***
Джозеф ждал, что Эшли выдаст ему список заданий — от пропылесосить диван в гостиной до разобрать по пакетам белый и коричневый сахар, но та, потерев ладони, воскликнула: — Ну, Тайо, теперь, когда мы избавились от этого зануды, давай печь печеньки! — Печеньки? Печь? — Тайлер подумал сначала, что ослышался. — Да, печеньки с предсказаниями! Надо напечь много-много, чтобы хватило всем-всем-всем на праздник. Ты не получал таких? — Эшли сияла, как маленькое солнце. — Нет, у нас дома как-то не принято было. Не в смысле печь печенье на Рождество. Именно печенье с предсказаниями — родители не одобряли. Вроде как ну… религия не позволяет, — Джозеф был смущен. Ему казалось, что его объяснения звучат неуклюже, так, будто он оправдывается. — Я понимаю, но это не те предсказания. Это типа пожелания «все получится, надо лишь верить!», «иди к своей мечте», «главный человек рядом с тобой» и все такое. — Сестра ободряюще улыбнулась, — давай, это весело! Я уже приготовила предсказания, но ты можешь написать свои. И, знаешь что, давай сделаем коробочку для Мэдисон? Отправим ей и родителям подарки. Понятно, что самый главный подарок — это ты, но в этом году тебя подарили кое-кому другому. Тайлер кивнул и пошел с ней на кухню. Печь заготовки для печенья Эшли стала сама — процесс требовал внимания и сноровки. А вот класть свернутые полосочки предсказаний внутрь, прищеплять края и сворачивать печенье ушком она доверила Таю. — Эмм, Эш, а то, что все они разноцветные — это что-то значит? Там, розовые — для печенек про любовь, желтые — на удачу, сиреневые — просто так. Черт, а с зелеными что делать? — Джозеф ждал конкретных инструкций, но та отмахнулась от него, — клади какие куда понравится. Я наливаю тесто из разных мисок, просто развлекаюсь так, что мешает тебе развлечься? — Да, собственно, ничего, — Тайлер пожал плечами, ссыпал рассортированные было полосочки в кучу и выхватывал случайные из середины, не пытаясь отгадать, что написано внутри. Гора «ушек» росла и Эшли рассуждала вслух, как будет здорово, что каждый гость получит по своей коробочке таких печений. — Эм, Эш, надеюсь, бумагопластикой займется Джордан? У него вроде неплохо получалось, — лукаво улыбнулся Тайлер, очередной раз вспомнив курообразных ангелов на двери своей комнаты. — Если у него не получится, я наступлю на горло своим загонам на экологии и разложу печенье в полиэтиленовые пакеты. Ты сворачивай давай! И Джозеф стал сворачивать печенья дальше. Пару штук он свернул и припрятал втайне от Эшли. Он хотел развернуть эти печенья с одним особенным человеком, ночью Рождества, когда детей отправят наверх. Пусть это глупо, пусть наивно, но ведь мы верим в предсказания, так ведь? Когда печенья были ссыпаны в большую картонную коробку, которую Эшли сразу же спрятала куда-то, они пили чай и сестра расспрашивала Тайлера о рождественских традициях в их семье. — Ну… мы ходим в церковь, поем гимны, читаем благодарственную молитву перед рождественским завтраком. Потом родители навещают родственников и семьи тех прихожан, кто нуждается в помощи. Вечером сжигаем полено, разворачиваем подарки, Мэдс играет у елки. Все просто, — Джозеф говорил о доме, и его глаза подернулись дымкой воспоминаний. Телефон Эшли звякнул и она радостно произнесла: — О, скоро вернется Джош и мы сможем начать уборку! Тайлер хмыкнул: — Мы же полдня потратили на печенье, хочешь на ночь глядя возиться с тряпками и пылью? — О чем ты, Тайо? День не закончится, пока все необходимое не будет приведено в порядок, — Эшли посмотрела на него, как на маленького ребенка. Тот проворчал: — Ты, видимо, владеешь тайнами пространства и времени, да? — Я владею искусством доводить дела до конца, и могу поделиться этим знанием с тобой. Готовься встречать елку, Тайо!***
Дан зашел в дом, одной рукой обнимая перевязанную веревкой сосну. В другой руке он держал еловый веник. — Это нам с тобой, я же обещал, что у нас будет своя елка, — Джош расплылся в улыбке, заметив, как порозовел Тайлер. Тот был на седьмом небе от счастья — после протокольного часа они смогут ускользнуть к себе и шушукаться под елкой, украшенной золотыми шарами, снежно-белыми оленями и клетчатыми бантами. А еще под елкой будут подарки. Тай уже приготовил для Дана новые барабанные палочки и надеялся, что их с Колином выбор придется Джошу по вкусу. Дан осторожно прислонил деревце и букет веток к стене и снял ботинки. Тут же выяснилось, что снег забился в отвороты джинсов и пробрался под носки. — Ты где бродил? — хлопотала вокруг него Эшли, — бороздил сугробы в саду? — Подумаешь, проложил новую тропу, — ворчал тот, отмахиваясь от носков с горчицей, — это всего лишь вода, которая замерзла. Эш, не стоит так квохтать вокруг меня! — Если ты заболеешь, я лично прослежу, чтобы вы сидели каждый по своим комнатам! Хочешь быть больным — будь им, а мы с Таем отлично проведем каникулы, понял?! — пригрозила сестра, и эта угроза возымела действие. — Фиг тебе, а не моего Тайлера, — Дан показал ей неприличный жест, на что та только засмеялась, — я в порядке. Давай свой пылесос или что тебе там надо, чтобы я поставил елку, и я пойду наводить красоту у себя. Так, переругиваясь и поминутно приговаривая: — Ты сиди, Тай, впрочем, можешь поставить чайник! А еще, Тай, что ты выбираешь — готовить ужин или перемыть фарфор? — они прибрались в гостиной и пришли на кухню, где Эшли приготовила все для мытья статуэток из коллекции мамы Дан. — Спорим, я могу мыть эти безделушки лучше, чем ты? — глаза Джозефа искрились торжеством, — я знаю наш фамильный секрет. — Насчет столового серебра ты никакого секрета, случаем, не знаешь? Нет? Я так и думала. Тай, все лежит в морозилке, просто закинь в микроволновку пару килограммов еды для тебя и этого придурка, — Эшли запыхалась, но старательно показывала вид, что все у нее под контролем, — мы почти закончили. Наряжать елку будут Джордан и Аби, ты сможешь отдохнуть. — Тайлер, эта злая девчонка отобрала у нас самое вкусное, но я-то добрый и мы нарядим с тобой собственную елку, помнишь? — заговорщицки прошептал Дан, сбежав от чрезвычайно деятельной сестры. — Ты же Жуткий? Или уже нет? — Тай улыбался, глядя на раскрасневшегося Джоша, чьи щеки были прихвачены морозом и пламенели. — Я тут подумал, что могу позволить себе быть добрым — в те дни, пока я дома, с тобой. Но если ты хочешь… — Ты нравишься мне любым, а таким домашним и строптивым — особенно, — Джозеф погладил его по руке, — давай пойдем ужинать наверх, у меня есть кое-что для тебя. Выслушав очередной нагоняй от Эшли и пообещав самостоятельно вычистить пол в комнате Дана («будто это кого-то волнует», — проворчал тот), они отнесли тарелки в «ангар» и устроились рядом с оттаявшими ветками, наполнявшими комнату сладким смоляным запахом. Расправившись с ужином, Дан протянул руку и нетерпеливо проговорил: — Что там у тебя, показывай! Тайлера внезапно охватило волнение, его руки задрожали, он с трудом вытащил из кармана фланелевой рубашки печенье и протянул его Джошу. — Вот, возьми. Эшли сказала, что вы обычно открываете их за ужином, но я хотел бы, чтобы ты прочитал это, когда мы с тобой вдвоем. Глаза Джоша радостно вспыхнули, он разломал печенюшку, достал свернутую в трубочку ленту, раскрутил ее, быстро пробежал глазами и зажмурился. Он сидел так около минуты и Тай не знал, что ему делать. Он знал, что там написано, и понимал, что это может взволновать Джоша. Но такого он не ожидал… Наконец, Дан рвано выдохнул и открыл глаза, стерев слезы. — Знаешь, — голос Джоша дрожал, — я… я не думал, что встречу человека, который скажет мне это. И я… Тайлер, я не знаю, сколько это продлится, но отныне и навек мое сердце ходит снаружи и его имя начинается на Т. Он говорил что-то еще, но Тайлер слышал лишь звук собственного, сошедшего с ума, сердца.