Учеба по обмену

День без Тайлера — тот самый, когда он уехал на конференцию — тянулся невыносимо долго. Дан то и дело хватал телефон и проверял — нет ли там нового смс от Джозефа, даже если предыдущее было получено не далее как пять минут назад. Тай предупредил, что не сможет разговаривать и писать ему во время конференции, только в короткие перерывы, и Джош извелся уже к полудню. Эшли попыталась было пошутить, что пора начинать привыкать к тому, что Тайо скоро соберет чемоданы, но Дан так злобно посмотрел на сестру, что та сочла за лучшее перевести разговор на то, чем брат может скрасить безделье. Например, вынести елку. Услышав это предложение, Джош с трудом подавил желание покрутить у виска и напомнить, что елка ушла сама еще пару недель назад, то есть они с Тайлером приделали ей ноги. Эшли, подпустив в голос ехидства, напомнила, что их личный рождественский венок, то есть веник все так же висит на стене и пылится. — Этот не трожь. Это мои воспоминания, которые можно потрогать, — сурово ответил ей брат. — И что, не будешь снимать его вообще никогда? Он же осыплется скоро, — сестра попыталась воззвать к его разуму, — надо было лаком покрыть, раз уж он тебе так дорог, хотя, как по мне, это чистое безумие. — Чистое безумие — хранить записку от мальчика, которому ты нравилась в третьем классе, — огрызнулся Дан, — и не спрашивай, откуда я это знаю. А все, что происходит в моей комнате — это мое дело. Джош отчаянно пытался занять себя делом, но учеба без Тайлера вставала поперек горла, на кухню его нельзя было пускать под страхом смерти, а очередь еженедельной уборки еще не наступила. Да и потом, что, ради одного случая хандры приучать Эшли к хорошему? Не дождется. Он слонялся по дому до двух часов дня, жалея, что отмахнулся от Тайлера, предлагавшего ему посмотреть расписание секций — мол, может, дорогого Джоши что-нибудь заинтересует? Джоши ответил, что превыше всех наук его интересует общество Джозефа. Сейчас он корил себя за то, что не посмотрел — так бы знал, до которого часу шли обсуждения. — Эш, как думаешь, за Тайлером уже пора ехать? — крикнул он сестре, возившейся с чем-то на кухне. — Не пора. У него сегодня приютский день, и еще он вроде хотел на почту. Вы наверняка разминетесь, — подумав, ответила Эшли. — Слушай, дай ты ему побыть одному, не дави. Удивительно, как он от тебя еще не сбежал. — Удивительно, как я еще от тебя не сбежал, — проворчал Дан себе под нос, но сестра его услышала. — А потому, мой любимый бро, что ты ни дня не можешь без семьи, — Эшли оторвалась от своего занятия и подошла к Джошу, чтобы встрепать его волосы, — слушай, покрасься уже, или подстригись, или подстригись и покрасься. Будешь красивым! — Когда я красивый, на меня вешаются всякие дурехи, а Тайлеру это не понравится, — страдальчески вздохнул Дан. — Ты не помешался ли на Тайлере, дружочек? Волосы ты для себя красил, не для него. Уверена, что он сам говорил тебе, что стоит снова покраситься, — Эшли сердилась, не понимая, что за упрямство овладело ее братом, — не доводи ма до того, что она отправит тебя в парикмахерскую, чтобы превратить твои кудри в практичные 3 мм. — Мама так никогда не сделает! — воскликнул Джош, без особой, впрочем, уверенности. — Но ты не хотел бы это проверить, верно? — сестра почувствовала его слабину. — Послушай, если тебе совсем нечего делать, может, съездишь к Вентцам? То есть к Райану. А то нехорошо получается — то таскались к нему каждый день, а сейчас забыли. Ему, с его гипертрофированным чувством гордости нелегко там, особенно когда он даже в школу не ходит, а обучается на дому. — Ты хоть кого можешь уговорить. У Тайлера научилась? — для приличия огрызнулся Дан, в душе признавая правоту сестры, — сама-то была у них? — А как же. И сама, и с Холзи, — невозмутимо ответила Эшли, — потому и говорю, что Райану неуютно без вашего настырного общества. С друзьями так не поступают. — Погоди, Эш. Ты. И Холзи. Ты и Холзи. Между вами что-то…? — А это тебя не касается, — в голосе Эшли Дан зазвучали неслыханные доселе металлические нотки, — я не лезу в твою жизнь, ты не лезешь в мою. — Я просто так спросил, — оправдывался Джош, коря себя за несдержанность. — Лучше просто так сгоняй к Алеку и Ри. Давай, вот, передашь, — и девушка впихнула ему в руки перевязанную малиновой лентой коробку. При потряхивании содержимое глухо билось о стенки. — Вот самое-то лучшее будет привезти Ри осколки и крошки, — Эшли действительно сердилась, и Джош поспешил выскользнуть из дома, держа коробку, как младенца. Под бдительным взором сестры он аккуратно поставил коробку на сиденье рядом с собой, пристегнул, чем вызвал у Эшли смешок, и мягко тронулся с места, будто не сладости вез, а младенца в люльке.

***

Тайлер брел по улицам, засунув руки в карманы. Он понимал, что Джош беспокоится, и хорошо бы если не позвонить, то хотя бы написать, но отправь он сообщение — и Дан позвонит сам. А не ответить на его звонок Тай просто физически не мог. Он любил Джоша — искренне, но сегодня, сейчас ему нужна была кристальная ясность мыслей. После конференции, на которой присутствовал заведующий кафедрой университета, тот поинтересовался планами Джозефа на высшее образование. — Поступать, конечно же, будете к нам? Буду рад заполучить в ряды своих студентов такую жемчужину. Тайлер смущенно признался, что еще не думал, точнее, думал, но он вообще-то не местный. Ему нужно посоветоваться с родителями. — Так советуйтесь прямо сейчас, за чем же дело стало? Слава богу, не те времена, когда из штата в штат письмо шло около семи недель. Если вам понадобится содействие — я готов помочь. У вас дар, друг мой, дар обращаться со словами, и упускать его, прятать — грех против своей природы и божественного замысла. — литератор принял слова Джозефа за проявление подростковой застенчивости и снисходительно улыбался. — Мне кажется, Господь несколько запутался в замысле касаемо меня, — Джозеф дернул уголком рта, изображая ответную улыбку, — тренер школьной команды по баскетболу говорит, что мой главный дар — то, как я веду игру на площадке. А один мой знакомый из развлекательных кругов уверен, что мое место — перед микрофоном. — Фигляры! Прыгуны! Что они могут знать о подлинном даре слова! — Именитый преподаватель не на шутку разошелся, будто Тайлер высказал опасную для его души и ушей окружающих ересь, которую надобно было немедленно наказать. На счастье Джозефа его мучителя окликнул какой-то знакомый, и Тайлер счел за лучшее ускользнуть. Он побывал и в приюте, и на почте, мысленно выставив галочки в списке обязательных дел на сегодня, и теперь шагал по тротуару, осыпаемый хлопьями лениво падающего снега. Когда Тайлер заходил в круг света очередного фонаря, снежинки на его плечах блестели, как звезды, и Тай тихо шептал: «звездный мальчик… Какой все-таки конец будет у твоей сказки?» Он зашел на подрагивающий от движения автомобилей мост и смотрел вниз, будто застывшая река могла явить ему ответ на невысказанный вопрос. И это произошло — он различил вытоптанные на снегу слова «Добро пожаловать домой». Знать бы еще, где мой дом? — страдал Тайлер, — там, где я был рожден, или здесь, где нашел тех, ради кого бьется мое сердце. Данам, Вентцам, школьным и университетским преподавателям его терзания казались непонятными. — Поймите, Джозеф, — уговаривали его последние, — это ваш шанс. В вашем крошечном городке нет сколь-нибудь серьезных учебных заведений, и значит, вам все равно надо будет уезжать и показывать на что вы способны. Здесь вы уже зарекомендовали себя с самой лучшей стороны, за чем же дело стало. Джозеф разводил руками, благодарил за высокую оценку его способностей, и уходил от ответа. Он и сам не знал, что делать дальше. Как жить дальше. Он несколько раз порывался рассказать родителям обо всем, что произошло с ним за прошедшее с отъезда время. Почти все — каждый раз поправлял он себя. О ночных признаниях в его спальне и том, что за ними последовало, родителям знать не стоило. Даже о своих выступлениях с «Героями» Тайлер умолчал. Флешка с видео, приготовленным Дарком, лежала в его столе — Таю отчего-то казалось, что родители не одобрят. Как и того, что сказал Тайлер Райану в больничном коридоре. Как и многого другого. Этот Тайлер чувствовал себя блудным сыном, и не знал, стоит ли каяться. Ведь раскаяние будет неискренним… Стоит ли уезжать? Стоит ли возвращаться? Около него остановилась машина, и женщина–водитель, опустив стекло, спросила, не нужна ли ему помощь? Тайлер улыбнулся замерзшими губами: — Спасибо, мисс, все в порядке. — Я гожусь тебе в бабушки, — усмехнулась та, — не стоит льстить всем подряд. Садись, довезу тебя до дома. Джозеф, помявшись, согласился.

***

Он зашел в дом, надеясь, что смесь запахов кофе и вишневых сигарет, которые курила водитель, не впитались в его волосы. Он не хотел заставлять Джоша нервничать. Господи, как это глупо. Он сердился на себя и все же… Вопросов избежать не удалось — Джош сидел в его комнате и ждал. — Снова хотел сбежать? — нервно спросил Дан вместо приветствия. — Нет, просто. Вернулся, как видишь, — усмехнулся Тайлер, — какие новости? О чем думаешь? — Фиолетовый или красный, — сообщил Джош. — Эмм, это касается твоего настроения или чего-то более приземленного? — Джозеф понимал, что Дан обижен на его долгое молчание и позволял ему повредничать. — Это касается моих волос. Меня снова хотят заполучить в школьные ударники, — буднично сообщил Джош. — Оу, Бренд с Ри все-таки помирились? Хорошо, а то, честно говоря, было не по себе… — обрадовался было Тайлер. — Неа, у этих двоих по-прежнему все сложно. Но Райан, от нечего делать, видимо, стал учить Пита играть на басу. То, что у нормальных людей занимает полгода, этот красавец решил освоить за пару месяцев. — И как, получается? — скептически поинтересовался Тай, удивленный услышанным. — Ну, кое-что получается. Патрик ведь тоже загорелся. Он, тихушник такой, давно писал музыку, оказывается. А для Пита он готов блеснуть талантами перед всей школой, — вздохнул Дан, — и, конечно, они решили, что бардовская песня не для них. Им нужен ударник, экспрессия и темперамент, — продолжал Дан, искоса глядя на то, как принимает его рассказ Тайлер, тщетно надеясь увидеть на его лице хотя бы тень ревности. — Им нужен не просто ударник, — усмехнулся Джозеф, — уверен, Колин с радостью бы взялся постучать с ними. Им нужен ты. Ты же их главный псих. — Тайлер, ты, похоже, простыл и бредишь, — вздохнул Джош. — давай-ка в постельку, а? А то ты наговоришь мне кучу всего такого, что может меня задеть и расстроить, нам обоим будет потом неловко. — Нет, послушай! Тогда красный, только красный. Ты же переходящий вымпел, работать с тобой почетно, — хохотал Тайлер, не обращая внимание на звереющего Дана. — Почему в твоей глупой голове никак не мелькнет мысль о том, что я хочу жить и работать с тобой?! — рявкнул тот. — Потому что я бездарь. Не пишу песен. Не сочиняю музыку. Не смогу дать тебе того, в чем ты нуждаешься, — мгновенно ответил Тайлер, ждавший этого вопроса. — Ты не… — Я да. Точно тебе говорю — я да. Я безвольная скотина, которая трусливо избегает выбора, и предпочитает прятать голову в песок, — тоскливо прошептал Тай, и поник. Дан покачал головой и вышел. Отчего-то он понимал, что его утешения и заверения в любви — вечной, как искренне считал он в тот момент, больше расстроят Тайлера, чем утешат.