so bad, yeah?

      Так получилось, что Стар и Марко расстались. Навсегда. Вот так, была красивая идеальная пара, — и нет. Это случилось месяц спустя второй годовщины их первой встречи и шокировало всех друзей и родных, ведь все были уверены: перед ними образец отношений, неразлучная пара, и их свадьба — лишь вопрос времени. Однако жизнь хитрая сука, подкидывает и не такие подлянки, разламывает даже самое идеальное на части, и не собрать.       Джеки одевается как на праздник: кашемировый нетронутый ранее свитер и новые джинсы. Ждет, нервно постукивая пальцами по столу: Стар придет с минуты на минуту, поплакаться. Каждую пятницу она вырывается из родного дома на Землю, куда с самого расставания клялась больше никогда не приходить, но приходит, конечно приходит. Ее там ждет Джеки с раскрытыми объятиями, чаем и всем тем, что Стар потеряла вместе с Марко. Так уж вышло, что в довесок к разбитому сердцу Стар получила еще и разделившихся на два лагеря друзей: одни поддерживали Марко, другие же стояли на стороне Стар. И только Джеки было наплевать, кто прав, а кто нет; Джеки просто позволяла возвращаться и без слов и обвинений плакать на своем плече.       Пальцы начинают побаливать от частого стука по столу. Джеки откидывается на спинку стула; щелкает электрический чайник, и ей приходится подняться и разлить по чашкам напиток. Знает, — Стар опоздает, чай остынет. Но все равно садится обратно за стол, глядя на пока еще пустующее место напротив.       Чай предсказуемо успевает совсем остыть к тому моменту, как в дверь стучат. Раз, два, три, и на четвертый Джеки открывает дверь. Раскидывает руки в стороны, приглашает в объятия, и Стар тут же прижимается худым телом к ее.       — Холодные, — Джеки слабо улыбается, трогая ладони Стар, — Пока ты шла, чай остыл. Я налью тебе свежий.       — Не надо, — Стар качает головой, стаскивая обувь и снимая куртку. Ее движения скованные, взгляд затуманен, а губы поджаты. Еще Джеки прекрасно видно наспех стертые потеки туши на сердечках, и когда она видит обычно жизнерадостную и смелую Стар такой слабой, будто изо всех сил существующей в этом мире, Джеки хочется перешагнуть на обвиняющую Марко сторону. Но удержится, конечно, — ради того, чтобы каждую пятницу принцесса приходила к ней греть руки и свое сердце.       — Ну, как ты? — спросит. Стар ответит:       — Порядок.       — Универсальный ответ на любой вопрос, — улыбается Джеки. Ее немного нервирует то, как вымученно Стар улыбается в ответ.       — А у тебя как дела?       — Ну, стабильно. Работа выматывает, но зато еще немного и я смогу накопить на тот домик у моря.       Джеки нравится болтать со Стар ни о чем, спокойно и просто. Делиться с ней детскими мечтами и наблюдать, как появляется-распускается улыбка принцессы, настоящая, не фальшивая. Тогда кажется, что ничего плохого не происходило: вот-вот Стар подорвется с места, с выпученными глазами сообщив о том, что забыла о намеченной встрече с Марко и убежит от Джеки к нему. Всегда только к нему.       — Не забудь только меня на новоселье позвать, Джеки, — шутливо говорит Стар, звеня ложкой в чашке.       — Тебя-то — и как забыть?       И не успевают они допить чай, как слезы начинают капать прямо на стол и Стар сорвется с места, заключая подругу в кольцо дрожащих рук.       Джеки не стыдно признать себя «жилеткой». Пусть так, наплевать, — Стар утыкается носом в ее плечо и жалко хнычет, бормоча обидные слова в адрес и себя, и Марко; жалеет их красивую идеальную сказку, оплакивает мечты о пышном букете и белой фате. И Джеки, которая должна быть поддержкой и эдакой стеной, о которую можно опереться, сразу как-то размякает, не может усидеть на месте. Джеки, которой в общем-то плевать, кто прав, а кто нет, хочется устроить Марко хорошую взбучку, а Стар встряхнуть за плечи и привести в чувство. Сразу стало бы проще, легче. Ведь так неприятно, когда тебя видят жалким и слабым.       Но Джеки забывает обо всем этом, исполняя свою обязанность: позволяет Стар промочить новый свитер, вцепиться в руки Линн-Томас холодными пальцами и оплакивать красивую сказку и прежнюю, сильную себя.       — Прости, Джеки, я каждый, — Стар шмыгает носом, — каждый раз обещаю что больше не буду плакать, но все вокруг напоминает о том, как нам было хорошо. Все-все, каждая мелочь, даже ты, и… И мне так стыдно! Как же бесит! — а потом протяжно и так печально взвоет, что у Джеки холодок пройдет по позвонкам:       — Я так его люблю.       Самое паршивое, что это правда. До сих пор, до этого самого момента Стар держится за умершую сказку, пусть это убивает ее саму.       Джеки хотелось бы оторвать ее от прошлого, правда, но так не бывает.       Стар живет воспоминаниями, хранит их в черепной коробке как стопку фотографий и любит его, лю-бит.       Даже когда вместо него ее обнимает Джеки Линн-Томас, которая должна быть в их дуэте силой, но состояние которой критически быстро разделяет состояние Стар.       — Джеки, скажи мне, — Баттерфляй отстраняется, вытирает рукавом покрасневший нос и щеки; выглядит плохо, слишком уязвимой. При ней даже нет волшебной палочки, только ножницы: Марко оставил их ей, вероятно, в надежде оборвать все связи с корнем, и в эту секунду Джеки почти ненавидит его.       — Что?       — Ты, — судорожный вздох, — любила когда-нибудь кого-то так сильно, что это почти убивало тебя? Что ты была ужасно слабой и податливой и ненавидела себя за это, но ничего поделать не могла?       «Нет, и слава богу», — хочется ответить. А на деле Джеки молчит, долго глядя в мокрые глаза Стар. Давным-давно Джеки решила быть непробиваемой скалой для таких вот случаев, как у Стар и Марко; быть сильной, чтобы можно было жить и выживать; быть прагматичной, в чем-то жесткой, но вместе с тем располагающей к себе. А теперь в ее жизни есть Стар, красивая даже с размазанной под глазами тушью и заражающая эмоциями, самыми разными. В том числе и… такими.       — Я устала любить его, — плачет Стар, не дождавшись ответа, — Я хотела бы полюбить кого-то другого, но теперь боюсь. Я не хочу быть слабой, это отвратительно… хочу быть такой, как ты.       Джеки гладит ее по волосам и шепчет:       — Это самая нелепая вещь, которую ты когда-либо говорила, Стар. Ты не будешь слабой, если рядом будет человек сильнее, способный встряхнуть тебя и закалить. Вот и все.       — Ага. Вот и все. Было бы здорово, если бы все проблемы так просто решались, — Стар горько ухмыляется и кладет голову на грудь Джеки. Закрывает глаза. — Смешно, не так ли? Я могу создавать огромных нарвалов, стреляющих радугой пауков и превращаться в бабочку, а перестать страдать по бывшему бойфренду не могу. Будь я такой же сильной как ты, Джеки, мне бы и в голову не пришло любить с таким… черт, как это…       — Саморазрушением? — Джеки удивляется тому, как сел ее голос.       — Типа того, да. Именно так.       — Только это не правда, Стар, — слабо улыбнувшись, говорит Джеки, нежно гладя по затылку мало-помалу успокаивающуюся Стар. Она плачет все тише, дышит ровнее; однажды она оправится, Джеки знает. Такие как Стар должны падать и подниматься, утягивая остальных за собой в хорошее.       — Что? Что мне бы не пришло в голову любить?..       — Нет, — Джеки прикрывает глаза, выдыхая, — Правда в том, что никакая я не сильная.       Потому что главная слабость Джеки Линн-Томас — слезы Стар Баттерфляй.