда зачем уходишь? — Они будут молчать, но себя к сторонникам «Меньше знаешь — крепче спишь» я не причисляю. Правда в том, что полукровки в опасности. Вторая душа вытягивает из них жизненные силы, так что я уверенно могу заявить, что ты убиваешь их. — Убиваю?.. — Ты обязан научиться контролировать себя. Иди к Сэру. Сейчас же. Он поможет тебе. Не мне говорить, что ты должен делать, но тебе нужно знать, для чего ты это делаешь и к чему приведет бездействие, — не останавливаясь, чеканил каждое слово Нико. — Если ты не умеешь себя контролировать, умирают близкие тебе люди. Все просто. Не жалей себя. Тренируйся до полного изнеможения, до тех пор, пока от усталости не вырвет, пока не упадешь замертво на землю, пока не поймешь, что твое окружение в безопасности. — Ты был мальчиком. — Дрожь сожаления пробежала по позвоночнику Перси от понимания того, через что прошел ди Анджело на пути к сегодняшнему дню. — Наверное, великое счастье — когда можешь оставаться ребенком навечно хотя бы по части души и сердца. Я уже родился с верой в то, что моя жизнь обречена на страдания. — Талия… — Талия все поймет, когда прочтет записку. Прошу, отдай. — Ты понимаешь, что делаешь? Если ответ Нико совпадет ответом, который находится в голове Перси, он отпустит его, не посмеет остановить. — Да. Ответ совпал. — Береги. Не задумываясь Нико обнял Перси и еще быстрее отстранился, поворачиваясь к другу спиной. — Обещаю. Я буду беречь, — «ее, себя, всех». Но сын Аида не услышал его слов. Он вошел в мир теней до того, как Перси понял, что потерял человека, которого не только воспринимал, но и называл в душе никак иначе, как братом. — Не помешаю? — Он уже успел соскучиться по ее голову. — Входи, Крис.

***

— Ночи еще не холодные, так что размещаю тех, кому не досталось кроватей, на улице. Мы с братьями и сестрами, — Уилл указал на пятерых детей Аполлона, всех, кто еще более или менее оставался в сознании, — спим попеременно, но дети Ареса самые буйные. — Кларисса… — Мне жаль, Аннабет. Она боролась с бессонницей, но напрасно, — устало сказал Солас, провожая подруг с расширившейся территории лазарета. — Крис помогает с ней. Иногда она приходит в себя, даже ставит на место разбушевавшихся. Но это большая редкость. — Эти симптомы похожи на те, что испытывал Перси? — Верно, Талия, — пробормотал Уилл, ненавидя человечество за то, что люди не могут читать мысли друг друга. Сколько бы энергии он сэкономил. — Вот только они не умирали и в их телах не поселялись лишние души. — Тебе нужно поспать. — Послушай Аннабет. У тебя вид, мягко говоря, трупный. — Благодарю за комплимент, Талия, — как-то по-докторски усмехнулся сын Аполлона, знаете, такой смешок, который намекает на то, что человек готов упасть и уснуть навечно. — Отосплюсь, когда найдем способ вылечить их. — Уилл?.. — Идите, — улыбнулся он и, не дожидаясь протестов, возвратился в лазарет. — Ты подождешь меня здесь? — спросила Талия, когда они подошли к домикам. — Думаешь, в этот раз что-то отыщешь? — Он непременно оставил для меня что-то. Хоть записочку. Я уверена. Это глупо? — Это влюбленность, — рассмеялась Аннабет. — Буквально десять минут. Он не мог не известить меня. Знает, что я ему голову откручу в противном случае.

***

— Как ты узнала, что я здесь? — Видела в окно ночью, — невинно сказала Крис, приближаясь к кровати, на которой сидел Перси. — Не переживай. Я — дочь Афродиты, меня не пронять голым мужским торсом, — пошутила она, когда Джексон благоразумно прикрылся одеялом. — Ты совершеннолетняя? — А ты как думаешь, герой? — приподняла она правый уголок губ, присаживаясь рядом с ним.

***

Оставшись наедине со своими мыслями, Аннабет вспомнила, что забыла навестить Перси в его домике. Талия не сильно разозлится, если она не вернется до того, как Грейс, разгневанная и проклинающая ди Анджело, придет на условленное место. Аннабет нужно было его увидеть, чтобы успокоиться.

***

— Можешь не отвечать. Мне достаточно твоего растерянного взгляда. Как у мальчика, — задумчиво растянула она слова, проведя по щеке Перси костяшками пальцев и взлохматив черные волосы на макушке. «Любимые прикосновения. Наконец-то!» Перси встряхнул головой. — Покажи мне истинного себя, — сладко промурлыкала Крис, положив вторую руку на грудь Джексона. — Мне нравятся твои глаза. Покажи их тоже. Ан… Без нее Перси было плохо. Теперь он знал, зачем вернулся домой — в лагерь Полукровок. Все ради Крис. — Один поцелуй, — прошептала она возле губ Перси.

***

Так тихо вокруг и внутри домика Посейдона еще не было за все годы жизни Аннабет. Молчали волны, кроны деревьев, животные. Мир застыл. Но эта тишина, чувствовала Чейз, не предвещала ничего хорошего. Одни тревоги и опасения. Перси в опасности!

***

— Ты любишь меня? Скажи это, — шептала Крис, обнимая Перси за плечи и касаясь носом его щеки. — Да. — Больше я не отпущу тебя.

***

Его мечта превратилась однажды в ее собственную. Она сглупила, соврав Перси про лагерь Юпитера. Она обещала ему попробовать — и они попробуют. Семья Джексонов. Интересно — какой она будет? Только бы взглянуть на него и уйти.

***

Она прижала свои губы к его, и после мучительно долгих мгновений Перси все же ответил. Девушка прильнула к нему, обхватила руками горло и слегка сжала его так, как делала это всегда. Он знает ее лучше кого бы то ни было: целует грубо, поспешно. Руки безрезультатно блуждают по телу в надежде найти на поясе любимых джинсовых шортов петлю для ремня, продеть в нее пальцы и притянуть девушку еще ближе, но на ней брюки. Так и должно быть? Ее пальцы не поглаживают затылок, губы не растягиваются в улыбку, когда он улыбается сквозь поцелуй. Возможно ли это? Анна… «Крис». «Нет, не она». «Крис!» Ан… т… ет… — Аннабет, — пробормотал Перси, подскочив с кровати и ударившись в стену спиной, пригвожденный к ней взглядом серых, потухших глаз.