Учеба по обмену

Если миссис Дан и была удивлена появлением Райана, который после ночи, проведенной за решеткой, выглядел не лучшим образом, она ничем этого не показала. Но Тайлер понимал, что ей, может, не сильно-то хочется принимать в своем доме неуравновешенных подростков, наскребших на свою голову уйму проблем. Он улучил момент, когда Лаура не была занята младшими, и попросил уделить ему несколько минут. Та улыбнулась: — Тайлер, для меня ты так же важен, как все мои дети, и ты можешь поговорить со мной в любой момент. Джозеф не знал, куда девать глаза. Ему и так приходилось многое скрывать от этой святой женщины, и лгать сейчас совсем не хотелось. Но Тай был вынужден лгать. — Мэм… Лаура, я не знаю, вправе ли просить об этом, и все же прошу позволения для Райана немного пожить в вашем доме. У него сейчас… непростая ситуация, брат в больнице в тяжелом состоянии, Ри может забросить учебу, сломаться под грузом обязанностей. Тайлер мысленно попросил прощения за ложь — на учебу Ри подзабил еще в ноябре. — Конечно, Тай, тут и говорить не о чем, — растроганно ответила мама Дан, — я рада, что мои мальчики растут такими отзывчивыми. Ужасно, что и Райан, и Алек растут сиротами при живом отце, и этот юноша так рано взвалил на себя взрослые обязанности. Спасибо, что поделился со мной. Уверена, сам Райан сказал бы мне, что все в порядке. — Да, мэм. Простите, он никому не может довериться после того страшного предательства, — устало сказал Тайлер, — когда я говорю с ним, мне неловко от того, что я вырос в полной семье, не знал всех тех страхов, которыми наполнена его жизнь, и не нес тех тягот, которые выпали на его долю. Я не вправе давать ему советы. — Тайлер, ты очень добрый мальчик, — спокойно проговорила Лаура, — мне говорят об этом соседи и родители деток, которых вы опекаете вместе с моей дорогой девочкой. Мне говорят об этом мои дети. Мне говорят об этом мои глаза. Ты переносишь свои тяготы стойко, не жалуясь, и бескорыстно помогаешь другим, не требуя награды и похвалы. Твоя мама просила меня быть строже с тобой, и я обещала. Но ты сам настолько строг к себе, что реши я держать тебя в черном теле, это было бы довольно мягко. — Что вы, мэм, — смутился Тайлер, — то, что я делаю, это такая малость по сравнению с тем, что ваша семья и Джош делают для меня. — Скажи мне, Тайлер, Джош очень дорог тебе? — внезапно спросила миссис Дан, покусывая губу, и Джозеф подумал, что вот так делать, когда нервничаешь, это у них семейное. — Да, — тихо ответил Тай, — очень. Лаура тяжело вздохнула: — Сбереги сердце моего мальчика. Это первые серьезные чувства в его жизни. Нет, я не осуждаю вас, и не требую разорвать эту крепнущую с каждым днем привязанность. Я хочу, чтобы ты понимал — когда ты уедешь, он будет страдать, и врачевать его разбитое сердце будет непросто. Тайлер сбивчиво заговорил:  — Я понимаю. Я… Знаете, я каждое утро благодарю небеса за ту ошибку, которая перевернула все мои планы с ног на голову. За то, что именно Джош приехал в аэропорт, и за то, что он не оставил меня там. За то, что он помог мне освоиться. За его поддержку и сочувствие. — За то, что он полюбил тебя, — грустно улыбнулась Лаура. — Ты вошел в наш дом замерзшим странником, и Джош стал тем, кто помог тебе согреться. Он очень добрый, мой сын, и многие хотели бы назвать его близким человеком. Он выбрал тебя. — Но, мэм, ведь у него есть друзья, — спорил Тайлер, не смея поверить, что он стал первым, кому доверился прекрасный Дан. — Чтобы ты знал, Тайлер, друзья Джоша, которые, верно, стали и твоими друзьями теперь, стали приходить в наш дом только после того, как в нем появился ты, — заметила мама Дан, — и за то, что теперь я больше знаю, с кем общается мой сын, я опять-таки должна благодарить тебя. Джош перестал сбегать из дома при каждом удобном случае, теперь он стремится сюда. Теперь он приводит с собой друзей, и это прекрасно. Если тебе понадобится какая-то помощь для Райана, скажи мне. — Спасибо, мэм, — Тайлер неловко обнял женщину, и та погладила его по щеке.

***

За то время, что Тайлер провел, выполняя возложенную на него собой же дипломатическую миссию, Джош заставил Райана сходить в душ, чтобы смыть с себя грязь, горе и страх, выдал ему чистую одежду и уложил в постель, укутав одеялом по нос, как маленького. Дверь была приоткрыта, и Джозеф из коридора услышал, как Дан, пряча заботу в голосе за насмешкой, говорит Райану: — Спи, наш гонщик экстра-класса, ты дисквалифицирован, так что наплюй на все и выспись. Не заставляй меня прибегать к насилию, окей? Росс отвечал что-то, но говорил так тихо, что Тайлер не мог разобрать слов. Что ж, он пытался поговорить с Райаном, пытался донести до него свой взгляд на жизнь, но не слишком преуспел. Теперь очередь Джоша. Сам Джозеф хотел простых жизненных радостей, — снять напряжение тела под бьющими струями воды и провалиться в бездумное забытье хотя бы до вечера, когда надо будет звонить, что-то решать, куда-то ехать. А он так устал впрягаться… Его ждали подарки — тот, что парни успели вручить, и тот, который был еще впереди. Торопиться им некуда, верно? Они с Джошем не капитаны дальнего плавания, успеют еще. Тайлер успокаивал себя, одновременно чувствуя, как внутри горячим комком пузырятся раздражение, обида и растерянность. Зачем ему спасение чужих душ? Ответ пришел сам собой — потому что тем же самым занимался Джош, а за Джошем он пойдет куда угодно, даже если это будет прогулка по доске без возможности показать свои акробатические таланты. Если так делает Дан, сделает и Джозеф, потому что любовь это не сладкие, до дрожи в коленках, поцелуи, — это приятие и взаимопроникновение душ. Дану было важно сделать это? Окей, Тайлеру это тоже важно. И потом, он не забыл, как Дан, который боялся высоты и неизведанного, полез на стенку, потому что он, Джозеф, в него верил. Потому что Тайлер попросил его сделать что-то, что будет их объединять. Если это не любовь, то что же? Потому он не ревнует, кто бы ни крутился рядом с горячим красавцем. Он не полезет в их с Ри приватную беседу. Он ляжет в постель, уткнувшись носом в наволочку, которая хранит запах любимого человека, и уснет, чтобы набраться сил, которые наверняка понадобятся вечером. Потому что вечером ему нужно будет поддерживать еще одного отчаявшегося и безнадежно влюбленного. По сравнению с тем, как увлеченно Брендон и Райан мотали друг другу нервы, их с Джошем отношения можно было считать идиллией. Да, им частенько мешали, но, боже мой, чем меньше поцелуев, тем они слаще. Хотя чем больше, тем лучше. Осмыслить этот логический парадокс Тайлер не смог. Он уснул тяжелым дневным сном без сновидений, когда час пролетает за миг, и Джош, появившийся в комнате в одном лишь полотенце, удерживаемом на бедрах силой воли, напрасно боялся потревожить его. Он хотел бы, конечно, но это спящее чудо будило в нем не столько желание, сколько умиление, что тоже является одной из сторон любви. Дан натянул шорты и лег рядом, с трудом вытащив из-под Тайлера одеяло. Тот почувствовал кожей холодный воздух и передернул плечами, но Дан приник к нему, согрел зябнущее тело, и вскоре Тай снова ровно дышал. Уголки губ подрагивали, будто он улыбался чему-то во сне, и Джош завидовал тому, кто вызвал эту улыбку. Что ж, он хотя бы видит ее, и может дарить Таю то, в чем он в данный момент нуждался — тепло и всего себя.

***

На другом конце Коламбуса Ури изливал душу Вентцу и Стампу. Патрик, не присутствовавший при сцене вызволения Росса из камеры, слушал изобилующий подробностями рассказ Пита с раскрытым ртом. Когда тот повторил, как Бренд назвал Росса, Патрик снял очки, вытер слезы с глаз, и слабым голосом сказал, что, пожалуй, в его коллекции крылатых фраз прибыло. — Только попробуй назвать меня так! — вспыхнул Пит, — огребешь по своей тыковке, тыковка моя! — У тебя побольше мозгов, любовь моя, — серьезно ответил Стамп. — Если вы забыли, я еще сижу тут, — кисло заметил Брендон, — и не скажу, что мне приятно слышать, как вы милуетесь и обсуждаете меня и моего парня. — Росс согласился стать твоим парнем? — удивлся Патрик, — вроде как в сентябре он планировал подстеречь тебя на темной улице. — Чтобы затащить в кусты там же, разве не ясно? — ржал Вентц, — Такая злая сука любовь. Брендон раздраженно рыкнул на него, но возразить было нечего. Это он излил душу Райану в присутствии друзей, а тот был молчалив. Но это был его парень, пусть ему и требуется время, чтобы это осознать — Брендон подождет. Только вот потешаться над его чувствами Вентцу все равно не следовало, особенно когда рядом был его кореш-коротышка. — Сейчас только Даллон не при делах, — резковато сказал Ури, чтобы перевести разговор с болезненной для него темы. — Разве? — удивился Стамп, — хотя, впрочем, да. По идее, ему бы сойтись с Холзи, но вот незадача… Да, незадача… — Пат, что мне делать? — спросил Ури. — Я не могу вечно бегать за ним, не хочу его преследовать. Он и так не подпускал меня, презирал меня, не доверял мне. У нас только-только что-то начало получаться, и теперь эти нелепые пьяные покатушки. И я, увидевший его поверженным, потерянным, раздавленным. Такое не прощают даже родным, что говорить обо мне, который как бы никто? Пат ответил вопросом на вопрос:  — Бренд, у Райана есть номер Пита? Тая? Джишвы? — Есть, конечно. За Тая не поручусь, а Джишвы и Пита наверняка, — хмыкнул Бренд. — Окей, то есть у него был выбор, и он мог напрямую позвонить вожаку нашей стаи социофобов, или сразу Питу, которому повезло родиться у своего отца, — подытожил Стамп, — а он позвонил именно тебе. Ни о чем не говорит? — Позвони он мне в четыре утра, я бы послал его раньше, чем услышал «Хэй, Питти», — проворчал Вентц, — я люблю этого недотепу, но во мне не столько святости, сколько в Тайлере. Ночью я сплю или… сплю, — c этими словами он выразительно посмотрел на Патрика, и тот улыбнулся. — Мне это говорит лишь о том, что я снова разобьюсь в лепешку ради его глаз, и получу за это только проклятия милых родственничков, — простонал Бренд. — Ну, ты помнишь же, что я сказал про любовь? — полюбопытствовал Вентц. Брендон кивнул. — Тогда либо пошли его нахер, либо не жалуйся. Все просто, Бибо! — Пит похлопал Брендона по плечу и показал ему средний палец.