We'll Meet Again

Очень медленно Артур пришел к осознанию, что поверхность под ним была больше не холодной и твердой, а мягкой и теплой. Мир уже не был беспросветно темным, и по ту сторону его век комната казалась яркой. Наконец, он открыл глаза и сразу понял, что лежит в своей кровати. И что чувствует себя невероятно, ужасно плохо. Повернув голову, он заметил стакан воды на столике у изголовья и жадно схватил его. Немедленно опустошив его, Артур упал в уютное скопление мягких подушек. Он почти ничего не мог вспомнить. Он начал пить… Почему? Ах. Альфред. Хотел избавиться от боли. Что ж, у него, похоже, получилось заглушить ее на какое-то время… Но теперь она вновь заполнила его, а вместе с ней и боль от того, как его желудок выворачивался наизнанку и как внутри черепа гудит его мозг. Артур закрыл глаза и постарался заснуть снова. Много времени не потребовалось. Когда он снова открыл глаза, свет был не таким ярким, а его голова была не так угрожающе близка к тому, чтобы лопнуть. Артур сумел добраться до комода с зеркалом и удивленно заморгал, увидев лицо, смотревшее на него в ответ. Он не помнил, когда последний раз видел себя в зеркале. Его глаза потемнели и ввалились, его тусклые волосы спутались, губы были сухими и потрескавшимися, а щеку пересекал большой красный порез. Он неуверенно прикоснулся к небритому лицу, замечая больше мелких царапин под щетиной. Одним словом, выглядел он ужасно. В голове мелькали обрывки образов: о стену разбивается стакан, пустые бутылки падают рядом, каменный пол подвала двигается ему навстречу… Артур отвернулся от отражения, отогнал воспоминания и заставил себя одеться. Несмотря на пульсирующую боль в голове, он смог спуститься вниз. Первым, что он заметил, был пустой стакан из-под бурбона на каминной полке. Но он оставил его полным… В животе что-то сжалось. Заметив под стаканом записку, Артур поспешно подошел и схватил ее. Альфред не хотел бы этого. Мэттью Мэттью. Разумеется. Последним, что он видел тогда в подвале было вовсе не лицо Альфреда; но, по всей видимости, это был и не сон. Артур ощутил, как волна гнева накрыла его. Он со злостью взглянул на записку, а затем разорвал ее на мелкие кусочки и бросил в камин. Как Мэттью посмел? Откуда, чтоб его, он, знал, чего хотел Альфред? Альфред мертв. Он подумал это, и его колени едва не подогнулись. Мертв. Мертв. Альфред мертв. «Конечно, черт возьми, он мертв», — прошептал Артур. Он это знал. Так почему эти слова, наконец произнесенные про себя, будто физически ударили его? Сделав глубокий вдох и выдох, он взял стакан, чтобы отнести его в раковину. Вернуться к работе. Что еще ему оставалось? *** Прошла неделя, и Артур успел привыкнуть к серому, пустому, безжизненному существованию. Он ожидал, что со временем станет легче, одновременно готовясь и какой-то частью себя надеясь, что не станет. Вокруг текла размеренная жизнь, а он застрял и потерялся в ее центре. Дела в пабе снова шли тихо, и сегодня Артур за неимением других забот, стоял за барной стойкой и полировал каждый стакан до блеска. От этого занятия коченел разум, и это приносило в последнее время что-то сродни удовольствию. — Как ты себя чувствуешь? Артур оторвался от полировки сорок восьмого стакана, поднял глаза и увидел Мэттью, стоящего посреди бара в полном обмундировании и с пилоткой в руке. И конечно, со своим полярным медведем на лацкане. Артур вдруг удивился тому, как он мог принять его… или кого угодно… за Альфреда. — Лучше. — Хорошо. Я волновался. Артур пожал плечами. — Да с чего бы тебе волноваться? Мэттью устремил на него немного скептический взгляд. — Ты был в том подвале целые сутки. — Правда? — произнес Артур без выражения. Мэттью беспокойно покрутил в руках свой головной убор. Он выглядел усталым и измотанным. — В тот вечер я пришел проведать тебя, и паб был закрыт… — Если он был закрыт, как ты вошел? — перебил его Артур. — Пора уже запомнить, что надо запирать двери, — тот почти улыбнулся. — Ох. Повисла тишина, Мэттью сделал глубокий вдох. — Что это было, Артур? — его взгляд смотрел глубоко в него и почти пугал своей проницательностью. — Я вошел, а ты лежишь в куче битого стекла и бурбона. Там было, наверно, шесть пустых бутылок, не считая разбитых. Артур опять пожал плечами без эмоций. — Пить хотелось. Выражение лица Мэттью было нечитаемым, но на нем, казалось, промелькнула печаль. — Артур, ты мог уме... Он поспешил прервать его: — Прости меня. Хотя, знаю, неудобства, которые я причинил тебе, непростительны. Пожалуйста, прими мои извинения. Мэттью мягко улыбнулся и покачал головой: — Не надо извиняться, Артур. — Тем не менее. Артур на самом деле отвратительно себя чувствовал, будучи такой неприятностью для Мэттью. А еще он был неимоверно смущен и растерян, все это казалось довольно неловким. Будто бы он чувствовал себя недостаточно ужасно. Он пожалел, что ему не дали выползти из подвала самому — или просто не оставили там совсем. Наверно, так было бы лучше всего. Мэттью молчал, похоже, он не знал, что сказать. — Мы отправляемся во Францию. Я, вообще-то, уже опаздываю. Я говорил, что приду попрощаться, так вот… — он развел руками. Глядя на юного канадца, Артур ощутил, как его захлестнула грусть. Ему нравился Мэттью. Они могли бы быть друзьями — в другой жизни, разумеется. Артур тяжело сглотнул. Он не ждал его возвращения. — Мэттью, боюсь, прощания всегда давались мне не слишком хорошо. Тот лишь кивнул: — Я так и думал. И я все понимаю. Просто я хотел… убедиться, что ты будешь в порядке. Ты ведь будешь, да? Конечно, нет. — Да, конечно. — Хорошо… Хорошо, — Мэттью протянул руку над барной стойкой, — До свидания, Артур. Он тепло ответил на рукопожатие. — До свидания, Мэттью. Удачи тебе. Тот крепко сжал его руку, его глаза глядели с добротой, но строго. — И больше так не делай. Артур кивнул. Когда его руку отпустили, он отвернулся и закрыл глаза. Это чувство когда-нибудь исчезнет? Будто мир вокруг него все рушится и рушится. Пытаясь помочь, Мэттью, сам того не желая, только причинял ему боль; уходя теперь, он делал еще больнее. Это нечестно. Это неправильно. Но все вот так. Он слышал удаляющиеся шаги канадца за своей спиной. — Мэттью. Тишина. — Пожалуйста, будь осторожен. — И ты, Артур. Зажмурившись, он ждал звука захлопывающейся двери. А вместо этого услышал позади себя незнакомый голос. — Что ж, bonjour Monsieur! — Эм… bonjour, — неуверенно ответил Мэттью. — Простите меня, вы кажетесь очень знакомым. Мы с вами раньше не встречались? — Нет, я не думаю. — Тогда как прекрасно, что мы встретились сейчас. Прошу, позвольте угостить вас напитком… ведь вы самое очаровательное из всего, что мне приходилось видеть с тех пор, как я прибыл в Англию! — Я… эм… — Мэттью мягко кашлянул. — Pardon, mais pas maintenant. Peut-être une autre fois. — Он говорит по-французски! Ох, мое сердце! Канадец тихо, неловко усмехнулся. — Monsieur, мы не в Париже. Лучше бы вам быть осторожней с вашими словами. Не все воспримут их благосклонно, и я уверен, последнее, чего бы вам хотелось, это оказаться в Англии в тюремном заключении. Голос с легкой иронией усмехнулся: — Прошу, мой дорогой, я чувствую душу, разделяющую мои взгляды, и через улицу. Так что пойдемте, выпейте со мной. Только не уходите. Казалось, Мэттью немного смутился. — К счастью или к несчастью, Monsieur, как раз сейчас я отправляюсь во Францию. — Ах, как жестока бывает судьба… ведь мое сердце рвется туда, но последовать за ним я не могу, и, как бы я ни желал, чтобы вы остались, вы уезжаете туда вместо меня! Может, однажды, если нам посчастливится, мы встретимся снова. — Увидим, — снисходительно рассмеялся Мэттью. — Au revoir, Monsieur. Артур повернулся, услышав, как дверь наконец закрылась. Он почти застонал, когда француз подошел к стойке. Просто чудесно. Сначала янки, теперь лягушатник. Мужчина был одет в форму французского офицера. Его светлые волосы спадали на плечи — длинновато для военной стрижки — светлая бородка покрывала подбородок, а правая рука была перебинтована от подмышки до запястья. — Как забавно. Маленький английский паб. Старомодно и мило, — он говорил с сильным акцентом. — Могу я вам помочь? — угрюмо спросил Артур. Француз облокотился о стойку и светло улыбнулся: — Да. Пожалуйста, принесите бутылку вашего лучшего красного вина. Французского, если у вас оно есть. Не хочу показаться грубым, но ваше английское вино, как бы так сказать… внушает отвращение. Артур поднял бровь. Он извлек бутылку вина из стеклянного шкафа, стоящего позади, и со стуком поставил ее перед французом. — Мерло. Лучшее из того, что есть. Невероятно старое, превосходно выдержанное, словом, одно из лучших вин в стране. Сто фунтов. О, и оно английское. Француз сморщил нос. — Я, пожалуй, просто выпью стакан бренди. — Как пожелаете, — пожал плечами Артур. Он убрал вино и потянулся вместо него за бутылкой бренди. Француз сел на высокий стул перед барной стойкой, осторожно опуская на нее забинтованную руку. — И так, как же называется ваш маленький паб, господин англичанин? Артур заскрипел зубами. Наглый, высокомерный француз. — Изумрудный Лев. Француз нахмурил брови и постучал пальцем по подбородку. — Le lion vert. Хм-м. Название по какой-то причине знакомо. — Он кивнул, когда Артур поставил перед ним стакан бренди. - Merci, mon ami. — Меня зовут Артур. И я попрошу не называть меня своим ami. Его пронзило внезапное воспоминание. «И я попрошу не называть меня своим приятелем», — «Верно, прости, Арт… ур». И вот, всего ничего потребовалось памяти, чтобы его снова поглотило отчаянье. — Как скажете, — на губах француза заиграла улыбка, когда тот взглянул на Артура насыщенно голубыми глазами. — Приятно познакомиться с вами, Артур. Мое имя Франциск. Не желаете присоединиться и выпить со мной? — Нет, спасибо, — Артур раздраженно закатил глаза. — Я работаю. Франциск пожал плечами и поднял стакан: — Santé. Артур заметил, что у него не было двух пальцев, и ощутил внезапный укол вины. В конце концов, Франциск сражался ради того же, что и Альфред. Что бы это теперь ни значило. — Как вам бренди? — Артур решил предпринять вежливую попытку начать разговор. — Это первый мой напиток за два месяца, — Франциск сделал глоток, и на его на лице отразилось приятное удивление. — И, должен сказать, он отменный. — Английский, — сказал Артур и чуть-чуть улыбнулся. — Ну, полагаю, у всех что-то должно получаться время от времени, — слегка ухмыльнулся Франциск и, сделав еще один глоток, с любопытством огляделся. — Определенно, это навевает воспоминания. Прошли годы с тех пор, как я в последний раз был в английском пабе. — Вы не первый раз в Англии? — О нет. Раньше я приезжал регулярно, собственно говоря, с двумя моими друзьями. До войны мы подумывали поступить сюда в университет. На самом деле… — Франциск с сожалением улыбнулся, его взгляд стал тусклым и далеким, — Лондон был первым местом, куда мы отправились вместе, — он моргнул, и взгляд снова стал обычным. — Но с тех пор прошла целая жизнь. — Он взмахнул стаканом и допил. — Прошу извинить меня. Обычно я не пью так быстро. — О, не беспокойтесь… Видели бы вы здешних американцев, — Артур еле слышно усмехнулся, наполняя стакан вновь. — Ах, американцы, — Франциск кивнул со знанием дела. — Молодой джентльмен, с которым мы встретились в дверях… Вы его знаете? Он ведь не американец? — Да, я его знаю. И он канадец. — Конечно — полярный медведь. Ах, что за поворот судьбы, и как не вовремя, — Франциск возвел глаза к небу и театрально вздохнул: — Что за трагедия. Артур подавил смешок. Сегодня он улыбнулся больше раз, чем за много недель. — И так, Франциск, как вы оказались в Англии на этот раз? — он вернулся к прерванному ранее занятию — полировке стаканов. Он даже начал испытывать благодарность к этому французскому военному за то, что тот сумел отвлечь его. — Собственно, приплыл на английском госпитальном судне. — Оу. Вас ранили в Европе? — Меня взяли в плен в Италии, — медленно ответил Франциск. — Ох, мне жаль. Артур устремил взгляд на барную стойку. Он не хотел знать, как Франциск потерял пальцы. Но любопытство переполняло. Он подумал о плененном Альфреде, о том, через что тот прошел. Не очень ему удалось отвлечься. — Это… Это было слишком ужасно? Франциск уронил взгляд на стакан, его глаза стали вдруг темными и пустыми. — Поверьте, вы не хотите знать, — мягко ответил он. — Мне жаль, — опять сказал Артур. Ему стало нехорошо. — Но вы сбежали… Многие солдаты смогли сбежать? — глупая надежда. — От тех, у кого в плену был я, нет. — Артур пытливо смотрел на него, и он уточнил: — Гестапо. Скажем так, мне неимоверно повезло. У меня… как бы сказать… талант к побегам. — Вот как, — Артур корил себя за то, что посмел даже допустить надежду на то, что в таких обстоятельствах Альфред… — Если позволите спросить… — Франциск пристально вглядывался в него поверх своего стакана. — Мне кажется, вас это очень интересует. Почему? Артур замер в нерешительности, а затем, не зная, зачем он рассказывает этому незнакомому французу об этом, объяснил: — Я знаю кое-кого, кто попал к СС. Франциск поставил стакан и вздохнул: — Ох, mon Dieu. Не стоило мне… — Все в порядке, уверяю вас, — покачал головой Артур. — Я ведь и сам спросил. — Этот человек… Он был вашим родным? Братом? — Нет, он был американцем. Он был… Он был… Артур склонил голову, не зная, как закончить предложение. Он был неповторимым… он был сумасбродным… он был всем… Недолгое молчание, прежде чем Франциск мягко заговорил: — Понятно. Мне жаль. Артур снова покачал головой, быстро моргая: — Идет война. Что мы можем сделать? Тот тихо и невесело усмехнулся: — И правда, что? — А знаете, Франциск… — Артур глубоко вздохнул и улыбнулся французу. — Пожалуй, я выпью с вами. Несколько стаканов бренди, и, к счастью, разговор ушел в сторону от такой болезненной темы. Артур опрокинул очередной стакан, а Франциск смотрел на него круглыми от удивления глазами. — Можешь говорить об американцах, но я никогда не видел, чтобы кто-то пил как ты, мой друг. Артур махнул рукой. — Это для меня ерунда. Могу держать себя в руках, — в эту секунду он смахнул со стола бутылку и предпочел не обращать внимания на смех француза. Кто бы говорил! У Лягушатника это был уже четвертый стакан. — И это неслыханная грубость — сравнивать меня с янки. Они с Франциском, похоже, нашли что-то общее: тот разделял его раздражение из-за американцев. — Да уж, так никуда не годится! — сквозь смех сказал он. — А их одежда! Никакого вкуса. Артур горячо закивал, соглашаясь: — А ты пробовал играть в бейсбол? Полная чепуха! Никакого смысла, ну никакого, черт возьми. Франциск наклонился к нему и охотно ответил: — Mon ami, но ты бы видел американцев в Париже! Они, похоже, думают, что весь мир говорит по-английски. — Ха, по-английски! — презрительно усмехнулся Артур. — То, на чем они говорят, это не английский. Их произношение — уж точно нет! Француз громко захохотал. Они незамедлительно привлекли взгляды других посетителей, но Артуру было плевать. Он не чувствовал себя так непринужденно много недель. — А их еда, — с ужасом в голосе продолжил Франциск. — Она хуже английской! Артур проигнорировал эту колкость. — Шоколад у них неплохой, — на мгновение он сбился с мысли. — И они такие… нетерпеливые. Энергичные. И неунывающие, несмотря ни на что. А вообще… знаешь, старина, не так уж они и плохи. Франциск поставил пустой стакан на барную стойку. — Oui, так и есть. Я провел две недели в госпитале недалеко отсюда. Пришлось быть на соседних койках с американцем. Смешной, дружелюбный, но, mon Dieu, он просто не мог замолчать! — Прекрасно понимаю, о чем ты, — сказал Артур, вспоминая Альфреда, который был неспособен держать рот закрытым. Он будто просто не знал, как это сделать. — Летчики-истребители, — Франциск сделал взмах рукой. — Они все такие. — Похоже на то, — уныло улыбнулся он. Француз поднял к потолку взгляд, в котором было веселье и тепло. — Ну и ну, чудной же это был пилот. Когда он не был усыплен снотворным, он все время срывал бинты, дрался с персоналом и пытался убежать. Мы с ним даже поспорили, кто из нас выберется оттуда первым. Я сказал ему: раз уж я смог сбежать от немцев, смогу и от англичан, — он снова поднял стакан. — Почему он пытался уйти? — с запинкой спросил Артур. — Все повторял, что ему надо увидеться с кем-то, — Франциск осекся и уставился на него. — Attend, вот, где я слышал название этого паба… Ох, это их обезболивающее, от него все перемешалось в голове, — он сощурился, что-то обдумывая. — Как, еще раз, ты сказал тебя зовут? Артур сжал стакан так сильно, что услышал треск. — Артур, — очень тихо ответил он. Воздух вокруг него потяжелел. Глаза Франциска расширились и засияли. — Ну конечно! Артур из Изумрудного Льва! Артур потрясенно замер. Он не решался говорить. Он не решался дышать. Это не могло быть правдой. — Как его звали? — медленно спросил он, затаив дыхание. — Американского летчика-истребителя. — Альфред. Лейтенант Альфред Джонс. Артур уронил стакан. Тот разбился вдребезги у его ног, но он не обратил внимания. Мир вокруг рассыпался в прах и возник заново. Сердце замерло и вновь заколотилось в его грудной клетке. Он смотрел перед собой и ничего не видел, он не мог поверить. Губы Франциска двигались, но он не услышал ни слова. Внезапная тишина сменилась оглушительным грохотом в ушах. Когда Артур наконец смог пошевелиться, когда он наконец смог дышать, он выдавил из себя шепот: — Где, ты сказал, этот госпиталь?