Учеба по обмену

Буквально через полчаса после отъезда Эшли, Абигайл и родителей Дан выяснилось, что ни Росс, ни Дан понятия не имеют, что делать с маленькими детьми. Понятно, что их нужно было покормить три раза в день, проследить, чтобы они вымылись, почистили зубы и улеглись вовремя спать, собрав перед тем игрушки. Окей, им можно почитать сказку на ночь, но в какое русло направить источник фонтанирующей детской энергии, ни тот, ни другой, не знали. Райан чувствовал себя ужасно неловко — он понимал, что Джош строил иные планы на эти каникулы. Тот, конечно, говорил, что все в порядке, и советовал Россу побольше думать о себе и брате, но Алек с утра до вечера хотел быть с Джорданом и Таем. А Тай… Тай, кажется, был не против. Он заверил Джоша, что с подрощенными детьми возиться гораздо проще, чем с трехлетками. Эти хотя бы не просят побыть для них лошадкой. Дан хохотнул и сказал, что в последнем он не уверен. Тайлер просто не предлагал! Тот поёжился и нервно сказал, что Боливар не выдержит двоих, и он будет очень признателен, если Джоши сделает вид, что эта идея прошла мимо его головы. — А что мне за это будет? — весело спросил Джош. — Вымогатель… — простонал Тайлер. — Самый натуральный вымогатель. Ты можешь что-нибудь сделать просто так, из любви к ближнему? Дан фыркнул:  — То, что я хочу сделать из любви к конкретному ближнему, мне сделать не дают. Джозеф покраснел. — Я… ты… мы… Джош притянул его к себе и простонал в макушку: — А вчера ты вообще уперся спать в гостиную, и я всю ночь мучался один! — Что мучило земного мальчика? — улыбнулся Тай, — боялся, что придет бабайка и цапнет за пятку? — Нет, не мог уснуть без света звездного мальчика, — ответил Дан. — Ты вроде как полюбил темноту? — Тайлер испытующе смотрел на него, но уголки губ трепетали. — Темнота хороша для того, чтобы смотреть на свою звезду. А если звезд нет, то лучше я буду спать при свете, — вздохнул Джош. — Ладно, уговорил. Поработаю звездой ночку-другую. Светить всегда, светить везде! — отрапортовал Джозеф, вскинув руку к виску. — Я и не сомневался, — пожал плечами Дан. — Давай лучше думать, что с детьми делать. Джозеф посмотрел на него и фыркнул: — Думать надо, когда делаешь детей, а когда они уже есть, о них надо заботиться. Тащи в гостиную все подушки и одеяла, какие найдешь. — Думаешь практиковать дневной сон? — неуверенно спросил Джош, — Вроде рано еще, так ведь и откажутся спать. — Ты неси, — усмехнулся Тайлер, — и учись, пока я тут. Дан пулей метнулся наверх, лишь бы оторваться от этих жестоких и правдивых слов. «Пока» означало «скоро меня тут не будет». Позвав на подмогу Райана, он скидал с лестницы гору постельных принадлежностей. Тайлер оттащил их в гостиную, и повозившись с полчаса, подошел к лестнице и заорал: — Эй, юнги! Свистать всех сюда! Изнывавшие от скуки Джо и Алек скатились вниз, как колобки, громко грохоча по ступеням, и увидев дом из стульев, подушек и одеял, радостно завопили:  — Тайо, спасибооооооо! Спустившиеся чуть погодя Райан и Джош спросили, с опаской глядя на странное сооружение: — Это что вообще? — Шалаш мира и дружбы, — хихикнул Тайлер, — увидишь, вы их оттуда до самой репетиции не выманите. А там, считай, день прошел. — Точно, репетиция! — хлопнул себя по лбу Дан, — чуть не забыл. Райан, ты же тоже идешь. И пацаны. В щель между одеялами выглянула счастливая мордашка:  — Джооошииии, Риииии, идите сюда, мы будем играть в индейцев! — Берегите скальпы, бро! — хохотнул Тайлер, глядя, как те, кого все считали бунтарями, забираются в дом из одеял, тихие, как овечки. Сам он сидел на диване и тихо шевелил губами, будто говорил с кем-то невидимым, пока сигнал телефона не напомнил о том, что пора идти к Скипперу.

***

Когда Тайлер вместе с Данами и Россами зашел в репзал, Скиппер чуть не уронил микрофон, а потом произнес:  — Тай, я понимаю, что пять в некоторых культурах счастливое число, но что это за малявки с вами? — Это не малявки, а твой гвоздь программы, — ответил Тайлер. — Пошли, поговорим. Они вышли в комнатку, примыкающую к репзалу, устроились на скамейках друг напротив друга и Скиппер, взмахнув челкой, насмешливо спросил:  — Предлагаешь нам отыграть детский утренник? Мы еще не скатились так низко, чтобы лабать перед сосунками. — Дурак ты, Скип, а еще песни пишешь, — беззлобно ответил Джозеф, — ты же будешь играть на Рождество? — Собирались, — кивнул Тим, — ты, кстати, тоже. — В таком случае у меня условие, — хмыкнул Тайлер, — ты выводишь на сцену детей. Один номер — как у Джексона, как у Квинов, как у Альфавиль. Мне без разницы. — У меня тоже есть условие, — тонко улыбнулся Скиппер. — Не пойти ли мне нахер? — спросил Джозеф. — Зачем так грубо? — поморщился фронтмен, — ты сам полностью, от и до, делаешь этот номер, получаешь разрешение у родителей деток, учишь с ними партии и стараешься не сойти с ума. Ах, да! Если ты вытащишь эту бодягу, ваш номер будет закрывать шоу. — О, боги. Типа, воздушные шары детям всего мира? — простонал Тайлер, представив, что ему придется сделать за какой-то месяц. — Типа того. Отличная идея, кстати, — согласился Скиппер. — А самую сложную часть я, так и быть, возьму на себя. Тайлер изумленно посмотрел на него: — То есть, ты хочешь сказать, что все, тобой перечисленное это так, детский лепет? — Нууу… не буду спорить, тебе придется немного поработать, — тряхнул головой Тим, — но, видишь ли, мне придется донести до каждого бэндмейта правила приличия на рок-концерте версии 6+. Это непросто даже для такого поцелованного богом человека, как я. — Сковородка тебя поцеловала, а не боженька, — пробормотал Тайлер еле слышно. Скиппер встал и смотрел на него сверху вниз: — Ну как, еще настаиваешь на своем гвозде? Джозеф упрямо кивнул. — Смотри, сам попросил. Пошли что ли, я послушаю твоих талантов, — Тим заглянул в репетиционную, что-то негромко сказал Дану и тот вывел к нему Джордана и Алека, испуганно таращивших глаза из-за ударной установки. Тайлер одобряюще улыбнулся мальчишкам и пошел за ними в светлую комнату, где стояло заваленное папками пианино. — Тут репетирует церковый хор, — пояснил Тим, усаживаясь за инструмент, — ну и я иногда. Он пробежался пальцами по клавишам, выбрал не самую высокую тональность, и попросил сначала Алека, а потом Джордана пропеть ноты, которые он сыграет. Те старались изо всех сил. Скиппер экспериментировал с аккордами и тональностями — повышая, занижая, прося держать одну ноту, петь дуэтом. Наконец, он опустил крышку пианино, и крутанулся на стуле. — Дорогу обратно найдете, пацаны? Те кивнули и выбежали за дверь. — Что скажешь, Тимми? — Джозеф старался не показать, как он нервничает. Тот вздохнул. — Ну, такое. Ни второго Джексона, ни Мерькьюри, ни даже возлюбленного тобой Мариана Голда я из них не сделаю. Но на одну песню я даю добро. Как решишь, кого еще хочешь вывести на сцену — приводи, послушаю. Глядишь, помогу чем, раз ты такой геройский герой. — Спасибо, Скип, — смутитился Тайлер, — не такой я и… — Нет, ты не понял, — покачал головой тот, — мы приняли тебя в своем доме. А мы — дом героев. Рад, что ты соответствуешь, парень! Узнав, что они будут выступать перед всем Коламбусом вместе с Тайлером и крутыми парнями, мальчишки чуть не онемели, а их лица засветились обожанием. Они сидели тихо, как мыши, всю репетицию, и Тим, пошутивший вначале про волшебную силу скотча, зауважал такое отношение к своей работе. Прощаясь с музыкантами, он пожал руку младшему Россу и Дану, специально для них повторив, что пригласит их на следующую встречу.

***

Пока Росс возился на кухне с немудреным ужином, а Джордан с Алеком вели космические бои на полу гостиной, Джозеф завел Дана в родительскую спальню, чтобы пошептаться в стороне от чутких ушей. — Джоши, уложи мальков, как они поедят, — попросил Тай, — Ри хотел о чем-то со мной поговорить. — Окей, если они не укатают меня раньше, чем я смогу убедить их в необходимости держать глаза закрытыми, — согласился тот. — Постарайся, чтобы не укатали, — усмехнулся Тайлер, — иначе останешься без сладкого. Он со значением посмотрел в глаза Дану, и тому на мгновение показалось, что он действительно видит в них свет Эарендиля — звезды, о которой он читал в книжке со старцем на обложке. Джош потянулся к его губам и застыл, наслаждаясь их мягкостью и теплом, чувствуя, как убыстряется сердцебиение Тайлера, как он льнет к нему, как внутри рождается тихий стон, но это сладкое мгновение быстро, слишком быстро закончилось, и Джозеф отпрянул, бормоча, что нельзя бросать гостей надолго одних. После ужина Джош, верный своему обещанию, велел мальчишкам идти наверх — купаться и укладываться. Райан потрепал брата по голове и пообещал заглянуть к нему позже, а пока попросил быть умницей и слушаться старшего брата номер два. Джордан тут же возмутился — почему это у Ала несколько старших братьев, а у него всего один. Гордый Алек заявил: — Это потому, что Джордан лузер! — Ты где таких слов нахватался, Ал? — возмутился шокированный Росс, — Ты вообще соображаешь, что говоришь?! — Ну Ри, Тай же сам сказал, что у меня три старших брата, — заныл тот, — а у Джо только один. — Тормози, Ал, — улыбнулся Тайлер, — тебя заносит. У Джордана два старших брата — Джоши и я. А ведь есть еще сестры! Так что тут еще надо посмотреть, кто из вас… гм… в менее выгодном положении. Алек скорчил недовольную мордашку, Джордан торжествующую, а парни старались не смеяться над детской ревностью. Наконец, троица поднялась наверх, а Тайлер с ногами забрался на диван в гостиной и выжидающе посмотрел на Росса. Тот сел рядом и крутил в руках пульт от телевизора, не зная, как начать. Джозеф не торопил его. Он смотрел сквозь Росса, думая о чем-то своем, будто всю жизнь мечтал провести вечер пятницы в темной гостиной рядом с парнем, который каких-то пару месяцев назад крыл его матом почем зря. Поняв, что Тай не будет облегчать ему задачу, Райан закрыл глаза и быстро, стараясь не заикаться, заговорил:  — Падший, как тебя на всех хватает? Вот по-честноку, зачем тебе это надо? Чужие проблемы, чужие дети. Не поверю, что тебе по кайфу петь песенки, рассказывать сказки и устраивать чужие судьбы. — Райан, если ты не веришь, то нам не стоит об этом говорить, — ровно ответил Тайлер, спокойно глядя на него, — просто скажи «спасибо» Джошу, и живи дальше, как умеешь. Ты просто не забывай об Але. — Я думаю о нем каждую минуту, — огрызнулся Росс. Тайлер покачал головой и мягко сказал: — Ты думаешь о том, что не так с этим миром и почему тебе так не повезло. А мир он для всех одинаковый. — Всех бросила мать, у всех отцы нажираются до поросячьего визга, у всех болеют братья, — начал было Райан, закипая с каждой минутой все сильнее. — Да, у тебя меганеудачно легла фишка, — согласился Джозеф, — только, чел, я, может, чего не понимаю, но опыт показывает, что лезть к тебе с непрошеным сочувствием и помощью чревато. Говорят, ты бьешь быстрее, чем понимаешь, зачем это сделал. — Положим, так, — нехотя согласился Росс. — Раз так, скажи мне, как можно тебе помочь, если ради этого придется рисковать собственной шкурой? — удивился Тай, — психов мало, вас всего-то семеро. Со мной восемь, погоды это не сделает. — А тебе зачем это надо, Падший? Со мной возиться, головняки себе наживать, — резко, резче, чем хотелось, спросил Райан, — плюсики в карму нарабатываешь? В газетах про твой подвиг не напишут, норманн перед классом не проорет. — И слава богу, мне хватило, — ответил Джозеф, — меня попросил Джош. Для него друзья ближе, чем семья, как бы странно это ни звучало, поэтому я к тебе и притащился, солнцем палимый. Ну, а потом как-то оно само — не бросать же начатое на полпути. — Вы с Даном, как я погляжу, в праведники подались, — усмехнулся Райан, понимая, что Тайлер прав, и он сам, жалуясь на судьбу, делает все, чтобы ему не предлагали помощь. — Мы с Джошем еще те грешники, — усмехнулся Тай, — если ты понимаешь, о чем я. Пояснять не буду, уж прости. Но, послушай, мой моральный облик — не совсем то, что роляет в данном случае. — А что роляет, если ты, черт возьми, единственный, кто увидел во мне кого-то больше, чем головную боль школы и полицейского участка? — рявкнул Ри. — То, что ты держишь внутри, — протянул Тайлер, — я знаю, это похоже на гребаную, прости Господи, проповедь, и все же, Ри, то, что ты даешь этому миру, то и получаешь в ответ. — Что я делаю не так, что этот гребаный мир забирает у меня того, кого я люблю? — тихо прошептал Райан, и в глазах у него стояли слезы.