***
Он изменил один из миллиона пунктов церемонии в последний момент — до того как встретил Крис и потерял память. Возможно, ему это только привиделось: он ничего не забывал, тем более Аннабет. Он же сейчас помнит каждую мелочь. Он — все тот же Перси Джексон. Может, и встреча с Крис ему приснилась. Все приснилось. Тогда почему он находится в домике Афины и чувствует запах одной из ее дочерей. Той, которая обещала в нетерпении добежать до алтаря. Той, которая заботливо укрыла его одеялом и стерла следы его недостатка — он так и не перестал слюни пускать во сне. Позор — скажет Бьянка, когда научится говорить. Но только не в любви — улыбнется Аннабет. Сейчас ей не до улыбки и «хорошего настроения». Она ступает на дорожку из белых лепестков лилий. Перси задерживает дыхание. Он и не знает, что в его легкие не поступает кислород. Все его обращено на Аннабет. «Она не ушла…»***
— Воображала, — это предназначалось для Аннабет, — годы постепенно стирают воспоминания тех беззаботных дней, когда мы бежали от разгневанных фурий моего любимого дядюшки или старались не попасть под ноги Полифема. Мы держали небо на плечах. Ты — несколько дней. Я — несколько секунд. Это не так важно, — кто из гостей, друзей и родных засмеялся, а кто ограничился улыбкой. — Мы пережили смерть Бьянки, выбрались из Лабиринта, оплакали героическую гибель Дедала, спасли и потеряли друзей. А потом мы обрели новых. — С трудом Перси перевел взгляд на Калипсо и Лео, не выпускающего из рук малышку Джейси. Рядом с ними стояла Пайпер, опираясь на плечо главы семьи Вальдесов. Ей бы хотелось искать поддержку в руках мужа, но Джейсон так и не справился с болезнью. Как и многие… — Я — чудовище, потому что принес в твою жизнь поиски. Ты мечтала о них, а я подарил тебе этот шанс. Я желаю никогда не видеть вещих снов, не быть героем и не подвергать жизнь близких опасности. Переписать судьбу — вот что сегодня должно исполниться. Но этого не произойдет, потому что я принимаю свой путь. Не прошу следовать за мной. — С каждым словом он все крепче сжимал ее руки. — Ты все еще можешь уйти, — прошептал Перси, опуская взгляд на песок, окрашенный лучами заходящего за горизонт солнца. Беги же. Сколько еще шансов тебе нужно? — Я буду любить тебя. Вечно.***
— Я, Аннабет Чейз… — Я, Аннабет Чейз. — Беру тебя, Персей Джексон…***
Когда она покинула спастельный мрак, что скрывал ее от внимания публики и наполненного сомнениями и болью взгляда будущего мужа, Аннабет замерла. Всю жизнь она стремилась к этому — быть счастливой рядом с ним и дарить счастье своему другу, возлюбленному, жениху… а в скором времени и мужу. Не всеобщее признание, не строительство нерушимого, великого памятника архитектуры и не борьба с гордостью. Жить рука об руку с ним. Дышать одним воздухом. Любить до самой смерти и после нее. Об этих истинах она знала на протяжении всей жизни, а поняла их значение только сейчас. Не чувствовать почвы под ногами, смотря в его глаза. Любить мир за то, что он живет в нем. Видеть и слышать его, и никого больше. Забыть о себе и других. Бояться. Пытаться убежать и не суметь повернуть головы. Помнить о плане Нико.***
— Ты прав, Перси Джексон, время стирает многое, — она положила ладони на его щеки и приподняла лицо, чтобы посмотреть в его глаза: родной — зеленый и чужой, но не менее любимый — серый. — Ты — чудовище, чья жизнь изменилась по воли эгоистичной, гордой девочки. Год за годом она видела в тебе врага, способного намеренно причинить боль. А на самом деле причиняла боль она. Из-за ее чрезмерной уверенности в свой ум погибли Бьянка, Бекендорф, Силена, Дедал… ты. — Салли вцепилась в локоть Пола, дрожа от вспыхнувших перед глазами картин прошлого. Пол забеспокоился, но мисссис Блофис взмахом руки попросила помолчать. — Люди умирают изо дня в день, а в тот миг меня не стало. Когда ты появился в лагере, живой, с длинным списком вопросов, я определилась с выбором. Я поклялась, что, как только появится шанс, я воспользуюсь им и не отпущу тебя никуда. Я буду любить тебя. Вечно. Я последую за тобой на край света. Я изменюсь. Я стану идеальной для тебя. А Тартар показал мне, что я нарушила клятву. Я пообещала тебе жизнь в лагере Юпитера — совместное будущее. Это был шанс, но я отвернулась от него… от тебя. Вместе с этим солнцем, — все посмотрели на исчезающее за линией горизонта царство Гелиоса, — исчезнут и наши страхи. С приходом ночи, а затем и нового дня изменится наша жизнь. Помни, я буду рядом с тобой. Что бы ни произошло, Рыбьи Мозги, — прошептала она в его губы. — Я останусь с тобой. Навечно.***
— От лица уважаемых и глубоко почитаемых Богов, — возле Хирона материализовался Мистер Ди. Нет, пожалуй, сегодня это был Дионис, — я выражаю признательность — хоть это и входит в обязанности Гермеса — и искренние поздравления семейству Джексонов. Что не так Хирон? — Ты прервал меня… — Продолжай, продолжай, — вместо извинений произнес Дионис, хлопнув в ладоши. Его энтузиазму можно было позавидовать. — Как говорится, объявляю вас мужем и женой. Давай с этого момента. — Жених может поцеловать невесту, — пробурчал Хирон, захлопывая книгу. — Вот и замечательно. Целуй ее, Перей Джесон. А то гости заскучали. Он желал бы заткнуть самого Диониса, но не смог отстраниться от Аннабет — миссис Джексон. — Навсегда твоя миссис Джексон, — сказала Аннабет, невесомо касаясь губ мужа своими губами. Она хотела, чтобы он запомнил это невинное, в какой-то степени детское прикосновение. Ее смелый, напуганный мальчик. Его любимая, уязвимая девочка. Какими они и должны были показаться друг другу при первой встрече. Какими они должны остаться навечно. — Милая, как же я счастлива, — подбежали Сью и Салли к молодому семейству. — Поздравляю, брат, — похлопал перси по плечу Тайсон. — У нас для ночь впереди. — У вас вся жизнь впереди. — Время танца. — Она окаменела в объятиях мужа, когда перед ними буквально из ниоткуда, как он и умеет, возник Нико ди Анджело и улыбнулся ей. Это был знак. — По традиции, молодожены первые. — Миссис Джексон, позволите вас пригласить? — Второе приглашение за неделю и всю мою жизнь. Вы балуете меня, мистер Джексон, — натянуто отшутилась Аннабет, переплетая свои пальцы с пальцами мужа. — Это мое первое официальное приглашение, — прошептал он в ее ухо, увлекая ее в их первый и последний свадебный танец. — Ты веришь мне? — Навеки, — «…родной».***
— Прекрасная пара. С какой стороны не посмотрю на них, ничего другого в голову не приходит. — Зачем ты вернулся, ди Анджело? — Талия обязана была промолчать. Он же сделал свой выбор. Ушел. Оставил ее. — Ты приносишь с собой страдания. К чему бы ты не прикоснулся, оно умирает, сгнивает заживо. Так почему ты еще здесь? — Потому что я всегда мечтал потанцевать с тобой на свадьбе Перси и Аннабет. — Не смешно. — А я и не смеюсь. — Он выхватил из ее руки бокал шампанского, поставил его на стол, а другую руку положил на талию Грейс. — Не рычи. Один танец и я исчезну из твоей жизни навсегда. — Ты думаешь, я нуждаюсь в этом? — Счастье не построишь на несчастье других. Люди веруют в это, — продолжил Нико разговор, зарываясь носом в волосы Талии и теснее прижимая несопротивляющуюся девушку к себе. — Но они ошибаются. Все в мире зависит от баланса. Ссоры и радость. Любовь и безразличие. Трусость и героизм. Счастье и… — Несчастье? — Боль, — вдохнул в себя ее запах, чтобы запомнить это мгновение вплоть до деталей. — Я причиняю нам боль. Перси и Аннабет счастливы. Я сохраняю баланс. Так что в чем-то и меня можно причислить к героям. Чем больше я страдаю, тем счастливее становятся окружающие. — И ты не?.. — Я боролся, Талия. Я боролся так же, как и за жизнь Перси. Но я нарушил баланс. Кто-то должен умереть. — Они остановились посреди танцпола, не слышащие и не чувствующие того, что происходило вокруг них. Смертный и божественный миры соединились в столь же прочную нить, в которую сплелись судьбы Перси и Аннабет. Мистера и миссис Джексон. И все благодаря Нико ди Анджело. Потому что он научился принимать боль. — Прости меня, но я не позволю, чтобы выбор моей Госпожи пал на тебя. Я до сих пор не понимаю, как тебе удалось с ней сблизиться… — Ты не здоров. — Но я нашел этот чертов плеер, — он вытащил из кармана самого черного на этой свадьбе пиджака вещь, которая заменила Талии счастье и желание жить — плеер Микки. — Он принадлежит умершему. С помощью него Она связывалась с тобой. Ты была в ее Царстве? Ты видела Микки? — Отпусти меня, — тихо вскрикнула Грейс, когда Нико стиснул ее в объятиях настолько, что ей с трудом удавалось дышать. — Мне нужно знать, прочно ли Она вонзила в тебя свои корни. Ты хочешь жить? — Отпусти меня. — Грейс. — С тобой. Только с тобой. — Из ее глаз выкатилась слезинка — предвестница надвигающейся истерики. Той истерики, которую она подавляла в себе с тех пор, как Нико ушел, оставив после себя записку. Он сделал выбор. И она этим выбором не стала. — Я устала от одиночества. Я не выдержу ни дня без тебя. Ты выиграл. Я люблю тебя. Люблю тебя больше жизни. Люблю тебя больше себя самой. Люблю тебя больше свободы. Свобода — это одиночество. Я поняла это. Нико, я поняла. Не уходи. Его руки, лежащие на ее спине, онемели. Он не чувствовал их, не ощущал ее кожи под своими пальцами. Ее тепло не проникало в него, а его холод не отталкивал. Этой ночью он спасет не только Перси. Он заставит Талия ожить. Он вдохнет в нее жажду жизни. И он позаботится о том, чтобы этот голод не прошел никогда. Все так же… навеки. — Прощай, моя единственная любовь, — прежде чем сказать это, он минуту, а может, и целую вечность, не отрывал губ от ее лба. «Когда-нибудь ты простишь меня…»***
— Куда она побежала? — Перси, не ходи за ней. — Аннабет и сама не собиралась этого делать, но, согласно плану, ей необходимо было остановить Перси. — Останься со мной. — О чем ты говоришь? Она, кажется, плакала. — Прошу, останься со мной, — Аннабет практически повисла на его локте, ногтями чуть ли не вспарывая темно-синюю ткань. Их взгляды встретились на миг. А затем Перси сорвался с места и побежал за Талией. — Перси! — Аннабет, удели мне минутку своего внимания. — Мистер Ди, — но он уже закружил ее в танце, отвлекая от растворившегося в незначительной толпе мужа, которого, согласно все тому же плану, она обязана была удержать. — Талия, ты где? Талия, ответь, — кричал Перси, блуждая в лесном мраке. Из всех звуков до него долетали смех, музыка и разговоры, наверняка касающиеся свадебной церемонии. Опасения вызывал лишь один факт — он не мог понять, почему побежал вслед за Грейс. Он не помнил причины. Словно кто-то из глубины его разума отдал приказ. Тот, кто уже долгое время не напоминал о себе. Душа, которая все еще находилась внутри его тела. — Талия! — Ее здесь нет. — Кто это? — И никогда не было. Талии Грейс не существует. Как и Аннабет Чейз, как и Салли Джексон, как и этого лагеря и греческих Богов в принципе. — Крис, — выдохнул он вместе со словами пар. Температура опустилась градусов на сорок, не меньше. — Что все это значит? — Милый, отважный, добрый герой Олимпа Персей Джексон, — после каждого слова она делала шаг к нему. В ее руке был меч. Его Анаклузмос. — Грязный, лживый, подлый смертный. Зря ты отказал Богам, когда они собирались впустить себя в свои жалкие ряды. Я бессмертна, а ты умрешь. Умрешь из-за недостатка ума. А мой Господин будет жить. — Твой… Господин? — запнулся Перси, когда отвлекся на шум за своей спиной. Может, послышалось. — Величайший Бог. Он могущественнее и безжалостнее Юпитера. Пленительнее Венеры. И коварнее Дискордия. — Первых двух я знаю. Кто такой Дискордий? — Не перебивай рабыню моего Господина, — закричала Крис — Перси усомнился в достоверности ее имени — и рассекла лезвием Анаклузмоса воздух между собой и Джексоном. Задела, потому что ему послышался вздох по правую от него руку. Она привела в лагерь кого-то еще! — Замолчи и прими смерть от моей руки, иначе умрут твои друзья. — Ты не представляешь, сколько раз мне приходилось это слышать. — Они кружили по поляне. Перси не торопился стирать с лица кровь. Все его мысли витали вокруг дилеммы: «Справиться в одиночку или остановить «Крис» совместными усилиями?» — Твои друзья не помогут тебе. Они спят, — сквозь лесную крону просочился лунный свет, осветив лицо существа. Желтые глаза, бледная кожа и клыки. Что-то знакомое промелькнуло в ее оскале. — Ты не попадешь Элизиум, потому что мой Господин очернил твою душу. Ты уже мертв, Персей. — Тогда тебе ничего не стоит высосать мою кровь. Подойди ближе и сделай это. В ее руках сверкал Анаклузмос. Оружием Перси был язык, которым он собирался замучить эмпусу до смерти. Когда она решит выполнить угрозу, ее ожидает сюрприз в виде искусной драки. Лишь бы тело не подвело его. — Я сильнее, быстрее и умнее эмпусы, мальчик. — Поэтому ты убьешь меня моим же мечом. — Было приятно познакомиться. — Стой! — От неожиданности она замерла. — Скажи, кто твой Господин. Скажи, кто он, и бой состоится. Кто очернил мою душу? — Бог, — благоговейно произнесла сверхэмпуса, набросившись на Перси. Он ожидал нападения, поэтому поспешил увернуться, но «Крис» оказалась проворнее. Она разгадала его прием и перекинула меч в другую руку, распарывая на Перси пиджак. Ту часть, что прикрывала спину. Белая рубашка пропиталась кровью. — Ты слаб, — упивалась она преждевременной победой, наблюдая за попытками сына Посейдона подняться на ноги. — Господин посчитал тебя достойным смерти героя. Твоя гибель даровала бы ему жизнь. Но ты предпочел трусливо сдохнуть. — Грубо, Крис. — Я демонесса. И я стану той, кто убьет Персея Джексона. — И это я слышал. Знаешь, что произошло с теми, кто так говорил? — через боль говорил Перси, выпрямляя спину. — Они горят в Тартаре. — Они переродятся, а тебя забудут. — Достаточно того, что я буду их помнить. — Он шагнул ей навстречу, падая на траву и окропляя ее своей кровью, сочащейся из пореза на животе. И опять до его слуха долетел резкий вздох. — А твои сородичи вернутся в Тартар. Я — лишь один из тысячи. Герои не погибнут. — Мы решим эту проблему, — заверила его «Крис», приставляя к горлу лезвие. — Какого это — умереть от собственного оружия? — Кто твой Господин? — голос Перси был хлюпающим от скопившейся в его рту крови. — Да, теперь ты можешь узнать, — прошептала она около его уха, надавливая лезвием на кожу. — Сомнус… Он не чувствовал на себе давление тела «Крис». Горячая кровь не пачкала одежду. В единый миг ему стало легко. Перси Джексон свободен. Умер ли он? Нет. Жив ли он? Да. Тогда почему не открывает глаза? Открой же. «Открой». — Открой…***
— Аннабет… — Перси, ты нужен Нико. Давай, давай, давай же, — повторяла и повторяла дочь Афины, ударяя мужа по лицу. — Нико… Он… Перси, он… Ты не можешь его подвести. — Зачем ты спас меня? — била ладонями по траве Талия, склоняясь над телом ди Анджело. Она убежала в лес и после десяти минут — а может, и целой вечности — созналась себе в том, что потерялась в нем. Талия Грейс. Бывшая охотница Артемиды. Потерялась в лесу. И к черту всех! Она плакала от бессилия, от унижения, которому подверг ее сын Аида. Она призналась в слабости. Она приняла ее — любовь к нему. Она прокричала об этом, так что о ее поражении знали все. Ее друзья. Ее семья. Все, кто не сошел с ума. А она сумасшедшая! И она призналась. Ей ненавистна свобода. Она мечтает о семье. Своей семье. Их с Нико семье. Талия боролась с личной обидой и горем, пока не услышала звуки борьбы и голоса. Голоса Перси и Крис. Не задумываясь о последствиях, она выбежала на поляну позади Крис. Нико среагировал на доли секунды раньше Аннабет. Он оттолкнул Талию и позволил демонессе проткнуть себя Анаклузмосом. Он отвлек ее, чтобы Аннабет смогла убить «дочь Афродиты». Но отвлек ценой жизни. — План сработал. Теперь все зависит от Перси. — В это же время Аннабет тащила очнувшегося Перси к Нико. — Привет, друг. Тебе здорово досталось. — Тебе тоже, но все поправимо, — улыбнулся Перси, морщась от объятий жены. — Что вы… так смотрите? — Не хотят отпускать, — рассмеялся Нико, но был вынужден замолчать, потому что из раны хлынула волна, которая обычно сносит прибрежные города Японии. Крови было много. Времени — мало для того, чтобы попрощаться. — Ты убьешь меня. Жизнь за жизнь. — Замолчи, — прорычал Джексон, откидывая в сторону кинжал, который Аннабет вложила в его руку. — Ты не умрешь. — Я заключил договор с моей Госпожой, когда спас тебя. За все нужно платить. Шанса, удачнее этого, не предвидится. — Аннабет, — беспомощно позвал он, безвольно принимая от нее кинжал. Она, как и положено образцовой жене, помогла обхватить пальцами его рукоять. — Талия, — Грейс неотрывно смотрела в глаза Нико. — Я не изменю принципам, — прошептала она, укладывая его голову на свои колени и поглаживая подушечками большим пальцев его холодные скулы. — Я не проживу ни дня без тебя. — Плеер, — кожа под его глазами стала влажной от слез: слез Нико ди Анджело и Талии Грейс. — Забери и послушай то, что я на него записал. — Он повернул голову к Перси и накрыл своей ладонью руку друга. — Жизнь за жизнь. Сделай это после того, как я перестану дышать. Не медли. Сомнус попытается завладеть моим телом. Проткни кинжалом сердце. Лезвие особенное. Отправь его в Тартар. Аннабет поможет тебе. Талия поможет тебе. — Что бы ты ни задумал, ты все равно придурок, ди Анджело. — Береги нашу семью, — «которой стали для меня смертные, боги и полубоги». — Позаботься и о ней, — «о моей Талии». — Мне так жаль, Нико… — О моей единственной… любви… Блеск луны отразился в его расширившихся зрачках — в этих потухших, потерявших свет и жизнь глазах умершего друга. Сына. Возлюбленного. Нико ди Анджело умер. Душа покидала его тело. — Останься, — вдохнула в его губы Талия, — навсегда. Такой боли никто из троих еще не испытывал. Умирая, Нико забрал с собой все: они перестали чувствовать, дышать, слушать биение сердца, жить. Они потеряли человеческое начало в себе. — Кинжал… — Убирайтесь, — зашипела Талия, отгораживая от них любимого. — Последняя часть плана, — продолжила Аннабет, не в силах оживить голос эмоциями. — Убить Сомнуса и спасти души Нико и Перси. — Я ему этого не обещала. Меня не посвятили в этот план. — Благодарю тебе за его жизнь, мой герой, — прошептала Аннабет, целуя друга в лоб и обхватывая руками руки Перси, сжимающие рукоять кинжала. — Благодарю тебя за то, что позволил узнать себя и подарил мне жизнь, мой герой, — прошептал Перси, целуя друга в лоб и ощущая неуверенные прикосновения Аннабет. — Благодарю тебя… за… тебя… всего тебя… моя единственная любовь, — прошептала Талия, обхватывая руки Перси и Аннабет, протыкая грудь Нико кинжалом и целуя свою любовь в лоб. Перси потерял сознание, но Аннабет не беспокоилась. План Нико ди Анджело был выполнен.***
В ту ночь к полукровкам вернулся разум. Сомнус был отправлен в Тартар, а Уилл смог выспаться, потому что Талия вызвалась провести ритуалы перед сожжением савана и тела, завернутого в него. Перси и Аннабет разместили родных по домикам, так как они не пожелали уезжать, не простившись с Нико. В отличие от Салли Фредерик не знал о существовании сына Аида, однако настоял на том, чтобы проводить в последний путь героя, пожертвовавшего своей жизнью во имя блага своей семьи. В лагере было тихо, но никто не спал. Даже Бьянка с Джейси не сомкнули глаз ни на руках матери, ни в объятиях отца. Отдаленно они понимали — горечь проникла в каждый уголок Лагеря Полукровок. Тело Крис превратилось в прах, а затем в ничто. Этой девушки будто бы и не существовало. О Мистере Ди тоже не было слышно. Казалось, вслед за Нико ушел покой из мира смертных, богов и полубогов — мира, который он долгое время отрицал, но на пороге смерти все же признал семьей. Талия?.. На церемонии сожжения савана Нико кто-то видел ее в компании незнакомого, осунувшегося мужчины. Все молча признали — лучше не знать, кем он был. Но у Перси и Аннабет не было сомнений: Аид любил своего сына и не смог пропустить день прощания с ним. День, который не должен был наступить.***
— Знала, что найду тебя здесь, — облегченно вздохнула Аннабет, присаживаясь рядом с мужем и устремляя взгляд вершины холма на Лагерь Полукровок. — Я так предсказуем? — Я хотела тебя здесь найти. — Смерть Нико сплотила их, но вместе с тем оттолкнуло от них Талию. Нет, она не перестала общаться с ними. Просто она… — С Талией. — Нам следует уважать ее выбор. — И я уважаю. — Талия обещала не претворять в жизнь глупости, — обнял Перси жену, ощущая правильность происходящего: ее голова на его плече, а его ладонь на ее плече. — Обещай это и мне. — Пообещать… что? — улыбнулась Аннабет, проводя кончиком носа по щеке мужа. — Пообещай любить жизнь, когда я уйду. — Ты уже собрал вещи? — произнесла миссис Джексон, посмотрев на рюкзак, прислоненный к сосне — дереву Талии. — Нико подарил мне жизнь. Он вложил в мои руки шанс. И я не потрачу его впустую. — Жизнь со мной — впустую? — Жизнь в мире смертных. — Со мной. — Да, — сказал Перси то, что держал в себе долгие годы. — Я устал бегать от своего предназначения. Я отправляюсь в лагерь Юпитера. Еще раз окончу колледж, но уже по тому направлению, которое выберу сам. А потом стану готовить полукровок к поискам. — Это принесет тебе счастье? — сейчас Аннабет волновала только это. — Относительно, — ответил Перси, вставая и подходя к сосне. — Жизнь героев состоит из поисков, испытаний, страданий. И шансов. Твой шанс в Нью-Йорке. Мой — в лагере Юпитера. Наши пути расходятся. — Лучше поздно, чем никогда? — приподнялись уголки ее губ в горькой улыбке, когда мистер Джексон накинул на плечи рюкзак. — Нико умер не для того, чтобы я вернулся в Нью-Йорк. Я всегда был героем. Ты — прежде всего архитектором. Но наша любовь останется неизменной. — Я пойду за тобой… — Не в этот раз, Воображала, — улыбнулся в ответ Перси и обнял жену. — Когда будешь готова, я подпишу любые бумаги. Миссис Джексон не может достичь тех высот, которые наметила покорить мисс Чейз. Но для меня ты навсегда останешься Аннабет Джексон — моей Воображалой. — Не отпускай меня. Еще немного, — беспомощно взмолилась она, касаясь губами его век и окунаясь в родные глаза: зеленый и серый — два бескрайних океана. Она положила ладони на его грудь и вслед за биением сердца почувствовала кое-что еще. — Береги ее. — Моя душа навеки с тобой, — прошептал он, зарываясь в ее волосы и в последний раз вдыхая запах миссис Джексон — его запах — запах их семьи. — А моя с тобой. Она не плакала. Аннабет отпускала мужа, потому что знала: полубожественный и божественный миры — его дом. Ее же место в мире смертных. — Быть твоим мужем — самое прекрасное из всего, что я когда-либо делал. Я не смогу забыть эту неделю. Я счастлив. Но пришло мое время уйти. Не открывай глаза, пока не услышишь мою душу. — Не открою, — прошептала она, забываясь в его тепле и наполняя легкие его запахом — ее запахом — запахом их семьи. — Навечно, Воображала. — Навечно, — произнесли ее губы, не давая теплу мужа покинуть тело его жены, — Рыбьи Мозги. Тяжело расставаться, но правильный поступок никогда не дается легко. Нужна внутренняя сила, чтобы добровольно покинуть человека, бога или полубога, который делал нас счастливыми. Эгоисты так и поступают — держат родную душу на привязи. Только цепи однажды покроются ржавчиной и разорвутся от напряжения. Никому в этой битве не победить. Нужно отступать. Нужно — уметь отступать. Потому что счастье повсюду. И в расставании тоже есть счастье. Взгляните. Вот же оно. Навечно…