Эмоции без обязательств

Этот мужчина сходит с ума, когда выпивает. Не было ничего интереснее, чем наблюдать за Джоном, медленно опрокидывающего в себя рюмку чего-то горячительного. После первой с ним ничего не происходило. После второй – начинались некоторые изменения, которые мог подметить лишь один Шерлок. Но с каждыми последующими рюмками, которые Шерлок научился абсолютно незаметно и очень эффективно быстро обновлять, Джон становился другим. Диким. Устрашающим. Поражающим. Волнующим. Шерлок никогда не мог отказать себе в удовольствии наблюдать за Ватсоном, открывающего бутылку пива, вина, бренди. Каждый вид алкоголя действовал на него по-разному. И все данные надёжно сохранены у Шерлока под корой сознания. Джон, выпивший достаточно виски, начинал говорить, а не слушать, что всегда было при их обычной жизни. И в такие моменты именно Шерлок превращался в слушателя. Внимательного, сосредоточенного, ловящего каждое слово человека рядом с ним. И Шерлок слушал о том, как трудно живётся врачам (после четвёртой рюмки); как трудно живётся самому Джону (после шестой); какой Холмс всё-таки идиот (после седьмой); какой он невоспитанный, надменный, жестокий (после седьмой с половиной); какой он временами обаятельный, когда того требует дело (после восьмой); какой он красивый и бессовестно милый, когда иного дело не требует (после девятой). Всякий раз, когда Шерлок видел Ватсона, уронившего голову на руки, относительно невнятно мямлящего о своём потрясающем соседе, готового вот-вот сказать что-то совершенно немыслимое, он цепенел. Невидимые крепкие нити окутывали его «транспорт», внезапно становившийся неуправляемым, мягким, податливым. «Транспорт», по которому бегали электрические разряды, проникая в каждую клеточку, особенно сильно ощущаясь на кончиках пальцев, в животе и, почему-то, на щеках. «Транспорт», который начинал внутренне сотрясаться, будто готовый вот-вот сломаться, пасть перед чем-то невнятным и страшным, чем-то волнующем и приятным, чем-то неконтролируемым. Перед чем-то, что сам Джон, в силу своей сентиментальной натуры, назвал бы «чувствами». И Шерлок, с трудом заставляя себя, убирал от соседа алкоголь, не давая ему и шанса выпить хоть каплю. Слышал слабые протесты, ощущал на себе грозный и недовольный взгляд – всё, на что был способен Джон. Но Шерлок боялся. Либо того, что Джон, выпив ещё хоть немного, забудет свои слова, вновь начав говорить о том, какой Холмс невыносимый. Либо того, что он скажет что-то новое, совершенно неприемлемое и пугающее, что заставит детектива… Шерлок не знал, что может с ним произойти ещё. Что именно может сказать Джон. Что вообще происходит между ними и что должно происходить. Впервые Шерлок Холмс чего-то стоящего не знал и не хотел узнавать. Пока что. Джон был для него наркотиком. Новым, полностью не изученным, интригующим. Манящим и притягательным. Наркотиком, дозу которого надо было тщательно рассчитывать, регулировать, не позволяя себе срываться на большую дозу прямо сейчас. Шерлоку было сложно. Страшно. Но интересно. И это манило его. «Этот мужчина сходит с ума, когда выпивает его друг».