***
Этим вечером в «Изумрудном Льве» янки выглядел довольно гордым из-за своих новых способностей к крикету, о чем он не стеснялся рассказать любому, кто его слушал. — Ну, крикет не так уж и сильно отличается от бейсбола, — сказал он группке американцев, которые столпились вокруг бара. Артур вытирал барную стойку, потихоньку начиная закипать. — В смысле, есть бита, есть мяч, ты бьешь и бежишь. Проще пареной репы. Даже принимающий есть. — Игрок, охраняющий воротца, — раздраженно пробормотал владелец паба. — Что ты думаешь о бейсболе, Артур? — спросил Мэттью, делая глоток бурбона и игнорируя Альфреда. Он, видимо, уже привык к его хвастовству. — Ну, — сказал он, когда несколько американцев повернулись и уставились на него. — Это, эм… — Это было разочаровывающе, бессмысленно, и всё, что запомнил Артур — это руки Альфреда вокруг него. — …довольно трудно попасть по мячу, — неуверенно закончил он. Мэттью понимающе кивнул. — Да уж, я тоже никогда не могу ударить по нему. — А всё потому, что это — американская игра, и вы, иностранцы, просто не можете с ней справиться, — сказал янки с невероятно раздражающей улыбкой до ушей. Артур задумался: как он вообще смог посчитать его очаровательным. Хотя остальные американцы довольно согласились с этим утверждением. — Позволь напомнить, что это вы здесь иностранцы, — сжав зубы, процедил британец. — Вот именно, — сказал Мэттью, незаметно пнув пилота в голень. — Был бы я тобой, лейтенант Альфред Джонс, я бы проявил хоть немного уважения… Или, кто знает, — канадец слабо улыбнулся ему, — тебя могут вышвырнуть отсюда и никогда больше не впустить обратно. Англичанин решил, что Уильямс ему нравится. — Ау, Артур бы так не поступил со мной, верно? — Альфред прислонился к бару и улыбнулся мужчине. — Давай я извинюсь, и мы будем квиты, — он подмигнул. Артур сжал в кулаке тряпку. — И можешь подлить мне ещё бурбона? Однажды он научит янки говорить волшебное слово «пожалуйста». Он повернулся, чтобы достать новую бутылку бурбона, но на полке оказалось пусто. Он вздохнул. Это будет уже третье путешествие в подвал за этот вечер. Владелец паба бросил тряпку и вытер руки о передник. — Ну, или хотя бы скотч, — сказал Джонс, заметив пустую бутылку. Артур махнул рукой. — Да мне всё равно придется рано или поздно спуститься за бурбоном, — он остановился. Скотч. Это напомнило ему… Он взглянул на Альфреда и мило улыбнулся. — Вообще-то, ты же не будешь против, если я попрошу тебя помочь мне принести пару бутылок из подвала? — Вспомнив ужас янки перед Лондонским Тауэром и Вестминстерским аббатством, в голове Артура созрел план мести американцу. — Ну, — протянул Джонс, оперевшись на бар ещё сильнее и понизив свой голос так, чтобы его услышал только Артур. — Когда ты так улыбаешься, могу ли я вообще отказать? — И внезапно он снова стал очаровательным. Англичанин быстро отвернулся. — Иди за мной, — он потащил Альфреда к скрипящей крутой лестнице, которая вела в холодный и темный подвал. Свет и шум паба внезапно исчезли, оставляя только слабый запах пыли и тусклый свет, проецирующий тени на стены. Американец замедлился и передернул плечами. Владелец бара незаметно улыбнулся. — Ох, тут у тебя немного жутковато, Артур, — сказал Джонс, то и дело оглядываясь по сторонам. — Прямо как в тех старых Английских зданиях… — Ты так думаешь? — невинно спросил он. — Знаешь, это место построили в восемнадцатом веке. И строили его на руинах, которые ещё старше. — Это… правда? — нервно спросил американец. — Мм. Бурбон вон в том углу, иди сюда, — британец повел Альфреда прямо в глубь темного подвала. Тот шел медленнее обычного. — Забавно, у этих старинных пабов, — продолжил он, когда они остановились напротив полок с бутылками и бочками, — Всегда есть история. — Ох, — голос американца стал намного тише и начал, кажется, слегка дрожать. — Хочешь услышать нашу? — У «Изумрудного Льва» действительно была своя история. Братья Артура рассказывали ему её, когда он был маленьким, чтобы напугать. Однако, это никогда не работало. Он любил истории о привидениях, и, откровенно говоря, всегда мечтал, чтобы в этом месте действительно был дух, особенно, когда оставался один в холодном пустом здании. — …конечно, — пискнул Альфред. Он быстро прочистил горло и заговорил голосом, который был немного ниже, чем обычно, — Я имею в виду, эм, конечно. — Было ясно, что на самом деле янки был совсем противоположного мнения. Владелец бара тихо рассмеялся себе под нос. Он передал две бутылки бурбона Альфреду и наклонился ниже, чтобы достать ещё. — Легенда гласит, что в девятнадцатом веке этот паб принадлежал одной женатой паре, которая очень любила друг друга. И вот, однажды молодого человека призвали на службу во Франции, на войну с Наполеоном. Молодая девушка терпеливо ждала его. Каждую ночь она оставляла на барной стойке стакан скотча в надежде, что он придет выпить его, как остальные посетители вечерами. — Артур осторожно подвинул бочонок бурбона так, что теперь тот стоял на самом краю полки. Он выпрямился и посмотрел на Альфреда, который все ещё стоял, сжимая трясущимися руками бутылки с алкоголем. — Но каждое утро она просыпалась и видела стакан полным, — продолжал англичанин. — Но в итоге до Лондона дошли новости о Битве при Ватерлоо, а вместе с ними и осознание того, что тысячи английских солдат были убиты. Но она продолжала надеяться. Следующей ночью она снова поставила стакан скотча на стойку, как и в любой другой день. Однако на утро… он оказался пустым. Альфред всполошился, его лицо застыло в ужасе. Артур же спрятал усмешку и зловеще продолжил. — На следующую ночь она опять оставила стакан, а на утро вновь нашла его пустым. Она продолжала этот ритуал до самой своей смерти. — британец драматично замолчал и медленно прошел мимо Джонса, меняя свой тон на более мягкий и загадочный. — Но странная штука — каждые сто лет на стойке внезапно появляется стакан скотча в конце вечера. И все знают, что если это случилось, то ты просто должен оставить его. Ну, а если ты осушишь этот стакан до утра… — владелец бара замолчал, оставляя предложение незаконченным, оборванным, и уставился на Альфреда широко открытым, немигающим взглядом. На лице американца отражался неприкрытый ужас. Он тяжело дышал. — Что? — наконец-то прошептал он. — Что произойдет, если ты его осушишь? — Я не знаю, — прошептал в ответ Артур. — Никто не остался в живых, чтобы поведать мне. В этот момент он незаметно подтолкнул бочонок бурбона, и тот упал, громко разбиваясь о пол. Альфред взвизгнул, бросил бутылки и вылетел по лестнице прочь из подвала. Англичанин триумфально рассмеялся. «Вот теперь мы квиты, Альфред Джонс.» Он прибрал весь беспорядок, достал парочку новых бутылок бурбона, и был доволен собой, пока не поднялся по лестнице, заметив, что пилот отчаянно пытается вырвать стакан из рук клиента, который стоял за стойкой. Лишь Мэттью и трое других американцев сумели оттащить Альфреда, и всё это время тот кричал, что просто пытается спасти незнающего клиента от смертельного гнева мстительного призрака. Артуру же придется предложить этому посетителю бесплатное пиво на целый месяц. Очевидно, он не смог победить.***
Через несколько ночей, Альфред до последнего сидел в пабе, в то время как все солдаты уже ушли. Они разговаривали обо всем: о ферме Альфреда в штатах; о семье Артура, о том, как его родители умерли, а братья бросили его, о том, как они ненавидят его. О самолете янки, снова и снова, его милой Леди Бет, которую он описывал так много раз, что британцу казалось, будто он лично знаком с ней. О страхах Артура, будто бы он не справится, никогда не оправдает ожиданий родителей, и что в конце концов его братья окажутся правы: он просто неудачник. И иногда, в эти последние ночные часы, когда все остальные посетители ушли, а небо начинало окрашиваться в серый, Альфред говорил и о своих собственных страхах. О его возможном провале; о том, что он никогда не сможет ничего изменить; о том факте, что лишь маленькая горстка летчиков остается невредимыми после такого. Это были те редкие разговоры, которые пугали британца больше всего, и он не понял, как до этого дошло, но он взял пилота за руку, мысленно размышляя, сможет ли он цепляться за нее когда-нибудь в будущем. — Я удивлен тем, что тебя отпускают с базы на такое долгое время, — сказал Артур, потянувшись к бокалу с ромом. Он был почти пуст. Теперь он был чертовски осторожен с выпивкой рядом с янки… Последнее, чего он хотел, это выставить себя дураком снова. Была поздняя ночь, все посетители ушли, а владелец бара снова выпивал пару стаканчиков вместе с американцем после закрытия. Он очень ценил это времяпрепровождение, хоть никогда и не позволил бы Альфреду узнать об этом. — Ах, хорошо быть летчиком, — сказал Джонс довольно. — Мы всё равно мертвецы, так что они позволяют нам хорошенько пожить напоследок. — Он громко рассмеялся, но британец вздрогнул и отвел взгляд. — Артур, что-то не так? — Я просто не думаю, что это до ужаса забавно, вот и всё. Американец немного помолчал, прежде чем ответить: — Прости. Иногда об этом проще пошутить, знаешь... Артур кивнул. Но эти слова пробежались по его спине холодной дрожью. Сама мысль о том, что Альфред… нет. Слишком больно думать об этом. — Тебе когда-нибудь было… страшно? — наконец, спросил он тихо. — Нет! — усмехнулся янки. Мужчина просто уставился на него. Улыбка парня поникла, затем он вздохнул и устремил взгляд вниз, — Я хорош, Артур. Правда хорош. И я не просто хвастаюсь, когда говорю это. Вот почему я капитан самолета. — Я знаю, Альфред. Я тебе верю. — Но неважно, насколько ты хорош. Потому что в итоге всё, что нужно — это секундная заминка, малейшая навигационная ошибка или фриц, который совсем чуточку лучше тебя… и всё, — глаза пилота потемнели, выражение лица стало нечитаемым, и внезапно он стал выглядеть так молодо. Это был первый раз, когда Артур видел довольного, громкого и уверенного летчика таким. Это было пугающе странно, но зато честно, и британец почувствовал, как в его груди что-то почти болезненно сжалось. Потом Альфред протянул свою руку и медленно, нервно схватился за пальцы Артура. — Я стараюсь не думать об этом, но… Я ведь не могу изменить тот факт, что большинство военных пилотов не возвращаются домой. Англичанин не ответил. Он просто вцепился в теплую, знакомую руку. Он не знал, кем был для него. Он был не уверен, чего американец хотел. Может быть, Артур был новой компанией, а не той, что тот видел каждый день; хорошим слушателем этим темным утром или чем-то, о чём он даже не смел думать про себя, боясь разбитого сердца, в случае ошибки. Но Артур хорошо знал, что Альфред значит для него. Он был светом в кромешной тьме, в которой тот жил так долго. Он был воздухом, которого до этого не хватало. Пилот проложил себе путь в его сердце как раз вовремя для того, чтобы тот потерял его. — Но Артур. — Альфред моргнул, и тот вернулся в этот момент, в этот разговор. — Я же не большинство военных пилотов. — британец почти рассмеялся. Вот это был Альфред, которого он знал. — Это твоё радио работает? — спросил американец, быстро меняя тему и кивая на аппарат, стоящий за барной стойкой. Артур встряхнул головой, отмахиваясь от страхов, которые затуманили его. — Да. Я его не так уж и часто слушаю. — Если это были не новые цензурные новости или ужасная пропаганда Лорда Хо-Хо*, это были ужасно грустные военные песни, которые Мисс Линн пела очень хорошо. — Эй, а почему это? Ты должен почаще его включать. Этому месту не помешает немного музыки. — Альфред соскочил и пересек бар, схватив радио в попытках настроить его. — Я уверен, мы сможем выдавить что-нибудь приличное из этой штуки… Владелец паба закатил глаза, прикончил свой ром и подошел, чтобы помочь с радио. — Его тяжело настроить, — сказал он и начал крутить переключатель, пока из динамиков не полилось что-то похожее на музыку. Янки схватил Артура за руку и возбужденно взмахнул ею. — Вот, вот, стой! Что это? Артур застонал, когда из динамиков послышалась оркестровая музыка. Ещё одна причина не слушать радио… — Одна из этих депрессивных военных песен. — О, я её знаю! — Альфред необъяснимо дернул свою куртку и взъерошил волосы. Потом он повернулся к Артуру, поклонился и протянул свою руку. — Могу я пригласить вас на танец? Сердце Артура подпрыгнуло, а из легких будто бы выбили воздух. Но он подавил это и усмехнулся. — Ты сумасшедший? Американец пожал плечами, а в его глазах плескалось веселье. — Временами меня так называют, — он улыбнулся. — Потанцуй со мной. Артур пораженно вздохнул. Он до сих пор не мог противиться этой улыбке — капитулировал. Он позволил Альфреду взять себя за руку и вывести из-за бара. Тот немедленно притянул мужчину к себе и положил одну руку ему на талию. Британцу пришлось признать, что… его сердце билось быстрее, а желудок неистово скрутило приятное чувство. Что ж, это было раздражающе. Артур положил свою руку на плечо Джонса и посмотрел на его красивое лицо. — Эта песня — беспросветная чепуха. — Ой, тихо! Она милая, — А потом, к его великому ужасу, Альфред начал подпевать и не особенно элегантно кружить англичанина по пабу, — We’ll meet again, don’t know where, don’t know when… — Прекрати, — сказал Артур, одновременно смущенный, сбитый с толку, но счастливый. — Ты не умеешь петь. Янки просто запел громче, явно развлекаясь раздражением англичанина. — But I know we’ll meet again some sunny day! — Прекрати! — отчаянно пытался не засмеяться британец. Это было не смешно, а нелепо. Это было нелепо, и неважно, насколько ослепительно выглядел Альфред, когда пел. — Ты просто ужасен! — Keep smiling through… — Волосы американца были светлыми, словно солнце… — Хватит! — …just like you always do… — его глаза были блестяще голубыми. — НЕТ! — til the blue skies drive the dark clouds far away! — Альфред улыбался… Артур наконец-то сдался и весело расхохотался. Американец рассмеялся вместе с ним, продолжая кружить его, совершенно не попадая под музыку, пока мелодия играла вокруг них. По крайней мере, пока янки смеялся, он не мог петь. — Мне жаль, — сказал Альфред сквозь смех. — За своё ужасающее пение? — Артур едва ли мог поспевать за его движениями, которые были слишком быстры для такой медленной песни. — Нет! Я просто забыл остальные слова… — Тогда всё в порядке, я тебя уверяю! — О, подожди… я вспомнил… So will you please say hello, to the folks that I know, tell them I won’t be long… — О, нет! — воскликнул Артур. — They’ll be happy to know, that as you saw me go, I was singing this song! Англичанин покачал головой. Альфред был безнадёжен. И к тому же, ещё и милым, сумасшедшим, весёлым, наивным, энергичным и заносчивым, и, ох, как же всё вернется к норме, когда он уедет? Пока музыка продолжала играть, они медленно двигались в тишине. Пилот перестал вертеть англичанина дикими кругами, вместо этого плавно и нежно танцуя с ним в ритм с музыкой. Он мягко придерживал Артура за талию, а их сплетенные руки прижал к груди. Он едва ли мог дышать из-за нахлынувших на него эмоций. Когда снова начался припев, Альфред мягко запел: — We’ll meet again, don’t know where, don’t know when… Слезы застыли в глазах мужчины, поэтому он наклонил голову. Как глупо было поддаваться эмоциям под такую слащавую песню. По его спине пробегала дрожь в тех местах, где его нежно касался Альфред; его рука затрепетала, когда хватка американца стала почти болезненной. Артур неуверенно замешкался, но потом положил голову на плечо Джонса, чтобы спрятать свои сияющие глаза. Он почувствовал, как близки губы Альфреда к его уху, когда он напел последнюю, самую болезненную, но в то же время полную надежды строку: — …but I know we’ll meet again, some sunny day.