***
— Отец? — Наконец-то, — как обычно раздраженно бросил мужчина и сунул девочке небольшой сверток. — Отнеси это в местную церковь, никуда не сворачивай и ртом не зевай. Поняла? — Да, отец, — девочка кивнула и побежала собираться к выходу. В этом году конец весны был жутко холодным и сырым, северные ветра пронизывали до самых костей, но местные жители каким-то непостижимым образом привыкли к столь суровым условиям. Семья той, кого в будущем будут звать «Викторией», были редким видом магов, тесно сотрудничающих со Святой Церковью на территории СССР, где христианство не было ни коренной верой, ни самой поддерживаемой властью. За исключением некоторых периодов Святая Церковь не имела особого влияния. Впрочем, и западная магия на этих богатых Лей-линиями землях никак не приживалась. Ассоциация, не став особо заморачиваться, оставила попытки прижить на чужой земле свои родовитые кланы и направила свой взор в более благоприятные земли Америки. Официально восточные земли были признаны слишком отсталыми и дикими и были переданы небольшим группам восточных кланов. Ни одна из трех основных ветвей Ассоциации Магов не была заинтересована в сложно управляемых магических потоках с высокой степенью отторжения. У семьи девочки даже не было собственной фамилии. Лишь имена и небольшая служба в местной церкви. Все, чего хотел глава семьи — это медленно, поколение за поколением извести магию в их роду и спокойно служить воле Господа. Он был груб и порой чрезмерно жесток, но прожив всю жизнь в сражениях с существами магического мира, мужчина уже не мог вести себя иначе, хотя мечтал лишь о мирной, и спокойной жизни. Поэтому небольшое семейство осело на задворках цивилизации и медленно уничтожало в себе магические корни. Маленькая девочка, конечно же, никогда не посвящалась в настоящую жизнь ее родителей, они решили отложить эту информацию до совершеннолетия дочери. В конце концов, развивать магию ей не требовалось, а столь серьезные темы стоило обсуждать с более-менее повзрослевшим отпрыском. Но именно в этот день у ее питомца родились щенята, девочка слишком волновалась и решила сначала зайти и проверить животных. В сарае пахло сухим сеном и немного деревом, холодные ветра задувало через небольшие щели, но в остальном помещение оставалось достаточно теплым. Девочка уже присела к собачке, чтобы подлить сэкономленного молока для щенят, когда снаружи послышался шум шагов по старой плиточной дорожке. Сначала ребенок даже испугался, что отец как-то вычислил, что она не пошла по его велению сразу и идет наказать нерадивую дочь. Но затем она осознала, что не оставила никаких следов, ведь сегодня не было дождя, из-за которого она могла бы оставить отпечатки под крытым крыльцом, или снега, где видны были бы ее маленькие шажки. Приняв решение, девочка быстро и тихо юркнула в противоположную сторону, спрятавшись за старой деревянной стенкой, разделяющей большое помещение сарая на несколько частей. Через несколько секунд старенькая дверь тихо отворилась, и послышались тяжелые шаги ее отца. Напольные доски почти не скрипели и лишь легкое шуршание сухой травы да грохот тяжелых сапог выдавали местоположение мужчины. Девочка затаилась, боясь даже вздохнуть, ее светло-голубые глаза с ужасом наблюдали за продвижением отца. — Дорогой, оставь животное, ведь наша дочь к нему привязалась, — попыталась остановить мужа женщина. — Вот именно, наша дочь слишком привязалась к этой псине, а теперь еще у этой суки появились эти обгрызки, — скривившись, сказал глава семейства. — Нужно избавиться от этих блохоразводников. — Но ты обещал, что если наша дочь сама будет ухаживать за животным, то позволишь оставить ей собаку, — робко возразила мать. — Пойми, женщина, — неприязненно вздохнул мужчина, ставя на пол большое железное ведро с водой, — она должна изучать Библию, а не таскаться с глупым животным. Слово Господне наставит ее на путь истинный, а чему научит ее шавка? Приносить щенят? Посмотри на наших соседей! Девке едва шестнадцать стукнуло, а уже с ребенком. Подумала ли она, чем будет кормить его, на какие деньги покупать одежду? Ты хочешь, чтобы у нашей дочери ветер в голове летал? — на последних словах мужчина сплюнул и, взяв за шкирку первого щенка, опустил животное в воду. Собака, почувствовав опасность для потомства, зарычала, когда мужчина потянулся за вторым щенком. — Глупая псина, — изначально глава семейства хотел лишь утопить щенят, но, раз шавка посмела угрожать ему... Тяжелый сапог опустился на голову маленького животного. Недовольно отряхнув сапог, отец продолжал методично опускать маленькие, еще слепые комки шерсти в воду. Мужчина вовсе не хотел проявлять излишнюю жестокость. Утопление, по его мнению, было чистым и достаточно милосердным видом умерщвления животных. Быстро закончив со всем, отец соскреб лопатой мертвую собаку и, погрузив ее в старый мешок, вышел. Женщина, вздохнув, прибрала следы и, захватив ведро, вышла следом за своим мужем... — Отец, — тихо подойдя, позвала дочь. — Ты выучила, то, что я тебе наказал? — сразу спросил мужчина, грозно посмотрев на ребенка. — Да, отец, я все запомнила, — мужчина еще не знал, какой смысл вкладывала девочка в свои слова, и поэтому просто кивнул, разрешая обратиться к себе. — Что случилось с моей собакой? — Ее забрал Господь, — спокойно ответил мужчина, даже не повернувшись к ребенку. — Такова была его воля, а перечить его воле нельзя, — с нажимом сказал отец, но, немного подумав, решил смягчить свои слова. — Не беспокойся о ее судьбе, если это животное было безгрешно, сейчас она в лучшем мире. — Я запомню твои слова, отец, — поклонилась девочка, на что мужчина слегка улыбнулся, будучи довольным отсутствием ненужных слез и вопросов у его дочери. Оба родителя по-своему желали добра дочери, но, к сожалению, стечение обстоятельств сложилось так, что в тот самый день они убили в ребенке не только веру, но и «человека»... Мужчина по обыкновению зашел в дом, где негромко работало старое домашнее радио, но какое-то внутреннее чувство кольнуло его беспокойством, едва он переступил порог своего дома. Быстро вытащив пистолет с самым простым магическим улучшением в виде усиления пробивной способности, давно не практикующий маг начал медленно и настороженно прокрадываться в дом. На кухне он увидел свою жену, связанную обычной веревкой и скотчем по рукам и ногам. Мужчина не стал сразу же бросаться на помощь, а аккуратно проверил помещение на наличие ловушек — сначала пробежавшись по помещению взглядом и магией, а потом тихо закинув внутрь свой ботинок. Удостоверившись, что угрозы нет, мужчина тихо подошел к жене и прощупал пульс. Она была жива и, судя по быстрому магическому анализу, просто в состоянии глубокого сна. Будить ее сейчас было опасно, женщина не являлась ни магом, ни бойцом и только мешалась бы. Кто бы ни проник в дом, он уже знал, что хозяин внутри, и его целью был именно он. Если бы мужчина был полноценным магом, то мог бы как-то использовать помощь мастерской, но дом был просто домом. Вернувшись назад, мужчина направился дальше. Чем ближе он подходил к ванной комнате, тем быстрее начинало биться его сердце от страха, когда он начинал понимать, что увидит дальше. Рука сжалась на рукояти пистолета, как и вторая на рукояти захваченного с кухни ножа. Шаги неприятно чавкали по затопленной части пола. Подойдя к необходимой комнате, мужчина аккуратно заглянул внутрь и так же проверил помещение на наличие ловушек. Холодок бежал по его спине, когда он медленно подходил к непосредственно переливающейся холодной водой ванне. Оружие выпало из рук испуганного человека, когда он с ужасом увидел своего младшего ребенка на дне недавно переполненной ванны. Быстро вытащив маленькое тельце, он попытался оказать ту помощь, которую мог, но было уже слишком поздно. — Его тоже забрал Господь, — послышался знакомый голос снаружи, в ярости и бешенстве мужчина буквально выпрыгнул из помещения и, оглянувшись, увидел в конце соседней комнаты у запасного выхода в сад свою дочь. Девочка положила горящую свечу на стульчик перед собой. — Что такое, отец? — лицо девочки приобрело жуткий вид невинного удивления, когда она бросила перед собой канистру с бензином. — Разве ты не рад, что малыш отправился в лучший мир? — закончив, она развернулась и выбежала во входную дверь. Издав жуткий вой, мужчина понесся следом за ней, по пути сбив мешающий стул. Разум его помутился от ярости и боли. Девочка бежала гораздо медленнее, и он бы догнал ее в считанные секунды, но всего через пять метров на его ноге захлопнулся волчий капкан. Не особо хорошо спрятанная ловушка вонзилась в его ногу своими ржавыми острыми зубами, и загремела стальная цепь. В бессильной злобе мужчина рвал клочья земли и беспомощно дергал цепь. Он кричал проклятья и угрозы, но девочка смотрела на него совершенно бесстрастно. — А теперь, отец, смотри как следом благодаря тебе к Господу отправится и мама, — холодно произнес ребенок, подбирая небольшую спортивную сумку и уходя, оставляя мужчину смотреть, как горит дом вместе с его женой...***
Виктория открыла глаза и, тяжело выдохнув, поднялась с койки. Серый потолок, светло-бежевые стены и неоновый свет ламп наводили тоску, а стерильность и специфический запах средств очистки и фильтрации воздуха в бункере невольно подкидывали неприятные аналогии с больничной палатой. Словно почувствовав пробуждение хозяйки, в дверь постучал один из гомункулов и сообщил об общем сборе перед обедом. Женщина лениво перевела взгляд на ручные механические часы. Было еще ранее утро, так что времени было полно. Быстро ополоснувшись холодной водой в душе, привычно надев защитный жилет под свой строгий костюм, маг захватила оружие и покинула комнату. Она отправилась к разрушенной части замка, а конкретно — к поврежденной части подвальной зоны с гомункулами, используемыми в качестве питания Слуг. После первой атаки команды Красных у мастеров возникли проблемы с поддержкой Героических Духов из-за недостатка праны, вырабатываемой неполным количеством живых ячеек. Тогда пришлось перераспределять расход, частично нагрузив цепи Фьоре, Роше и Дарника, чтобы поддерживать всех Слуг в максимально хорошем состоянии из-за слабости в магии Каулеса, Виктории и совсем не мага Шики Тоно. Сейчас, после смерти одного из мастеров и потери самого прожорливого Слуги, нужно было вновь провести перепланировку, разгрузив самых сильных магов. Горду необходимо было поддерживать класс Сэйбер, поэтому его цепи старались беречь от лишних перегрузок, чтобы фантазм Зигфрида всегда был наготове. С Кастер проблем, в общем-то, не было, так как ее мастер вообще не был магом, она имела довольно скромные параметры для своего класса, что, в общем, не помешало Владу Колосажателю признать ее последней и самой надежной линией обороны крепости Милления. — Роше, — вместо приветствия произнесла Виктория, подойдя к самому молодому мастеру их команды. Человек, которого еще даже не коснулась юность, последний в своем семействе. Несмотря на малый возраст, в тринадцать лет мальчишка уже мог претендовать на звание выше среднего в Часовой Башне. Хотя область его познаний была весьма узкой, зато в создании функциональных големов посоперничать с ним могли едва трое-пятеро магов со всего мира. Юный талант, несмотря на наличие обоих родителей, вырос в абсолютно искусственной среде. Всего через сутки после рождения, детей в семействе Роше передавали куклам на полное воспитание и содержание, где ребенок вырастал, видя отца и мать лишь к моменту передачи фамильной метки. Общение в таких семьях не то, что сводилось к минимуму, оно отсутствовало как таковое вообще, позволяя магам полностью посвятить себя магическому ремеслу. Мечта и цель Роше была лишь в достижении уровня его кумира Авицеборна. Абсолютно недостижимая цель для магов современного уровня, так же, как и путь к Истоку. Но отдавался ей маг полностью и без остатка. Когда Дарник попросил мальчика создать армию, выделив огромные ресурсы и ни в чем не ограничивая талант юного гения, Роше буквально спал в своей мастерской, сутками проектируя собственный автоматизированный завод по производству боевых големов. — Прошу подождать семь секунд, — пропыхтело где-то под одной из капсул, откуда торчали тонкие коротенькие ножки, одетые в коричневые шорты на подтяжках, обутые в обычные ботинки. Женщина, решив не мешать, отошла подальше, Горд тоже хорошо постарался, сумев-таки восстановить часть поврежденных капсул и перезапустить всю систему в кратчайшие сроки. Внутри прохладного помещения сновали лишь куклы размером с человека и гомункулы. Казалось бы, функции у обоих созданий почти одинаковые, но было сразу заметно, что Роше совершенно не уделял внимания эстетической составляющей своих конструктов: хоть куклы и были весьма надежны и долгосрочны, но выглядели либо нелепо, либо совсем уродливо. В противоположность им, гомункулы семейства Музик были красивы, возможно, не столь прекрасны, как работы Айнцбернов, но любой обычный человек назвал бы их минимум симпатичными. Что женщины, что мужчины имели в основном европейскую внешность, но были среди них и ярко выраженные азиаты и другие национальности, ни одного одинакового лица, каждому своему творению Горд придавал уникальность. Каждого гомункула этот немного честолюбивый человек делал не как ширпотреб, а как очередное произведение искусства, вплоть до мельчайших деталей вроде родинок, цвета радужки глаза и тембра голоса. Хотя результат работы и общий расход материалов склонял весы полезности-цены в пользу Роше, в созданиях Горда была, нет, не душа, но маленькая частица ее чувствовалась в каждой его работе. Виктория посмотрела на выкарабкивающегося мальчика, который отдавал распоряжения куклам. Прошлой ночью его мать погибла, но ни отец, ни сын никак не отреагировали, словно ее никогда и не было. Хотя и в правду — не было. Но уж кому, так не ей было судить об внутрисемейных отношениях. Губы сами по себе искривились в саркастичной усмешке. — Я вас слушаю, — вытерев испачканные руки, мальчик вежливо и отрепетировано улыбнулся. Ну да, людей, кроме Дарника, Роше не особо признавал, для него существовали лишь куклы. — Роше, сможешь модернизировать одного из своих големов? — женщина протянула несколько листов с черновыми набросками необходимого предмета. — Хм, слишком долго переделывать, — задумчиво протянул Роше, внутренне вздыхая от убогости исполнения, но при этом положительно оценив саму идею. — Жаль, — просто кивнула наемница. Воплощение ее идеи не было чем-то сильно необходимым, так что женщина просто решила использовать альтернативный и более обычный метод перемещений. — Я не сказал, что не могу этого сделать, — тут же сделал замечание мальчик, словно ему только что бросили вызов, серьезно посмотрев на собеседницу. Быстро сделав несколько пометок и кивнув своим мыслям, Роше засунул бумаги в карман своего испачкавшегося спец-костюма. — Не вижу смысла тратить времени на один экземпляр, проще сделать сразу партию. — Благодарю за ваш труд, — Виктория с некоторым трудом удержала лицо серьезным, все же мальчишки остаются мальчишками.***
В комнате было темно, приглушенный абажуром свет единственной включенной настольной лампы мог бы создать романтическую атмосферу, но Широ сразу воссоздал два коротких меча, черный и белый. Карие глаза мгновенно провели по всей комнате структурный анализ и обнаружили за соседней стеной Слугу и Рин. Облегченно выдохнув, парень уже хотел отозвать оружие, когда почувствовал, что магические потоки в соседнем помещении принадлежат не Тосаке. — Заходи Широ, тут нет ловушек, — донесся усталый голос лучника. — Но оружие не убирай, оно пригодится. Задаваясь вопросом о том, что же здесь произошло, Эмия вошел в комнату, так же освещенную лишь светом тонкого луча солнца пробивающегося в самом низу опущенных жалюзи, светом лампы из помещения, откуда пришел парень и... Широ вернулся, чтобы поговорить с Рин, найти новое решение, но обнаружил лишь ее безвольное тело на полу в тусклом желтом магическом круге. Она была жива и просто спала, но чувство неправильности не покидало Эмию, и он обратил свой взор на мужчину, сидящего в глубоком кресле. Вид Арчера разительно отличался от того, как он выглядел обычно. Вся самоуверенность и шутливость исчезли, сменившись напряженностью, опасением и чем-то еще, что прочитать было невозможно. Серые глаза стали жестче, казалось, даже сами черты лица лучника стали грубее за тот короткий промежуток времени, что парня не было. Сложив руки перед собой в замок и опустив локти на колени, Арчер смотрел на девушку немигающе, сотни различных эмоций сменяли друг друга в тяжелом взгляде Слуги. Широ каким-то чувством понимал, что лучник никогда не причинит вред Рин, что он, как и Эмия, тоже любит ее, пусть и иначе. Поэтому парень просто присел рядом с любимой. Сейчас ее лицо было таким чистым, умиротворенным и наивным, сейчас ей не нужно было носить маску главы клана Тосака, сейчас она было просто Рин. Не школьным идолом и неприступной красавицей, которой он тайно восхищался, а просто девушкой, со своими минусами и проблемами которую он полюбил. — В моем мире я убил Рин, — тихий голос лучника мгновенно разрушил атмосферу спокойствия. — Я любил ее, и я предал ее. Широ поднял взгляд на поднимающегося Слугу, от него все еще не исходило ни угрозы, ни жажды убийства, но в руках появились знакомые мечи. Каншо и Бьякуя, прошедшие с Арчером множество битв, оружие, что стало буквально продолжением самого Стража Противодействия. — Я не собираюсь драться с тобой, Эмия Широ, — произнес лучник, наблюдая, как парень так же поднимается, беря в руки такие же мечи. — Я расскажу тебе, — мужчина медленно подошел к парню и вытянул руки с оружием, — коснись своими проекциями моих. Широ молча повиновался, лезвия тихо соприкоснулись, и цепи обоих магов напряглись от резонанса. — Тогда в Зеркале Души ты не увидел мое прошлое, — Арчер прикрыл глаза и тяжело выдохнул сквозь нос, капельки пота медленно начали собираться на обоих магах, а температура в комнате скакнула на добрый десяток градусов. — Сейбер сказала, ты должен был увидеть, но, наверно, я просто не хотел тебе показывать. — И что же изменилось? — голос парня немного охрип, а по телу прошла волна дрожи, — Или мне следует спросить, кто? — Ты прав, — чуть кивнул лучник, все еще не открывая глаз, он надавил своими мечами чуть сильнее, немного усиливая поток праны. — С тех пор, как я поговорил с Сейбер в нашу первую ночь на крыше, я часто задумывался... — ... как сложилась бы судьба, если бы вы с Арчером из твоего мира просто сели и поговорили по душам? — закончил фразу Эмия, наоборот чуть ослабляя сопротивление и уменьшая потоки праны. Резонанс их душ стал ровнее и спокойнее, когда парень перестал оказывать сопротивление, а наоборот впустил в себя частичку души Арчера, частичку самых болезненных и тяжелых мыслей и воспоминаний. — Да. Поэтому сегодня я покажу тебе, к чему привел глупый путь идеалов Эмии Широ, — в голосе Арчера не было злобы или презрения, он не угрожал и не давил, лишь боль и нотки ностальгии просачивались в его спокойном голосе, когда его глаза распахнулись и серые зрачки устремили свой взор к парню. — Я покажу, к чему я и мои идеалы привели тех, кого я любил больше всех...***
Война окончилась победой Широ и Артурии. Мальчишка сразился с Киреем и вонзил ему в сердце кинжал Азот, Артурия где-то на другой стороне храма Рюдо одолела Гильгамеша. Испорченный Грааль был уничтожен Королем Рыцарей, тот Эмия потратил последнее Командное Заклинание, чтобы остановить Зло Всего Мира. Будь здесь Сэйбер, она бы отметила иронию своей проклятой сути, но Широ видел совсем другое. Прощание, нежелание отпускать, смирение с судьбой... и любовь, любовь, которой не суждено было продлиться долго, ибо один был человеком, когда другая — лишь временным духом. Любовь которая была невозможна, ибо она шла против самого мироздания. Артурия отпустила свои сожаления и исчезла с улыбкой, тот Широ отпустил ее с улыбкой, разделив ее мечту и идеалы... это мог бы быть красивый финал истории с долей драмы. Но жизнь не пожалела юного идеалиста, и мир обошелся с ним с ужасающей жестокостью. Они смогли спасти Иллию, родную дочь Кирицугу и сводную сестру другого Широ. Рин оправилась от ранения, и оставшийся учебный год они жили счастливо. Тайга сильно сдружилась с Иллией, Сакура часто приходила в гости и занималась вместе с тем Эмией готовкой. И Широ мог бы позавидовать такой идиллии, если бы уже не знал всех подводных камней. Спустя пол года Айнцберн начала быстро уставать и часто болеть. Гомункул знала о своем недолговечном теле, но до последнего не говорила Широ, Рин тоже догадывалась, но понимала, что ничего уже нельзя сделать и молчала. Конечно, в конце концов, парень все же догадался и как обычно не смог устоять перед порывом сделать «что-то». К тому времени он уже успел несколько раз посетить Часовую Башню и познакомиться с некоторыми магами. Рин просила его не делать глупостей и вместо того, чтобы неделями пропадать в разъездах, провести последние дни с сестрой. Но Широ до последнего верил, что можно спасти Иллию, и его путь привел к другой, менее знаменитой, менее талантливой, но все еще крайне умелой семье алхимиков. Музик. Их глава, Горд Музик, полноватый мужчина средних лет, любивший носить белые мундиры, согласился помочь за услугу со стороны Эмии... Как бы то ни было, Горд исполнил свое обещание. Хотя Айнцберн прожила не намного больше отпущенного срока, но до последнего дня девочка могла наслаждаться жизнью обычного ребенка на полную. Тогда Широ посвятил всего себя сестре, он гулял с ней по паркам, водил на аттракционы, показал ей настоящее море, он часто играл с девочкой и рассказывал о Кирицугу. Но, в конце концов, срок жизни гомункула истек. Широ похоронил ее рядом со своим отчимом, надеясь, что хотя бы после смерти Иллия сможет встретиться со своими родителями. Окончив старшую школу Широ отправился в Англию вместе с Рин. Тогда он еще даже не представлял, во что ему обойдется помощь алхимика. Горду требовались записи клана Тосака о войне за Грааль. Так как война была окончена, а Грааль уничтожен, Эмия не увидел в просьбе алхимика проблемы. Тайно скопировав записи в мастерской Рин, куда ему всегда был свободный доступ, парень передал копии Горду для его исторических сводок. Музик был довольно неплохим мужчиной, хотя немного заносчивым, как Синдзи. Они довольно быстро сдружились, часто пересекаясь по своим делам внутри Часовой Башни. Как оказалось, Горд вступил в более крупный клан Игдимилления, который смог обеспечить алхимика всеми необходимыми ресурсами... Спустя большой промежуток времени Широ вернулся в родной Фуюки, чтобы проведать своих одноклассников, друзей и конечно же Фуджимуру и Сакуру. Он нашел почти всех... на кладбище. Это стало таким сильным потрясением, что несколько дней Эмия просто не выходил из своего дома, отходя от шока. Рин не знала. Она не знала не потому, что ей было все равно, а потому, что у нее возникло множество проблем. Все неурядицы и сторонние дела по-своему и в отдельности были мелочами, но все вместе они постоянно затягивали волшебницу во все новые и новые круги бумажной работы, отчетов и прочего. Новость о смерти Сакуры ударила по Тосаке гораздо сильнее, чем по Широ, хотя, конечно же, она всегда старалась скрыть это. Но по ночам еще долгое время она плакала, запершись в своей комнате. Тогда они перестали быть просто друзьями и стали любовниками. Двое сломленных людей нашли утешение друг в друге, никто не мог винить их в этом. Официально они все еще оставались магом и учеником, но для многих окружающих их отношения не были большим секретом. И когда все более или менее начало налаживаться, судьба нанесла очередной удар. Игдимилления. Крупный клан, с которыми тесно общался Широ, они стояли за многими проблемами Рин. Тогда еще парень не понимал, но политика в мире магов еще более жестока, чем в мире людей. Его использовали. Эмия не знал, как давно, но именно через него Игдимилления знали, куда и когда нужно бить, чтобы не оставить следов или обрубить их в нужный момент. Он не знал, был ли Горд их соучастником с самого начала или предал его позже. Но факт не изменился, продление жизни Иллии стоило ему сокращения жизни Рин, причем совершенно нечестным коэффициентом. Рин погибла у него на глазах. Рин погибла из-за него. Игдимилления через своих людей повесила все грехи на него и объявила в розыск. И Широ бежал, бежал словно преступник, все его товарищи и те, кого он считал друзьями, мгновенно отвернулись от него. Если бы не помощь Эдельфельт, которая никогда не верила в его прямую причастность к смерти, возможно, он даже бы не выбрался из страны. Он бежал сначала в Штаты, где влияние Часовой Башни было более скромным, а затем, немного поднаторев в искусстве убийств, Широ отправился в Южную Америку, где занялся изучением специфических магических направлений и ядов. Начиная с момента смерти Рин, он жил лишь местью, холодной, расчетливой и циничной. Если в его душе и мог быть мир, то Тосака после разлуки с Артурией стала его центром мира. И когда маги и политики Часовой Башни отняли ее, он поставил своей целью отнять их жизни. К двадцати семи годам он уже мало походил на Широ — став Арчером. Долгие годы он методично и аккуратно собирал информацию о Горде, его окружении, клане Игдимилления и связанных с ним магов на высоких постах. «Американские друзья» из штатов, кое-какие знакомые контакты из Моря Бродяг и наемников-заклинателей, Арчер выжидал подобно кобре перед броском, он находил мастерские своих целей, их наиболее частые маршруты передвижений, рестораны и бизнес-центры, где они обычно вели свои встречи... Свое двадцать восьмое день рождение он отметил их смертью. Семьдесят четыре мага, из которых двое были Лордами, а еще двенадцать — занимали высокие посты в Часовой Башне. Все они проживали в самом Лондоне или ближайших окрестностях, все они погибли от необычных методов Широ, объединившего саперное ремесло с магией и ядами. Он никогда бы не смог стать выдающимся магом, но жестокая политика Часовой Башни родила в нем одного из лучших убийц, перенявшего звание своего отчима. Магоубийца. Конечно же он не мог убить всех сразу: не все жили в Англии, не все цели долго находились на одном месте, Эмия отправился в путь, неся свою месть по всему миру. Жестко и безжалостно. Он поставил на уши всю Ассоциацию, и, естественно, ответные меры последовали незамедлительно. У него уже не осталось ни друзей, ни близких, на которых можно было бы надавить. Почти год непрекращающихся погонь, астрономическая цифра за его голову и единственная цель превратили Широ в механизм, бездушные шестеренки, что просто делали свою работу — крутились по жизни, неся смерть. Месть была смыслом его жизни и со временем просто стала продолжением его самого. Он убивал, снова и снова. Со временем понятие гражданские и невинные люди стерлось из его восприятия, а лица убитых им магов стали просто сухими и безжизненными фотографиями... и тогда он начал упиваться смертью. Но каким бы умелым Магоубийцей он не был, дисциплинированная и отлаженная система Ассоциации Магов медленно, но верно сдавливала петлю. В конце концов, за ним послали большую группу профессионалов, лучших специалистов в той же области, что и Широ. Роттвейл Берзинский «Серебряный ящер», «Штормовая поступь» Джин Рам, «Камедевые братья» из семьи Пентел, Финд фор Сембрен... Они все были магами, известными по всему миру — монстрами, чьим уделом был бой, уничтожавшими противника без всякой жалости. Не важно, как ты хорош, патроны и взрывчатку нельзя приобрести в супермаркете, а определенные яды и травы можно раздобыть лишь в определенных местах и иногда — лишь в определенное время, нужны деньги, чтобы есть и где-то спать, и жесткая машина Часовой Башни быстро отсекала все возможные пути добычи необходимого, она шла, наступая на пятки, и в конце Арчера загнали и окружили. Его ждала смерть где-то в глуши на давно заброшенном заводе. Но месть не была удовлетворена. И тогда он заключил договор с Аллайей. Он продал душу ради завершения своей мести, ради утоления бесконечного голода ненависти и злобы на всех вокруг. И тогда он получил оружие для своей изуродованной и искаженной временем мести. И так у него появился Бесконечных Клинков Край. Зеркало Души, что воплощало его жажду мести, его сожаления... и его любовь. Даже за пеленой мести он никогда не забывал ее. Он предал идеалы, разделенные с Артурией, но никогда не забывал, что любил ее всем сердцем... Месть двигала его в нескончаемом потоке убийств, пока однажды в прицеле он не увидел ее. Лувию. Очередное препятствие на пути его уже пустой мести. Она несла ребенка на руках, еще совсем крохотного — его цель. И тогда пелена мести подернулась. Сколько женщин и детей он убил? Сколько ни в чем неповинных людей пострадали, ради его эгоистичной цели? Почему он должен убить это дитя? Все просто. Он винил всех магов, всех без разбора. Ослепленный местью, он не смог остановиться на Игдимиллении, не смог остановиться на причастных Лордах, не смог остановиться на тех, кого послали его убить... Потому что таков был его контракт, он пожелал в ярости убить всех магов Часовой Башни и теперь просто не мог остановиться. Воля Аллайи вела его, воля Аллайи приказывала нажать на курок, он сам подписался и не мог противиться. Они убили Рин... Но он забыл, на ком вина в первую очередь. Выдох. И тогда он убил ради спасения. Впервые его палец нажал на курок, не для того, чтобы отнять чью-то чужую жизнь, а для того, чтобы спасти. Какая ирония. Выстрел. Пистолет, приставленный к виску. Вот так закончилась жизнь ЭМИИ. Вот так он стал Стражем Противодействия. Вот так он попал в замкнутый круг ада из другого ада. Предательство. Клеймо, что он вырезал в своей душе собственными руками. Синяя ленточка, оставшаяся от блузки Артурии в их первую ночь близости в лесу Айнцберн. Ленточка, что он хранил у сердца, синий клочок ткани, что жег больнее раскаленного металла. Но он продолжал хранить ее... Такова история «героя» ЭМИИ Широ. Человека, что желал нести спасение, но спустился во тьму...