"Огненный Бог Марранов" Power Tale

       Стелла бродила по побоищу и искала Урфина. Искала уже долгое время и не могла найти. Волшебство говорило ей, что он не мертв и даже не ранен, но вокруг было слишком много боли, требующей унятия, и смерти, которую необходимо было отогнать прочь. Тратить зря время было нельзя, поэтому она позволяла себе лишь рыскать взглядом по телам, укладывая сломанные кости в лубок или заклинаниями изгоняя из раны проникшую туда отраву — за свою жизнь она делала это не единожды, так что ей не требовались глаза.        Он ускользнул почти сразу, как только Карфакс приземлился в стороне от поля боя: даже могучий гигант не мог бесконечно держаться в воздухе, особенно рядом с землей, где его не поддерживали сильные потоки теплого ветра. В одно мгновение Джюс змеей вывернулся из его когтей и, не обращая внимания на крики Стеллы, бросился обратно в схватку. Орел не стал останавливать его. Проводив колдуна взглядом, он вздохнул и склонил голову, позволяя ей спешиться.        — Я вернул ему долг, — произнес он, выпрямляясь. — Прости, но больше я ничего не могу сделать. В делах людей я бессилен. Надеюсь, что еще увижу тебя когда-нибудь, волшебница. Не погибни.        Оглушительно взмахнув крыльями, Карфакс поднялся в воздух и, в последний раз огласив побоище могучим кличем, пропал за деревьями.        Как на грех, орел опустился далеко в стороне от войска Розовой Страны. Когда Стелла, изорвав и перепачкав атласные туфли, наконец добралась туда, что-либо сделать уже было почти невозможно. Надсаживая горло, она выкрикивала все волшебные слова, какие только приходили на ум, но это почти ничем не помогло. Страх, вина и надежда — плохие помощники в чародействе. Они никуда не ушли после битвы, но теперь она знала, что делать. Знала, что может сделать хоть что-то.        Могучий Марран, неподвижно стоявший невдалеке, вдруг уронил наземь свою дубину и, не оглядываясь, захромал куда-то в сторону леса. Мельком взглянув на него, Стелла тут же выкинула его из головы. Может двигаться сам — и ладно. Гораздо важнее была сутулая фигура, открывшаяся ей, когда горец сдвинулся с места. Шатаясь от натуги, она бережно положила наземь что-то — или кого-то? — и опустилась на колени рядом с ним. Руки человека быстро и напряженно летали над мертвыми.        Стелла заторопилась, стараясь не наступать на тела. Не успев добежать, она увидела, как тяжело обвисли плечи человека.        — Урфин! — позвала она. Дрожь пробежала по нему, голова втянулась в плечи. Ладони судорожно сжались в кулаки и скрылись в карманах.        — Зря, — донесся до нее сухой шепот. — Все зря…        Подойдя к нему, волшебница села рядом. Джюс не обернулся. Его взгляд был прикован к телам перед ним. Двое молодых горцев лежали на истоптанной траве. У одного было сломано плечо, череп другого был вмят и проломлен сильным ударом. Внимание Стеллы привлекла темно-коричневая пыль, густым слоем усыпавшая мертвых.        — Это…        — Да, — хрипло ответил он. — Но нет, не сработало… Он оживляет металл, но бессилен перед плотью. Может, слишком слабая смесь… а может, и не в самой смеси дело…        — Ты знаешь… знал их? Кто они?        — Мои ученики, — Урфин кашлянул. — Его я учил плавить медь, обжигать глину… Я думал, что он покинул меня. Лучше бы покинул. А он, — его рука коснулась измазанной в крови красной повязки, — он вызволил меня из клетки… Лучше бы они оба покинули меня… Лучше бы мне вообще не рождаться на свет!        — Не говори так, пожалуйста.        — Да. Это просто слова. Слова бессильны…        Он умолк, с силой зажмурившись. Стелла нерешительно коснулась его плеча.        — Тогда, утром…        — Что? — глухо и сдавленно.        — Ты действительно хотел, чтобы он убил тебя?        — Я… — пауза. — Я уже не знаю, чего я хотел. Просто надо было поступить так. Торма насытила бы моя смерть. Зачем он вмешался? Глупый мальчишка… глупое дитя…        Чародейка осторожно оправила дубленую куртку на груди мертвого.        — Возможно, он тоже не мог поступить иначе.        — Все должно было быть иначе. Все. О чем я думал? Чего я хотел?        Молчание.        — Что ты теперь будешь делать? — спросила она.        — Не знаю. У меня больше нет ничего впереди. И не вернуть то, что прошло. Жалкое я создание…        — Не говори так. Сегодня ты поступил как мужчина.        — Но что это изменило? Кому это нужно?        — Мне, — тихо ответила она, чувствуя, как застыло плечо под ее рукой.        Внезапно на краткий миг все потеряло и вновь обрело значение.        — Что? — раздался срывающийся шепот.        — Не говори, что ты никому не нужен, — чувствуя отчаянную резь в глазах, прошептала Стелла в ответ. — Ты волшебник. Ты мужчина. Я думала, что вижу тебя насквозь… Я ошиблась. Не всякий правитель готов пожертвовать жизнью ради народа, как ты. Я горжусь тем, что знаю тебя, Урфин. Совсем как когда-то…        Его сиплое дыхание участилось.        — Может, попробуем начать все… заново? — еле слышно спросила она, придвигаясь чуть ближе.        Секунду или две они молчали. Мир молчал вместе с ними.        — Заново? — его голос задребезжал, как ржавая струна. — Что тут можно начать заново, Стелла? Как смогут начать что-то заново убитые сегодня люди? Кто даст им второй шанс? Кто вернет их матерям, сестрам, людям? Как можно вернуть время вспять? Смогу ли я… сможем ли мы с тобой сделать так, чтобы эта война не произошла?        — Нет, — тихо, почти беззвучно.        — Тогда мне нечего тебе ответить, — он мягко пошевелился, и ее рука плавно соскользнула с его плеча. — Я не мужчина. Все это случилось из-за меня. Так есть и так будет отныне и вовеки. Можно уморить себя голодом, можно повеситься, но это ничего не изменит. Не оживит ни одного из тех, кого убила моя гордыня. Даже мой проклятый порошок на это не способен. Каждой ночью я буду видеть эти лица, клянусь черными камнями. Я недостоин тебя, прекраснейшая. Будь счастлива. Сделай свой народ счастливым.        Стелла опустила голову. Она хотела возразить, пыталась найти те особые слова, что смогут проломить сухую корку отчаяния, смести пепел с терзаемой совестью души — и не могла. Почему-то все, что приходило на ум, оказывалось неважным здесь и сейчас, посреди мертвых тел на затоптанной, рыжей от крови траве.        — Что ты теперь будешь делать? — спросила она со слезами в голосе.        Джюс пожал плечами.        — Уйду в горы, — это прозвучало как наконец принятое решение. — Возможно, когда-нибудь меня позабудут в Волшебной стране. Я надеюсь на это.        — Я не забуду, — по лицу вечно юной чародейки текли горячие капли. — Я буду ждать.        — Не стоит. Я не вернусь. И умру в одиночестве.        Огромная, широкая тень легла на них сверху. На них смотрели Чарли Блэк, Железный Дровосек и крепкий, плечистый Марран с перебинтованной головой. По лицу Джюса пробежала тень странного разочарования, словно он ожидал увидеть кого-то другого. Затем оно снова застыло.        — Простите, что подслушали, — Чарли неловко пожал плечами, морщась от боли в подвязанной руке. — Мы думали, кто-то из вас ранен. Значит, вот как ты решил, чародей?        — Чародеи творят чудеса, — слабо дернул головой Урфин. — А я просто идиот. Но — да, я так решил.        — Тогда подумайте еще немного, — прозвенел голос железного гиганта. — Прежде, чем уходить неизвестно куда, вам стоило бы попробовать хоть что-то изменить.        — Что тут можно изменить? Я не умею воскрешать мертвых. Только делать глупости, за которые расплачиваются другие люди. Им уже ничем не послужишь…        — Вы можете послужить их памяти, — качнул головой Дровосек. — Я знаю, вы упрямы, но и я сделан не из дерева. Поэтому выслушайте сперва, о чем мы говорили без вас, и будьте моим гостем. Поживите в моем замке, пока вам не станет хоть немного легче. И это не просьба.        Стелла попыталась возразить, но слова вновь умерли, не миновав губ. Спорить с этим спокойным стальным взглядом было все равно, что строгать дерево резиновым рубанком. Урфин вновь глухо вздохнул.        — Боюсь, что пользы не будет. Время лечит не всех. Я не умею забывать… к сожалению.        — Не всех, — медленно кивнул железный великан. — Это я знаю хорошо. Но считаю, что попробовать стоит.        — И все же…        — Повторяю, это не просьба.        — Значит, я пленник?        — Нет. Но я умею быть настойчивым.        Некоторое время волшебник размышлял, затем пожал плечами.        — Что ж, хорошо. В конце концов, кто я такой, чтобы чего-то требовать. А что будет потом?        — А потом у нас есть два выхода, — Железный Дровосек оглянулся на раненого Прыгуна. — Мы посовещались с Гортом…        — Если позволите, я сам скажу, — вмешался Марран. — Страна Мигунов тяжело пострадала во время войны. Нужно залечить ее раны. Поэтому мы остаемся здесь — наши руки пригодятся им на стройках и пашнях. Когда же все, что ныне разрушено, вновь восстанет, нам будет позволено уйти домой. Это будет справедливо.        — Пожалуй, — подумав, признал Джюс. — Значит, вам нужны рабочие руки? Я многое знаю о столярном деле и еще кое-что понимаю в других вещах… Хорошо, я помогу вам.        — Тогда порешили, — горец кивнул с мрачным достоинством. — А после этого ты можешь уйти с нами. Тебе всегда найдется место среди нашего племени.        — Уйти с вами? — тоскливо усмехнулся Урфин. — Зачем я вам? Кем я буду там, в горах? Огненным Богом?        — Нет, — качнул головой Горт. Красная повязка резко выделялась у него на плече. — Мы тоже не забудем то, что было. И я помню, что говорил Клем. Он был прав. Никаких больше князей. Никаких богов. Отныне мы сами будем себе хозяевами. Но мы помним и другое. Там, на Кряже, теперь дымят кузни, а наши старики живут в домах из доброго кирпича, а не в травяных хибарках и сырых пещерах. Возможно, чему-то еще нас научат здесь… если мы хорошо попросим. Но мы помним, с чего все начиналось.        Стелла снова коснулась плеча колдуна, словно подбадривая. Джюс опустил глаза. Неожиданно его лицо задрожало и скрылось в ладонях.        — Я… я не знаю, — выдавил он. — Мне надо подумать. Я пока не могу… и не знаю, смогу ли.        — У вас будет на это время, — Железный Дровосек оперся на топорище. — В любом случае, есть и другой вариант.        Он поглядел на Чарли Блэка. Моряк-авиатор смущенно откашлялся.        — В общем, тут такое дело, — он указал на свою руку. — Я пока что здесь застрял. С одной рукой вести аэроплан у меня не получится, иначе грохнусь где-нибудь в пустыне. Да и Страшила меня не отпустит, пока не вылечусь… Одним словом, это надолго. Но моя машина вместительна и может нести двоих человек. Даже троих, сам знаешь. Хотя третьему вроде бы некому.        В глазах Урфина сверкнул огонек.        — Ты хочешь забрать меня… туда? С собой, в Большой Мир?        — Не то чтобы очень хочу, — честно ответил Блэк. — Но если ты желаешь уйти… Канзас далеко отсюда. На ферме всегда нужны рабочие руки, а Джон Смит — отличный парень. Он сделал человека из жалкого пьяницы, когда я думал, что для меня все отныне и навеки закончилось. Я не обещаю, что это непременно поможет. Но это может помочь. Знаю по себе.        — А фея Элли? — спросил Железный Дровосек. — Она тоже там?        — Нет, — усмехнулся Чарли. — Элли уже большая. Сейчас она уехала в город, учится там. Хочет сама стать учительницей. Но иногда она нас навещает. Возможно, когда-нибудь она вернется насовсем.        — Но ты… — Джюс запнулся. — Ты ведь тоже постоянно возвращаешься оттуда…        — Здесь мои друзья, — Чарли снова пожал плечами. — К тому же машина выдержит двоих.        Урфин молча обвел взглядом побоище. Затем опять посмотрел на тела Харта и Клема. Наклонившись, Железный Дровосек бережно поднял убитых и отряхнул их от порошка.        — У вас будет время подумать, — повторил он. — Идем.        Трое друзей развернулись и зашагали к стану Мигунов, откуда слышался голос Страшилы. Несколько секунд Урфин сидел неподвижно. Затем медленно, словно во сне, поднялся на ноги и, спотыкаясь, пошел за ними.        Стелла осталась на месте. Послышался шум крыльев, и ей на плечо опустилась большая серая ворона. Волшебница услышала ее негромкий, печальный вздох.        Они долго смотрели им вслед.