Эмоции без обязательств

Когда Джон напился, всё пошло как-то наперекосяк. Он пришёл домой, скинул ботинки и, не снимая куртки, поплёлся в своё кресло. И при этом довольно громко напевая какую-то странную песню, точнее, разные песни. То про коня в поле, то про новую порцию алкоголя в рюмке, то уже про ворона над головой. Иногда срывался на тающий лёд и очаровательные штаны. Кое-где он фальшивил, особенно на высоких нотах, но, в целом, пел довольно сносно. Но этот факт не отменял трёх часов ночи на часах и очень уставшего Шерлока после успешно завершённого дела. Взъерошенный после непродолжительного сна Холмс, подавляя зевки, со злостью в глазах появился в гостиной. Он пытался разобрать в воплях Джона что-то членораздельное, но ничего не понимал. Ну как понять, что за штаны в рюмке и что за поле над вороном? Поэтому Шерлок был недоволен вдвойне: он и не понимал чего-то, и его разбудил Джон – Джон! – после утомительного дела. И Шерлок был решительно намерен успокоить Ватсона, уложить его спать, укрыть одеялком, и… В общем, заставить замолчать. Но как только Джон увидел перед собой детектива, его глаза чуть расширились, засияли, он ненадолго заткнулся. Но позже, набрав в грудь побольше воздуха, он вдруг стал петь, чётко и разборчиво: — Я шёл по улице один, высокий крашеный блондин, — начал он громко и заливисто, на что Холмс начал хмуриться и сомневаться в адекватности соседа. Джон пел, улыбаясь, порой хихикая в словах, и как-то значительно посматривал на Шерлока, который чуть содрогнулся, услышав «и жопу начал мять в своих ладонях», даже не представляя, что его ждёт дальше. — Я понял, что влюбился по уши в него. И больше в жизни мне не надо ничего. — Шерлоку стало плохо, он хотел остановить Джона, но он решил допеть припев: — И никогда уже не будешь ты другим! Мужчина сзади всё окрасит голубым! Детектив так и сел в своё кресло, напрочь позабыв о том, что очень хотел спать, что хотел заткнуть Ватсона, и что, вообще-то, это просто песня. Но как это может быть просто песней, когда перед ним стоит пьяный бывший военный врач? Да и просто Джон, сдержанный, приличный и… натурал. А тот продолжал петь, глаза его всё так же сверкали. Доктор чуть сполз с кресла, так, что его колени соприкоснулись с коленями Холмса, отчего тот ощутимо вздрогнул. И отчего где-то в чертогах большими буквами встал текст «это не просто так, Холмс. Не просто так». Но его тело так и продолжало бездействовать. Так что, когда Джон допел свою чудо-голубую песню, он нахмурился, разочарованно шмыгнул носом и поплёлся на второй этаж, в свою комнату, напевая под нос: «Жёлтые тюльпаны – вестники разлуки». На утро, так и не пошевелившийся Шерлок, наконец, всё понял. Жаль только, что Ватсон всё забыл. Но на это был разработан целый потрясающий план. Вечером Холмс взял скрипку и очень трогательно начал наигрывать мотив песни «Мама, я гей», надеясь, что, в отличие от него самого, Джон более сообразительный и всё поймёт. И Джон всё понял.