Учеба по обмену

Джош прижимал Тайлера к себе, и прерывисто дышал — так, будто был напуган. Таю стало стыдно. В смятении он заговорил:  — Д-джош, я… — Тшшш, — Дан прикоснулся пальцем к его губам. В этом прикосновении было столько нежности, в объятиях Джоша — столько тепла, что Тайлер решил в кои-то веки не думать о том, что будет, если. Он закрыл глаза и наслаждался сладким трепетом, заставлявшим его тело дрожать. Дан накинул одеяло на ноги Джозефа, и вновь замер, чувствуя приятную тяжесть, с которой голова Тая давила на его бедро. Он понимал, что надо бы уговорить Тайлера раздеться и лечь, но боялся, что не сможет сдержаться и перейдет через грань в своем стремлении утешить замученного собственной добродетелью Тайлера. В то же время он не мог уйти — даже сейчас, когда Тай успокоился и, казалось, дремал, доверясь его рукам. Джошу отчаянно хотелось провалиться в забвение, где он сможет избавиться от душевных страданий; будто вместе со слезами Тай передал ему свои печали, и они, попав под кожу, жгли его. Уйти к себе он не мог, опасаясь, что Тай вновь сбежит поутру и ему придется приглядывать за ним в школе (Джош искренне надеялся, что Тай его не заметил). Остаться тут? Спать сидя было неудобно, тепло Тая манило и обжигало его, как свеча мотылька, и Дан не знал, что ему делать. Тут Тайлер заворочался и потерся щекой о руку Джоша. Ощущения были сравнимы с ударом тока, обрывом страховочного троса, падением с нераскрывшимся парашютом. Дан подавил в себе стон, боясь разбудить спавшего Тая. Джош откинулся на стену и гладил лицо Джозефа кончиками пальцев — легкий пушок на щеках, трещинки на кромке губ, припухлые нижние веки, еще не отошедшие от слез, растрепанные брови, влажную дорожку на крыле носа. Дан силился понять, что в голове его друга причиняет тому столько боли, вынуждая скрываться от самых близких ему людей. Он, столкнувшийся с человеческой жесткостью раньше, чем Тай, успел отрастить броню, и задеть его было бы не так просто. Джош поглаживал выемку между челюстью и шеей Тайлера и думал — как бы он поступил на его месте. Расшвырял всех, как кегли? Покрыл матом бесцеремонную свору шавок, в которую превратились вчерашние феи? Что бы он сделал? Он искренне не понимал, почему Тайлер стесняется поступка, который сохранил ему, Дану, сестру в здравом уме? Да, он понимал естественный ужас, нападающий на парня при встрече с проявлениями женской физиологии, особенно если она сопровождается таким вот… вниманием, но ведь он сделал все правильно. Никого не покалечил. Увел Эш. Привез ее домой. Бренд рассказывал, что Тай был готов нести Эшли на руках до дома, понимая при том, что не донесет. Но той было плохо, и он вел ее из последних сил, которых у самого-то было немного. — Бедный ты мой, бедный, — шептал Джош, водя пальцами по жилке у ключицы, — я клянусь, ты будешь в порядке. Я буду в порядке, потому что ты будешь рядом. В его голове вновь зазвучала еле слышная мольба «спаси меня». — Господи, Тайлер, — шептал Дан в пустоту перед собой, — если бы знал, если бы я мог угадать, как спасти твою измученную душу? Ты так легко впускаешь в нее всех, кто ищет прибежища и тепла, а после плачешь, сраженный холодом и равнодушием. Как ты можешь любить всех? Любить придурка Бренда, которому за его шуточки давно стоит оторвать то, чем он думает. Любить психа Ри, которого может переклинить от случайного взгляда? Любить малышей, искренне верящих в то, что мир вращается вокруг них и их желаний? Он сглотнул, не решаясь задать главный вопрос. Вопрос, который выжигал его изнутри, не давая спокойно жить. Вопрос, который он не мог задать Тайлеру до сегодняшнего вечера, когда тот сам подался ему навстречу. Джош кусал губы в волнении, ему так хотелось, чтобы Тайлер услышал его. Он боялся, что Тайлер услышит его. Но сейчас тот спал, и Дан больше не мог сдерживаться. Он поцеловал Тая в лоб и простонал — Можешь ли ты любить меня? Видит бог, он отчаянно нуждался в Тайлере, и в то же время он боялся, что тот услышит его. На короткое, быстрее, чем взмах ресниц, мгновение ему показалось, что Джозеф резко вздохнул, и испуганно оторвался от него. Но через долю секунды тот снова ровно задышал, и Джош тоскливо подумал, что он, верно, никогда не осмелится использовать шанс, подаренный ему самой судьбой. Пару месяцев назад он думал, что, верно, мог бы замутить что-то с девочкой, которая поселится у них — ни к чему не обязывающий роман, легкий флирт, прозрачные намеки, может быть, даже откровенные ласки — почему нет? Но Тай… Ох, Тай… Дан понял, что не отдаст этого парня никому. Да, он гребаный собственник. Да, он истеричка и псих. Но как бы он хотел, чтобы на репетициях они были вдвоем, и Тим не бросал на Тая двусмысленные взгляды, от которых тот дергался в сторону, сбиваясь с нот. Паскудник Скиппер, нашел себе игрушку! И ведь не упрекнешь его — он действительно помогал Таю зазвучать, но, черт, зачем при этом лапать его грудь, показывая, как звук должен проходить по резонатору в человеческом теле? Дан изо всех сил сдерживался, чтобы не заорать «а ну отойди от моего парня», понимая, что после этого Джозефу не дадут прохода, а повышенное внимание — явно не то, к чему он стремился. Ему и баскетбола хватало. Джош чуть ли не скрежетал зубами: — Господи, Тайлер, почему тебе больше всех надо? Почему тебе нужен кто-то, кроме меня? Кто же тебе нужен? Ктоооо? Он стонал, не замечая, что давно перестал шептать. Тишина сжимала его в своих ледяных объятиях, и Дан пытался сжаться, стать меньше, спрятаться от гнетущего ничто, но тут он услышал — Ты. Джош покрылся потом, поняв, что Тай слышал его откровения. Но… он же ответил? Он не смолчал. Так, может… — Что «ты», Тайо? — хрипло спросил он, облизав искусанную губу. — Мне нужен ты, — повторил Тайлер, почти не дрожа. Дан замер, боясь пошевелиться, боясь движением спугнуть откровенность, к которой располагает темнота, в которой ты не можешь увидеть лица, но можешь потрогать душу. — Я боюсь тебя. Я хочу тебя, — тихо сказал Джозеф. — Я хочу знать, что ты всегда будешь рядом. Я хочу слушать твой шепот в ночи. Я хочу держаться за твою руку, потому что это — единственное, что имеет для меня значение. Я устал быть одиноким вместе с тобой. — Господи, Тайлер… — шептал Джош, понимая, что губы не слушаются его. — Тайлер, ты помнишь, что тебе нет восемнадцати? — И что? — усмехнулся тот, — думаешь, меня бы это остановило? — Это останавливает меня, — нерешительно возразил Джош, снова кусая губы до крови, стараясь отвлечься от доверившегося ему хрупкого юноши. — Не надо, — серьезно сказал тот, — я не говорю, что у нас должен быть безбашенный секс в школьном туалете или глубокий минет в укромном уголке сада… Шокированный Дан перебил его: — Тайлер, ты откуда все это знаешь??? — Я умею слушать людей, Джоши, — спокойно ответил тот, — они не видят во мне конкурента, альфу, или как там это сейчас модно называть? Они выбалтывают свои секреты и желания. И, знаешь, я понимаю ту глупую девочку, которая хотела лечь под кого-то из вас, а вернее всего — под тебя. Потому что когда ты так близко — Тайлер коснулся пальцами ладони Дана и того вновь ударило током — я хочу, чтобы в этом доме остались мы с тобой. Только мы вдвоем, и никого бы не интересовало, что мы делаем — на полу ли, в узкой постели… да хоть на столе! — Я не знаю, зачем я тебе это говорю, — выдохнул Джозеф, и Дану захотелось вобрать в себя этот вздох, — я допускаю, что утром ты не решишься посмотреть мне в глаза. Я боюсь, что когда я посмотрю в твои глаза, не найду в них и следа того, о чем ты шептал мне, думая, что я сплю. Ведь иначе ты бы не сказал мне, так? Дан кивнул, поражаясь собственной робости. — А что бы ты сказал, зная, что я ночами сижу тут без сна, мучаясь оттого, что не могу прийти к тебе? — тихо спросил Джозеф. — Наталкиваясь на стену, которую ты возвел вокруг себя? — Так чего же ты хочешь? — спросил Джош, которому все происходящее казалось горячечным бредом его воспаленного воображения. Тай немедленно ответил: — Тебя. Твои мысли. Твою душу. И — может быть, потом, — твое тело. Если мы оба захотим. В эту минуту Джош Дан понял, что Тайлер Джозеф гораздо сильнее, чем кажется. Гораздо умнее, чем показывает. И он — тот самый человек, в руки которого Джошуа Уильям Дан только что вложил свое сердце.