Почти месяц прошёл с нашей последней встречи. Я ушла с головой в учёбу, а он в отрыв (так говорят его друзья). Всё снова встало на свои места. Не было никаких точек соприкосновения: в "1703" я больше не появлялась, ни с кем из его тусовки не общалась за исключением Евстигнеева, на звонки
в его пьяном угаре не отвечала. Он сам спрятался от меня за дверью, предварительно сменив замки.
Наш роман длиною в месяц быстро закончился и был схож с наркозом. Всё хорошо ровно до того, пока он действует, а закончившись, приводит к дикой боли. Мирон научил меня важному правилу: не показывать как тебе хуево, всё равно всем похер.
Неделю я проверяла себя на прочность. Сон, еда, свежий воздух: всё отвергалось мной первое время. Гена насильно впихивал в меня еду, таскал по всевозможным тусовкам, чтобы хоть как-то привести меня в чувства. Подача документов в университет стала отправной точкой моего возвращения в обычную жизнь без Фёдорова. Всё вернулось к прежнему: дом, книги и редкие встречи с Лерой.
— Опять оставил дома ключи, — я встала с дивана, оставив телефон на столе, — Ваня?
— Не ждала? — я открываю дверь и вижу Евстигнеева с радостным лицом.
— Ты не предупреждал, но я рада. Проходи, — смотрю на него, не отрываясь, и еле заметно улыбаюсь.
— Как дела у тебя?
— Хорошо, Вань. Ты бы так просто не пришёл, что случилось? — спрашиваю я, когда он садится напротив меня за барную стойку.
— Ты плохого мнения обо мне, — усмехается он, уводя взгляд куда-то в сторону окна, — Что у вас с Мироном? Я, конечно, не тот человек, с кем нужно это обсуждать, но, Ксюх, он сорвался. Янович оторвет мне голову, если узнает, что я рассказал тебе, слишком он гордый.
— Вань, — выдыхаю, — К чему ты ведёшь?
— Он бухает. Не до потери памяти, но от этого не легче. Ему хреново.
— Я ушла от этого. Почему вы считаете, что он не справится?! Почему я должна знать, как ему плохо? — голос срывается на крик, но я тут же осекаюсь, — Я ему не нужна.
— Я дурак. Прости, я не подумал о тебе в этой ситуации. Я пойду, увидимся в другой раз? — кивнув на его вопрос, прикрываю глаза и слышу, как он уходит.
***
— В общем, я сорвалась на Рудбоя.
— Ксень, тебе надо расслабиться. Как раз есть приглашение на вечеринку. Заодно с Ванькой помиришься.
— Если будет Ваня, будет и Мирон, — Лера идёт чуть медленнее чем я, заставляя меня оборачиваться.
— Не будет там Фёдорова. Пойдём, — останавливается и ждёт моего ответа.
— Хорошо.
***
Вечеринка, как назвала её Лера, оказалась обычной пьянкой в узком кругу. Гена, Джарахов, Драго, Ресторатор, Ваня и ещё несколько незнакомых мне людей. Мирона действительно не было в квартире, и я решила опробовать его методы:
напиться в хлам, забыть о проблемах. Гена был удивлён моим появлением, но лишь одобрительно кивнул и принёс бутылку вина. Правда, забыл штопор, которого в этой квартире не оказалось. Встаю и выхожу на балкон вместе с закрытой бутылкой красного полусухого.
Здесь прохладно. Порывы ветра приводят мысли в порядок, и я осознаю всю глупость своих поступков. Я сама искала встречи, я была уверена, что увижу его здесь. Возможно, я не нужна ему, но он нужен мне. Чертова бутылка, даже напиться нормально не могу.
Дверь раскрывается, и звук музыки усиливается, я даже не повернулась и продолжила стоять спиной. Мурашки побежали по коже, и я готова поклясться, что спиной чувствовала
его взгляд. Он молчал, но не ушёл.
— Это ты искала штопор? — я усмехаюсь и разворачиваюсь к нему лицом, — Ксюша?!
— Я искала, спасибо.
— Решила напиться? — его голос разрывает звенящую тишину.
— Нельзя? — вручаю ему бутылку и скрещиваю руки на груди.
— Твоё право, — он кладет телефон на стол и говорит, — Принесёшь бокалы? — молча киваю и скрываюсь за дверью.
Помещение полностью впитало в себя запах сигарет и алкоголя. На кухне сидят Ваня и Лера, за последние время они нашли общий язык, и она даже пару раз говорила о том, что он довольно милый парень. Внимание привлекла ещё одна девушка, которую раньше я не видела. Высоченные каблуки давали ей огромное преимущество над моим ростом, и пришлось попросить её достать пару бокалов с верхней полки. Лера кидает на меня вопросительный взгляд, а я отмахиваюсь и выхожу на балкон.
— Опять куришь.
— Бросить не получается, — говорит он и выдыхает сигаретный дым куда-то в небо.
Он снова молчит, бросая лишь взгляды на меня. На секунду мне показалось, что вернулся тот Мирон, который говорил о любви ко мне. Сейчас со мной стоял тот, которого я увидела впервые: злой и слишком серьёзный. Его резкие смены настроения возвращали меня в реальность, где я — обычная девчонка, а он — рэпер, которому похуй на всех.
***
— Я ждал тебя, — она вздрагивает, когда я говорю с ней.
— Поэтому спал с другими? — отворачивается от меня.
— А что мне остаётся? Я увяз во всей этой гнили, и меня не вытащить уже. А ты только жить начинаешь, не нужны тебе мои заёбы. Ты потом ненавидеть меня будешь за то, что втянул тебя во всё это дерьмо.
— Ты прав, — она делает паузу, продолжая стоять ко мне спиной. — Я тебя уже ненавижу
Всё. Последний выстрел. Она ушла, теперь уже навсегда. Ну и похуй, когда ушла Юля*, тоже было плохо, ну ведь смог забыть её, и Ксюша останется в прошлом. Закрепится в памяти, как самый лучший период в моей жизни. Я видел её силуэт в окне. Она зашла в ванную, прошу, только не плачь там. Не стою я твоих слёз.
— Мирон, ну где ты потерялся? — блондинка, имя которой я благополучно забыл ещё в клубе, надув губки, стояла напротив меня.
— Курил. Поехали ко мне, — хватаю её за руку и веду к выходу.
Сталкиваюсь с Ксюшей в коридоре, она тоже уходит. Бросает последний взгляд, который устремляется на девушку рядом, а я успеваю разглядеть её лицо. Её глаза блестят, блондинка вскрикивает от боли, когда я сжимаю её руку. Рюкзак на её плече последнее, что я видел за закрывающейся дверью.
Напиться? Трахнуть эту куклу? То и другое? Похуй, лишь бы забыть о ней. Клин клином выбивают, вот и будем выбивать её из памяти всю ночь.
Нет.
Напиться в одиночестве меня сейчас устроит больше. Тошнит от этих шлюх, все как одна, как с конвейера, сука.
— Я передумал. Мы никуда не едем.
— Мы остаёмся?
— Хочешь - оставайся, хочешь - вызови такси. Мне похуй, что ты будешь делать, — глазами ищу свою куртку, оставленную в комнате.
— А ты?
— Отъебись. Трахнись с кем-нибудь из толпы и успокойся.
***
Ненавижу его и всё, что с ним связано. Ненавижу Гену, потому что втянул меня в это. Ненавижу себя. Если уж начала изображать нормальную жизнь — продолжай дальше, а он продолжает бухать.
На улице свежо, совсем недавно закончился дождь, но кислорода не хватало. Я задыхалась в собственных слезах и мыслях. Последнее, что я помню отчётливо - яркий свет и визг колёс.
