Защитник для бога

Слишком светло. Белый потолок, кое-где жёлтые обои; старая, потёртая временем мебель. Огромные оконные проёмы с облупившейся на рамах краской. Открытые настежь, чтобы палящее солнце вконец сожгло глаза Корво. Веки с трудом приоткрылись, поначалу жмурясь от яркости, часто моргая и дергаясь. Аттано не нашарил под рукой ни плаща, ни меча — рывком сел в постели, озираясь, будто очнувшись в западне. В комнате было чисто. Под бедрами хрустели простыни, спина в кои-то веки не ныла от жёсткости досок или вонючего матраса. Хотелось жить. Нежиться под мягким одеялом, есть досыта, мыться в ванной. Кому-то это позволено с рождения, в то время как другим суждено довольствоваться крысиным мясом и грязной водой. Таков мир, в котором Корво жил. И он не собирался жаловаться. К телу подступила боль, зудящими укусами покрывая тело. Сказалось вчерашнее геройство. Аттано сдавил спазм от одного лишь воспоминания, опухшая рука, потянувшаяся ко рту, слушалась неохотно. Больше всего хотелось откинуться обратно на кровать и проспать так ещё дня два. «Ты вновь выбираешь быть моим Защитником». Спать расхотелось. Что имел в виду этот аристократ? Да и где он сам? — Я здесь. Просыпайся, Корво. По спине Аттано пробежал холодок. Разве можно объяснить то, что он не заметил самую выделяющуюся деталь в комнате, глядя в упор? Чужой сидел на кресле у его кровати. Он прижимал пальцы к губам, оценивающе глядя на перебинтованного с головы до ног Корво. Взгляд в последнюю очередь дошёл до карих глаз собеседника, когда юноша надавил основной фалангой указательного на нижнюю губу, разделяя её с верхней, с нажимом проводя по податливой плоти, неосознанно играя со своей полнокровной розовой кожей, тонко натягивающейся при малейшем движении. Юноша не размыкал взгляд, не менял отсутствующего выражения лица. Он будто затерялся, вдумчиво-небрежно рассматривая Аттано. Попытки раненого выбраться из постели прекратились сами собой. — Где я? — У меня дома. Нежные губы увлажнились, вгоняющая в напряжение рука легла на подлокотник. — Как ты меня сюда дотащил? Карета ведь уехала, я видел. Чужой отвёл взгляд. Ухоженные пальцы поочерёдно встрепенулись и вновь опустились на обивку. — Это не важно. Лучше скажи, Корво, — интерес снова проснулся в нём. — Почему ты назвался Аттано? Не припомню тебя в доме лорда. Такой вопрос был неожиданностью. Корво и сам позабыл, что значила для него эта фамилия. Нет, он просто не хотел вспоминать. — Лорд дал мне обещание… Это не твоё дело, — не любивший этой темы портовый бродяга с трудом пересилил себя и выбрался из плена простыней. Он заметался взглядом по комнате в поисках одежды, пребывая в одних подштанниках и двух слоях бинтов. — Не спеши, — аристократ поднялся, сокращая дистанцию между ними. — У нас ещё будет время, чтобы во всём разобраться. Чужой терпеливо стоял рядом, пока Аттано наспех застёгивал рубашку и прыгал, пытаясь попасть в штанину. Он хотел было коснуться его, но тот торопливо открыл дверь, уходя от ответа. — Постой, Корво. Взъерошенный, в самых смешанных чувствах, Аттано обернулся, роняя взгляд на спокойствие дворянина. — Ты так и не услышал самого главного. Я предлагаю тебе быть моим Защитником. Телохранителем, если угодно. Корво остановился. Он понял, что имелось в виду. Быть личной стражей значит находиться подле нанимателя день и ночь. Присутствовать тенью, где бы тот ни был. Это также значило и то, что ему пришлось бы перебраться в этот дом, где, наверное, полно прислуги, и продолжать жить за счёт своего клинка и таланта. На сей раз полноценно. «Хранить тело и разум, что бы ни случилось. Защищать господина до последнего вздоха», — мысли подтёками отпечатались на портрете синеглазого юноши, обрамляя возможную жизнь Корво какими-то уж совсем невероятными деталями. Аттано не знал, как правильно ответить. Но когда разум бессилен, шестое чувство никогда не откажет. — Пожалуй, соглашусь. Чужой улыбнулся. — Ты уже согласился. Корво принял эту улыбку за поощрение и кротко кивнул. В его мире что-то точно было не так. Что-то, обретающееся на поверхности и постоянно гнетущее. Будто сон, смысл которого он забыл, но пережить ещё не успел. Кит, вынырнувший из чёрного океана, вновь ушёл в непроницаемую воду.